Следующим вечером Себ стоял за входной дверью и наблюдал за тем, как Роуэн одергивала короткую белую футболку перед антикварным зеркалом в холле, между подолом и низкими черными джинсами виднелась полоска кожи. Боже, как же соблазнительно это выглядело!
Они не виделись после неловкого прощания накануне, у него благодаря раннему рейсу до Дурбана не было возможности с ней пересечься.
Он думал, что встреча окажется легкой прогулкой, но столкнулся с серьезными трудностями. Клиент оказался настоящим параноиком и потребовал серьезных гарантий, что его драгоценная информация будет в безопасности. Весь остальной день тоже кошмар. Люди в костюмах постоянно заглядывали Себу через плечо, снова и снова проверяли, насколько он продвинулся.
Ад!
Еще и Роуэн не попыталась с ним связаться. Впрочем, он и сам этого не сделал. А должен был? Он вообще понятия не имел. Обычно женщины сами напоминали о себе с помощью чатов или смс-сообщений, присылали электронное письмо с приветом. Но Роуэн не предприняла ничего.
Себ был одновременно заинтригован и раздражен. Это тоже делало его эгоистичным придурком? Он собирался позвонить Роуэн, поинтересоваться, как она, но не придумал что сказать.
Он не выспался и теперь тер глаза. Почему по-прежнему раздражало то, как закончился вчерашний вечер. Наверное, Роуэн разрушила все его представления о сексе и женщинах. Он думал, что большинству женщин нужна эмоциональная связь, чтобы заняться сексом, и с ними нужно поговорить до и после. Роуэн же не пришлось умасливать ни перед сексом, ни успокаивать после него, она восприняла все, как парень. То, что с ней не пришлось разговаривать, настоящее благословение. Из-за чертова персика и прозрачного парео Себ лишился дара речи.
Роуэн сохраняла эмоциональную дистанцию, они занимались сексом и практически не разговаривали. В нормальном состоянии он счел бы это идеальными отношениями, но сейчас его это бесило.
Она подпрыгнула, когда он вошел в холл. Бросив ноутбук и портфель на старый желтый деревянный стол, Себ снял очки в тонкой оправе, тоже бросил их и вопросительно поднял брови:
– Куда-то собираешься?
Чтобы больше не одергивать футболку, она засунула руки в карманы джинсов и покачнулась с носка на пятку.
– Привет. Ты вернулся.
– Сейчас вечер пятницы. – И это его дом. – Я думала, у тебя планы. Свидание, например, – бросила Роуэн ему в спину, когда он уже уходил.
Он вернулся через минуту с бутылкой пива. Свидание? Прошлой ночью он переспал с ней, а она уже отправляет его на охоту за другими женщинами?
Он не знал, злиться или счесть это комплиментом своим талантам. Мгновение подумал. Нет, все-таки ужасно зол.
– Мои планы? Ничего глобальнее бургера, пива и раннего отбоя. Завтра ведь "Рыба и папоротник".
Роуэн сморщила нос:
– Что?
– Триатлон. Про него еще написано на холодильнике. Плаванье, бег, велогонка.
– А, ну да. Когда планируешь вернуться?
– После восьми, наверное. После вручения призов будет барбекю, и я, скорее всего, останусь на него. А что?
– Ничего.
Роуэн потянула футболку вниз, но хлопок упрямо вздернулся вверх на животе. Себ рассмотрел небрежную и в то же время продуманную укладку, легкий макияж, браслеты на запястьях и серьги из бисера. Роуэн выглядела так, словно собиралась на свидание. Может, потому и спросила про планы на вечер? Сама кое-что запланировала? Ну уж нет. Не бывать этому.
– А ты что вечером делаешь? Вид у тебя сегодня, кстати…
В ответ плохо скрываемое раздражение.
– А что со мной не так?
– Джинсы низкие и узкие, короткая футболка, волосы уложены. Куда бы ни собралась, ты будешь всю ночь отжигать. – Пиво расслабиться не помогло. Зато помогла Роуэн.
– Не смеши меня.
– Я парень и точно знаю, что прочитал бы в твоем внешнем виде.
– Парни увидят намек на секс даже в рясе монашки.
Она так и не сказала, куда собирается. Что за великая тайна? Терпение, весь день находившееся на пределе, лопнуло. Он бросил пиджак на перила лестницы, выдернул из брюк бледно-зеленую рубашку и стал разуваться.
– Так куда ты идешь? И с кем?
– В бар.
– В бар?!
– Звучит так, словно я собираюсь на встречу с местным дилером мета или меня катапультой забросило в прошлое, я снова подросток под гиперопекой родителей! Мне больше не шестнадцать, Себ! Какое тебе до меня дело? Почему ты так себя ведешь?
Справедливый вопрос.
– Я не думал, что вернусь домой и увижу это.
– Это?! – Она чувствовала, что вот-вот взорвется. – Ты про джинсы и футболку?
– Я про то, что ты разрядилась и выглядишь очень соблазнительно!
– Я сделала укладку и слегка накрасилась. Это вполне нормально!
– С тобой все ненормально! – Себ вскочил. Перед усталыми глазами вспыхнули искры. – Ты хоть представляешь, как сексуально выглядишь! В этом твоем баре у всех мужиков языки на пол вывалятся! Прошлой ночью ты была моей, и сегодня от мысли, что куда-то идешь и будешь с кем-то, хочется что-нибудь ударить!
Как только эти слова слетели с языка и Себ понял, что сказал, он осознал всю тяжесть ошибки. Вот кретин! От обиды глаза Роуэн заблестели, она закусила нижнюю губу, чтобы не дрожала. Он никогда не говорил, не подумав, эти слова просто вырвались. Он обругал себя и взволнованно провел рукой по волосам:
– Простишь меня? Проклятье!
Она злилась. Чудесно! Но разве можно ее винить? Себ сжал губы и решил попытаться все объяснить:
– Ладно, слушай, я это зря сказал.
– Ты думаешь, я такая доступная, что из твоей постели сразу прыгну в другую? – Роуэн рассмеялась, но это не успокоило. – Нет, не отвечай, иначе ударю тебя, чтобы привести в чувство. Ну и сказал!
Себ не видел ничего забавного. Роуэн покачала головой, схватила ключи от машины, сумочку и пошла к двери.
Пока он думал, как удержать ее, она обернулась и бросила на него сверкающий взгляд:
– Нет, я этого больше не сделаю.
– Чего этого?
– Не оставлю тебя с догадками и предрассудками. Я все время подстраивалась под тебя, под родных, это ошибка. Я позволяла вам строить безумные теории. По привычке. Или из гордости, может. Ты решил, что я легкомысленно отношусь к сексу, потому что мы отлично провели время. Не могу это просто так оставить.
Секс был классный, нас – кто знает, почему – притянуло друг к другу. Как притянуло – тайна века, ведь ты обладаешь шармом лошадиной задницы!
– Я…
– Не перебивай. Что до моей сексуальной жизни, ты хоть представляешь, как тяжело приходится девушке, которая путешествует в одиночку?
– Э-э-э, нет. Она тут же приняла победный вид:
– Ха! Ну конечно, не знаешь! Но думаешь, что только этим мы, путешественники, и занимаемся! – Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась от раздражения. – Каждый мужчина, которого я встречаю, всегда незнакомец. У меня нет времени его узнать. Я могу подумать, что он милый. Но ведь психи тоже часто бывают милыми. А теперь представь, что я решила рискнуть, остаться с ним в комнате одна, потому что, ты ведь знаешь, предпочитаю заниматься сексом не у всех на глазах. Это означает, что я всякий раз подвергаюсь опасности. Хочешь знать, сколько раз я так делала?
Себ, чувствуя себя перворазрядным дураком, пожал плечами.
– Ни разу, Себ. Я ни разу так не делала. У меня были отношения только с парнями, которых я знала довольно долго. Я избегаю случайных связей. Это опасно и глупо, когда у тебя нет родственников и друзей, которые могут прийти на помощь, если случится что-то ужасное.
Себ потер лицо, испытывая облегчение и одновременно чувствуя себя идиотом.
– Для полной ясности, мы переспали, потому что у тебя обалденное тело, ты классно целуешься, и у меня уже давно ничего не было.
Насколько глубокую яму он себе вырыл и когда уже можно будет в нее броситься? Ах, она еще не закончила, не сняла с него всю кожу.
– Я не просто так иду в бар, идиот. Буду там стоять за стойкой, чтобы заработать деньги, вернуть тебе долг и избавиться от дурацкого осуждающего выражения на твоем лице!
С этой последней вербальной пощечиной, которую он вполне заслужил, она повернулась на каблуках и вышла из дома.
Глава 6
Роуэн, измотанная, пахнувшая пивом и баром, вошла в холл Авельфора вскоре после половины первого и вздохнула, когда увидела Себа в дверях небольшой гостиной с телевизором.
Она все еще чувствовала боль, злость и обиду из-за того, что умный-умный Себ, обладавший эмоциональным интеллектом амебы, решил, что она во время путешествий придерживается морали дворовой кошки. Роуэн устала, мало спала прошлой ночью, весь день носилась по городу, собирая все необходимое для вечеринки на завтра, тюки сена, ружья для пейнтбола, еду, и была сильно расстроена, что не выпало ни секунды на изучение нэцкэ. Черт, ей уже двадцать восемь лет, не девятнадцать!
– Я не хочу воевать, Себ. – Она бросила сумку на пол и потерла шею. – Если хочешь еще что-то мне сказать, давай утром? Я вымотана.
– Зайди на минутку.
Она тихо выругалась, когда он ушел, не дождавшись ответа. "Ладно, давай разберемся с этим", – подумала она и вошла следом в неприбранную комнату.
Себ наполнил пустой бокал, долил в свой, передал один бокал Роуэн и кивком указал на диван. Роуэн рухнула на диван и вздохнула, все же ногам облегчение. Она и забыла, как они устают от работы за барной стойкой.
Себ уселся на кофейный столик, их колени соприкоснулись, зажал бокал между ног и уставился на ковер:
– Я должен перед тобой извиниться.
Она правильно расслышала? Себ извинялся? Нет, серьезно?
– То, что я сказал раньше, грубо и невежливо. Извини. Я не хотел тебя обидеть. Это был глупый комментарий, я на самом деле так не думаю. Он просто вырвался, я был зол, раздражен и совсем не думал.
– Вот это да! Ты, и не думал! – поддразнила Роуэн.
Себ с облегчением улыбнулся, положил руку ей на колено:
– Друзья?
– А такое возможно? Себ подергал нижнюю губу, поставил бокал:
– Твоя вербальная пощечина достигла цели. Хотя никогда не верил в то, что наркотики были твоими, я действительно считал тебя безрассудной, непослушной и безответственной.
– Я и была безрассудной, непослушной и безответственной. В детстве.
– Но я и потом так считал. Не думал, что ты можешь повзрослеть, измениться. Мы многого о тебе не знаем! Я не знаю тебя и, наверное, никогда не знал.
Роуэн почувствовала, как сдавило горло. Наконец кто-то из прошлого взглянул на нее иначе, попытался увидеть ее саму, а не человека, которого все хотели видеть. Она поднесла кулачок ко рту и прикусила кожу на указательном пальце. И если быть откровенной, много ли она знала о Себе? А об остальных? Так, общие детали. Из социальных сетей. Но все ли это правда? О Себе и своей семье у Роуэн тоже предубеждений хватает.
– Как насчет изучения повзрослевших нас? – предложил Себ.
Принятие и понимание. Лучше не придумаешь. Защищая свободу, она тем не менее жаждала права быть самой собой там, где, как ей казалось, она самой собой быть не может. Роуэн дрожащей рукой взяла бокал:
– Я бы очень хотела, но…
– Но?…
– Но как насчет того, что было вчера вечером?
– Секс? – Себ взял бокал, выпил половину и постучал по стеклу. – Давай не будем ничего усложнять, задвинем это в дальний угол и попытаемся стать друзьями.
Она улыбнулась широко и искренне:
– Хорошо, давай попробуем.
– Отлично. Тогда, как твой друг, я у тебя кое-что спрошу.
Роуэн театрально застонала:
– О нет!
– Почему ты не зашла домой, не заглянула через забор, не посмотрела на дом, не прошлась по саду, не поздоровалась с собаками?
– Это новые собаки. Они меня не знают.
– Не уклоняйся от ответа.
– Дом занят, я не могу просто так вломиться.
– Это отговорка. Я сказал арендаторам, что ты вернулась и им не стоит волноваться, если увидят тебя. Они отнеслись к этому спокойно. Так что не уклоняйся от ответа.
Она действительно уклонялась, не знала что сказать. Не заглядывала домой, потому что так могла не думать о родителях, о том, что скажет, когда увидит их снова, что скажут они. К тому же от одного вида дома она вспоминала, какой несчастной, нет, одинокой чувствовала себя среди родных. А ее родители и брат были очень близки, их объединяли общие интересы, тяга к знаниям, саморазвитию. От всего этого снова показалось, что ей восемнадцать, и она окончательно растерялась.
– Ты была несчастна дома, Ро?
– Несчастна? Нет. Но в Авельфоре было гораздо уютнее. Тут я могла танцевать, громко петь и смеяться. А дома всегда было так тихо.
– Ты была самым веселым ребенком из всех, что мы знали.
– Наверное, стоит заглянуть домой. Я не смогу избегать этого вечно. Не знаю, что сказать родителям, Себ. Нужно извиниться за то, что жила своей жизнью и так долго не возвращалась.
– А ты хотела это сделать?
– Нет. Я не была готова вернуться. Не чувствовала себя достаточно сильной для этого.
– Тогда не извиняйся, Ро. – Себ наклонился вперед и уперся локтями в колени. – Я постоянно слушал, как твои родители, в основном отец, жалуются на твои многолетние путешествия, а сегодня впервые взглянул на это с другой стороны. У твоих родителей достаточно денег для поездок, а ты регулярно бывала в Лондоне. За последние десять лет они вполне могли несколько раз встретиться с тобой там или где-нибудь в другом месте.
– Я часто об этом думала. Почему они этого не сделали?
– Не хотели. Им нужно было, чтобы ты вернулась. Это позволило бы выразить свое молчаливое одобрение по поводу того, что ты путешествуешь, выбрала свою жизнь. – Себ поморщился. – Мне нравятся твои родители. Они хорошо ко мне относились, пока я рос. Умом я их понимаю. А ты, как сказал Пэтч, всегда была для них слишком эмоциональной.
– Пэтч так сказал? Он мне нравится.
– И мне тоже. Он самый лучший отец, если не считать того, что все время встречается с чересчур молодыми и слишком глупыми золотоискательницами.
Роуэн рассмеялась, приобняла Себа за шею и прижалась щекой к его щеке:
– Мне нравится с тобой общаться. Пожалуй, это наш первый нормальный разговор.
– А я почти не сомневаюсь, что в аду пошел снег. – Он провел рукой по ее спине и отклонился назад. – Тебе нужно сходить домой, Ро. Встретиться лицом к лицу с демонами. Они не такие большие, как тебе кажется. А еще нужно поспать. Если сейчас не ляжешь, я стану очень недружелюбным и зацелую тебя до смерти.
Роуэн откинула голову, глаза затуманились от желания.
– Я думала о том же самом. – Она вышла из-за стола. – Спокойной ночи, Себ.
– И тебе, надоеда.
Роуэн отдала последний подарок для гостей, потрепала чью-то голову и, положив руки на бедра, наблюдала за тем, как отъезжала последняя дорогая машина, на этот раз "бентли".
Слава богу! Слава богу! Слава богу! От облегчения даже голова кружилась! Роуэн достала из кармана конверт с деньгами и от радости чуть не станцевала на подъездной дорожке. Сын Энни и ее невестка, слегка ошарашенные видом своего очень грязного и очень счастливого мальчика, по его сбивчивому и радостному рассказу сразу поняли, что праздник удался. Отец даже добавил пять сотен к грабительской сумме Энни.
Три другие мамочки (их однозначно привело в восторг имение Себа) попросили у Роуэн визитки. Визиток не было, поэтому она наспех нацарапала свои контакты на салфетках. Да уж, она не профессионал.
Зато торт вышел прекрасный, и катание на квадроциклах и пейнтбол удались. У Роуэн тоже было ружье. Предполагалось, что к ней надо относиться как к Швейцарии, но на деле вышло, что ребятишки нашли себе общего врага и стреляли в нее при любой возможности. Поэтому на шее расплылось большое фиолетовое пятно, а ее футболка, шорты и ноги стали разноцветными.
Взглянув на гоночную трассу, Роуэн увидела, что тюки сена и старые автомобильные покрышки, обозначавшие трек для квадроциклов, раскиданы, а от белых столбиков заборчика остались только дырки. Впрочем, с ними легко мог справиться садовый шланг или хорошая гроза. Роуэн посмотрела на небо и выругалась – облаков не было. Она ужасно устала, а еще надо было привести в порядок кухню. Настроения заливать дырки из шлага не было совсем.
Еще одной находкой дня стала ловля крабов в речушке в глубине имения. Было непросто найти достаточно веток, годившихся на удочки, к тому же пришлось пожертвовать для наживки стейк из вырезки, который нашелся в холодильнике. Зато всем удалось поймать довольно много недружелюбных созданий, населявших небольшой поток.
Никто из детей не пострадал, не потерялся и даже не заплакал. Они съели достаточно сахара, чтобы много дней чувствовать эйфорию. Возможно, испачканные грязью и краской дизайнерские вещи родителям придется выбросить, но Роуэн не сомневалась: у них хватит денег на новые. А у нее теперь есть деньги.
Все дело в невинности развлечений. Она радовалась простым вещам, которые когда-то делала с Калли, чтобы растратить веселую детскую энергию. Бегала, прыгала, скакала, лазила и ползала и никак не могла поверить в то, что за все эти удовольствия ей еще и заплатят.
Дети. Она редко с ними общалась и потому ни за что не подумала бы, что с ними будет так весело. Днем Роуэн упала с тюка сена и теперь морщилась, потирая поясницу. Потом приложила больную голову к каменной стене. Последние несколько дней поспать толком не удавалось. Ночь с Себом, работа в баре, из-за этого приходилось ложиться поздно, а сегодня нужно было встать с петухами, чтобы приготовить все к приезду детей.
Роуэн не могла остановиться, даже присесть. Теперь, поняв, насколько устала, усомнилась в том, что хватит сил встать, не говоря уже о том, чтобы убрать разгром и привести в порядок кухню. Она решила посидеть минутку с закрытыми глазами и попытаться перезарядить батарейки.
Когда Себ разбудил ее, солнце уже клонилось за горы, стало прохладнее. Роуэн взглянула на него. Он все еще был в спортивной форме, только накинул сверху толстовку с капюшоном. Себ поднял ее:
– Я заварил чай.
– Ты же ненавидишь чай.
– Я не для себя, для тебя. – Себ выдвинул стул и усадил ее.
Когда взгляд сфокусировался, Роуэн заметила, что кухня в порядке, все чисто, пакеты из-под чипсов и конфет убраны, остатки торта упакованы в пластиковый контейнер.
– Ты навел порядок. Не стоило. Я собиралась это сделать.
– Человеку, который может уснуть на час у каменной колонны, не до уборки. Так это был твой праздник?
– Ну да. Мой глупый способ заработать денег.
– Если он легальный, то неглупый. Оно того стоило?
– О да. Не возражаешь против орды детей в твоем имении? Они, кстати, не заходили в дом, только воспользовались туалетом на первом этаже.
– Не возражаю, Ро. Ты можешь пригласить сюда хоть сотню детей, я не буду возражать. Но ты так много работаешь, что засыпаешь, едва садишься и прикладываешь голову к стене. Это мне не нравится. Ты приехала домой разобраться со своей жизнью, а вместо этого стоишь за барной стойкой и организовываешь детские праздники. Ты измотана. Не нужно всего этого.
– Мне нужно заработать денег, Себ, и быстро. Ненавижу…
Он подождал, но она так и не закончила. Тогда он договорил за нее: