В связи с изменением в последние десятилетия отношения к достоверности источников о раннем Риме возникли новые проблемы, каких вообще не существовало в XIX - начале XX в. Речь, в частности, идет о непатрицианских, плебейских именах в консульских фастах первой половины
V в. до н. э. Исследователи насчитывают до 20 таких имен за 60 лет (с 509 по 451 г. до н. э.), причем 12 из них приходятся на период с 509 по 486 г. до н. э.. До недавнего времени эта часть фаст рассматривалась как абсолютно недостоверная, а имена - как позднейшая интерполяция. Однако в свете новейших археологических открытий, роста доверия к ранней традиции и возникновения нового взгляда на проблему происхождения патрициев и плебеев ряд исследователей признают эти сведения фаст достоверными и не видят в них ничего невозможного. По их мнению, доступность консульской должности для плебеев доказывает, что в самом начале республики патрициат не представлял замкнутого всесильного сословия и должен был идти на компромисс с широкими слоями римского населения. По мере усиления патрициата потребность в компромиссе исчезает, а следовательно прекращается допуск непатрициев к высшей магистратуре республики. Своего апогея этот процесс достигает во время децемвирата.
Завершая обзор, посвященный Риму VIII- IV вв. до н. э., укажем на еще один, по нашему мнению, интересный и многообещающий для дальнейшей дискуссии новый взгляд. Он касается проблемы формирования нобилитета в IV в. до н. э. Долгое время непререкаемым оставался авторитет основоположников изучения этой проблемы - М. Гельцера и Ф. Мюнцера. Только в 1980-е гг. К. Ю. Холькескамп решился подвергнуть сомнению ряд основных положений концепции Мюнцера, в частности, тезис о том, что нобилитет возник в результате простого добавления к патрицианской аристократии "полуаристократической" верхушки плебса. По мысли Холькескампа, нобилитет формировался как новая аристократия, принципиально отличная от старой патрицианской знати, формировался на совершенно иной идеологической основе, главным стержнем которой было постоянное стремление к должностям (honores), никогда не прекращающаяся служба на благо родины и всего римского народа. Поэтому в нобилитет вошла только часть патрициата, та часть, которая восприняла новую идеологию.
Переходя к обзору других периодов римской истории, следует заметить, что они, конечно, принципиально отличаются от архаического Рима и по состоянию источниковой базы, и по изученности материала. Безусловно, любое фундаментальное исследование привносит что-то в науку, но ожидать по отношению к Поздней республике или Империи создание какой-либо совершенно неожиданной концепции, нового видения исторического развития вряд ли возможно. Меняются лишь оценки отдельных событий или личностей. Поэтому мы остановимся на самых популярных направлениях в послевоенной историографии Республики и Империи и выделим наиболее интересные взгляды историков на два переломных периода римской истории: падение республики и становление принципата (I в. до н. э. - I в. н. э.); кризис античного мира и падение Западной Римской империи (III-V вв.).
Во второй половине XX в. основополагающим в изучении Поздней республики стало просопографическое направление. Объектом исследования становится тщательный анализ персонального состава государственных органов (магистратур, сената, судов), сословия всадников, особенно различных политических группировок и партий. Наличие хорошей источниковой базы позволяет выявлять происходившие изменения в правящей элите римского общества, взаимодействия между кланами и группировками, создание и борьбу партий (pars, factio).
По-прежнему неиссякаем поток литературы, посвященной кульминационному моменту всей истории Древнего Рима - диктатуре Цезаря, гибели республики и принципату Октавиана Августа. Следует подчеркнуть, что практически все глобальные концепции по этой теме, знаменитые и оригинальные точки зрения на данную проблематику возникли еще в конце XIX или в первой половине XX в. Это и представление Т. Моммзеном принципата как системы двоевластия ("диархии"), где наряду с властью императора сохранялись важнейшие правовые полномочия сената как олицетворения римского народа (senatus populusque Romanus); это и взгляд Г. Ферреро на Цезаря как на авантюриста и монархиста, а на Августа как на рассудительного политика, искреннего приверженца республиканских идеалов; это и категорическое нежелание Эд. Мейера видеть в Августе политического преемника Цезаря и продолжателя его дела, напротив, введение им в научный обиход термина "принципат Помпея" и превращение Октавиана в приверженца идеям Цицерона и политики Помпея; это, наконец, теория "римской революции" Р. Сайма - одного из основоположников просопографического метода, согласно которой не Цезарь, а Октавиан на самом деле был настоящим революционным вождем.
Что же остается современным исследователям? Во-первых, сближение крайних оценок, прежде всего "монархизма" и "диархии", а во-вторых, и преимущественно - перенесение центра тяжести с правовых и политических аспектов проблемы на социологические в широком смысле этого слова. Все больше внимания историки стали обращать на неправовые основы власти Августа, важнейшей из которых было понятие auctoritas. Начало рассмотрению значения auctoritas для становления принципата было положено работами М. Гранта и А. Магделена. М. Грант понимал auctoritas как личную неформальную власть, усиливавшую конституционные полномочия, и полагал, что во время правления Октавиана auctoritas principis даже заменила высший империй (imperium maius) как основу власти императора. А. Магделен показал, какое огромное внимание уделял этому понятию сам Август, как оно дополняло правовые аспекты власти принцепса и как трансформировалось при переходе от Республики к Империи.
С 1970-х гг. осуществляется грандиозный проект, не имеющий аналогов в мировом антиковедении. Речь идет об уже упоминавшемся коллективном труде "Расцвет и упадок римского мира", в котором только принципату посвящено уже более 30 томов! Показательной во многих отношениях работой, отражающей современный "синтетический" подход к проблематике становления принципата, является большая статья Л. Виккерта в данном издании. Главная идея автора заключена в видении принципата как результата развития исконно присущих римскому обществу идей и институтов, прежде всего самого понятия "принципат", возникшего, по мнению Виккерта, из старой республиканской идеи первенства выдающегося политического лидера.
К сожалению, русской историографии долгое время были чужды все иные подходы в рассмотрении проблемы, кроме классового, все иные воззрения на принципат, кроме как на военную монархию рабовладельческого класса.
Только в 1980-е гг. началось преодоление подобного одностороннего взгляда. Вероятно, впервые более сбалансированный подход, учитывающий все особенности нового режима власти, установленного Августом, нашел свое отражение в работах А. Б. Егорова, а затем был развит в монографии Я. Ю. Межерицкого.
Говоря об основных направлениях в изучении поздней Римской империи, следует констатировать тот факт, что русская и западная марксистская историография вплоть до конца 1980-х гг. отвергала возможность всякой дискуссионности по данным проблемам. III-V вв. - это начало перехода от одной формации к другой (от рабовладельческого способа производства к феодальному). Поэтому в течение многих десятилетий оставалась незыблемой теория социальной революции, произведенной рабами в союзе с варварами, сокрушившей Римскую империю, а с ней и рабовладельческий строй, и расчистившей путь для нового, более прогрессивного на том этапе исторического развития строя.
Западная послевоенная историография представляет огромную палитру мнений по двум главным вопросам: было ли падение Римской империи глобальной катастрофой, заставившей европейскую цивилизацию начинать новый путь развития практически с нуля, и почему империя пала.
В поисках ответа на первый вопрос западные историки, отрицая концепцию глобальной социальной революции, выдвигают тезис о континуитете между Римом и средневековой Европой. Подавляющее большинство исследователей считает, что при всей глобальности изменений, происшедших в Европе в V-VI вв., говорить о том, что новой виток развития цивилизации начался с нуля, нельзя. Подчеркивается континуитет между двумя эпохами, главными носителями которого были германцы и Христианская церковь. Указывается, что германцы, заселившие территории Западной Римской империи, не уничтожили античную культуру. Как раз постепенные изменения в культуре при переходе от античности к Средневековью и являются главным показателем континуитета.
Что же касается второго вопроса, то историками предложены десятки причин кризиса империи и ее падения. Так, например, знаменитый французский исследователь А. Пиганьоль главной причиной называл нашествие варваров, А. Е. Р. Боак, напротив, главным фактором считал резкое уменьшение людских ресурсов империи в III-V вв., а Ч. Старр указывал на гигантский дисбаланс, с одной стороны, между доходами, собираемыми в восточных и западных провинциях, а с другой - между численностью армий, необходимых для охраны западных и восточных границ. Однако, очевидно, правильно поступал М. Грант, когда отказывался определить одну главную причину падения Рима и отмечал, что к такому печальному концу Вечный город привел целый комплекс взаимосвязанных причин, среди которых и переселение народов, и неумение римлян достичь компромисса с германцами, и вражда между Западной и Восточной частями империи, и развал римской армии, и противостояние народных масс имперскому аппарату и многое другое.
В заключение подчеркнем, что нашей целью было рассмотреть некоторые из основных направлений в современной историографии Древнего Рима и показать, что даже такая консервативная наука, как антиковедение, продолжает динамично развиваться.
Часть первая. РЕСПУБЛИКА
ВВЕДЕНИЕ ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ РИМСКОЙ ИСТОРИИ. ЕЕ ПЕРИОДИЗАЦИЯ
Римская история составляет заключительное звено древней истории Средиземноморья. В его восточной половине очень рано возникли классовые образования и были заложены основы античной культуры. В истории государств Древнего Востока перед нами выступает первая, в целом еще примитивная стадия развития рабовладельческого общества.
Следующий этап рабовладельческой системы - в районе мира Эгеиды. Благоприятное сочетание географических условий, с одной стороны, и сильного влияния близлежащих восточных государств - с другой, создали предпосылки для расцвета древнегреческих полисов. На базе рабовладельческой системы, более развитой, чем на Востоке, сложилась античная демократия, в рамках которой, особенно в Афинах, в V-IV вв. до н. э. были созданы величайшие культурные ценности, легшие в основу культурного развития Европы.
Однако тесные границы Эгейского мира и его политическая раздробленность ускорили кризис рабовладельческой системы классической Греции. В узких рамках полисов дальнейшее развитие стало невозможным. Это вызвало переход к новому этапу исторического развития - эллинизму. Завоевания Александра Македонского и дальнейшая колонизация Востока греками и македонянами создали предпосылки для возникновения более высокой формы рабовладельческой экономики в странах восточного Средиземноморья. Эллинистические государства на некоторое время стали ведущими силами исторического процесса, подготовляя переход к четвертой, и последней, эпохе древней истории.