Дела на сегодня были закончены, сотрудники и коллеги шумной толпой покидали кабинет, и, когда за последним закрылась дверь, я плюхнулась в кресло и потянулась, сцепив руки над головой. "Сто лет не была в фитнес-центре, совершенно распустилась с этими личными делами", - подумала я и решила заехать домой, переодеться и отправиться поправлять свою физическую форму и потрепанные нервы.
На выходе из здания, доставая ключи от машины, я не обнаружила в сумочке мобильник и вспомнила, что оставила его на столе. Отругав себя за рассеянность и забывчивость, я взялась за ручку двери, но в тот же миг она резко распахнулась, я отшатнулась, взмахнула руками и упала бы, если бы мужчина, так не вовремя открывший дверь, не ухватил меня за руку.
- Извините, Дарья Васильевна… - услышала я у самого уха знакомый голос.
За руку держал меня Лудовин, собственной персоной, его серые глаза смотрели на меня в упор, серьезно, удивительно серьезно. Интересно, мне на роду написано падать в его присутствии? Я собралась, вернула состояние равновесия, выдернула руку и сказала:
- Ну что вы, Роман… э-э-э… Петрович… вам не в чем извиняться, это случайность.
- Интересная штука, не правда ли? - ответил он вопросом, усмехнулся и чуть отступил, словно решив осмотреть меня с ног до головы, что, впрочем, и сделал. - Я опять вас спас, только сейчас сам был виноват.
- Не вижу ничего интересного, - отрезала я. - И что вы вообще здесь делаете?
- Заходил в отдел кадров, забрал документы.
- Какие документы?
- Ну, какие документы можно забрать в отделе кадров? Трудовую и все такое…
- Вас увольняют? - удивилась я.
- Почему увольняют? Сам ухожу…
- Почему, Роман Петрович?
- Но вы же сами, Дарья Васильевна, утверждали, что работа моя не престижна, что я мелко плаваю… - ухмыльнулся он.
- Решили нырнуть поглубже? А что, у вас есть сомнения насчет того, что чернорабочий на стройке - это не предел мечтаний для человека с возможностями?
- Насчет нырнуть не скажу, но откуда вы знаете о моих возможностях?
- Я немного разбираюсь в людях и могу отличить безголового, ни на что не способного болвана от вполне разумного человека.
Он уставился на меня удивленно, наигранно удивленно.
- Вы слишком высокого обо мне мнения.
- Ничего подобного, Роман Петрович, не скромничайте, вы очень успешно обаяли девушку, а потом бросили ее, влюбив в себя!
- Хм… ваш жесткий натиск меня смущает. Но вы ошибаетесь, Дарья Васильевна…
- Я? Ошибаюсь? - возмутилась я.
"Дарья Васильевна, до завтра", - махнул рукой пробежавший мимо главный инженер, с интересом глянув на Лудовина.
- Знаете, Роман Петрович, - продолжила я. - Хотела бы сказать вам пару слов, всего пару, но оставила в кабинете мобильник и должна вернуться за ним. Если вы не спешите, подождите меня здесь, я вас не задержу надолго.
- Конечно, Дарья Васильевна, подожду, - кивнул он и бросил на меня быстрый странный взгляд.
Добравшись до кабинета и обнаружив злополучного виновника ненужного столкновения на столе, я опустилась в кресло, чувствуя себя до крайности паршиво.
"О чем я собираюсь с ним разговаривать? Отчитывать за то, что он бросил Риту? Но с какой такой стати?
Во-первых, мне следует радоваться этому, а во-вторых, он пошлет меня подальше и правильно сделает, потому что не мое это дело. Странно то, что он расстался с ней и тут же уволился… Что бы это значило? Спрошу его об этом? В конце концов, здесь нет ничего криминального, и я как работодатель имею право интересоваться судьбами своих работников!" Раздраженная собственными сомнениями, я вытащила зеркало, поправила волосы и подрисовала губы.
Приближаясь к выходу из здания, я уже мечтала, чтобы Лудовин ушел, но моим желаниям не суждено было сбыться - он, прихрамывая, прохаживался по тротуару, засунув руки в карманы куртки, и мне ничего не оставалось, как шагнуть навстречу.
- Весь внимание! - сказал он, улыбнувшись.
- Садитесь в машину, - бросила я, щелкая кнопкой дистанционки и направляясь к своей малютке.
- Дарья Васильевна!
- Что? - обернулась я.
Лудовин, стоял, не двигаясь с места.
- Вас что-то не устраивает?
- Я не поеду в вашей машине. Если хотите поговорить, давайте пройдемся пешком.
- Это с какой стати? - возмутилась я.
- Как хотите, Дарья Васильевна… хотя, я мог бы пригласить вас выпить кофе или что покрепче… - заявил он.
Невозможный, невозможный тип! Кто он такой, чтобы так нагло разговаривать? Он издевается надо мной? Может, он - брачный аферист? Ну да, и поэтому пашет на стройке чернорабочим, именно там и находит свои жертвы! Почему же он так кичится своим незавидным положением? Я страшно разозлилась, захлопнула дверцу машины и… согласилась прогуляться с ним пешком. Из принципа. Но пить кофе отказалась, это был бы перебор.
Вечер выдался умеренно теплым, и прогулка по не слишком шумному Владимирскому, даже в компании бывшего футболиста и чернорабочего, а ныне безработного, совсем не повредит. И в фитнес-центр я еще успею.
- У вас есть работа на примете? - спросила я.
- Да, есть, - коротко ответил он.
- А работа на стройке это?..
- Хотите знать, почему я пошел на стройку?
- Нет, не хочу, впрочем, любопытно было бы узнать…
- Хм… ну это длинная и не очень интересная история…
- Можете коротко, я пойму…
- Ну, а если коротко, то я, как вы уже знаете, играл в футбол с двенадцати лет, неплохо играл. Потом попал в аварию, с игрой пришлось завязать, да и со спортом, а на стройку пошел, потому что нужны были физические нагрузки, чтобы восстановиться.
- Но почему на стройку, чтобы восстановиться? Очень странно! Вы же могли заниматься в клубе, в спортцентре, разве нет? А зарабатывать чем-то другим.
- Хм… - он взглянул на меня как-то изучающе. - Знаете, Дарья Васильевна, чем-то другим, как вы выражаетесь, не вышло, да и желания не было. Мужики тоже удивлялись, зачем меня понесло туда… А может быть, чтобы вас встретить?
- Что? - я остановилась. Да он при этом еще и дипломат! Он, что ко мне клинья подбивает? И как у него хватает наглости вот такое заявлять? Да кто он есть, на самом деле? Альфонс?
- Очень милая шутка, - сказала я.
Лудовин смотрел куда-то в сторону, мы остановились у решетки небольшого сквера, над которой веерами покачивались пожелтевшие листья каштана.
- Ну да, шутка, конечно, прикол, - ответил он. - Слова стоят мало, всякий, кто чего-то хочет, украшает сотней врак одну сомнительную правду.
Я совершенно смутилась и жутко разозлилась, чувствуя, что жаром ударило в лицо, и никакая пудра не спасет теперь мой покрасневший от гнева нос.
- Знаете, Роман Петрович, все это совсем не смешно. Вы решили ухлестнуть сначала за Ритой, а теперь, бросив ее, за мной!
- Поверьте мне, не так ужасна моя вина, как вам сообщила Рита. И я не собирался за вами ухлестывать… - лицо его помрачнело, он, кажется, тоже покраснел. - Я сказал то, что сказал…
Совсем близко от меня были его серые глаза, злые и темные, гладко выбритые синеватые щеки и подбородок, тонкие губы. Я пыталась поймать свою злость, которая стекала, скручиваясь где-то в желудке в горячий дрожащий узел. Вот сейчас возьму и поцелую его в эти тонкие губы, чтобы… я мотнула головой, приходя в себя. Мимо прошел старик, взглянул на нас, что-то пробормотав в пышные седые усы.
В пятницу вечером Федор уже не в первый раз намекнул, что нам, как людям зрелым и лишенным предрассудков, давно пора продвинуться в отношениях, тем более, что союз наш - дело решенное, и нет смысла ждать и откладывать сие знаменательное событие. Я вздрогнула, вспомнила Романа Петровича, пообещала обдумать предложение Федора и дать ответ в ближайшее время, сильно разочаровав жениха, воспылавшего гормоноактивными чувствами. Распрощавшись с обиженным Федором, я отправилась домой и, едва переступив порог, начала дергаться, переживать и третировать население своей квартиры. Василии на меня не отреагировали и устроились в гостиной перед телевизором смотреть футбольный матч огромной важности, зато на кухне Дора разбила стакан с каким-то ядовито-малиновым соком. Его брызги попали на стену и теперь красовались на светло-абрикосовом фоне отвратительными несмывающимися пятнами. Я почти молча проглотила неудачу криворукой племянницы лишь благодаря своевременному вмешательству Кристины. Она взяла Дору под защиту, заявив, что коль скоро здесь начнется гром небесный, от молнии мудрей уйти.
- Лучше уйдет молния! - бросила я и попыталась присоединиться к теплой компании Васек-болельщиков, нервно утрамбовывающих своими пятыми точками мой белый шведский диван. Вид зеленого футбольного поля с мелькающими на его фоне мужскими фигурами снова пробудил моего личного внутримозгового кота, который тут же расправил когти и, напомнив о разговоре под каштаном, спросил: "В какие игры играет Лудовин?". Я попыталась ухватить наглого кота за шкирку, возразив сакраментальным "Какое мне дело до всего этого?", но он начал сопротивляться, вопя, что так просто от него не отделаться.
Василии в один голос заорали "Йес! Го-о-ол!", я вскочила с дивана и рванула обратно на кухню к мирно беседующим девам. Точнее, мирно беседовала Кристина, а Дора слушала ее и терла губкой стену, размазывая по светлым абрикосам розовую малину. Жизнь шла своим чередом. Я достала сигареты и удалилась на лоджию выкуривать из мозгов мерзавца кота.
Глава 7
Суббота навалилась мутно-серым утром и отчетливо-цветным смятением по поводу вечерней тусовки, в которой мне предстояло играть одну из двух главных ролей. Я вдруг осознала, что играть эту роль мне совсем не хочется, а не выйти на сцену уже невозможно: банкет заказан, билеты проданы. Роман Лудовин маячил в мыслях нестираемым фоном, при поддержке когтистого кота, и я даже не стала пытаться отделаться от них, пожелав парочке недоброго утра и успехов в труде. Выбравшись из-под одеяла, я накинула халатик, сунула ноги в пушистые тапочки и подошла к окну, за которым с безнадежно бесцветных небес моросил противный дождь, размывая контуры бесстыдно полуголой березы, что возвышалась среди краснолистых кустарников сквера во дворе. Я вышла из спальни, в квартире стояла необычная для последнего времени тишина, нарушаемая лишь звуками капающей воды - видимо, кто-то неплотно закрыл кран в ванной или на кухне. Народ беззаботно спал, пользуясь свободой выходного дня, а я отправилась искать источник капели.
В ванной никаких недоработок не обнаружилось, и, сполоснув лицо холодной, бодрости ради, водой, я двинулась на кухню. Коротконосый блестящий кран не проявлял признаков жизни, зато в центре гладко выбеленного потолка набухали и устремлялись вниз тяжелые водяные капли, гулко стучали по столу, на котором растекалась лужа, неуклонно сползающая к краям и грозящая хлынуть на пол водопадом. Я замерла, ахнула и кинулась искать средства борьбы с наводнением, то бишь, ведра и тряпки, пытаясь сообразить, где они могут находиться, поскольку уже давно не занималась уборкой, перекинув это неблагодарное дело на плечи Доры. Пока я металась, капель плавно перетекла в поток, который хлынул с потолка, окончательно безобразя его белизну взбухающим, на глазах увеличивающимся в размерах темным пятном.
Кульминация подвигла меня на решительные действия. Я водрузила на стол таз, вытащила из постели ошарашенную Дору и отправила ее на кухню бороться со стихией, а сама помчалась к соседям на верхний этаж выяснять, что происходит. К моменту, когда я, взбудораженная борьбой с соседями, вернулась домой и начала звонить диспетчеру по экстренным ситуациям, пробудилось Кристинино семейство и после эмоциональной разминки приступило к борьбе с наводнением. В таком активном жизнерадостном темпе прошло все утро. Катаклизм выбил из моей головы как Лудовина с его котом, так и мысли о предстоящем банкете, поэтому, когда я в схватила трубку зазвеневшего среди суматохи телефона и услышала вкрадчивое "Доброе утро, дорогая, ты не забыла, что нам нужно заехать проверить меню и уточнить вечернюю программу", я секунды две пыталась сообразить, о чем вообще идет речь, а сообразив, брякнула: "Перезвони, пожалуйста…" и отключилась от связи. Федор перезвонил через пять минут, требовательно спросив, что случилось. Мне пришлось взять себя в руки, извиниться и сообщить о невзгодах.
- Я приеду и разберусь? - спросил Федор, явно недовольно вздохнув.
- Не нужно, уже разобралась сама, - ответила я и, ощутив резкость ответа, попыталась смягчить его спонтанным: - То есть, сейчас не надо… да и вообще, давай я сама заеду в ресторан и все улажу, а ты пока занимайся своими делами.
Федор помялся и согласился, строго уточнив, что в три он заедет, и к этому часу я должна быть во всеоружии.
Борьба со стихией была закончена, и я, с тоской осмотрев огромное темное пятно на потолке, неприятно взбухший ламинат и отвратительные подтеки на стенах, на фоне которых Дорина акварель в розовых тонах смотрелась невинной шалостью, в очередной раз пожелала соседям наверху всех благ в жизни, приняла соболезнования соратников по квартире, облачилась в джинсы и любимый свитер с норвежским орнаментом и покинула родную обитель, чтобы за рулем обрести душевное равновесие и выполнить взятые на себя обязательства.
С рестораном я справилась быстро, домой возвращаться не хотелось, и я бесцельно катила по набережной канала, думая о предстоящем внезапном ремонте и в нагрузку зачем-то вспоминая Романа Петровича, нашу последнюю встречу и его злые глаза под каштаном. От раздумий меня оторвал заигравший первые такты фламенко мобильник. На дисплее высветилось: Кретов.
- Слушаю, Вадим Макарович, что случилось?
- Добрый день, Дарья Васильевна, прошу прощения, что беспокою вас, но дело очень срочное…
- День добрый, слушаю вас, в чем проблема? - меня всегда раздражало многословие Вадима.
- Документы к тендеру… мы все подготовили, они же должны быть в понедельник на месте, сроки поджимают, вы же знаете, Дарья Васильевна, но вы не поставили свою подпись…
Я не подписала документы? Не может такого быть! Или может? О тендере речь шла всю эту неделю, но как я могла забыть подписать бумаги, и почему Вадим не принес их на подпись?
- В чем дело, Вадим? - Какой невиннейший ответ! - Хочу поставить вас в известность, что документы мне не приносили, и я полагала, что…
Что я полагала? Что просто-напросто позабыла, что не подписала документы, потому что думала о своей личной жизни и мужиках? Это ж надо дойти до такого, так опуститься?
- … я полагала, что не должна бегать за вами, чтобы поставить свою подпись на документах!
Вадим на секунду замолчал, затем растекся в извинениях и сожалениях по поводу своей невнимательности и вызвался тотчас подъехать в любое удобное для меня место, чтобы скрепить бумаги моей подписью.
- Не нужно, Вадим Макарович, - я сменила гнев на милость, отгоняя прочь неприятное ощущение насколько гнусно я свалила проблему с больной головы на здоровую. - Сейчас подъеду сама, ждите меня минут через… двадцать. Вадим бросился благодарить, а я прервала его, сославшись на свою занятость рулем, распрощалась и вывернула с набережной на боковую улицу.
Офис встретил нерабочим покоем, охранник дремал за столом, из кабинета инженеров доносились негромкие голоса. Я простучала каблуками по направлению к кабинету, голоса стихли, из-за дверей появился Вадим.
- Дарья Васильевна, я очень извиняюсь, что так получилось, я оставил документы у Анны, а она подумала, что вы все подписали… - заворковал он, нервно теребя ворот свитера.
- Иду в свой кабинет, принесете туда, - отрезала я. - Знаете, есть старые рецепты… поверьте мне, хватая случай за вихры, вы промахнетесь, мой любезный!
- При чем здесь вихры? - пробормотал Вадим и скрылся в кабинете, откуда раздался женский голос.
Любопытства ради я прошла за ним и остановилась у входа. За столом сидела Рита, перебирая какие-то бумаги. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом.
- Здравствуйте, Дарья Васильевна, - сухо сказала она каким-то обиженным голосом.
- Добрый день, Маргарита Николаевна, - в тон ей ответила я, спрятав удивление, развернулась и отправилась в свой кабинет, размышляя, отчего Рита сидит на работе в выходной день, какая муха укусила ее, что она позволяет себе здороваться со мной столь прохладным тоном, и не связано ли все это с Вадимом…
Тот появился минут через десять, когда я, включив компьютер, начала тупо раскладывать "косынку".
- Присядьте, Вадим Макарович, - махнула я рукой. - Я не напрасно упомянула случай и вихры - не пытайтесь свалить свою вину на другого.
- Я не пытался, - мрачно ответил Вадим.
- Мое дело - заметить, ваше - принять к сведению… подождите, я просмотрю бумаги.
Мне пришлось несколько раз перечитать первую строку пояснительной записки, чтобы сосредоточиться и вникнуть в суть написанного. К концу первой страницы я поняла, что сейчас дело это безнадежное, но упрямо перебрала все листы, делая вид, что не замечаю обиженного лица Вадима. Поставив подписи в положенных местах, я протянула ему бумаги.
- Когда намерены отправить?
- Сейчас, чтобы к понедельнику были в тендерной комиссии.
- Хорошо. Кстати, а Маргарита Николаевна чем сегодня занята? Вроде, у нее нет срочных дел…
- Я не знаю, - буркнул Вадим. - Делает свой отчет, видимо, не успела за неделю.
- И как давно она его делает? - спросила я.
- Ну, я пришел, она уже сидела, вся в делах.
- Ладно, Вадим Макарович, надеюсь, я больше вам не нужна? - спросила я.
- Извините, что побеспокоил, но так получилось… - Вадим поднялся, аккуратно собрал бумаги, вложил их прозрачную папку и взглянул на меня:
- Могу идти?
- Да, конечно, идите, Вадим Макарович…
Когда он уже подходил к двери, меня пробила идея.
- Вадим, пригласите Маргариту Николаевну ко мне в кабинет, если вас не затруднит.
Он кивнул, попрощался и вышел. Вскоре появилась Рита. Прошла, села на стул, поправила челку и молча взглянула на меня. Я тоже молчала, теребя в руках кохиноровский карандаш. В воздухе нависла напряженность неясного происхождения, мне показалось, что Рита пытается выиграть состязание "кто заговорит первым". Но выиграла я. Рита не выдержала и сказала:
- Вы что-то хотели спросить, Дарья Васильевна?
- Кажется, сегодня выходной, Рита, можно обойтись и без официоза? Просто удивилась, увидев тебя на работе, обычно субботние авралы обходятся без инженера по ТБ.
- А сегодня не обошлось, - с вызовом ответила Рита.
- Так… ты с Вадимом? - мелькнула у меня догадка.
Рита уставилась на меня так, что я невольно задумалась, не превращаюсь ли на ее глазах в уродливую ведьму. Несколько секунд она молчала и вдруг взорвалась, словно кто-то рванул спрятанную внутри нее чеку.