– С удовольствием выпью чашечку кофе, так же тихо ответила я. – И подкреплюсь, например, булочкой, если у меня достаточно времени. И если тут не возбраняется есть, – прибавила я, отчасти шутя. Отчасти.
– Как прикажете, – почтительно пробормотала Лори, и тут я поняла, что она обращается со мной, будто с коронованной особой, потому что я гостья Джонатана.
Он в этой компании занимал весьма высокий пост. Я моргнула. Надо вести себя соответственно. Не глазеть по сторонам, как онемевшая от восторга туристка, а держаться дружелюбно, но с достоинством столь же успешной бизнес-леди.
– Благодарю, – сказала я, улыбаясь.
Лори подошла к консьержу, вполголоса обменялась с ним парой фраз, а я села на огромный бархатный диван и стала любоваться произведениями изобразительного искусства и обилием живых цветов на камине.
Вырезанный из глыб мрамора камин был размером с небольшой автомобиль. Создавалось впечатление, что его перевезли сюда из Виндзорского замка вместе с убежищем священника, затаившимся в стене.
Я размышляла, сколько может стоить квартира в подобном здании, когда услышала у себя за спиной шаги по паркетному полу и негромкие голоса. Джонатан. Продолжает беседу с важными клиентами. От волнения по коже побежали мурашки. Поворачивать голову и глупо пялить глаза не хотелось, но слух невольно напрягся, и я уловила отдельные слова: "Заседание совета директоров… личные рекомендации… домашние животные…"
Потом прощальные фразы, шлепок ладони о ладонь, кто-то чуть слышно поблагодарил швейцара. А через минуту, показавшуюся сладкой пыткой, я почувствовала запах "Крид" и нежный поцелуй в шею сзади.
– Привет, – прошептал мне на ухо Джонатан, лаская кожу теплым дыханием. – Как я рад тебя видеть.
У меня приятно защипало кожу, но повернулась я умышленно медленно, как Рене Руссо в "Афере Томаса Крауна".
И замерла. Джонатан в темно-синем костюме, кремовой рубашке и желтом галстуке был воплощением деловитости и аккуратности. Рыжие волосы лежали идеально – мой друг выглядел так, будто жара за окном не имела к нему ни малейшего отношения.
Казалось, он немного напряжен – впрочем, того требовала работа.
– Дай на тебя взглянуть. – Джонатан взял меня за руку и поднял с дивана. – Ты подумай: человек семь часов просидел в самолете! Не верится! Потрясающе выглядишь.
– Спасибо, – пробормотала я, краснея.
Джонатан наклонился и, поцеловав меня в щеку, не сразу отстранился – на миг замер, вдыхая мой запах. Я наслаждалась его ароматом Заключать меня в страстные объятия на глазах у консьержа он и не помышлял, я знала, оттого сдержанный поцелуй сильнее волновал кровь.
Порой Джонатан был точь-в-точь, как Ретт Батлер. В такие минуты голова шла кругом.
– Ты выглядишь даже лучше, чем в моих воспоминаниях, – прошептал он мне на ухо. – А вспоминал я о тебе… очень часто.
Хотелось бы и мне быть столь же взрослой и уметь сдерживать чувства, но, увы, они слишком требовательно давали о себе знать.
– Я скучала по тебе, – порывисто пробормотала я, больше не в силах молчать. – Прошло как будто сто лет…
– И я по тебе скучал.
Джонатан взял меня за подбородок и горячо поцеловал.
За моей спиной послышался кашель Лори, и мы вздрогнули.
Точнее, я вздрогнула. Джонатан просто повернул голову, взял у Лори кофейный стаканчик, торопливо произнес "спасибо" и протянул мне кофе. Лори улыбнулась, кивнула в ответ и неуверенно приоткрыла рот, а заговорила, лишь когда Джонатан повел бровями, давая понять, что готов ее выслушать.
– Вы еще вернетесь сегодня в офис, мистер Райли? – спросила она. – Если нет, я могла бы вечером прислать вам документы, чтобы вы ознакомились с ними перед завтрашним заседанием совета. И информацию по новым квартирам.
Хм… – Джонатан поправил выглядывавшие из-под рукавов пиджака манжеты рубашки, задумываясь. – Поступим вот как: все, что запланировано на вторую половину дня, пожалуйста, отмени. А наиболее важные документы пришли мне. Я их просмотрю. Да, Лори, и спасибо, что встретила мисс Ромни-Джоунс.
– Да, большое спасибо, – подключилась я. – Сама я долго бы разбиралась, как сюда добраться.
Губы Лори растянулись в улыбке, на щеках заиграли ямочки. Она смущенно улыбнулась и, извинившись, пошла прочь.
– Тебе, наверное, нужна чашка? – спросил Джонатан, кивая на стаканчик "Старбакс" в моей руке.
– Нет-нет, не беспокойся.
– Не скромничай. Я знаю, ты любишь пить кофе из симпатичной чашки.
– Пожалуйста, не волнуйся, – растерянно сказала я.
Где он собирался взять симпатичную чашку?
– Послушай, – произнес Джонатан с серьезным видом, – может, поднимемся наверх и воспользуемся чашкой и блюдцем из квартиры, которую я только что показывал?
Я уставилась на него и рассмеялась.
– Ну что ты, не глупи! Ты на такое не способен!
– По-твоему, это нарушение профессиональной этики? – невинно спросил Джонатан.
Он что, разыгрывал меня?
– Конечно… – пролепетала я. – Разумеется
– Мелисса! – торжественно произнес Джонатан. – Порой не грех и отступать от правил. Пошли – ключи до сих пор в моем кармане.
Он зашагал к лифту. Я, растерянная, поспешила за ним, стуча каблучками по черно-белому полу. Удивительно, но когда Джонатан нажал на кнопку вызова, консьерж и бровью не повел.
– Послушай, Джонатан, я в самом деле не…
– Ш-ш-ш! – Он прижал палец к губам.
– Но я вовсе не хочу, чтобы из-за меня…
– Ш-ш!
Джонатан дождался, пока за нами не закрылись двери из кованого железа, и принялся меня целовать. Поцелуй так затянулся, а руки Джонатана столь уверенно заскользили по изгибам моего жаждавшего ласк тела, что я и не заметила, как лифт остановился на десятом этаже.
Джонатан же не потерялся во времени и сделал шаг из кабинки, едва раскрылись двери.
– Который из них? – пробормотал он себе под нос, рассматривая связку ключей.
Что у него на уме? – подумала я. Мелькнувшая в голове догадка и то, сколь непривычно Джонатан себя вел, сбивало с толку и будоражило кровь.
Он явно шутки ради примерил несколько ключей к замочной скважине в запретной дубовой двери, прежде чем выбрать нужный.
–А наконец-то! – Его бровь шаловливо изогнулась. – Прошу вас… на чашечку кофе.
– Благодарю, – кокетливо ответила я. – Только найдите мне кофейную пару, как обещали.
– Вы за парный образ жизни?
– Просто люблю, когда чашка стоит на блюдце.
– Постараюсь отыскать все, что потребуется.
Джонатан раскрыл передо мной дверь. Я проскользила мимо него, демонстрируя, как ловко сидит на мне узкое платье, и вдруг замерла на месте.
Квартира оказалась роскошной. Куда ни бросишь взгляд, всюду дубовые панели, позолоченная обшивка или дорогие занавеси.
– Ну и ну! – выдохнула я. – Владелец еще живет здесь?
Прихожую украшали витиеватые медные светильники – как я тут же догадалась, антикварные, переделанные под электрические. Пахло миррой, гвоздикой и полировальным воском.
– Нет, – внезапно посерьезнев, ответил Джонатан.
Я медленно прошла в гостиную – в ней целиком поместилась бы квартира Нельсона, еще, наверное, осталось бы место. Высокие окна, украшенные темно-красными бархатными шторами, смотрели на городской парк; с потолка свисала старинная люстра, свет, отражаясь в ней, играл бликами на малиновых стенах Три огромных кожаных дивана, картины современных художников, длинный стол у стены, а на нем широкая стеклянная чаша с сухими лепестками дорогих роз и две большие свечи по бокам, источающие аромат смоковниц… Я уловила его, как только вошла.
Квартира была современно и со вкусом обставлена, но, удивительно, возникало чувство, будто в ней недостает чего-то главного. Полок с книгами, фотографий – человеческого тепла. Диваны восхищали, однако не будили желания удобно на них устроиться. Даже разуться. Картины висели так, чтобы ими любовались сидящие. Наверное, следовало знать, чьи это работы, однако я не знала.
Проходить дальше расхотелось. Пропала охота и флиртовать. Тем не менее я, глотнув, постаралась разжечь в себе тлеющий уголек игривости и с томным видом прижалась к стене.
– Итак, это гостиная. Теперь, может, покажешь спальню?
Джонатан смотрел в пространство перед собой и, когда я заговорила, будто вышел из полутранса.
– Что? А, да. Найти чашку. Он пошел на кухню.
Мои щеки вспыхнули от стыда. Ну и ну. Очнувшись от секундного замешательства, я поправила платье и торопливо последовала за Джонатаном. Его помыслы о "парном образе жизни", что бы он ни имел в виду, как видно, тоже сошли на нет. Быть может, ему вспомнилось, что не все в этой сделке идет гладко или что встреча с клиентом обманула ожидания.
Кухня в отличие от прихожей и гостиной походила на нутро космического корабля: кругом нержавеющая сталь, любая вещица – высшего качества. Поверхности без единого пятнышка, куда ни глянь – на дверцу холодильника или на стенку посудомоечной машины – везде твое отражение.
– Ого! – воскликнула я, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. – Нельсон влюбился бы в эту кухню с первого взгляда! Владелец что, повар?
– Нет, – ответил Джонатан, открывая дверцу шкафа. – Квартиру продает женщина. По ее мнению, домашняя стряпня – это когда берешь заказанное в тайском ресторане месиво и собственноручно перекладываешь его на тарелку, а не просишь об этом служанку.
Хм. Я нахмурилась.
Джонатан подал мне тонкостенную фарфоровую чашку и блюдце с серебряными ободками по краям.
– Спасибо, – пробормотала я, осторожно переливая кофе из стаканчика в чашку.
Отзываться о клиентах столь скверно совсем не в духе Джонатана.
– Блюдце для булочки? – спросил он, протягивая вторую изящную тарелочку. – Ими еще не пользовались. Это обеденный сервиз на восемнадцать персон. Взгляни.
Джонатан шире открыл дверцу, и моему взору представилось такое обилие фарфора, какого я не видела даже в специализированном магазинчике недалеко от "Питер Джоунс".
– С посудомоечной машиной пока не знакома ни единая чашка.
Я взяла тарелочку, старательно маскируя изумление.
– Откуда ты знаешь?
Рот Джонатана сжался в прямую линию.
– Это моя квартира.
Я моргнула от неожиданности.
– Что?
– Наша с Синди. Она жила здесь, пока я был , в Лондоне. Да-да, – добавил Джонатан, приподнимая руки, – ей следовало продать квартиру сразу после развода, но рынок жилья кишит предложениями. Теперь… – Он проглотил слюну. – Синди обратилась в "Керл и Поуп" и хочет, чтобы покупателя нашел я.
На душу, точно подстреленная утка, упал груз. Я поставила блюдце и чашку на стол, будто они вдруг раскалились. Синди.
Малейшее упоминание о ней, и на сердце начинали скрести кошки. И вдруг охватывало волнение: плоховато я одета. И не достигла в жизни ничего особенного. Еще почему-то брала злость.
Синди так скверно с Джонатаном обходилась, а он годами терпел ее выходки – наверное, столь сильно любил. Я была с ней не знакома, а он, по сути, никогда не заводил про нее речь, однако той малости, что я знала, было вполне достаточно: Синди могла устроить пожар на вечеринке – "накалить" обстановку – или посадить личную секретаршу на диету Аткинса.
Я лишь однажды видела ее на фотографии, что лежала в выдвижном ящике на кухне Джонатана, – наткнулась на снимок случайно, когда искала открывалку. Их сфотографировали, судя по всему, на грандиозном торжестве. Джонатан был в смокинге, смотрел на камеру без тени улыбки; высокую прямую фигуру Синди облегало прямое строгое платье из кроваво-красного шелка. Лицо у нее было продолговатое и серьезное, под стать телосложению и наряду. Волосы же окутывали голову облаком сахарной ваты, однако я тотчас определила, благо знала в этих делах толк: не существуй на свете парикмахерских премудростей, волосы тоже были бы прямые и длинные.
Теле-детектив, что жил внутри меня, тотчас доложил: дамочка из разряда стерв, которые нещадно, но с премилой улыбкой на губах вышвыривают с работы и делают за счет фирмы стрижки и укладки.
Сказать по правде, ничего подобного о Синди я не знала. Но до справедливости ли, если речь о бывшей женщине бойфренда?
Впрочем, одно я знала наверняка, а это говорило о многом: Синди рассталась с Джонатаном когда поняла, что беременна от его родного брата, Брендана. Теперь они были вместе.
Представляете? Разве не ужасно?
Мы с Джонатаном кратко побеседовали о ней по душам всего раз. Вскоре после этого и стали встречаться. Поводом к разговору была открытка: у Брендана Райли и Синди Райли родился сын. Хорошо, что по правилам этикета можно ограничиться глупой карточкой – Синди хоть не пришлось лишний раз краснеть.
– Она не всегда была такой, – заявил Джонатан, когда я выразила удивление по поводу открытки. – Пока не занялась рекламой, сидела себе дома и читала по утрам гороскопы.
– А кто она по знаку зодиака?
– Овен, – мрачно ответил Джонатан.
– Опять огонь! – не к месту воскликнула я.
Джонатан лишь окинул меня усталым взглядом и не прибавил ни слова.
Я и не думала мучить его расспросами, в тот вечер он сам посвятил меня в отдельные подробности своей семейной жизни. Синди покорила его сердце, когда, явившись в группе приглашенных девочек на вечер в школу мальчиков, проспорила с ним с первой до последней минуты фокстрота. Учась в университетах (он в Принстоне, она в Брауне), они встречались, по выпуске поженились. Прием устроили в нью-йоркском яхт-клубе, медовый месяц провели в Антигуа.
Джонатан занялся недвижимостью, Синди устроилась в рекламное агентство и быстро пошла вверх по карьерной лестнице. За время совместной жизни они несколько раз переезжали, их последняя квартира, я давно знала, была пределом мечтаний. Но только теперь, глядя собственными глазами на кухонную плиту за двадцать тысяч фунтов, я начала понимать, как много между Джонатаном и Синди было общего.
М-да.
Она желает, чтобы квартиру продал именно он. Ну, и гадина.
– Наверное, ей хочется, чтобы сделку провернули максимально выгодно, – сказал Джонатан. – По ее мнению, с задачей справлюсь только я. Если покупателя стал бы искать другой риелтор, она отказалась бы от услуг агентства. Комиссию платит, – он обвел кухню рукой, – сама понимаешь, приличную.
– Догадываюсь, – едва слышно пробормотала я.
Рот Джонатана опять сжался в узкую линию.
– Вообще-то в моих интересах приложить все усилия. Но она, чего доброго, может подумать, что меня это трогает. Если ей взбрело в голову заставить меня пожалеть о разводе, вынужден ее разочаровать. Мне все равно. Я просто выполняю работу, не утопаю в страданиях.
От того, как напряженно звучал его голос, щемило душу. Я чувствовала, что он не вполне искренен.
– Зачем ты так? – воскликнула я. – Ведь знавали вы здесь и счастливые времена!
Джонатан вздохнул, провел пальцами по лицу и протянул мне руки. Я прильнула к нему, с чувством его обняла и ощутила крепкие мышцу под тонкой рубашкой. Как с ним здорово!
– Мелисса, – прошептал он мне в волосы. – Я пережил больше счастья за шесть месяцев, что встречаюсь с тобой, чем за шесть лет, которые провел в этой квартире.
У меня подпрыгнуло сердце.
– Правда?
– Правда. – Джонатан проложил по моему лбу дорожку легких поцелуев. – Когда мы познакомились, я словно превратился в другого человека и лишь тогда понял, до какой степени был несчастлив прежде. – Он немного отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, и я увидела, насколько серьезен его взгляд. – Ты заставила меня проснуться. Эти поездки по городу! Знаешь, я до дыр залистал путеводители, придумывая, куда бы еще ты могла меня свозить – на фермерские рынки, в старинные замки, в магазины, где продают зонты.
– Серьезно? – Я в шутку надула губы. – А я-то думала, ты увлечен историей Лондона!
– История Лондона меня тоже интересовала. Но в основном влекло к тебе.
Я снова прижалась к нему.
– Было здорово. Даже бродить с тобой по замкам.
– В общем, я твой должник и с радостью отплачу тебе тем же, – пробормотал Джонатан, гладя меня по волосам. – Надеюсь, ты полюбишь Нью-Йорк.
– Не сомневаюсь в этом. – Я отошла на шаг назад. Откуда-то веяло холодом, и беспокоил едва уловимый гул. Не от сигнализации. – Может, э-э, покажешь свой нынешний дом? Этот мне тоже нравится, но…
Я посмотрела ему в глаза, еле удерживаясь, чтобы не сказать: "Но не хочу, чтобы между нами стояла незримая Синди".
Джонатан пожал плечами.
– Послушай, Мелисса, я привел тебя сюда отчасти для того, чтобы ты увидела, что я оставил позади. Мы с Синди продаем эту квартиру, так как ни ей, ни мне она больше не нужна. И поверь, покупателей на жилье в этом здании – видимо-невидимо. Легче попасть в конгресс, чем сюда. Я хочу начать новую жизнь. – Он приковал ко мне магически-напряженный взгляд. – С тобой.
У меня приятно защекотало кожу.
– Хорошо, – пробормотала я, стараясь не показывать ужасного волнения. – Очень… хорошо.
Джонатан склонил голову набок.
– Хорошо?
Я снова приоткрыла рот, но не нашлась, что сказать. Вокруг была обставленная по последнему слову кухня Синди, в углублениях моих коренных зубов еще солонели крошки претцелей от "Американ эрлайнз", а Джонатан заявлял, что готов проститься с шикарной квартирой и шагать в будущее рука об руку со мной. Женщиной, которая, преодолев на самолете несколько часовых поясов, чувствовала себя разбитым корытом, чье платье то и дело приклеивалось к липким от пота ногам…
Слова Джонатана меня ошеломили – в положительном смысле, естественно.
– Британская сдержанность. В минуты сильного волнения… мы… прячем чувства. То есть… – Я извинительно развела руками. – Не кричать же мне "ура!" – ты расстался с женой и продаешь квартиру. А что хочешь начать новую жизнь – это прекрасно. И гораздо полезнее для здоровья, чем хандра.
Лицо Джонатана смягчилось.
– В какую-то минуту мне показалось, ты злишься, что я вожусь с этой квартирой.
– Боже! Какие глупости, – пробормотала я. В голову пришла тревожная мысль. – Ты ведь не здесь живешь? Я имею в виду, не…
Джонатан улыбнулся.
– Нет-нет. Я уже купил новый дом. Надеюсь, в твоем вкусе.
Он вылил холодный кофе в раковину, сполоснул посуду и вернул на место.
– По-моему, мы тут задержались, не думаешь? Давай-ка возьмем такси и отправимся домой.
Он обнял меня за талию и повел из кухни назад в роскошную прихожую. Мой чемодан на ко лесиках на фоне ваз высотой по плечо показался мне карликовым.
Домой. Чудесное слово.