* * *
Когда солидный лимузин главы "Алтайского самородка" заехал за ним на следующий день, за рулем уже сидел не бывший десантник в камуфляже, а Дмитрий Голенко, в щегольской кожаной куртке, купленной им еще в Одессе. Петр принимал ванну, и дверь ему открыла Даша. Муж ей сказал, что взял водителем своего друга детства, и она, много о нем слышавшая, с откровенным женским интересом разглядывала вошедшего огромного широкоплечего парня. В его грубоватом, с крупными чертами, обветренном лице было много мужского обаяния. Дмитрий привык к успеху у женщин и, разумеется, это заметил.
"Шикарная баба и, кажется, на меня глаз положила, - самодовольно подумал он, стараясь сообразить, какую сможет извлечь из этого пользу. Ничего определенного ему на ум не пришло, и он мысленно усмехнулся: - Чую, Петька, я и тут одержу над тобой победу. Надо ей понравиться - это пригодится". И с широкой улыбкой эдакого добродушного увальня, представился:
- Будем знакомы! Я Дмитрий, друг Пети. "Морской бродяга", о котором вы наверно слыхали. Мы вместе росли, и это я выручал его в уличных боях, - похвастался он и, заметив ее недоверчивую усмешку, приосанился: - Что, разве на меня непохоже?
- Что вы, Дима, фигура у вас внушительная, - шутливо ответила Даша. - Хотя, по-моему, Петя всегда сам справляется, - в ее голосе прозвучала гордость за мужа. - Один устоит против нескольких человек. Без посторонней помощи! Он побеждает даже отца!
Дмитрий конечно это знал - как и то, что в детстве, хоть был крупнее Пети, именно тот выручал его в уличных мальчишеских драках. И все же без зазрения совести соврал:
- Теперь-то это так, а в детстве все было по-другому. Хотя, похоже, и сейчас Петя нуждается в моей защите, - гордо выпятил он грудь. - А я вновь готов костьми лечь за вашего мужа! Он отлично знает.
Эти слова напугали Дашу.
- А что, ему сейчас угрожает опасность?
- Постоянно, Дашенька! Вы разве не читаете газет и не смотрите ящик? Те, кто много имеет, находятся под прицелом.
Видя, что лицо у нее померкло, Голенко понял, что переборщил и, "сменив пластинку", скромно спросил:
- Ну как, мой друг и шеф готов ехать? Скажите, что жду его в машине!
Он повернулся, чтобы уйти, но Даша его остановила:
- Дима! Вы не просто водитель, вы - наш друг. Петя еще в ванной. Может, пока подождете на кухне и выпьете чашечку кофе?
"А что? Может пойти и еще с ней побалакать? - соблазнился было Голенко, но во время одумался. - Нет, будет перебор!" И, бросив на хозяйку огненный взгляд своих черных глаз, вежливо отказался:
- Благодарю вас за радушие, но я должен придерживаться правил, которые налагает на меня должность. Так надо!
Однако, выходя, когда она запирала за ним дверь, оглянулся и по-свойски ей бросил:
- Вижу: повезло Петьке! Уверен, что подружусь и с вами, Даша!
* * *
Олег Хлебников, несмотря на откровенное пренебрежение, проявляемое к нему Дмитрием, постоянно заботился о нем. Последние две недели, возя группу любознательных французов по Золотому кольцу России, он не смог связаться с Москвой и поэтому не знал о его приезде. "Ничего, как только вернусь, сразу позвоню Пете, - успокаивал он себя. - Уверен, что ему удалось вызволить Митьку из тюрьмы". Однако в пути автобус попал в пробку, вернулись они с большим опозданием, и группу сразу повезли в аэропорт.
И вот, когда Олег, сказав "адьё" последнему улетавшему французу, вышел из аэровокзала, он нос к носу столкнулся не с кем иным, как с Дмитрием, который доставил какого-то очень важного иностранного клиента концерна и, проводив, шел к своей машине. Оправившись от шока, Олег с радостным воплем раскрыл ему свои объятья:
- Митька! Как же я рад тебя видеть! Значит, Петя тебя вытащил?
Большой и грузный, он выглядел мелким рядом с двухметровым верзилой, который при виде "отчима" вовсе не проявил родственных чувств, а довольно равнодушно бросил:
- Привет, дядя Олег! Ты чего так суетишься? Я был невиновен - вот менты и выпустили.
- Ты хочешь сказать, что Юсупов ни при чем? - непонимающе посмотрел на него Хлебников. - А как тогда ты здесь очутился? Разве это не его лимузин?
- И лимузин его, и я у него служу водилой, - не скрывая злости, подтвердил "пасынок". - Но взял он меня потому, что я ему очень нужен.
Поскольку его опекун продолжал таращиться в недоумении, Дмитрий пояснил:
- Сам знаешь, как сейчас себя чувствуют те, кто много нахапал. Вот и он не доверяет своей охране. А мы с Петькой - старые друзья, и он надеется, что я-то его не подведу. Теперь все понятно?
"Напрасно Петя тебе так доверяет", - очень хотелось ответить Олегу, ибо уже знал его порочную натуру, но он сдержался и, не желая ссориться, спросил:
- Ты, может, зайдешь к нам на днях? Мама о тебе все время спрашивает - очень привязалась, когда ты жил с нами.
- А она болеет или больше притворяется, чтобы за нее другие все делали? - насмешливо поинтересовался Дмитрий. - Наверно, старая барыня надеется, что снова буду у нее на побегушках?
Хлебников бросил ему с укором:
- Зря ты, Митя, не ценишь хорошего отношения к себе. Кто еще, кроме нас, о тебе заботится? Только не говори, что твоя беспутная мать!
Он тут же пожалел о сказанном - так свирепо взглянул на него "пасынок".
- Еще раз услышу от тебя такое, - Дмитрий задохнулся от ярости, - и просто не знаю, что с тобой сделаю! Что же она от тебя сбежала и сошлась даже со старым евреем, если ты такой хороший? Это ты со своей каргой ее за человека не считали - вот мать и сбилась с дорожки!
В его словах была горечь правды, и Хлебников умолк, понимая: одно лишнее слово - и они порвут навсегда! Это для него было немыслимо и, овладев собой, он укоризненно произнес:
- Ладно, Митя, не будем ссориться! Ты к нам несправедлив и поймешь это сам, когда немного остынешь. Наш дом для тебя открыт.
Сказав это, он повернулся и пошел к стоянке такси.
* * *
Поначалу Петр сомневался, что правильно сделал, назначив Дмитрия своим личным водителем. Того же мнения был и его отец.
- Мало того, что ввел в дом, по сути, мало знакомого нам человека, так как за годы шатания по миру Митя сильно изменился и, судя по известным фактам, приобрел уголовные наклонности, - неодобрительно поморщился он, когда Петр, заехав вечером навестить сестер, сообщил ему о своем решении. - Негоже и то, что он будет у тебя в услужении. Друзья должны быть на равных! Иначе это ранит самолюбие - с вытекающими негативными последствиями.
- По твоей логике, папа, нельзя, чтобы друзья были в подчинении, - мол, это их непременно поссорит. Но тогда, как же ты столько лет командуешь дядей Витей, и вы с ним по-прежнему лучшие друзья? - резонно возразил Петр. - Так же, как и мы с Казаковым.
- Неужели ты сам не видишь разницы? - спокойно объяснил Михаил. - Речь ведь не идет о совместной работе, и всегда один из друзей - лидер. Нельзя, чтобы кто-то был у друга в услужении. И президент концерна не должен быть со своим водителем запанибрата.
С этим было трудно не согласиться, и Петра тревожило, как сложатся новые отношения между ним и его другом детства. "Может, отец и прав, но все же Митяй выбрал то, что ему по душе и, пожалуй, больше подходит, - мысленно убеждал он себя, что не ошибся. - Парень он с головой и сообразит, как должен себя вести, не афишируя нашей дружбы".
И дальнейшее подтвердило это. Голенко ни перед кем не показывал, что близок со своим шефом: держался солидно, не лебезил, но был, как положено по должности, услужлив. Он и в детстве этим отличался, поэтому быстро расположил к себе всех домашних Петра, за исключением твердого в своих убеждениях отца. Особенно благоволили к Дмитрию дед-профессор и бабушка, которым тот оказывал повышенное внимание. Он привез им широкоэкранный телевизор, подаренный внуком, помог его установить и наладить.
- Я ведь помню, как хорошо вы ко мне относились в детстве. Только скажите - и во всем вам помогу! - от таких слов бабушка и дед просто растаяли.
Добился Дмитрий и того, что задумал, - расположения жены шефа. Он охотно выполнял разные ее поручения, закупал и доставлял в дом продукты. Даша особенно в этом нуждалась: из-за размолвки с мужем не желала его об этом просить. А их молчаливая ссора продолжалась, и никто не делал первого шага к примирению. Куда девалась их взаимная страсть? Когда Петр возвращался домой, Даша, поставив на стол ужин, сразу уходила в детскую и ложилась, лишь убедившись, что муж спит.
Может, по причине их охлаждения, Дмитрий и показался ей привлекательным мужчиной. Даше всегда нравились сильные парни. Ее первой любовью был профессиональный каскадер, и Петр покорил ее сердце не только своим обаянием, но и тем, что силен и статен. А Дмитрий выглядел еще мощнее, и к тому же его жгучий взгляд говорил о незаурядном темпераменте. Нет, у нее и в мыслях не было изменить мужу, но все же она сознавала, что красавец-водитель ее волнует.
Как и все мужья, Петр этого не замечал, был доволен тем, как успешно друг детства снова вписался в их семью и, заехав навестить заболевшего деда, удовлетворенно сказал:
- Видишь, мы с тобой оказались правы! Все убеждали меня не брать Митьку - мол, испортился - почти уголовник. Только ты, дедуля, поддержал, так как знаешь: человека можно исправить, если создать условия!
В последнее время у профессора участились сердечные приступы, и сейчас плохо себя чувствовал: лежал, слушая внука, с закрытыми глазами. Однако сразу открыл их и оживился.
- Это истина, подтвержденная практикой! Даже закоренелого преступника можно исправить, а Митя был хорошим мальчишкой, и лишь морская вольница сбила его с правильного пути.
- По правде говоря, на меня подействовали факты его проступков, - особенно поножовщина, за что он чуть не попал в тюрьму, - признался деду Петр. - И я не ожидал, что Митька так хорошо и умно будет себя вести.
- Ну что ж, это свидетельствует о его желании исправить свои ошибки и стать хорошим человеком, - с доброй улыбкой констатировал профессор. - И ты, внучек, должен в этом его поддержать!
- Будь уверен, дедуля, все сделаю, что в моих силах, - заверил его Петр. - И докажу отцу, что он ошибается! Ведь если постараться, любого человека можно исправить, - воодушевленно произнес он, вопросительно глядя на профессора. - Разве не этому учил твой Макаренко?
Старый ученый-педагог был известным сторонником и пропагандистом учения Макаренко. Однако, бросив на внука любящий взгляд, ответил довольно уклончиво:
- У тебя уж слишком великодушная натура, Петенька! Макаренко лишь учит, что преступника можно исправить и к этому надо стремиться. Но это отнюдь не означает успеха в каждом случае.
Он замолчал, размышляя, и мягко добавил:
- Все же, внучек, не спеши с выводами - прошло мало времени. Я на твоей стороне, но тебе не стоит пренебрегать и мнением отца: у него в этой области тоже большой опыт.
* * *
В свой гостиничный номер Голенко приходил, валясь с ног от усталости. Чтобы завоевать авторитет и доверие в новом для себя коллективе, он выбивался из сил и, стараясь понравиться, оказывал услуги всем сотрудникам офиса. И конечно, не забывая о задании, полученном от Резника, в первую очередь, как холостяк, обворожил девушек - секретарш и программисток. В этот вечер, усталый, но очень довольный тем, как прошел день, Дмитрий ввалился к себе с полной сумкой продуктов и, не раздеваясь, стал выгружать их на стол.
- Сейчас бухну по полной программе и наконец- то расслаблюсь! Пошли они все в…, - он грязно выругался, и ему стало легче. - Ладно, придется еще какое-то время поприсмыкаться, зато потом отыграюсь. Они меня еще узнают!
Откупорив пузатую бутылку дорогого коньяка, Дмитрий сделал большой глоток прямо из горлышка, и лишь потом разделся, вымыл руки и стал готовить себе еду. А когда, наконец, насытился и наполовину опорожнил содержимое бутылки, ему остро захотелось поделиться своим успехом с матерью и, взяв трубку, он заказал телефонный разговор с Одессой.
"Конечно, она уже дома и со своим шимпанзе в кровати кувыркается", - с похабной ухмылкой подумал Дмитрий, но мать он любил и вслух проворчал:
- Ну неужели ты не могла найти получше этого ублюдка! - и снова глотнув из бутылки, яростно поклялся: - Гад буду! Как добьюсь своего - замочу падлу! Ты, ма, достойна лучшего!
Но тут их соединили, и он услышал ее голос:
- Это ты, Митюша? Ну как дела идут?
- Лучше не придумаешь! Меня уже все тут зауважали, хоть и не хвастаю своей дружбой с их боссом. Я как бы сам по себе - так надо.
- А как тебе живется? Гостиница устраивает?
- Нормально, ма! Она не шикарная, но мне лучше и не положена, - объяснил Дмитрий. - Чтоб не задавали лишние вопросы. Петька ссужает меня бабками по-черному: платить больше через кассу нельзя.
Оксана часто задышала в трубку, и Дмитрий понял, что подошел Резник.
- Ну а как… продвигается… наш… план? - сбивчиво спросила она, по-видимому, одним ухом слушая, что говорит "авторитет".
- Передай своему…, - Голенко прервался, мысленно понося ее любовника, - что все идет как надо. Все мне доверяют! Я снова свой у Юсуповых и ко всему там имею доступ. И с бабами - все о’кэй! Ты же знаешь, ма, - он самодовольно ухмыльнулся, - с вашим сословием у меня проблем нет. И секретаршу босса закадрил, и программистку - как мне велел твой…
Он снова про себя матерно выругался и продолжал хвастать:
- Представляешь, ма? На меня глаз положила даже жена Петьки - уж в этом я никогда не ошибаюсь! А шмара - высший класс: тянет на "мисс Европу"!
Видно Резник все слышал, так как Оксана снова, запинаясь, посоветовала:
- Ты, сынок, будь поосторожней! И не вздумай заигрывать с женой Петьки! Ведь должен понимать: если взревнует, все пропало!
Но Дмитрий понимал это сам и постарался их с Резником успокоить.
- Да не трепыхайтесь вы! Чай, не дурак! Для меня бабки важнее!
Часть вторая
ПАДЕНИЕ
Глава 7
Личный водитель
Закончив очередное заседание, Петр уже собирался пойти перекусить, когда ему позвонила мать. Он устал, проголодался и торопливо сказал:
- Мамуля, ты откуда говоришь - из театра? Если дело не срочное, я тебе через полчаса перезвоню. Деньги я уже перевел на имя вашего директора.
- Ну вот, у тебя уже и для меня нет времени, - обиделась Светлана. - Что с тобой, сын? Причем тут твоя помощь театру? Нам поговорить больше не о чем?
Она задохнулась от возмущения:
- Дашу ты обидел, с отцом перестал считаться, а теперь и я уже не нужна? Тебя просто не узнать! Ты в здравом уме?
Выговор матери подействовал, как холодный душ. "Ведь она и так редко мне звонит, а я с ней - как с посетителем. Видно, переутомился: ум за разум заходит, - мысленно осудил себя Петр. - Мама вправе обидеться". И вслух покаянно произнес:
- Прости, мамуля! Два часа подряд заседали, и хотелось хоть немного передохнуть. Ну не обижайся, говори: что у тебя?
- Ладно, хотя уже и не знаю: важно ли это для тебя, - с горечью сказала Светлана. - Олечка простужена и сидит дома. А ты обещал сестрам новую игру на компьютере. Забыл, наверное, за своими делами?
- Забыл, мамуля, - честно признался Петр. - Я пришлю человека, чтобы научил ее этой игре. И с ним еще чего-нибудь для сестричек.
Но этим он еще больше обидел мать - так и не понял, что родители и сестры скучают по нему и хотят лишний раз повидаться.
- Ты совсем стал черствым, Петя! Кого ты пришлешь? Думаешь, у нее мало игр? Девочки хотят видеть своего брата! А тебя они уже не интересуют? Разве ты их не любишь?
На лице Петра одновременно отразились огорчение и досада.
- Ну конечно, я их очень люблю, мама! И заеду к вам сразу после работы, - твердо пообещал он. - Так и передай Оленьке!
- Лучше немного позже, - попросила Светлана. - Мне бы хотелось, чтобы дома уже был папа. С ним тебе тоже надо повидаться: он молчит, но я знаю - переживает, что вы перестали понимать друг друга.
Она сделала паузу и заботливо добавила:
- Ты слишком много работаешь и выматываешься! Необходимо больше отдыхать. И лучше всего - в семье. У себя дома, с сыном и Дашенькой. С нами и сестренками. А сегодня к тому же придет тетя Наташа - будем разучивать новый репертуар. Ты ведь любишь романсы?
- Очень, мамуля! - сразу заулыбался Петр. - С удовольствием вас послушаю.
* * *
В ожидании сына Светлана хлопотала на кухне, и ей помогала Наташа: как кулинар она была лучше подруги и особенно хорошо делала яблочный пирог - все его любили. Когда приготовления были закончены и стол накрыт, они присели передохнуть и, само собой, разговор зашел о семейных проблемах.
- Ну что, Натуся, Витя не изменил своего решения? - осторожно спросила Светлана, зная, как болезненно переживает подруга свой разрыв с мужем. - Почему вы до сих пор не объяснились? Он не желает с тобой разговаривать?
- А он, как вышел из больницы, опять укатил в командировку, и, вернувшись с гастролей, я его не застала, - хмуро ответила Наташа. - Будто не знаешь, как Миша эксплуатирует моего Сальникова, - пыталась она пошутить, но прозвучало это невесело.
""Моего" - это уже хороший признак, - отметила в уме Светлана. - Значит, не все еще потеряно". А вслух преувеличенно бодро сказала:
- Вот помяни мое слово: приедет Витя, вы объяснитесь - и все будет тип-топ! Ведь он тебя любит, я точно знаю - от Миши. Какой же может быть развод?
- Ну, допустим, так и будет. А что дальше? - безнадежно покачала головой подруга. - Он не хочет мириться с моими гастролями!
- И совершенно прав! Ему нужна жена и уют в доме - как каждому мужику!
Светлана подумала и решительно заявила:
- Развод грозит тебе одиночеством, Натуся! Неужели гастроли того стоят? Сведи их до минимума, и вы с Витей поладите!
- Но меня отчислят из оркестра! А музыка - это мой мир!
- Только без паники, Натуся! - прикрикнула на подругу Светлана. - Без оркестра тоже не пропадешь. Ты пианистка с мировым именем!
Наташа и сама это знала и потому умолкла. "Конечно, без работы не буду - и как концертмейстер, и как солистка. На гастроли тоже приглашать станут, - уныло рассуждала она. - Но я так сроднилась с нашим знаменитым оркестром, так тяжело расставаться!"
А Светлана, почувствовав, что "лед тронулся", усилила натиск, высказав конструктивную идею:
- Знаешь, Натуся, что вам с Витей надо сделать, чтобы забыть все плохое и начать новую жизнь?
Подруга лишь вскинула на нее глаза, и она с энтузиазмом предложила:
- Поехать вместе отдыхать в какое-нибудь роскошное место!
- Это было бы здорово - мы уже два года вместе не отдыхали. Но сейчас же зима и раздолье только для лыжников, - как бы размышляя, выразила сомнение Наташа. - А у Вити - протез, и, сама понимаешь, на горных курортах нам делать нечего.
- Вам туда и не надо. Наоборот, в это время самое лучшее - поехать туда, где сейчас лето! Представляешь, Натуся! Здесь мороз и метель, а вы с Витей блаженствуете под пальмами у теплого моря. Красота!
Видно, ее идея уже вдохновила подругу - глаза у нее заблестели.
- А что? В это время чудесно в Карибском море. Я была на Кубе - там вообще круглый год лето. Однако, - глаза у нее погасли, - путешествие туда стоит очень дорого, и перелет через океан тяжелый.