- Нет, предпочитаю яхту и море, - решительно заявила Даша. - В Ницце можно встретить много знакомых, а нам афишировать свои… - она смущенно запнулась, - планы еще слишком рано. Хотелось бы поплавать - где теплее.
И теперь, сидя в шезлонге рядом с Юхновским на палубе его шикарной яхты, она с наслаждением вдыхала соленый морской воздух, стараясь не думать о будущем, но избавиться от тяжких мыслей не могла. А Лев Григорьевич, уже сообщивший ей, что по электронной почте им получено решение суда о разводе Юсуповых, был радостно оживлен:
- Теперь, Дашенька, я уже могу появляться с вами на людях в качестве официального жениха! Это замечательное событие надо немедленно отметить!
Поскольку она не ответила, он весело заключил:
- Так. Молчание - знак согласия, и я распоряжусь, чтоб нам стол накрыли в кают-компании. Или лучше в музыкальном салоне? Там уютнее? Ну отзовись, - как будущая хозяйка!
- Уютнее, - равнодушно согласилась Даша, голова которой была занята отнюдь не веселыми мыслями.
"Придется выйти за него замуж. А что? Мне еще будут завидовать. И, вернув "Алтайский самородок", спасу Пете доброе имя. Юрочке тоже это необходимо! - мысленно оправдывала она себя, идя на заведомый компромисс со своей совестью. - Его родители меня, конечно, осудят. Но должны будут примириться: ведь я делаю это для блага их сына и внука".
А Юхновский не оставлял ее в покое. Он встал и, настойчиво потянув за руку, потребовал:
- Иди, Дашенька! Проследи, чтобы все у нас было в лучшем виде. Привыкай быть здесь хозяйкой! Ведь такой день!
- Хорошо, я пойду, - поднявшись с кресла, подчинилась его воле Даша, но решительно добавила: - Пожалуйста, не называй меня хозяйкой, пока не поженимся. И не забывай, что прежде ты должен выполнить все, о чем мы договорились!
* * *
Прилетев в Москву, Петр из аэропорта сразу позвонил деду с бабушкой.
- Бабуленька! Осуждайте меня сколько хотите, только скажите: как у вас со здоровьем и что там у наших, - вместо приветствия потребовал он от взявшей трубку Веры Петровны. - Если думаете, что я вас не люблю, то ошибаетесь!
- Наконец-то нашелся! - обрадованно воскликнула она и громко позвала мужа. - Степа! Это Петенька звонит! - и засыпала внука вопросами: - Ты откуда говоришь? У тебя там все в порядке? Как устроился? У Яневичей? В Москву думаешь возвращаться?
- Да погоди ты, бабуля, с расспросами! Я из аэропорта говорю. Только прилетел, - остановил ее Петр. - Устроюсь в гостинице и вечерком заеду повидаться. Скажи только: как у нас дома?
- Дома все здоровы, девочки хорошо учатся, но скучают по тебе и не понимают, почему ты от нас уехал, - ответила Вера Петровна и, прервавшись, сердито предупредила: - И не думай остановиться в гостинице! Приезжай прямо к нам! Дедушка тебя уже амнистировал.
Петр был приятно удивлен - профессор редко менял свои мнения.
- Что-то верится с трудом, бабуля. Он ведь был на стороне Даши.
- А теперь, наоборот, ее осуждает, - коротко ответила Вера Петровна. - Вот приедешь и все узнаешь!
"Ну что ж, придется отказаться от забронированного номера. Невелика потеря", - подумал Петр, заранее радуясь встрече с дедом и бабушкой, которых обожал. Тем более, что жить у них было куда лучше, чем в гостинице.
Путь из аэропорта до центра Москвы занял около часа, и когда Петр вошел в столь знакомую ему квартиру, первое, что бросилось в глаза - это видневшийся в открытую дверь празднично накрытый стол, около которого еще хлопотала бабушка.
- Не правда ли, она у нас - кудесница? - поймав его удивленный взгляд, весело произнес встретивший его профессор. - Мало того, что успела соорудить эту красоту, - кивнул он в сторону открытой двери в столовую, - но там такая вкуснятина - с дороги ты это оценишь!
И старый профессор, немного ссутулившийся, но все еще представительный, нежно обнял внука. Не было сомнений - он искренне его простил, и Петр троекратно с ним облобызался. Как только он умылся с дороги, сели за стол, и когда выпили за встречу, Вера Петровна заговорила о том, что всех волновало.
- Степочка! Объясни Пете - почему ты теперь оправдываешь его уход от Даши, - попросила она мужа. - Он не может в это поверить. Ведь все знают, что ты считал ее совершенством.
- Только не преувеличивай! Совершенством я считал и считаю только тебя! - галантно возразил профессор и погрустнев объяснил внуку: - Да, в Даше я разочаровался! Видно, я, педагог, не разглядел в ней того, с чем столкнулся ты, ее муж. Вот уж не думал, что она такая!
- Какая? - удивленно поднял брови Петр. - А что она сделала?
- Ты что же, не следишь за прессой? Вон там, - профессор кивнул в сторону серванта, на котором лежала кипа газет, - найдешь, что о ней пишут. Такая грязь! - брезгливо поморщился он. - Никак этого от нее не ожидал.
Петр нахмурился: слышать такое даже о бывшей жене, тем более о матери его сына, для него было невыносимо.
- Читать газеты мне было некогда, а желтую прессу я презираю. Ты лучше в двух словах скажи: в чем ее обвиняют? - попросил он деда. - Уверен, это вранье!
- Если бы так! Но газеты опираются на факты, - вздохнул Степан Алексеевич. - Разве не правда, что Даша, узнав о банкротстве мужа, сразу подала на развод? - он гневно повысил голос. - Еще до решения суда улетела с известным олигархом в Ниццу и катается сейчас на его яхте!
Профессор перевел дыхание и с горечью добавил:
- И это еще не все. Газеты справедливо обвиняют ее в корысти: разнюхали, что она заставила олигарха составить брачный контракт! По-моему, такого у нас еще не было.
Он было умолк, но снова вспыхнув, удрученно добавил:
- Но чего ей никогда не прощу - она втоптала в грязь твое доброе имя!
Петр был ошеломлен. Даже дав согласие на развод и ее брак с Юхновским, не ожидал от Даши такой прыти и столь стремительного, унижающего его развития событий. И все же, не колеблясь, встал на ее защиту.
- Все это весьма неприятно, но винить Дашу нельзя, - хмуро заявил он. - Вы же знаете: это я разрушил наш брак, дал согласие на развод и благословил ее союз с Юхновским, считая его лучшим выходом из сложившейся ситуации. Все остальное - второстепенно!
- Нет, я не согласна! - решительно возразила ему бабушка. - Даже если ты сам ее к этому толкнул, зачем такая скандальная спешка? И потом, - в ее голосе прозвучало осуждение, - я не знала, что Даша так корыстолюбива.
Вера Петровна тяжело вздохнула и с любовью посмотрела на внука.
- Как ни скверно все получилось, но это к лучшему! Мы ошиблись в ней, и Бог пошлет тебе, Петенька, лучшую подругу жизни! Лишь бы только, - вновь пригорюнилась она, - этот олигарх не изолировал от нас Юрочку.
- За это не беспокойся! Это я во всем виноват, а Даша вас любит и, если сами от нее не отвернетесь, не станет прятать Юрочку, - успокоил ее Петр. - И напрасно вы так на нее ополчились! Думаю, она просто растерялась, когда я ее бросил, и не оценивала трезво свои поступки.
Он сделал паузу, наливая в фужеры шампанское.
- И с корыстью что-то не так - я ведь Дашеньку знаю. Поверьте: все окажется лучше, чем вы думаете, и мы еще наладим с ней нормальные отношения - ради маленького Юры. Давайте за это и выпьем!
Вера Петровна была поражена - чуткое сердце подсказало ей происшедшую в нем перемену. "Это надо же! После всего, что услышал, он не только не разгневался, но назвал ее "Дашенька", - мысленно изумилась она. - Значит, несмотря на все, Петя ее любит! А она - в этом нет сомнения - его! Что теперь будет - одному Богу известно".
* * *
Все последующие дни, до конца недели, Петр провел в походах по высоким кабинетам министерских чиновников и банкиров, подыскивая могущественных партнеров, заинтересованных в разработке месторождения осмия-87. В деловом мире Петра Юсупова знали, но из-за падения акций "Алтайского самородка" к предложенному им проекту отнеслись настороженно. Однако предъявленные документы и образцы были столь убедительны, что успех превзошел все ожидания.
Уже на второй день вокруг его проекта возник ажиотаж и в конце концов удалось договориться об уступке авторских прав на открытие месторождения с ведущей финансовой группой по разработке полезных ископаемых за сумму, исчисляемую многими нулями. Причем было оговорено, что авторы войдут в число учредителей добывающего предприятия. Об этом, выйдя из кабинета возглавившего группу бизнесмена, Петр сразу сообщил Клаве по мобильному телефону.
- Привет, Клавочка! Спешу вас всех обрадовать - успех полный! - довольным тоном произнес он, сдерживая обуревающие его чувства на виду у глазеющих клерков, которым, как всегда, все уже было известно. - Больше ничего сказать не могу. Узнаешь, когда вместе с Иваном прилетишь для подписания документов.
- А нам что, надо прибыть в Москву? Мы же тебе дали доверенность, - удивилась Клава, но в голосе ее слышалась радость. - На мне ведь хозяйство.
- В таком большом деле доверенность не годится. За хозяйством пусть батя с матушкой присмотрят, - с усмешкой посоветовал Петр. - И потом вас шикарный банкет ждет - в лучшем столичном кабаке, - понизив голос, посулил он. - Разве тебе не хочется со мной станцевать?
- Даже очень! - искренне призналась Клава. - Только там для тебя найдутся более интересные партнерши.
- Не думаю, - весело парировал Петр. - Ты стала такой элегантной! Уверен - затмишь всех столичных дамочек.
Он сделал паузу и уже серьезно добавил:
- В общем, собирайтесь, и в понедельник жду вас здесь! Номера в гостинице я вам забронирую и встречу в аэропорту! Связь как обычно.
"Ну что ж, прямо гора с плеч свалилась. Похоже, фортуна вновь лицом ко мне повернулась, - радостно думал Петр, садясь в ожидавшее его такси. - Теперь можно встретиться с Казаковым". И назвав водителю адрес офиса "Алтайского самородка", вытащил из кармана мобильник.
- Виктор Иванович на месте? - спросил он у секретарши и, когда та сразу это подтвердила, узнав его голос, добавил: - Передайте, что я к нему уже еду.
Старый друг поджидал его у входа в офис и, крепко обняв, тут же выразил недовольство:
- Ты что же не уведомил о своем прилете? Я бы встретил тебя в аэропорту. В следующий раз тебе этого не спущу! Остановишься у меня! Ты ведь еще со своими в ссоре?
- Спасибо, дружище! Но я живу у деда с бабушкой. С ними уже помирился, - с благодарной улыбкой ответил Петр и, взяв под руку, увлек его к подъезду. - Пойдем! Здесь говорить неудобно.
Приветствуемый сотрудниками, он проследовал за Виктором в свой бывший кабинет и, когда они удобно расположились в креслах за журнальным столиком, поведал другу и о своей неудаче на прииске и о всей эпопее с осмием, только сегодня завершившейся полной викторией.
- Я поэтому и не звонил, ожидая результата, от которого зависело все, - как бы извиняясь, объяснил Петр ему свое молчание. - А теперь, когда у меня снова появятся немалые средства, нам есть о чем серьезно поговорить!
- Ты хочешь выкупить свои акции и вернуть контроль над "Алтайским самородком"? - сразу догадался Казаков, так как их мечты совпадали.
- Вот именно! - азартно блестя глазам, подтвердил Петр. - Не беспокойся, у меня хватит денег, если даже за них запросят драконовскую цену. Думаю, это реально. На кой жуликам наш концерн? Им бы только сорвать куш.
Но Казаков не разделял его оптимизма.
- В общем, это верно, и темный делец Резник, который завладел твоими акциями, готов их перепродать. Но есть одно серьезное препятствие, - хмуро произнес он и объяснил причину своей озабоченности: - С ним об этом уже ведут переговоры люди Юхновского, а этот тип в средствах не ограничен.
- Денег у него, правда, куры не клюют, и я ему не соперник, - согласился Петр и с надеждой добавил: - Но думаю, он швыряться ими не будет - потому и богат! Ну сам посуди, Витя: на кой ему наш концерн?
- Для меня это тоже загадка, - недоуменно бросил Казаков. - То ли прихоть, то ли интрига какая-то.
- Ладно, чего там гадать. Надо действовать! - тряхнув головой, предложил другу Юсупов. - Коли ты сейчас глава концерна - займись этим! Выходи на темнилу Резника и затевай торг. Тогда станет яснее!
- А что? Так и сделаю! Тем более, на днях будет удобный случай: я получил от него приглашение на банкет, - воодушевился Виктор. - Юбилей или что-то в этом роде. Думаю, он за это ухватится, хотя бы, чтоб набить цену.
Как бы подводя итог разговору, Петр встал и, тепло глядя на друга, сказал:
- Ну и лады. Там и поговоришь с ним об этом! А сейчас бросай все дела, и мы устроим свой банкет! Надо же обмыть такой грандиозный успех!
* * *
На званый ужин в небольшой, но модный ресторан "Шинок" Казаков прибыл с небольшим опозданием, так как долго не мог выяснить - по какому случаю торжество. Проще всего это можно было узнать у Голенко, но не в силах ежедневно его видеть, а в предательстве водителя Виктор был убежден, он на неделю отправил Дмитрия в автотурне с зарубежным партнером, пожелавшим прокатиться по Золотому кольцу России. Выручил его юрист Резника, с которым ему удалось связаться за час до банкета.
- А вы разве не знали? - певуче удивился тот с неисправимым одесским акцентом. - Илье Исаевичу стукнуло уже пятьдесят пять, дай Бог ему здоровья! Или вы думали, он еще молодой?
"Отлично знаю: он старый вор "в законе", - хотелось крикнуть в ответ Виктору, но помня, что судьба концерна пока полностью зависит от этого бандита, сдержался и сухо спросил:
- А много соберется народу? Что за публика?
- Совсем немного - человек двадцать, не более. Только приближенные к нему люди. Сами знаете: Резник - приезжий с Украины и в Москве связей не имеет. Вам, господин Казаков, сделано исключение - как главе концерна.
Отказаться от приглашения было нельзя, да и дело требовало. Однако без подарка он явиться не мог, и пришлось срочно отравиться по магазинам. Проще всего было купить какую-нибудь дорогую безделушку - запонки или заколку для галстука. Но Виктора мутило от одной мысли, что будет выбирать презент для отпетого мошенника, и он предпочел преподнести ему огромную бутылку виски "Джонни Уокер".
Из-за этого Казаков и опоздал. Однако, хотя прибыл, когда все уже сидели за столом и были сказаны главные тосты, его подарок - судя по одобрительному ропоту - произвел хорошее впечатление, а сидевший в центре гориллоподобный юбиляр, приняв и поставив наклоняющуюся на подставке бутыль лучшего шотландского виски, снисходительно бросил:
- Садись! Нехорошо опаздывать, но на первый раз тебя прощаем.
Виктор занял свободное место напротив юбиляра и, взглянув на сидевших с ним рядом, чуть не подпрыгнул от ярости. По правую руку от Резника сидела очень красивая, но вульгарно накрашенная женщина, а около нее, конечно, Голенко! "Ну, разумеется, это же - его мать, сожительница Резника, - сразу припомнил он то, что узнал еще в Одессе. - Но Дмитрий уверял, что ненавидит "ее хахаля" и не имеет с ним ничего общего. Значит, все врал!"
И как бы в подтверждение этого Голенко встал и произнес здравицу:
- То, чего достиг дядя Илья - редко кому удается! Для этого надо иметь выдающийся талант! Разве мы без него добыли бы "Алтайский самородок" и сидели бы сейчас здесь? - он сбросил маску и насмешливо скосил черный глаз на покрасневшего от ярости Казакова. - Нет, без него у нас бы ничего не вышло!
Он перевел дыхание и с фальшивым жаром продолжал:
- Я два года проплавал на польском судне, где капитаном был тот еще пан. Старый морской волк! Так вот, на его день рождения команда всегда кричала: сто лят! Выпьем же за это! Живи до ста лет, дядя Илья!
Ему дружно зааплодировали. Пришлось выпить и Виктору. Когда вышли из-за стола, он подошел к Резнику. Тот как раз беседовал с юристом, но прервал разговор и одобрительно бросил:
- Вот Юрий Самойлович тебя мне нахваливал. Он хоть и крючкотвор, но в бизнесе разбирается. Говорит, рулишь профессионально. Словом, на месте.
- Спасибо. Я действительно предан нашему делу и отдаю ему все свои силы и знания, - без ложной скромности ответил Казаков. - И все же есть человек, который лучше меня его знает и доказал это.
И Резник, и юрист удивленно подняли брови, и он горячо продолжал:
- Конечно, я говорю о бывшем гендиректоре - господине Юсупове, который создал концерн и отлично им управлял.
- Но ведь Юсупов продал свои акции и добровольно подал в отставку. Разве не так? - проницательно посмотрел на него Резник. - Он что: назад просится?
- Нет, но хочет вернуть свои акции и предлагает хорошую цену. По-моему, для вас это будет выгодная сделка!
В маленьких глазках Резника, спрятанных под надбровными дугами, сразу зажглись алчные огоньки, он собирался ответить, но его опередил юрист:
- Может это и так, господин Казаков, но вы опоздали с этим предложением. Мы уже согласовали договор о продаже этих акций с другим покупателем, - заявил он, бросив выразительный взгляд на своего хозяина. - Он предложил за них намного больше их нынешнего курса!
"Знаю, кто этот покупатель и, думаю, немало тебе заплатил за лоббирование его интересов", - подумал Виктор, но вслух продолжал настаивать на своем:
- Но ведь вы их еще не продали? Почему бы вам не изучить предложение господина Юсупова? Может, оно более выгодно!