Дмитрий изо всех сил, невзирая на гололед, гнал джип по кольцевой дороге, в то же время высматривая возможность где-нибудь с нее съехать, пока не видно погони. Но не успел. Впереди его уже караулили две милицейские машины - по одной с каждой стороны дороги. Однако, путь они не перекрыли - по МКАД движение не прекращалось и ночью. Это позволило джипу проскочить, но началась погоня, и Голенко похолодел, предчувствуя, что ему несдобровать.
Преследовавшая его машина оказалась мощным "БМВ" и довольно быстро поравнялась с "Тойотой", приказывая остановиться. Разумеется, он не подчинился, лишь увеличив скорость. Тогда "БМВ", обогнав, попробовал его подрезать, но Дмитрий ловко увернулся и, уйдя влево, спрятался за одним из идущих в среднем ряду тяжелых бензовозов. Милицейские машины, находясь справа от автоцистерн, ничего не могли сделать и выжидали: дорога была скользкой, и останавливать огнеопасные гиганты было рискованно.
Голенко уже понимал, что положение безнадежно, но его захватил азарт гонки и, зная, что в любом случае ему лишь "светит" тюрьма, злобно шептал:
- Попробуйте, возьмите меня, суки! То же мне - водилы! И чего таких фраеров в ментовке держат?
И это его подвело! Впереди из-за ремонтных работ было сужение дороги. Сообразив, что бензовозы затормозят и, вырвавшись вперед, милицейские его перед препятствием заблокируют, Дмитрий решил раньше них проскочить эту узкую горловину. Он резко нажал на газ, чтобы опередить идущий рядом бензовоз, и произошло непоправимое. Газовать по гололеду было равносильно самоубийству. Джип развернуло на девяносто градусов и бросило под колеса автоцистерны между тягачом и прицепом. Раздался удар, скрежет металла и визг тормозов. Но все перекрыл мощный взрыв - это в потерпевших аварию врезался бензовоз, шедший сзади.
Масштабы катастрофы были таковы, что о них еще долго сообщали все средства массовой информации. Мало того, что пострадало несколько машин, в том числе милицейских, но были человеческие жертвы, и от разлившегося горючего возник пожар, надолго остановивший движение и нанесший большой экономический ущерб.
Все машины, попавшие в эту аварию, превратились в утиль, а джип, ставший виновником происшедшей трагедии - в смятую консервную банку, к тому же сильно обгоревшую в огне, пока потушили пожар. И чтобы потом извлечь из нее человеческие останки, пришлось машину разрезать на части, применяя специальную технику. Так жестоко судьба покарала бывшего друга детства Петра - Дмитрия Голенко - за его злодеяния.
Глава 17
Бог сильных любит
Последнее время профессор Розанов страдал сердечной недостаточностью и почти не выходил из дома. Большую часть дня проводил в постели и вставал, лишь когда к нему приходили на консультацию аспиранты. Родные были обеспокоены состоянием его здоровья и часто навещали. Приехал повидаться с дедом, хотя по горло был занят подготовкой презентации вновь созданного консорциума, и Петр. Степан Алексеевич неважно себя чувствовал и лежал на диване в кабинете, обложенный справочниками и научной литературой - даже недомогая продолжал работать.
- Ты лежи, дедуля, я ненадолго! - заботливо предупредил Петр, увидев, что он порывается подняться. - Вот посижу с тобой полчасика, посоветуюсь и побегу по своим делам. Их у меня - невпроворот.
Он сгреб в сторону кипу книг, придвинул к дивану кресло, сел и вкратце рассказал о своем новом деле, о его перспективах и даже о предстоящем банкете по случаю презентации созданного консорциума. Профессор слушал с большим интересом, изредка перебивая вопросами, но когда внук закончил, перешел все же к другой, более важной для него теме.
- Я очень рад за тебя, Петя, - одобрительно произнес он и тут же добавил: - Но эти успехи не компенсируют того, что ты разрушил свою семью. Меня интересуют твои личные планы.
- Давай не будем об этом! Тебе, дед, нельзя волноваться, - попытался уйти от этого болезненного вопроса внук, но профессор настоял на своем.
- Если тебя беспокоит мое здоровье, то докажи мне, что сохранил здравый смысл и свои лучшие качества! - тихо, но твердо потребовал он и добавил: - Ведь я больше буду волноваться, думая, что все хуже, чем есть на самом деле.
Степан Алексеевич приподнялся на подушках и задал прямой вопрос:
- Скажи мне честно: ты полюбил другую? Иначе я никак не могу объяснить твоего поступка!
Вопрос был простым, но Петр растерянно потупился, не зная, что ответить.
Теперь и ему самому уход от жены и сына казался до глупости безрассудным. Ему стало больно и стыдно. Не поднимая головы, покаянно признался деду:
- Я и сам сейчас не понимаю, как мог такое натворить. Упал духом. Счел себя безнадежным неудачником. Был уверен, что не поднимусь. Вот и все потерял. Добровольно!
Петр удрученно замолчал. Боль и горечь переполняли его душу. Он был мужественным и никогда не плакал, но сейчас еле сдерживал себя, чтобы не разрыдаться. Заметив выступившие на глазах у внука слезы, Степан Алексеевич был поражен и смягчился.
- Да, это безумие на тебя тогда нашло - состояние аффекта. Очень жаль, но такое может произойти с каждым, Петенька, - сказал он, с любовью глядя на внука. - Так что возьми себя в руки и давай подумаем, как спасти положение!
- О чем ты, дедуля? Поезд уже ушел! - безнадежно махнул рукой Петр. - Я сам накинул себе петлю на шею! Даша пыталась меня удержать, клялась, что ее не страшит бедность, но я ей не поверил, а теперь уж ничего не вернуть!
- Нет, ты неправ! - горячо возразил профессор. - Не все еще потеряно, и ты не должен сдаваться!
Он почувствовал боль в сердце, сделал паузу, пока она его отпустит, и убежденно сказал:
- Несмотря ни на что, Дашенька все еще тебя любит. Ты ведь знаешь, что она предложила вернуть тебе "Алтайский самородок". Безвозмездно! О чем это говорит? - многозначительно взглянул он на внука. - Да она то и замуж выходит за этого олигарха - чтобы помочь тебе снова встать на ноги! Жертвует собой ради тебя! Неужели ты этого не понимаешь?
Сердечная боль снова дала себя знать, и профессор умолк, устало прикрыв веки. Петр продолжал сидеть с унылым выражением лица, ибо не верил, что можно что-либо изменить. "Нет, не стоит поддерживать эти иллюзии. Деду станет еще хуже, когда они рухнут", - мысленно решил он, а вслух произнес:
- Думаю, ты ошибаешься. Назад уже ничего не вернуть. Я Дашу знаю: она очень порядочная и свое слово, данное Юхновскому, сдержит. К тому же, - Петр непроизвольно нахмурился, - у них, судя по всему, все уже зашло далеко.
- Ну и что, даже если это так? - горячо возразил профессор. - Она тебе не изменяла! Женщине нельзя простить только предательства! А ты надеялся, что такая красавица будет в одиночестве растить твоего сына?
Однако черные мысли о том, что Даша сразу же отправилась кататься с Юхновским на его яхте, уже отравили душу Петра горечью, и он, решив закончить этот тяжелый для обоих разговор, демонстративно взглянул на часы:
- Все, дед! У меня нет больше времени. Я принес много фруктов - бабуля их моет на кухне. Ешь обязательно - тебе нужны витамины! - с любящей улыбкой приказал он больному и дипломатично добавил: - А к этому разговору мы еще вернемся. Обещаю: я не упущу свой шанс!
* * *
Несмотря на огромную занятость, Юхновский всегда находил время для своего любимого боулинга. И как всегда после игры с постоянным партнером - высокопоставленным "Сережей", - расслаблялся с ним в ресторане их закрытого клуба. Последние дни все у него ладилось: его нефтяная империя, казалось, достигла вершины могущества, подготовка к свадьбе шла полным ходом, и Лев Григорьевич испытывал счастье уже от одной мысли, что вот-вот - и красавица Даша станет его женой. К тому же сегодня победил во всех партиях!
- Мне ли не знать о силе больших денег, Лева. Знаю и о том, какой успех ты всегда имел у женщин. И все же, честно признаюсь, - в голосе Швецова звучала зависть, - я был уверен, что с Дарьей Васильевной ты потерпишь неудачу.
- Это почему же? - немного обиженно спросил Юхновский.
- Я присмотрелся к ней, когда вы стали появляться вместе, а у меня глаз наметанный. Красивых карьеристок, стремящихся поймать богатого мужика, вижу издалека, кем бы они не прикидывались. Но она - им не чета!
- А ты можешь объяснить поподробнее? - Льву Григорьевичу явно это польстило. - Мне, естественно, интересно узнать - чем так хороша моя будущая жена!
- Она независима, и сразу было видно, что за тебя не держится. Но это еще понятно: победила на конкурсе красоты и материально самостоятельна - имеет свою фирму.
- И это все? - разочарованно бросил Юхновский. - Думаешь, я нравлюсь только нищим пройдохам?
- Ты нашел жемчужину, Левушка! - улыбаясь, заверил его Швецов. - Она не только очень красивая и честная, но прекрасно держится и с изысканным вкусом. А это особенно важно при нашем высоком положении. От души тебя поздравляю и - что греха таить - очень завидую! Давай за нее и выпьем!
И, когда опорожнили бокалы, спросил:
- Так где же все-таки решили организовать свадьбу? По-моему, при таком количестве народа ни один ресторан не подойдет.
Но Лев Григорьевич эту проблему уже решил. Самодовольно улыбаясь, в предвкушении, как приятно удивит друга, объявил:
- А я уже договорился об аренде "Гостиного двора". Там места и на тысячу человек хватит. У меня же будет не более восьмисот гостей.
- Думаешь, стоит собирать такую ораву? - усомнился кремлевский чиновник.
- Меньше никак не выходит. Сам знаешь: скоро десятилетний юбилей моей компании и надо расположить к себе прессу, телевидение и московский бомонд, - объяснил Юхновский. - И, кроме того, нельзя обойти никого из руководства дочерних фирм, своих и зарубежных партнеров.
Он закурил и с увлечением продолжал:
- Представляешь, как там будет прекрасно: в огромном зимнем саду под стеклянным сводом? К тому же весь вечер пиршество будет сопровождаться концертом звезд!
Его друг и партнер одобрительно кивнул.
- Да уж, представляю. Моя половина уже заранее радуется тому, что будет лишний повод надеть новое вечернее платье и свои драгоценности, - иронически усмехнулся он и с любопытством спросил: - А на презентацию нового консорциума в "Метрополе" пойдете? Мне-то придется - это я его через Совмин проводил.
- Пойдем, - утвердительно кивнул Юхновский и объяснил: - Среди учредителей - влиятельные люди, которых нельзя обидеть, особенно в канун нашего юбилея. А ты чего спрашиваешь?
- Среди главных учредителей там - бывший муж твоей Даши. Ты что, не знаешь об этом? - удивился его друг.
- Надо же! Мне об этом не доложили, - досадливо покривился олигарх и с беспокойством взглянул на друга: - Думаешь, можно ожидать с его стороны каких-то эксцессов?
- С его - вряд ли: ты же говорил, что их разрыв произошел по инициативе Юсупова. А вот ее зря волновать - да еще накануне свадьбы - я бы поостерегся, - дал ему дружеский совет кремлевский сановник и шутливо напомнил: сам знаешь, лучше перебдеть - чем недобдеть!
"Даша уже готовится к нему - договорилась назавтра сделать прическу, - озабоченно подумал Юхновский. - И когда поймет, почему мы не пошли, то сочтет, что я струсил". Эта мысль оскорбляла его самолюбие, и он с деланной небрежностью ответил:
- Считаю ниже достоинства даже подумать, что моя дама может меня подвести. А уж Дашенька - тем более. Ты сам ее превозносил за то, как умеет держаться. И это будет хорошей проверкой перед свадьбой!
* * *
Петр заехал за Иваном и Клавой за час до начала банкета. Скромные люди, сибиряки, по приезде не хотели останавливаться в дорогой гостинице, и он еле их уговорил занять забронированные заранее номера в роскошном "Паласе".
- Поймите же: это необходимо из соображений престижа. Крупный бизнес вас не признает, если будете жить в жалких - по принятым меркам - условиях, - убеждал их Петр. - А вы - не кто-нибудь, а соучредители нового большого предприятия.
Эти несколько дней для брата и сестры не прошли даром. Сначала, сделав основательный поход по магазинам, они, как говорится, "поработали над собой", и при подписании документов имели вполне респектабельный вид. Особенно преуспела в этом Клава.
Войдя в ее номер, Петр был удивлен, насколько преобразилась она, приобретя в московских бутиках самые модные вещи.
- Ну как - я в порядке? - заметив его восхищение, радостно улыбнулась Клава и, порхая, сделала пару кругов по комнате. - Не стыдно будет показаться среди столичных дам?
- Не волнуйся! Выглядишь блестяще, - весело заверил ее Петр. - Вот только побрякушек на дамах будет больше. А на некоторых навешано брильянтов, как в ювелирной лавке. Но не огорчайся: это лишь подчеркнет, насколько ты их моложе и привлекательней.
И когда прибыли на банкет, Клава убедилась, что так и есть, - но это длилось до тех пор, пока не появилась в сопровождении Юхновского Даша. И дело было даже не в ее ослепительной красоте, молодости и роскошном вечернем туалете. Работая моделью, она обрела величественную осанку, изящную походку и выступала, как королева! Олигарх же был представителен и важен, что подчеркивало деликатную и естественную манеру поведения его спутницы.
- Значит, вот она какая - твоя бывшая жена, - сразу поскучнев, бросила Петру Клава. - Ну что ж, беги к ней! Красавица тоже на тебя поглядывает, хоть и старается, чтобы этого не заметили.
В ее словах была откровенная ревность, и Петр, чтобы поднять настроение, мягко произнес:
- Не принимай этого близко к сердцу, Клавочка! У нас же была любовь, и растет сын. Поэтому нам друг от друга никуда не деться.
- Только не пудри мне мозги, Петя! - в сердцах бросила ему сибирячка. - Отлично вижу, как у вас прошла любовь. Не слепая!
Однако в дальнейшем взяла себя в руки и ревности больше не проявляла. Наоборот, держалась со всеми любезно и весело, а когда начались танцы, охотно принимала приглашения кавалеров, от которых у нее отбоя не было. А Даша, наоборот, за столом выглядела скучной, а когда все из-за него вышли, и заиграл джаз, они с Юхновским сразу ушли. С Петром за все время не перемолвилась ни словом - лишь слегка кивнула, когда проходила мимо, а Клаву, казалось, вовсе не заметила. И лишь по дороге домой в лимузине - вдали от посторонних глаз - не выдержала и дала волю своим чувствам.
- Ну как тебе, Лева, понравилась эта провинциалочка, около которой все время крутился мой бывший муж? - безуспешно стараясь казаться равнодушной, спросила она развалившегося рядом Юхновского. - Какая-то она безликая, ты не находишь?
- А мне показалось, у нее неплохая фигура, и она элегантна, как парижанка, - отлично поняв, что невеста ревнует к ней бывшего мужа и решив поддразнить, возразил он. - Почему ты решила, будто она нездешняя?
- Да потому, что сразу видно - он ее из Сибири привез, - уже не скрывая горечи, раздраженно бросила Даша. - Меня удивляет, что ты, Лева, не можешь отличить парижанку от простой деревенской девчонки!
Юхновскому уже надоело притворяться, и он ее упрекнул:
- Думаешь, я не понимаю, почему ты убежала с банкета и сейчас полна ревности к этой деревенской девчонке? Ошибаешься, моя дорогая! Не знаю почему, но ты все еще любишь своего глупого молокососа, хотя и идешь за меня замуж.
Но Даша не собиралась оправдываться.
- Ну и что с того? Я не говорила тебе, что разлюбила. И если хочешь знать: наверное, никого не смогу полюбить, как его. Так будет честнее, если скажу об этом заранее.
Она тяжело вздохнула и, немного поколебавшись, добавила:
- Да ты и сам знаешь, Лева, что выхожу за тебя без любви. Так к чему эти ненужные вопросы? Еще не поздно все изменить!
- Вот как? Увидела бывшего муженька и на попятный? - не выдержав, взорвался Юхновский. - Может, скажешь: на кой х… я втридорога купил акции "Алтайского самородка"? - в сердцах грязно выругался он. - И что теперь мне с ними делать?
- Держи себя в руках, Лева! Я тебя не обманывала, и ты знал, на что идешь, - одернула его Даша. - У меня не семь пятниц на неделе! Можешь не сомневаться: если подпишу контракт - буду его выполнять. Но большего не требуй! И, если не устраивает, никто тебя не неволит.
"Наверное, будет рада, если я отступлюсь. Увидела своего ненаглядного - и вновь взыграло ретивое, - с тревогой подумал Юхновский, как никогда сильно в этот момент ее желая. - Нет уж, милая, я от тебя не отступлюсь!" А вслух, сразу смягчив тон, пропел:
- О чем ты, Дашенька? Все же решено - у нас через неделю свадьба! А эта несчастная любовь у тебя пройдет. Уж я постараюсь!
- Ладно, Лева, замнем, но больше не распускайся, - одержав полную победу, диктовала свои условия Даша. - Иначе ничего хорошего нас не ждет. И потом, чтобы доказать, что не будешь ревновать к бывшему мужу, обещай…
- Чего еще? - вновь насторожился Юхновский.