Мэнди надела свое красивое шифоновое платье, но когда увидела Ренату в изысканном туалете, то поняла, что та полностью затмила ее скромный наряд. Темно-фиолетовое платье Ренаты было украшено золотом. На запястьях сверкали тяжелые золотые браслеты, на белой шее - золотые нити бус.
- Это арабский наряд, - пояснила она Мэнди. - Я попросила свою портниху снять для меня фасон.
Со своими черными сверкающими глазами она сама была, словно арабская красавица.
Все уже собрались, когда Мэнди, Рената и профессор вошли в большой банкетный зал. При свете свечей женские туалеты казались столь же великолепными, как цвета радуги в туманном небе. Наряд многих мужчин тоже был весьма живописен, хотя среди них встречались люди, одеты по-европейски. Видимо, это финансовые воротилы, друзья шейха, подумала Мэнди.
Стоя в дверях просторного зала, они ждали мажордома, который должен был указать им их места. Мэнди с интересом осмотрелась. Очевидно, был задуман восточный вечер: угощение сервировано на низеньких круглых медных столиках, стульями служили диванные подушки. В центре зала бил разноцветный многоярусный фонтан, от которого исходила животворная прохлада. В старинных вазах стояли цветы.
Гости, преимущественно арабы, ходили по залу с напитками в руках, приветствуя друг друга и беседуя, в зале стоял веселый, жизнерадостный шум.
В последний момент появился Стивен, довольно сносно выглядевший в выходном костюме профессора. Он, как обычно, поцеловал Ренату и кивнул Мэнди. Затем их препроводили к столу, за которым сидели шейх и его семья. Блистательный Рамон в красочном наряде с кинжалом у пояса стоял рядом с отцом и встречал английских гостей.
- Добро пожаловать, - приветствовал их шейх.
Когда он произнес эти слова, Рамон наклонил голову и бросил красноречивый взгляд в сторону Мэнди. Заняв предназначенное для нее место, Мэнди обнаружила, что сидит прямо напротив него. Стивен расположился справа от девушки. Мэнди опасалась, что не сможет есть арабскую пищу, подаваемую на золотых или позолоченных плоских блюдах, и пробовала от каждого кушанья по кусочку. Угощение было очень обильным, и трапеза, казалось, никогда не закончится. Мэнди сама не знала, как смогла это вынести.
После нескольких неудачных попыток завязать с ней разговор Стивен перестал к ней обращаться и сосредоточил свое внимание на Ренате, сидевшей по другую сторону от него. Шейх то и дело через стол обращался к профессору, реже к Стивену. В конце концов Рената взяла дело в свои руки, она ловко завязала оживленную дискуссию о изысканиях Стивена и целях, стоящих перед ним. Она сумела подать все так, что отношения Стивена с шейхом улучшились.
Что касается Рамона, тот хранил странное, даже зловещее молчание, лишь изредка обращаясь к жене шейха, сидевшей слева от него. С отцом он не обменялся ни единым словом. Но его внимательные взгляды в сторону Мэнди были слишком часты.
Наконец мучительная трапеза подошла к концу. Все сразу оживились, столы были сдвинуты, и центр зала освободился. Гости обрадовались возможности подвигаться. Центральная дверь, ведущая во внутренний дворик, была распахнута, и многие устремились наружу под усыпанное звездами небо.
У Рамона появился шанс, которым он не преминул воспользоваться. Пробираясь к одной из открытых дверей в надежде глотнуть свежего воздуха, Мэнди вдруг почувствовала его прикосновение.
- Ты не должна была приезжать сюда, Мэнди, - сказал он извиняющимся тоном. - Когда я увидел тебя сегодня утром, то чуть не упал с коня! Если бы я только знал, что ты там будешь… - Он не закончил фразу и посмотрел на нее сверху вниз встревоженными глазами. - Мне даже в голову не могло прийти, что Рената решит привезти тебя в Эль Хабес. Я не хотел, чтобы ты узнала о моей семье и увидела этот дом.
- А почему это тебя так волнует? - спросила Мэнди, стараясь, чтобы голос прозвучал беззаботно. - У тебя роскошный дом и великолепная семья. Я просто потрясена.
Она заметила, как к ним приближаются шейх со Стивеном, видно, решившие, как и остальные, насладиться ночной прохладой. Рамон тоже увидел их и, увлекая Мэнди в сторону, настойчиво сказал:
- Мы не можем здесь разговаривать. Все это слишком серьезно для меня, слишком сложно. О, Мэнди, ты так много должна понять! На следующей неделе я буду в Тунисе. Разреши мне пригласить тебя на обед. Я позвоню тебе в Ла Люсьоль, когда приеду. - Он сильно сжал ее руку. - Скажи, что ты пообедаешь со мной, Мэнди. - Его голос звучал так, как будто он сейчас заплачет. Красивые губы дрожали. Все это было так нелепо, что Мэнди потеряла способность здраво размышлять.
- Разумеется, я пообедаю с тобой, Рамон, - ласково согласилась она и положила ладонь на его плечо.
В этот момент у нее не было другого выхода. Волнение Рамона было очевидным и… очень загадочным. Он снова предстал перед ней в новом свете. Казалось невозможным мысленно объединить этого страдающего юношу и жестокого воина, которого она видела утром.
В зале заиграл оркестр.
- Я должен покинуть тебя и идти к мачехе, - сказал Рамон. Мгновение он стоял неподвижно, не сводя с девушки горящих глаз. - Я позвоню тебе. До встречи.
Уходя, он бросил взгляд на приближающегося к ним отца. Нахмуренные брови шейха говорили о его плохом настроении.
- А, вот где вы все! - раздался веселый голос Ренаты, всегда появлявшейся вовремя. Она взяла шейха под руку и притянула к себе девушку. - Ваша жена пообещала, что сейчас будут танцы!
Битых два часа отсутствующим взглядом Мэнди наблюдала за бесконечными монотонными арабскими танцами и пением. Будь у нее другое настроение, они, возможно, показались бы ей очаровательными, но сейчас ее сердце было переполнено какими-то неопределенными опасениями, смущением и тоской. Она поняла, что ее тихая, бедная событиями жизнь закончилась и начинается совсем другая - неизвестная и тревожная.
Стивен больше не сидел среди высокопоставленных гостей, а, скрестив ноги, расположился на полу с группой молодых арабов, с которыми, казалось, нашел общий язык. Снова и снова взгляд Мэнди обращался в его сторону. Почему-то глядя на него, у нее теплело на сердце. От Стивена исходил какой-то импульс доброты, надежности и мужской силы - все это успокаивало ее мятущуюся душу.
6
За необыкновенным путешествием в Эль Хабес последовала обычная неделя, без особых происшествий и потрясений. Мэнди все время была занята: она расшифровывала записи, которые профессор привез с шурфов Стивена. Сам Стивен, устроившись наверху в своей спальне, одновременно служившей ему кабинетом, корпел над пишущей машинкой.
Рамон не звонил. Шли дни, и Мэнди почувствовала, что напряжение, охватившее ее, ослабело. Возможно, он сам понял, что их дружба ни к чему не приведет, хотя она и нравилась ему. Но если в словах Стивена по поводу матримониальных планов шейха относительно старшего сына была хотя бы доля истины, возможно, и Рамон смотрит на нее как на "маленькую мисс", которая не очень-то вписывается в его дальнейшие жизненные планы. И чем больше было увлечение ею, тем вероятнее, что ему захочется побыстрее покончить с этим.
Мэнди не имела ничего против того или иного решения, но все равно испытывала чувство сожаления. Рамон был так мил, и она не осталась равнодушной к его романтической внешности, вежливости и явному восхищению, которое он выказывал по отношению к ней. Его необычное происхождение, повадки воина только придавали ему еще большее очарование.
Если бы он исчез из ее жизни так же незаметно, как и появился, ей следовало только обрадоваться. И она уверяла себя, что рада. С течением времени она все меньше думала о нем. В памяти его образ хранился как приятный эпизод из тунисской жизни. Как цветной снимок, который она возьмет домой, и время от времени будет смотреть на него с чувством ностальгии.
Возможно, это был результат постоянного общения, но чем дальше от нее отодвигался Рамон, тем решительнее вперед выступал Стивен. Она держалась на расстоянии от него, умышленно разжигая в себе неприязнь и негодование при воспоминании о том, как он разговаривал с ней в Эль Хабесе.
Стивен же вел себя так, будто ничего не произошло, и каждый день перед ланчем приглашал ее купаться на пляж. Когда он в первый раз предложил сопровождать ее, Мэнди удивилась:
- Мне казалось, что ты предпочитаешь прохладную воду в утренние часы?
- Да, - согласился он, - но и второй заход после утренних часов, проведенных за пишущей машинкой, тоже неплох.
Это было резонно, и ей ничего не оставалось, как согласиться на совместный поход. Что она могла ждать от Стивена Хирона, кроме фамильярного отношения взрослого человека к маленькому неразумному существу, нуждавшемуся в его советах и наставлениях?
Тем не менее, скрывая это даже от самой себя, Мэнди наслаждалась приятными минутами, проведенными вместе в теплой голубой воде, после которых так хорошо лежать рядом на горячем песке. В это время пляж был густо усеян коричневыми телами постояльцев фешенебельного отеля "Золотые пески". Разогретые морем и солнцем, люди расслаблялись, ни о чем не думая. Казалось, солнце прожигает их до самых костей.
Мэнди наслаждалась божественным потоком тепла и света. Всем своим существом она чувствовала рядом присутствие Стивена. Загорелый, мускулистый, он лежал очень близко, положив голову на руки, и Мэнди охватывало какое-то странное волнение. Иногда они лениво перебрасывались словами, но чаще молчали. И дремлющей Мэнди эта тишина казалась самой приятной вещью на свете.
После возвращения из поездки Стивен редко обедал вместе с ней и профессором, а ездил в Тунис на своей старенькой машине. Он отговаривался тем, что не может позволить себе столь обильные трапезы из-за фигуры и предпочитает перекусить в бистро по дороге в Тунис, куда он ездит по приглашению своих многочисленных друзей по университету. Но Мэнди считала, что он проводит долгие летние вечера в обществе Ренаты.
Как-то за ланчем профессор объявил, что пришло время посетить алжирский город Тимгад, известный археологический центр Северной Африки, который мог дать обильную информацию о жизни римского общества. Там сохранились базилики, купальни, храмы, а также остатки жилищ. Утром он, оказывается, уже звонил в туристическое агентство и выяснил, что туда можно добраться либо на поезде, либо на автобусе.
- Думаю, будет гораздо лучше, - сказал он Стивену, - если ты тоже поедешь со мной, и я смогу воспользоваться твоей машиной. Это займет не больше трех-четырех дней.
- Звучит заманчиво, - согласился Стивен. - Мне хотелось бы поехать… отвлечься от бесконечного отчета, над которым я сейчас работаю.
- Думаю, что с тобой будет все в порядке, пока ты будешь здесь одна, - обратился профессор к Мэнди.
- Да, разумеется, - с готовностью сказала та, Хотя в душе была уязвлена. Ей казалось, что она нужна профессору, хотя бы для того, чтобы делать записи и снимать материал на пленку.
- Во всяком случае, скучать тебе не придется. Нужно будет привести в порядок мои карфагенские материалы, - напомнил ей профессор, словно прочитав мысли девушки.
- Я знаю, - покорно ответила Мэнди.
Стивен бросил короткий взгляд в ее сторону.
- Я думаю, что не следует оставлять Мэнди одну, - заявил он профессору, которому явно не понравилось вмешательство племянника.
- Я попрошу Джамилю ночевать в доме. В конце концов, это всего на несколько дней.
- Ну, это будет видно лишь на месте, когда мы приедем в Тимгад, - не сдавался Стивен. - Там целое море работы. Не может ли Мэнди перебраться в отель, пока мы не вернемся?
Они разговаривают так, как будто меня здесь нет, с негодованием подумала Мэнди.
- Думаю, что я сама в состоянии решить, где мне жить в ваше отсутствие, - как можно деликатнее вмешалась она. - Я не собираюсь переезжать в отель. Ну что может со мной случиться? Тем более если рядом будет Джамиля, к тому же телефон всегда под рукой, так что я смогу вызвать полицию, если среди ночи ко мне ворвутся убийцы. - Эти слова были сказаны явно в пику Стивену, проявившему совершенно ненужную заботу о ней.
Но тот даже не улыбнулся. Зато профессор рассмеялся и заявил, что в этих краях едва ли водятся убийцы.
- Тем не менее, если тебе во время нашего отсутствия вдруг станет не по себе, ты всегда можешь перебраться в отель.
Мэнди кивнула.
- Думаю, все будет в порядке. Отель влетит вам в копеечку, дорогой профессор, это совершенно ненужные расходы.
- Да, это дорогое удовольствие, - согласился профессор, довольный тем, что она отвергла идею с переселением.
Стивен хранил мрачное молчание - явный признак неодобрения, и Мэнди облегченно вздохнула, когда ланч наконец закончился. Было решено, что профессор и Стивен отбудут в Тимгад в ближайшие дни.
А на следующее утро позвонил Рамон. От неожиданности Мэнди испугалась, так как в последнее время отгоняла от себя любую мысль о нем. Голос Рамона звучал спокойно, даже скупо, так что ее опасения по поводу его безумной страсти показались ей смешными. Она просто слишком поддалась влиянию дурных предсказаний Стивена. Безусловно, у шейха есть свои планы по поводу будущей женитьбы сына, но разве это означает, что Рамону нельзя пригласить на обед старую приятельницу? Она уже дала обещание принять его приглашение, отступать было нельзя, да она и не хотела этого делать. Что скрывать, ей будет приятно провести вечер в его обществе. Вдали от Эль Хабеса он снова станет тем прежним милым Рамоном, молодым человеком, получившим воспитание в Париже и жившим на Ривьере.
После напряженной атмосферы вечной борьбы, которую так умело создавал вокруг себя Стивен, будет приятно ощущать теплое, спокойное отношение и одобрение всех ее слов и поступков. В последнее время она стала ощущать себя неловко в обществе Стивена, правда, отчасти по своей вине. Мэнди испытывала сейчас очень сложные, непонятные ей самой чувства к этому человеку, в которых даже не пыталась разобраться. Чем непонятнее и неопределеннее они казались, тем лучше было для нее. Меньше всего на свете она хотела, чтобы они прояснились.
Мэнди приняла приглашение Рамона, договорившись встретиться с ним в половине седьмого в "Кафе де Пари" на авеню Буржиба. Она немного удивилась, что он не предложил заехать за ней, но, по крайней мере, это предотвратит их столкновение со Стивеном. Тому вовсе не обязательно знать, что она обедает с Рамоном. Можно представить, какой шум он поднимет. Мэнди отпросилась у профессора под предлогом встречи с подругой. Погруженный в раздумья о предстоящей поездке в Тимгад, профессор не задал лишних вопросов, с радостью предоставив Мэнди желанную свободу.
- Боюсь, что я слишком редко даю тебе выходные дни, - извинился он. - Пойми меня правильно. Я просто забываю об этом. Напоминай мне о них время от времени.
Итак, все было улажено самым прекрасным образом. Весь день Мэнди провела в парикмахерской, приводя в порядок волосы. По совету французского парикмахера она завила волосы в романтическом стиле, более короткие завитки теперь лежали на лбу и на висках, а те, что подлиннее, ниспадали на плечи. Мэнди надела простое платье цвета кофе с молоком, украсив его золотистым поясом, и застегнула на шее ожерелье, подаренное Стивеном. Сначала она хотела накинуть новый плащ, но потом решила, что сойдет и повседневный, так будет легче скрыть от Стивена свой наряд, если вдруг столкнется с ним. К счастью, из дома ей удалось ускользнуть незаметно, и Мэнди села в автобус, отправляющийся в Тунис.
Она пришла в кафе немного раньше назначенного срока, но Рамон уже ждал ее. Он поднялся навстречу, протягивая руки, лицо светилось радостью.
- Как ты прекрасна, - скорее выдохнул, чем сказал он.
Рамон не сводил с Мэнди глаз, как будто не мог на нее насмотреться. Она выглядит еще более обворожительно, чем раньше, заявил он, как будто они не виделись несколько месяцев, а не пару недель.
Когда они наконец немного успокоились, Рамон заказал шампанское. Было самое оживленное время суток: на тротуарах толпились люди, возвращающиеся домой после работы, по широкой улице мчался поток машин, ласково шелестела листва. Мэнди восхищенно оглядывалась по сторонам. Потягивая из бокала ледяное шампанское, она чувствовала себя свободной и счастливой. Рамон с восхищением наблюдал за ней большими темными глазами. В модной рубашке и пиджаке он казался прежним Рамоном, юным и восторженным. Она постаралась забыть того, другого Рамона, грозно несущегося по пустыне с высоко поднятой саблей и издающего гортанные крики.
- Мне так много нужно сказать тебе, Мэнди, - нерешительно начал он. - Прости, что наша встреча у меня дома оказалась такой несуразной. - Во взгляде Рамона сквозило отчаяние, как будто он не находил нужных слов. - Не знаю, поймешь ли ты меня, но я горжусь своими предками. Мой отец - замечательный человек, но наши взгляды по некоторым вопросам расходятся. Мне кажется это неизбежным и… - Он замолчал, как будто отказавшись от мысли все объяснить ей.
Мэнди коснулась его руки.
- Рамон, дорогой, давай не будем говорить об этом в такой прекрасный вечер. Просто насладимся настоящим: зеленью деревьев, нарядными людьми, гуляющими по бульварам, блестящими машинами, розовыми облаками, каких никогда не бывает в небе доброй старой Англии…
Он накрыл ее руку своей теплой ладонью. Возможно, он не слышал ни слова из ее достаточно банальной маленькой речи.
- Если бы ты только знала, что я сейчас чувствую, - произнес он.
Сердце у Мэнди упало. Ну не глупость ли с ее стороны согласиться на этот обед? "Ты играешь с огнем", - предупреждал ее Стивен. А может быть, он прав? Она тряхнула головой, отгоняя надоевшие мысли.
- Слушай, я ужасно проголодалась… Где мы будем обедать?
Это прозвучало неожиданно, но сработало. Рамон засмеялся.
- Я глупый и неловкий, тороплю события, даже не дав тебе возможность перевести дух. Впереди у нас длинный вечер… позже ты выслушаешь меня, хорошо? Думаю, что мы отправимся в "Палас-отель" - правда, он находится за городом, но там отличная еда и очень живописно.
- Звучит заманчиво, - согласилась Мэнди и вдруг увидела направляющегося к ним Сиди бен Ахмада в своем белом облачении. Он пробирался по освещенной солнцем террасе сквозь ряды столиков.
- Мир вам, - поприветствовал он их.
- Да будет мир с вами, - ответил Рамон. - Ваше присутствие - большая честь для нас.
Чувствовалось, что это неожиданное вторжение не очень понравилось Району, но голос его звучал, как обычно, ровно.
Марабут вежливо опустился на стул рядом с Мэнди. Повернувшись к нему, она встретила глубокий горящий взгляд. И вновь, как на вечеринке у Ренаты, она почувствовала, как на ее душу опускается умиротворение. Что же такого было в этом человеке, который в один миг мог изменить атмосферу вокруг нее, отгоняя прочь сомнения и волнения, принося странное чувство уверенности и благополучия?
- Вы выпьете что-нибудь? - поинтересовался Рамон.
- Я тороплюсь на встречу с другом, поэтому не могу остаться с вами. Но, пожалуй, выпью фруктового сока.
Болтали о разных пустяках. Когда принесли абрикосовый сок, Рамон сообщил марабуту, что они с Мэнди собираются пообедать в "Палас-отеле".