Кулик остановился в самом конце коридора на втором этаже, перед дверью, которая отличалась от прочих разве тем, что на ней не было номера. Прислушался и громко постучал – каким-то сложным, по-видимому, условным стуком. Опять прислушался и разочарованно покрутил голово. За дверью стояла гнетущая тишина. Данька стукнул еще разок, приложил нос к дверному косяку и громко позвал: "Вано!" Но и без того было очевидно, что дверь им открывать не собираются. Барометр Сашиного настроения резко упал от вполне понятного возбуждения к глухому разочарованию.
– Так я и думал: его нет. Надо быть фантастическим везунчиком, чтобы застать Вано в его берлоге!
– Ты ошибаешься, старик, – прозвучал за их спинами густой прокуренный баритон, который заставил обоих мигом обернуться.
– С некоторых пор я стал таким домоседом, что аж самому противно! – продолжал живописный обладатель этого голоса. – Решил устроить себе бессрочный отпуск и заняться хозяйством. Ты давно не бывал у меня, парень.
– Фу ты, Вано... Как хорошо, что ты дома, черт бородатый! Привет! Но почему ты...
– Привет, старик. Кого это ты ко мне притащил? Я вроде не рассылал приглашения на вечеринку.
Слова приветствия замерли на губах у девушки.
– Вано, это моя... – Данька запнулся на слове "подруга", которое наверняка было бы неправильно понято этим медведем. – Это мой товарищ, ее зовут Александра. У нас к тебе дело.
– Товарищ, говоришь? А косит под госпожу!
Вано-Стас бросил на Сашу такой взгляд, словно она была манекеном. Та снова открыла было рот – на этот раз чтобы поставить грубияна на место, – но Дейл толкнул ее в бок, и она сдержалась. Главный редактор "Колокола" ответил вместо своего товарища:
– Считай, что мы оценили твой юмор, Вано. Так как же насчет дела?
– Мне плевать, что вы там оценили. Разве я не сказал, что в отпуске? К тому же сейчас у меня тут, – детектив ухмыльнулся себе через плечо, – предстоит дельце явно поинтереснее твоего. Знаешь что, старик? Приходи после нового года, если не передумаешь.
Саша увидела, как бородач захлопывает дверь перед их носами. Но тут Дейл отважно бросился вперед и сунул ногу в щель.
– Послушай, Вано! – Данька тоже "завелся" не на шутку. – Я понимаю, что мы не вовремя, извини! Но ты прекрасно знаешь, когда не горит, я тебя не тревожу без приглашения. И тебе придется нас выслушать прямо сейчас или собственноручно спустить с лестницы. А свой "новый год" можешь засунуть себе в задницу!
Его спутница опять стояла с разинутым ртом – теперь уже от изумления. Она никак не ожидала от интеллигентного Дейла таких подвигов! Между тем здоровенный субъект в атласном халате, который едва доставал ему до коленок, да и вообще грозил разъехаться полами каждую секунду, широко распахнул свою дверь и оказался по эту сторону порога. Если б не серьезность момента, Александра, наверное, покатилась бы со смеху. В куцем бабском халатике с крикливым рисунком из "огурцов" этот Алеша Попович смотрелся донельзя комично. А тот, задумчиво глядя на непрошеных гостей, так же задумчиво почесал курчавую каштановую бороду, которая являлась естественным продолжением его буйной шевелюры. Из-за этой густой поросли, сплошь покрывающей лицо детектива, да еще из-за коридорного полумрака Саша не могла определить, сколько ему может быть лет – тридцать или все пятьдесят. Последнее, вероятно, было ближе к истине.
Как видно, хозяин берлоги вполне серьезно размышлял над поступившими предложениями – в смысле выбора между лестницей и деловой беседой. Решив, видимо, что первое всегда успеется, Вано вернул свои огромные лапищи в карманы халата.
– Надрать бы тебе как следует твою задницу, пацан, – процедил он. – Ну да ладно, с этим можно обождать. Говори, что у тебя ко мне? Только живо!
– Изволь, если тебе угодно объясняться в коридоре. Эту девушку зовут не просто Александра, а Саша Александрова, – Данька подчеркнул фамилию. – Если ты помнишь, Вано, я тебе о ней говорил. Та самая, что...
– Не трынди! – оборвал его бородач. – Если ты мне говорил, значит, помню. Какого ж ты... сразу не сказал, что это она? Ну, а от меня вам чего надо?
Александра отметила, что этот ужасный тип впервые обратился не к одному Даньке, а к ним обоим. Да и в быстром остром взгляде, которым одарил ее детектив, было теперь гораздо больше интереса. Она почувствовала, что должна, наконец, что-то сказать.
– Нам нужна ваша помощь.
Вано принял решение через несколько секунд, в течение которых откровенно разглядывал свою гостью, как бы вовсе не замечая больше ее спутника. Потом крикнул в глубь комнаты:
– Эй, крошка! Планы изменились. Даю тебе минуту на сборы. Ко мне пришли.
Возникшую паузу заполнил Данька.
– Вано, какого черта ты делаешь в этой комнате?! Тебе что, надоел вид на твой Пятый железнодорожный тупик, и ты решил поменяться с Михалычем, чтобы лицезреть в окошко мусорку у себя во дворе?
Бородач даже хохотнул – настолько улучшилось его настроение.
– Зачем меняться? Я просто купил ее у Михалыча, Данька! Старик решил перебраться к сыну, тот давно звал. А я тут подумал, что при моей вредной работе неплохо иметь обзор на обе стороны, мало ли какие гости вздумают наведаться к Вано... К тому же две комнаты – это уже свобода маневра! Есть у меня кое-какие соображения по этому поводу. В общем, можешь поздравить меня с расширением, как у нас раньше говорили. А там, – он кивнул на запертую дверь, в которую Даня безуспешно ломился, – сейчас ремонт. Говорю ж тебе: давненько ты в наших краях не был!
– Давно, это точно... А что ты будешь делать со второй комнатой, Вано?
– А я решил обеспечить себе максимум комфорта, старик. Буду жить цивильно. В одной комнате оборудую рабочий кабинет с приемной, все как положено, а в другой – будуар с ванной! Как тебе идейка?
И тут на сцеле появился новый персонаж. Огромного роста рыжая деваха, в профессиональной принадлежности которой не приходилось сомневаться, выплыла из бывшей Михалычевой комнаты, виляя задом. Это у нее выходило особенно эффектно, потому что из одежды на ней были только черные колготки с сапогами-ботфортами, закрывающими колени, да коротенький полушубок из какого-то искусственного барса. До минусовой температуры на улице было еще далеко, но с учетом того, что этот распахнутый лапсердак был напялен прямо на голое тело...
Проститутка окинула ту, на которую ее променяли, взглядом, полным превосходства, потом притиснула Стаса к дверному косяку своими буферообразными грудями.
– Пока, пупсик! Платить будешь наличными или как?
– "Или как", крошка. Запиши на мой счет!
Он сунул обе лапы под пятнистую душегрейку и блаженно зажмурился.
– Ты видишь, старик, как много я теряю по твоей милости... Клянусь чертом, есть очень немного людей, ради которых Вано способен на такие жертвы! Цени это, парень.
Редактор промямлил нечто невразумительное, опустив свои близорукие глаза. Но Александра все же успела прочитать в них, что Данька совсем не прочь обрести то самое, что потерял его приятель. "Все ясно, дружище Дейл: основной инстинкт! Перед ним бессилен даже такой моралист, как ты. Впрочем, на такое "хозяйство" не клюнул бы разве что труп".
Сама она была не то чтоб смущена разыгравшейся сценкой – нет! Да и возмущаться уже устала за последние десять минут. Просто Саша поняла окончательно и бесповоротно, что в лице частного детектива Иванова-Вано она вынуждена иметь дело с конченным типом.
"Он еще хуже, чем Борька Жемчужников. Хотя я думала, что хуже быть уже невозможно!"
– Ну, заползайте! – Бородач толкнул дверь перед гостями и отступил в сторону. – За бардак не извиняюсь, потому что я вас не приглашал, сами явились.
Просторная квадратная комната, в которой очутилась Александра, вряд ли могла бы натолкнуть кого-либо на мысль о необходимости снять обувь. Наоборот, у девушки возникло желание подобрать длинные полы пальто. Господствующее положение здесь занимала громадная тахта – арена любовных сражений. Впечатление, однако, было такое, что в последней битве, прерванной несколько минут назад, досталось всей обстановке без всяких исключений. В этом тотальном бедламе глаз не мог определить, где кончается скомканная простыня и начинается линолеум, серый в черную крапинку; не мог отличить спортивную гирю от бочонка из-под пива "Балтика" – тем более что гиря почему-то стояла посреди журнального столика с остатками закусок, а бочонок валялся на полу...
Нет, одно исключение, пожалуй, все-таки было. На письменном столе под окном стоял компьютер, и вот он-то – единственный! – не был завален грязной посудой и всяким хламом, утыкан окурками, загажен липкими кругами от мокрой питейной посуды. Вокруг машины тоже царил порядок, прямо-таки образцовый для подобной комнаты. "Электронный разум" казался тут чем-то инородным, чудом заброшенным в этот примитивный бордель из другого мира, из другой цивилизации.
Еще в коридоре гости почувствовали, что из комнаты разит, как из пивной. Теперь же, когда они переступили порог, концентрация алкогольных и табачных паров достигла предельно допустимых значений. Девушка почувствовала легкий приступ тошноты. Кулик сморщил нос:
– Фу, Вано! Ты бы хоть форточку открыл, что ли.
– Щас, разбежался! Ты видишь, как я легко одет, могу и простудиться, между прочим... Снимай пальто, крошка, у меня тут не холодно. Давай-ка помогу: что-что, а раздевать я умею!
Ну, это уж слишком!
– Послушайте, вы! Я вам не крошка!
– В самом деле, Вано... – начал было Даня.
– Пожалуй, ты права, крошкой тебя не назовешь! – Сыщик окинул девушку с головы до ног откровенно насмешливым взглядом. – Раздевайся, детка.
В ярком свете разбитой трехрожковой люстры под потолком Саша заметила, что глаза у этого хама не просто голубые, а синие – как осеннее небо в солнечную погодку. Еще у него была круглая славянская физиономия с грубоватыми, но правильными и чувственными чертами. И лет ему, конечно, далеко не тридцать, об этом можно было догадаться уже тогда, когда он назвал Даньку "пацаном". Хотя чтоб пятьдесят – это тоже вряд ли...
– Я вам не детка! И вообще, Станислав Сергеевич, вы много себе позволяете! Вано устало повернулся к парню, который уже успел освободиться от куртки и шапки.
– Послушай, старик! Разве ты не объяснил своей подружке, прежде чем явиться сюда с ней, что меня зовут Вано, что со всеми, кто переступает порог моего дома, я общаюсь на "ты" и что называю всех так, как мне заблагорассудится? И что я всегда и везде беру на себя столько, сколько сам считаю нужным, черт бы меня побрал! А кому это не нравится – вот порог! Честное слово, я начал терять терпение.
Данька не успел ни возразить, ни согласиться. С другой стороны на него тоже обрушились раскаты грома – только чуть повыше тоном.
– А я его уже потеряла! Идем отсюда, Дейл!
– Погоди, Шура, постой...
– Отцепись! Не знаю, как ты, а я собираюсь воспользоваться его предложением и переступить этот порог в обратном направлении. С меня хватит! Неужели ты думаешь, что я за свои же собственные деньги позволю этому типу издеваться надо мной?! Да будь он хоть сам Шерлок Холмс – меня сейчас вырвет от него!
Еще в начале этой гневной тирады светлые кустистые брови Стаса поползли вверх, да так и остались в этом положении. Он сокрушенно покрутил кудрявой башкой.
– Ай-яй-яй, кто б мог подумать, что ты, Вано, еще можешь вызывать столь сильные эмоции... Ну вот что, детка: если и в самом деле надумаешь блевать – тазик вон там, в углу. У меня на полу и без того дерьма хватает.
С этими словами детектив оторвался от дверного косяка, пересек комнату и распахнул форточку во всю ширь. Александра с рычанием обернулась ему вслед, намереваясь вцепиться в бороду, – и, конечно, вцепилась, но Вано был уже далеко, а догонять его было бы новым ударом по Сашиному женскому достоинству. Поэтому всю свою ярость она направила на ручку двери, которая почему-то не поддавалась. Девушка с остервенением дергала за нее, не обращая никакого внимания на увещевания Дейла, который, в свою очередь, пытался оторвать ее от ручки. И тут вдруг Александра вспомнила, что несколько мгновений назад хозяин повернул ключ в замочной скважине и опустил его в карман халата.
– Отдай ключ, ты... Пуаро несчастный!
Саша надеялась, что ее реплика приведет Стаса в бешенство, но не тут-то было. Он не двинулся с места, а глаза мерцали все такими же холодными голубыми ледышками.
– Выпусти меня сейчас же, слышишь? Ведь ты сам только что предлагал нам убраться!
– А я передумал. Вижу, в наших отношениях наметился прогресс – мы уже перешли на "ты". Так с какой стати мне терять клиента? К тому же в твоем теперешнем состоянии ты наверняка попадешь под поезд или под машину, а нам с Данькой совсем не светит выступать свидетелями по делу.
– Открой дверь, чертов Мегрэ!
– Послушайте, вы оба! – неожиданно рявкнул потерявший терпение Даниил Викторович, водружая на нос свалившиеся очки. – Если вы сейчас же не прекратите дурацкую перебранку, под поезд брошусь я, и уж тогда вы пойдете не свидетелями, а обвиняемыми! Александра, сними, наконец, пальто и успокойся. И ты тоже хорош... Связался черт с младенцем!
С этими словами Кулик решительно вытряхнул девушку из верхней одежды, одновременно метнув гневный взгляд приятелю-детективу. Как ни странно, вмешательство третьей стороны подлило в огонь не масла, а воды. Саша молча отступила от двери и сняла шляпу. Поискала глазами зеркало и, не найдя его, просто тряхнула головой, чтобы волосы легли как надо, и "причесала" их растопыренными пальцами. Хозяин же, не произнеся ни слова, подошел к холодильнику и достал початую полуторалитровую бутылку минеральной воды. Потом жестом иллюзиониста извлек "из рукава" высокий тонкий стакан и наполнил его на три четверти. Александра насмешливо следила за его движениями. "Ну вот, "медведь" в своем репертуаре! Ему, видите ли, захотелось пить. А предложить гостям – ни-ни, он не так "дурно" воспи..."
Она не закончила мысленную фразу. Вано протягивал ей стакан, усмехаясь одними глазами.
– На, остынь маленько. На горячую голову о делах не говорят.
Ей очень хотелось врезать по этому дурацкому стакану, чтобы этот выскочка не очень-то чувствовал себя хозяином положения. Но вместо этого Саша – неожиданно для самой себя – взяла протянутую ей запотевшую посудину, кипящую хрупкими пузырьками. Только сейчас она поняла, до чего ей хочется пить, беспрецедентная наглость этого типа совсем ее запалила.
– Спасибо, – процедила она. – В таком случае себе тоже не забудь налить.
– Обязательно. А потом мы раскурим трубку мира, если хочешь. А не хочешь – так я сам ее раскурю, я не гордый.
Он залпом осушил свой стакан, уронив несколько серебристых капель на густую бородищу. Потом и в самом деле у него в руках оказалась трубка – самая настоящая курительная трубка! Вано тщательно выбил ее в пепельницу, размерами напоминающую полоскательницу, потом не торопясь набил едко пахнущим табаком из металлической шкатулочки. Но раскуривать не стал, положил обратно на стол.
Александра смотрела на него во все глаза. До сих пор она видела людей, курящих трубку, лишь в приключенческих фильмах про морских волков. А тут – обычный сухопутный медведь, хоть и бородатый, как моряк!.. Она все еще ненавидела его: эту трубку, эту прокуренную бороду и пропитый голос, синие нахальные глаза, волосатые руки и ноги, весь его медвежий облик. Но уже не так сильно, как в первые мгновения...
– Тебе чего налить, Данька?
Журналист достал из кармана свою неизменную пачку "Бонда".
– Водки! От того приема, который ты нам устроил, мне хочется как следует надраться, Вано.
– А ты что, ожидал, что у меня тут институт благородных девиц? Так я вроде не давал тебе повода. А водку будешь жрать дома или в кабаке, раз пришел по делу. Пей водичку, пока дают.
Хозяин наполнил третий стакан.
– Старик, поищи тут, куда можно посадить твою подружку – без особого ущерба для ее клевого прикида. А я с вашего позволения что-нибудь на себя накину, что-то стало холодать! – добавил Стас, покосившись, однако, не на форточку, а на девушку.
Он извлек из кучи тряпья на стуле какие-то шмотки и исчез за ширмой в углу, которую Саша поначалу приняла за штору. Она проводила его широкую спину в сиренево-синих "огурцах" насмешливым взглядом. Интересно, зачем ему такой бытовой атавизм, как ширма?! Вряд ли его "крошки" настолько стеснительны, а уж он-то сам...
"Еще подумает, что я его разглядываю, чертов медведь... Тьфу ты! Вот уж действительно удовольствие ниже среднего!"
Через час с небольшим Стас Иванов, он же Вано, знал историю осужденной по уголовному делу номер 1313 во всех деталях. Ну, не во всех, конечно: к примеру, о ее давней беременности, как и о совсем свежем романтическом эпизоде с бывшим однокурсником, вовсе не обязательно было знать ни детективу, ни его приятелю-журналисту. Напрямую к делу это не относилось, а потому Саша могла с чистой совестью обойти молчанием наиболее интимные моменты собственной биографии.
Вано слушал, попыхивая своей вонючей трубкой, развалясь на тахте, с которой он предварительно сгреб всю постельную амуницию и небрежно запихнул куда-то – кажется, прямо под диван. Теперь на нем был адидасовский спортивный костюм, который, правда, не делал его больше похожим на знаменитого детектива, зато на спортсмена – штангиста или борца – да. Получше разглядев того, кого собиралась нанять, Александра была вынуждена признать, что зря она сгоряча окрестила его "жирным боровом". Вано вовсе не был жирным, он был мощным – вот словечко, которое подходило к нему лучше других. И еще ему шло прозвище "медведь", Саша поймала себя на том, что мысленно употребляет его особенно часто. Хотя она затруднилась бы сказать, бывают ли в природе голубоглазые медведи.
Поймав паузу, он нетерпеливо пошевелился.
– Суду все ясно. Значит, ты хочешь, чтобы я раскопал компромат на господ Мыздеева, Гольдштейн и Колчина, которых ты считаешь виновными в своих бедах? Я прав?
– Абсолютно.
– И зачем тебе это – могу узнать?
– Чтобы разослать им благодарственные письма с полным перечнем всех заслуг. Не волнуйся, – Саша усмехнулась, – твоей подписи там не будет, Вано!
Детектив тоже усмехнулся.
– Ну-ну. В конце концов, меня волнует только то, за что мне платят бабки. Во-вторых, тебя интересует далекое прошлое некого Бориса Феликсовича Жемчужникова – когда-то студента журфака и Данькиного однокурсника, а нынче московского дельца? В особенности то прошлое, которое относится к началу приснопамятного девяносто первого года – так?
– Так. Но не только прошлое – его настоящее тоже. Оно может быть связано с прошлым, ведь такое не исключено.
– Не исключено...
– Лады! – Огромная фигура так резко остановилась перед их носами, заслонив свет трехрожковой люстры, что парочка заговорщиков отпрянула от неожиданности. – Мои условия вы знаете. Задарма я пахать не буду, тем более в отпуске. Так что, если ты не боишься разориться на этом, детка...
– Не боюсь, папаша. У меня недвижимость в провинции и небольшой печатный станок в Москве. По рукам!
Усы и борода погасили усмешку, но в синих глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.