- Для Лукаса, - перебила она, надевая белье. - В то время как мне ты предлагаешь всего лишь хороший секс. - Она надела футболку. - А ты спросил меня, чего я хочу?
- Ты уже говорила, чего ты хочешь. Ты не веришь в любовь и отношения.
- И знаешь почему? - с яростью сказала она. - Потому что это из-за тебя я перестала верить во все то, во что верила до этого! Когда ты бросил меня через пять дней после нашей свадьбы!
Теперь она надевала джинсы.
- Ты меня попросту уничтожил, ты вообще в курсе?! Я все время говорила себе, что пример моих родителей и та вечная война, которую они ведут, - это просто невезение, частный случай. Что у меня-то все будет по-другому. Что настоящая любовь существует. Но ты показал мне, как глубоко я ошибалась. Хочешь знать, сколько мужчин у меня было за эти годы? Ни одного. После встречи с тобой я не была готова пробовать это еще раз. И я отказалась от поисков того, о чем мечтала всю жизнь.
Ксандер ошарашенно наблюдал за ее вспышкой гнева. Неужели у нее действительно не было других мужчин?
- Я думал, мы с тобой договорились, - мрачно сказал он.
- Я передумала. - Она застегивала пуговицы на джинсах. - Я не хочу больше быть удобной. Не хочу жертвовать своими чувствами ради чьего-то блага.
Я хочу, чтобы меня ценили саму по себе. Когда я была маленькой, у меня этого не было - за меня постоянно сражались как за ресурс, но не ради меня самой. Десять лет назад я думала, что наконец нашла настоящую любовь, - но ты меня бросил, потому что я была для тебя недостаточно хороша.
- Ничего подобного, - через силу произнес Ксандер, пытаясь не дать своим эмоциям вырваться на волю. - Мы же уже об этом говорили! Что еще ты хочешь услышать? Ты не выдержала бы жизни в моей семье.
- Да ты даже не пытался! - закричала Элизабет. - Если бы ты действительно меня любил, ты бы за меня сражался! В конце концов, всегда можно было переехать ко мне в США! Что скажут родители, тебе и так было все равно, а Янис бы точно тебя поддержал - даже, возможно, тоже бы уехал! Но нет, тебе ничего этого не пришло в голову. И знаешь почему? Потому что главное для вас всех - это ваш чертов бизнес! Он гораздо важнее, чем я или кто-либо другой!
- Да что за бред ты несешь! - с прорвавшейся злостью крикнул Ксандер.
- Правда? А почему тогда Янис и Катерина годами страдают, но не разводятся? Это же так просто! Не потому ли, что это повлечет убытки для компании? Лишь бы с "Тимосом" было все в порядке, а остальные могут катиться к черту! Ты сейчас разыгрываешь всю эту клоунаду с женитьбой на мне только потому, что теперь я вполне вписываюсь в твой мир. Больше тебе не нужно ничем жертвовать!
Ксандер был вне себя от ярости:
- Все это полная чушь.
- Серьезно?! Я была готова всем ради тебя пожертвовать, потому что тебя любила. - Она с презрением покачала головой. - А ты… ты не собирался терять свое теплое место из-за какой-то там любви! Но я достойна человека, который готов быть со мной в жизни, а не только в постели. Теперь я это понимаю. Общаясь с Лукасом, я осознала, чего я лишилась. Я хочу свою собственную семью - и если вдруг окажется, что ты тоже хочешь, мы вполне можем это устроить. Потому что знаешь что? Я все ещё люблю тебя, Ксандер.
Ее слова поразили его.
- Правда?..
- Да! Только теперь я не собираюсь потратить еще десять лет, страдая из-за человека, которому на меня наплевать. Поэтому я тебя еще раз спрашиваю: что ты ко мне чувствуешь? И не надо, пожалуйста, всей этой чепухи про мои волосы. Говори как есть, либо я ухожу сию же минуту.
Ксандер не знал, как поступить. Он не понимал, чего она от него ждет, и еще не пришел в себя от ее признания в любви и сообщения о том, что она хочет построить с ним семью.
Но это не выглядело как настоящее признание. Было такое чувство, как будто у нее это просто вырвалось - в нормальном состоянии она бы такого не сказала.
- Я вполне ясно объяснил тебе, что я думаю насчет брака. Женитьба на тебе была ошибкой.
- Тогда почему ты это сделал?
- Не хватило ума вовремя остановиться.
Элизабет поморщилась.
- Мне жаль, Элизабет, но ты сама просила говорить начистоту. Моя позиция не изменилась. Я не хочу связывать себя на всю жизнь с одним человеком. Ты мне очень нравишься, как ты наверняка знаешь. Я беспокоюсь о тебе. Но ты же сама знаешь, что происходит, когда два человека привязаны друг к другу. Я не верю в "долго и счастливо". И ты тоже в это не веришь.
Она пристально смотрела ему в глаза, и в ее взгляде светились ярость и боль.
- Да пошел бы ты в задницу. Я уезжаю домой.
- Почему? Разве ты ждала от меня ложных клятв?
- Потому что ты не хочешь даже пробовать. Твоя команда подбросит меня в Афины? Или мне угнать твою яхту?
Она наверняка шутит. Все ведь шло так хорошо - ну зачем она все портит? Что на нее нашло?
- Давай обсудим это утром. Сегодня был тяжелый день… Завтра ты наверняка передумаешь.
- Не надо мне рассказывать, что я сделаю или не сделаю. Я уезжаю, ты слышишь это или нет?
Он старался что-нибудь придумать - это было непросто, поскольку кровь стучала в висках.
- Тебя отвезут в Афины после завтрака. Я распоряжусь подготовить самолет для перелета в Нью-Йорк.
Что бы она сейчас ни говорила, утром все будет иначе. Тогда они и обсудят все на свежую голову. Сейчас Элизабет явно не способна мыслить рационально.
Элизабет распахнула дверь:
- Я хочу побыть одна.
Он взглянул на нее в последний раз:
- Утром все будет по-другому.
Ответом ему была захлопнувшаяся дверь.
* * *
Ксандер открыл глаза и удивился, обнаружив, что на часах уже девять утра. В пять он думал, что заснуть сегодня не удастся. Он встал и постучал в комнату к Элизабет. Когда ему никто не ответил, он вздохнул и отправился в душ, а затем спустился на террасу завтракать, готовясь к ее демонстративно холодному поведению.
За столом были только Янис и Лукас. Когда он вошел, оба на него укоризненно посмотрели.
- Что?
- Элизабет нет.
- Наверное, она ушла на пляж.
Она все время ходит прогуляться, когда нервничает. Сейчас Ксандер обуется и отправится за ней.
- Она уехала домой, - сказал Лукас. - Она меня разбудила, чтобы попрощаться. - Он неожиданно улыбнулся: - Она оставила мне свой электронный адрес и номер телефона. Папа говорит, мне можно будет ей звонить, когда я захочу!
Последних слов Ксандер почти не расслышал, поскольку уже мчался по лестнице обратно наверх.
Дверь ее комнаты была не заперта. Когда он туда ворвался, то сперва подумал, что брат с племянником его разыграли: кровать Элизабет была аккуратно заправлена, вся ее косметика стояла на своих местах, а одежда по-прежнему висела в шкафу.
Все на месте. Значит, она не уехала, они просто…
И тут он понял, чего не хватает, и его сердце упало.
Ее ноутбук. Ксандер в исступлении распахнул дверцы шкафчиков, где она хранила свои записные книжки, - их тоже не было.
* * *
Элизабет задвинула чемодан на полку для ручной клади и уселась на свое место в экономклассе. Она чудом купила билет на единственный сегодняшний рейс в Нью-Йорк за три минуты до закрытия стойки регистрации.
Глядя в окно, она помимо воли искала глазами что-нибудь необычное, какой-то знак…
То же самое было с ней и в первый раз. Она надеялась на чудо, на то, что Ксандер примчится в последний момент и скажет, что все это было ошибкой, что он не может без нее жить и согласен провести остаток жизни с ней рядом.
Но ничего не случилось. Ни тогда, ни сейчас.
Рано утром она села на паром в порту Диадонуса и наблюдала за тем, как остров, который она уже начала считать домом, исчезает в морской дымке. Но даже когда через четыре часа она сошла на берег в порту Пиреус, то продолжала искать глазами Ксандера. Если бы он хотел, он бы с легкостью смог ее перехватить.
Забудь о нем. Чуда не произойдет. Надо просто жить дальше, как будто ничего не было.
Однако, несмотря на все уговоры, обращенные к самой себе, по ее щекам все равно текли слезы. Когда они взлетели, Элизабет в последний раз посмотрела на город, который успела полюбить, прощаясь со своими несбывшимися надеждами.
Глава 14
Ксандер задумчиво держал в руках записную книжку, которую ему только что принесли. Очевидно, Элизабет обронила ее, когда собирала те немногочисленные вещи, с которыми приехала. Она уехала четыре дня назад, и эти четыре дня показались Ксандеру бесконечностью.
Наконец любопытство победило, и он перевернул обложку. Его вдруг поразила мысль о том, что он никогда не видел ее почерка - только подпись на свидетельстве о заключении брака десять лет назад. Буквы были аккуратными и округлыми, хотя на первых нескольких страницах было не так уж много надписей - там были рисунки. Цветы, глаза с длинными ресницами, туфли на шпильках… что-то очень похожее на чайник…
Он пролистал еще несколько страниц с рисунками, а затем наконец добрался до страниц, где бумага была заполнена ее аккуратными буквами. Здесь были фразы, которые на первый взгляд казались случайными, - однако через полчаса он понял, что все они связаны. Перед ним разворачивалась история. Это были наброски Элизабет для сценария, над которым она работала.
Это был только замысел, обрисованный крупными штрихами, - однако за ним можно было разглядеть, во что это может превратиться. Это была история о выборе, развилке на дороге, где один из путей вел к любви и спасению, а другой - к одиночеству и вечным мукам.
Элизабет не могла даже предположить, сколько миль она уже прошла, однако, оказавшись у входа в зоопарк в Центральном парке Нью-Йорка, прикинула, что не меньше четырех. Несмотря на то что она всю жизнь жила в Нью-Йорке, в зоопарке она бывала лишь единожды, вместе со школой.
Ей там очень понравилось, и она продолжала надеяться, что кто-нибудь из родителей сводит ее туда еще раз. Но через некоторое время она перестала об этом спрашивать - ей стало ясно, что никому из них она не интересна сама по себе, и они не будут просто так ее развлекать, если нельзя извлечь из этого какой-то выгоды. А потом она стала занятой взрослой женщиной, которой совершенно некогда было ходить в зоопарк.
Она заплатила за вход и развернула карту. Если начать с пингвинов и морских птиц, то можно будет обойти по кругу всю территорию. Да и вообще, разве можно грустить рядом с пингвинами?
Оказалось, что можно.
Ничто ее не радовало - ни пингвины, ни лохматые японские макаки, ни даже лемуры в тропической зоне, которые нарочно паясничали перед посетителями.
Может, вот почему ей не становилось легче: тут повсюду были семьи. Родители с детьми, напоминавшие ей о том, чего она лишена. Наверное, стоит прийти в рабочий день, когда их будет поменьше.
Как только она вышла из тропической зоны, то ощутила, как на самом деле снаружи холодно. Над головой висели плотные тучи, и через пару секунд ей на нос упала снежинка. Вообще-то Элизабет любила снег, но сейчас она тосковала по солнечному острову, который покинула навсегда. Оставалось надеяться, что только по острову. И Лукас… она по нему очень скучала. И Ксандер… нет, она не будет об этом вспоминать.
Элизабет остро захотелось кофе и домой. И она устремилась к выходу. Но возле самого выхода она увидела сувенирный магазин. На секунду задумавшись, она решительно двинулась сквозь начавшийся снегопад в его сторону.
Как она и рассчитывала, там была полка с записными книжками.
В ее сумочке зазвонил телефон. Элизабет хотела было достать его и ответить на звонок, но потом вспомнила, что теперь не может быть ничего срочного, что бы требовало ее немедленного внимания. Ее время принадлежит только ей. У нее на счете тридцать миллионов долларов, а вокруг - весь огромный мир, который можно исколесить из конца в конец, чтобы о нем написать.
При мысли об этом она впервые за всю неделю почувствовала проблеск надежды.
Теперь она может делать абсолютно все, что захочет. Она богата. Настолько, что можно создать собственную кинокомпанию, чтобы снимать фильмы по своим сценариям.
Несмотря на то что прямо сейчас все это было ей безразлично, она знала, что со временем, когда боль утихнет, она обретет способность оценить все это по достоинству. Единственное, о чем надо будет помнить, - это не ездить в Грецию и ни на какие острова.
Она расплатилась и вышла из магазинчика, чувствуя себя гораздо лучше, чем обычно в последние дни.
В прошлый раз она от обиды и горя полностью изменила направление своей жизни; но в этот раз она не станет этого делать. Любовь существует. И когда она наконец к ней придет, Элизабет примет ее с распростертыми объятиями и будет ценить превыше всего, потому что теперь она знает, что есть любовь и как трудно ее найти.
Перед ее глазами снова встало лицо Ксандера. Она скучает по нему и хочет быть рядом с ним. И никогда больше его не увидит. Но ее жизнь из-за этого не закончилась - боль пройдет, и будет глупо снова оказаться на руинах, как в прошлый раз.
Снег валил крупными хлопьями, дул сильный ветер, однако Элизабет даже не пришло в голову сесть в автобус или поймать такси. Стихия придавала сил.
Она прошла пешком все эти четыре мили в обратную сторону. Все это время, как она замечала, телефон время от времени принимался звонить, но у Элизабет совершенно не было желания ни с кем разговаривать. Она мечтала только попасть домой. Там она со всем разберется.
Чувствуя себя куском льда, Элизабет свернула на Седьмую авеню. Кто-то сидел на пороге многоэтажного дома, где она жила. Она прищурилась, чтобы яснее разглядеть, кто это.
Время словно остановилось. Элизабет почти перестала замечать людей, спешивших куда-то вокруг нее.
Во время своих прогулок ей десятки раз казалось, что она его видела, но в этот раз, похоже, это действительно был он. Просто томящееся сердце Элизабет не хотело в это верить.
Она заставила себя идти вперед. Она обрадовалась его появлению, но старалась не проявлять эту радость, словно закрыла ее в коробку и убрала на антресоли - неизвестно, что ему здесь нужно, что бы ей ни хотелось думать.
Однако просто смотреть на него… Его темно-синее пальто было покрыто снегом, нос покраснел от холода, на ресницах повисли снежинки… Элизабет еле удержалась от того, чтобы броситься к нему в объятия.
Она не смогла открыть рот и ничего сказать, побоявшись, что сейчас расплачется. Решительно пройдя мимо него по ступенькам, которые были посыпаны песком, она открыла дверь подъезда. Забрала почту, прошла в конец коридора и отперла свою квартиру. Все это время Ксандер был где-то неподалеку, но не пытался с ней заговорить. Закрыв дверь изнутри, Элизабет наконец повернулась к нему лицом:
- Что ты здесь делаешь?
Ксандер оглядел крошечную квартиру-студию, залитую ярким светом, избегая смотреть на Элизабет. Он не видел ее всего неделю, но ему казалось, что это была самая долгая неделя в его жизни.
Он сглотнул и принялся расстегивать пальто.
- Это лишнее, - резко сказала Элизабет.
Он, конечно, ожидал чего-то подобного, но все равно был ошарашен. Ну, по крайней мере, она пустила его в квартиру - он не был уверен, что может рассчитывать хотя бы на это.
- Я кое-что привез. - Он достал из внутреннего кармана пальто записную книжку. - Ты ее потеряла, когда уезжала.
- Ты приехал в Нью-Йорк из Греции только ради этого? - пораженно спросила Элизабет.
- Нет. Я бы все равно приехал, просто иначе это могло бы занять гораздо больше времени.
Элизабет сурово на него посмотрела. Он не мог ее за это винить.
- Элизабет, я стоял на твоем крыльце больше часа и ужасно замерз. У тебя есть кофе?
Она оставалась невозмутимой:
- Я родилась и живу в Нью-Йорке. Понятное дело, у меня есть кофе. - Она вздохнула. - Я дам тебе кофе, ты его выпьешь и уйдешь, хорошо?
- Спасибо.
Она сняла шерстяную шапку и пальто и повесила его в шкаф в прихожей.
- Не за что.
Кухня была в дальнем конце квартиры. Зная, что Элизабет не предложит ему сесть, Ксандер сам уселся на стул у барной стойки, которая отделяла кухню от небольшой обеденной зоны.
- Я пролистал твою записную книжку, - сказал он, обращаясь к Элизабет, которая готовила кофе, стоя к нему спиной.
Она на мгновение замерла, затем достала из шкафчика две чашки.
- Ты пишешь сценарий.
Никакой реакции.
- Про любовь со второй попытки. - Он потер подбородок. - Не то чтобы про нас… ну, не совсем. Я предположил. Но все-таки… второй шанс. Путь к прощению и счастью.