Элизабет вопросительно нахмурила брови:
- Но зачем тогда они вообще согласились на брак?
- Иначе их бы просто изгнали из семьи.
- Но тебя ведь не изгнали.
Ксандер горько улыбнулся:
- Я рассчитал риск. Янис почти не участвовал в бизнесе, я же к тому моменту доказал, что обладаю недюжинными способностями. Я знал, что мать и отец будут вне себя от ярости, но они прагматичные люди, которые не стали бы действовать импульсивно.
- А как Ана восприняла эту новость?
- Лучше, чем я думал. Мне показалось, что она не возражает. Конечно, ее гордость была задета, но она понимала, в чем дело. Она была намного умнее, чем большинство девушек нашего круга.
В Ане действительно было много достоинств. Она была доброй и чуткой, и любой разумный мужчина счел бы за честь назвать ее своей женой. Но Ксандер не испытывал к ней никакого влечения.
Его родители не скрывали наличия любовников и любовниц, однако для самого Ксандера это было неприемлемо. Для него брак означал верность, иначе зачем он вообще нужен. И он хотел жениться на женщине, которая будет одновременно возбуждать и его физическое желание, и интеллектуальный интерес.
Когда он встретил Элизабет, то решил, что сделал верный выбор. И женился на ней, не подумав о том, насколько тяжело ей будет в том мире, в котором он существовал всю жизнь.
Ему принесли еще одну кружку пива, и он сделал большой глоток. Думать об Ане было тяжело, а говорить о ней с Элизабет - вдвойне.
Он заставил себя продолжать:
- Через две недели после расторжения помолвки она врезалась на своей машине в дерево. В тот вечер она много выпила, хотя обычно у нее не было такой склонности. И мы никогда не узнаем, был это несчастный случай или она покончила с собой.
Ксандер посмотрел на Элизабет, ожидая сочувствия, но выражение ее лица нельзя было прочитать.
- Оказалось, что ее семья обвиняла ее в том, что она недостаточно старалась сохранить меня. Тогда я этого не знал - Янис рассказал мне, когда я вернулся. Все они убеждали ее, что я передумаю и что она должна будет постараться, чтобы я остался с ней. Хотя она знала, в чем дело, и знала, что у нее нет шансов. А я в это время, забыв обо всем, был с тобой на острове Святого Франциска…
- Ты обвиняешь себя в том, что случилось?
- Я точно знаю, что, если бы не бросил ее одну разбираться с последствиями своего поступка, она была бы жива.
Элизабет впервые посмотрела ему в глаза:
- Если кто-то в этом и виноват, то это ваши семьи, которые поступали с вами как с неодушевленными предметами.
Он был с этим согласен, но его личной ответственности это не отменяло.
- Ты не знаешь, что там произошло на самом деле, - сказала Элизабет. - Возможно, все закончилось бы так же, даже если бы ты не разорвал помолвку.
Элизабет было до слез жаль молодую гречанку, оказавшуюся просто фишкой в игре. Она видела, что Ксандер тоже переживает из-за ее смерти, но он не мог понять, что причина этого - не просто его эгоизм, а принятое в их семье отношение к людям, которое он продолжал разделять, несмотря на произошедшую трагедию.
- Мой мир - это красивое, но жестокое место, - произнес Ксандер. - Радуйся, что через несколько месяцев ты его покинешь.
Она допила вино и снова посмотрела на море, задумчиво и грустно.
- Ты будешь десерт? - спросил Ксандер.
- Нет, спасибо.
- Тогда я позвоню водителю, чтобы он нас забрал. Элизабет снова посмотрела на пляж, который расстилался перед ними:
- А если мы пойдем по берегу, то доберемся до твоей виллы?
- Да, но это пара миль.
- Не страшно. Мне надо пройтись.
Прогулки всегда позволяли ей очистить сознание и найти какое-то решение, что бы ни происходило вокруг. А сейчас в ее голове было столько мыслей, что хватило бы на целый марафон.
Ксандер явно был удивлен, но как ни в чем не бывало ответил:
- Хорошо. Я оплачу счет, и можем идти.
* * *
Чтобы добраться до пляжа, нужно было спуститься по крутому склону, освещаемому лишь лунным светом. Но Элизабет справилась с этой задачей, сняв обувь. Все здесь напоминало остров Святого Франциска, но все же это было не так болезненно, как на самом острове.
С моря дул прохладный ветер, и она плотнее закуталась в шарф.
- Если развод - это так рискованно, как же ты собираешься разводиться со мной?
- Ты не приносила в семью никаких доходов, и мы не заключали контракт.
- А когда все закончится, ты собираешься жениться?
- Нет, - без выражения сказал он. - Я не верю в удачные браки и не хочу всю жизнь прожить с кем-то, кого ненавижу.
- А дети? - через силу спросила она, радуясь, что идет впереди и не видит выражения его лица. Ксандер шел в шаге от нее, однако достаточно близко, чтобы все ее тело напряглось. Всегда так было: стоило ему оказаться рядом, как каждая клетка ее тела оповещала ее о его присутствии. - Следующее поколение семьи Тракас?
- Лукас - следующее поколение.
- Но разве ты не хочешь тоже поучаствовать?
- Детям нужны оба родителя. А поскольку я не собираюсь жениться, то это не вариант.
- А если Лукас не захочет заниматься бизнесом?
- Пусть он решает, когда вырастет. Пока я жив, я сделаю все возможное, чтобы компания процветала и без меня.
Ей было нечего на это сказать. Да и зачем.
Они приближались к бухте, в которой стояло множество яхт. Элизабет вспомнила, как Ксандер нанял для них яхту на острове Святого Франциска. Стоило уже тогда заподозрить, что он из очень богатой семьи, но Элизабет уже представляла, как живет вместе с ним на Диадонусе, и ничто не могло возбудить ее подозрений.
- Мне казалось, ты не любишь ходить пешком, - сказал Ксандер.
- Полюбила, когда поступила в Университет Нью-Йорка. Когда я заплатила за аренду и обучение, почти ничего не осталось, и, чтобы сэкономить, я везде ходила пешком. До сих пор, кстати, так и делаю.
- Почему ты ушла из Университета Брауна?
После тех откровений, которыми он с ней поделился за ужином, было бы невежливо ему не отвечать.
- У меня не было выбора - мать отказалась платить, потому что я больше не хотела специализироваться в английской литературе.
- Но почему? Ты же всегда хотела быть писательницей.
- Ну да, - с горечью сказала она. - Я хотела писать сценарии об историях любви, но разве можно писать о том, во что больше не веришь? А что касается сценариев, на моем курсе не было ни одной девушки, которая не мечтала бы о том же самом. И тогда я решила вместо этого заняться бизнесом. Тогда я понятия не имела, какого рода, но я точно знала, что хочу быть сама себе хозяйкой.
- Почему твоя мать была против?
- Единственное, чем она во мне гордилась, - это успехами на литературном поприще. Я с восьми лет выигрывала литературные конкурсы, и она хотела, чтобы я продолжала заниматься именно этим. - Элизабет до сих пор было противно об этом вспоминать.
- А твой отец не мог тебе помочь?
- Нет. Он тогда только-только женился повторно, и ему было не до меня. - Элизабет взглянула на Ксандера в упор. - Так что не у тебя одного равнодушные манипулятивные родители.
- Да уж.
За время разговора они замедлили шаги, и расстояние между ними сократилось. Ксандер случайно коснулся ее рукавом, и тело Элизабет охватил жар.
- Неудивительно, что ты забыла о нашем браке, - произнес Ксандер.
Элизабет отступила в сторону, чтобы отдалиться от него:
- Не могла даже представить, что с этим могут возникнуть проблемы.
Впереди показалась его вилла. Они в молчании прошли мимо ограды, ограничивавшей частную территорию, и зажглись фонари. Элизабет поспешила к двери, но она не знала цифрового кода, так что ей пришлось отступить в сторону. И она оказалась зажатой между перилами и телом Ксандера.
Он смотрел на нее так, словно хотел съесть ее живьем. Затем наклонился и коснулся ее губ. Немного отстранился, чтобы снова взглянуть ей в лицо, а затем притянул ее к себе. Их поцелуй был исполнен такой страсти, что у нее подкосились ноги, и она обвила его руками, чтобы не упасть.
Все было как раньше - его движения, ее реакции… Она чуть не расплакалась, когда он запустил пальцы в ее волосы тем же жестом, что и десять лет назад.
И тут дверь распахнулась.
- Так вот чем ты занимаешься вместо того, чтобы присматривать за ребенком!
В дверях стояла высокая и угрожающая фигура, напомнившая Элизабет Мортицию Адамс, только с обрезанными волосами. Судя по всему, это и была мать Ксандера.
Глава 8
Ксандер обрел самообладание раньше, чем Элизабет. Он прошел мимо своей матери в дом:
- Как ты сюда попала?
- Постучалась. Твой дворецкий открыл дверь и сказал, что тебя нет, и я решила подождать.
Ее английский был безупречен, как и у ее сына. Как, впрочем, и время появления.
Элизабет подобрала с земли шаль, выпрямилась, несмотря на эффект от поцелуя, и проследовала за ними внутрь. Она не знала, что пугает ее больше: то, что она с такой легкостью снова упала в объятия Ксандера, или то, что первая встреча с его матерью состоялась именно так. Однако Элизабет была ей неимоверно благодарна, потому что кто знает, куда это все могло зайти, если бы она не вмешалась.
Худая и прямая, как карандаш, с короткими черными волосами, в брючном костюме и с множеством золотых браслетов на запястьях, Мирела Тракас напоминала владелицу похоронного бюро.
- Если бы ты заранее позвонила, я бы сказал, что не стоит беспокоиться, - сказал Ксандер.
- Вот поэтому я и не позвонила. Я буду джин с тоником.
С мрачной ухмылкой он прошел к бару:
- Я думал, ты в Милане. Я правильно понимаю, что ты приехала из-за Элизабет?
- Вот, значит, как ее зовут.
- Ты и сама это прекрасно знаешь. Элизабет, познакомься: это моя мать. Мама, это Элизабет, твоя невестка.
Он подал приготовленный напиток матери, а себе налил виски и залпом выпил. Элизабет, ощущая необходимость как-то восстановить самообладание, сделала то же самое. О господи! Она чуть не закашлялась: напиток оказался гораздо более крепким, чем она ожидала. Мирела заметила ее страдания и ехидно улыбнулась:
- Было бы приятно узнать об этом от собственного сына, а не из третьих рук. Мне оборвали телефон. Даже монахини во Внешней Монголии в курсе, а ты не нашел возможности мне сказать. - Выражение злобы на ее лице в точности отражало мимику ее сына. - Ты надеешься получить опекунство над Лукасом, а сам оставляешь его с посторонними, пока ходишь по ресторанам со своей фальшивой женой.
- Лукас с людьми, которых он знает всю жизнь и которые его любят. Вспомни, как вы оставляли нас с Янисом одних по целым неделям, даже не потрудившись сообщить нам, куда девались.
- Мы должны были отчитываться перед детьми? Кроме того, когда управляешь бизнес-империей, это порой влечет за собой неожиданные поездки.
- Эта бизнес-империя стала еще больше с тех пор, как я ею управляю. И тем не менее я каждое утро завтракаю с Лукасом за одним столом. Так что допивай и убирайся - тебе никогда не получить опекунство, ты не способна и пальцем шевельнуть, чтобы о ком-то позаботиться.
Мирела надула губы, как ребенок. Элизабет рассмеялась бы, если бы не была шокирована.
- Ты даже не дашь мне пообщаться с невесткой? - Мирела впервые повернулась к Элизабет. - Ты ведь еще не беременна, дорогая?
- Пока нет, - ответила Элизабет самым светским тоном. - Если это произойдет, вы узнаете об этом первой. - Она протянула руку для рукопожатия. - Рада познакомиться… следует ли мне теперь называть вас мамой?
К удивлению Элизабет, Мирела пожала протянутую руку, но не выпустила ее сразу:
- Я знаю хороший маникюрный салон в Афинах, надо будет записать тебе телефончик. И еще неплохо бы свести твои рубцы от угрей.
Если бы у Элизабет они действительно были, она, возможно, была бы задета. Но поскольку все это не имело ни малейшего отношения к реальности, она просто рассмеялась:
- Теперь я понимаю, почему Ксандер не хочет подпускать вас к мальчику.
- А я понимаю, почему мой сын скрывал тебя десять лет! - Она собиралась еще что-то сказать, но Ксандер взял ее под руку:
- Уходи. И я надеюсь, что ты не будешь возвращаться, пока не научишься манерам.
- Увидимся утром на совещании, милый. Надеюсь, ты не забыл, что отец по-прежнему в Мюнхене. А с тобой, - она посмотрела на Элизабет, - мы увидимся в суде! Всего доброго.
Только когда они убедились, что машина Мирелы отъехала от ворот, Элизабет посмотрела на Ксандера:
- Боже мой. Твоя мать - это нечто.
Он налил им обоим еще виски и присел на круглый пуфик на террасе.
- Прости. Я не знаю, что еще сказать.
- Да ничего. Ты ведь не знал, что она придет.
- За то, как она с тобой обращалась.
- Ну, ты ведь не можешь отвечать за поведение других людей.
- Ты молодец. Я бы вмешался раньше, но ты и сама весьма достойно справлялась.
- Лучше, чем смогла бы десять лет назад?
Смешно, что Ксандер бросил ее, чтобы ей не пришлось встречаться с Мирелой, и именно с этого момента начался тот путь, который подготовил ее к этой встрече.
- Не забывай, что у меня была и собственная мать. Было бы интересно свести их вместе и посмотреть, что будет.
- А на мой вкус, звучит отвратительно, - сухо сказал он.
Атмосфера изменилась. Веселье было забыто, и повисла неловкая тишина. Элизабет вспомнила поцелуй и скрестила руки на груди.
- Я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы Лукас жил с твоими родителями. И, хотя у меня есть причины тебя недолюблювать, я постараюсь помочь тебе выиграть суд, - сказала она, вставая. - Но то, что произошло раньше… - она запнулась, но Ксандер молчал, и пришлось продолжать, - это была случайность.
Ксандер сделал большой глоток виски, кивнул и пронзительно посмотрел на нее.
Элизабет ждала, что Ксандер скажет что-то, как-то разорвет эту пелену, возникшую между ними. Она не могла отвести от него глаз, ее пульс участился, ей стало жарко…
Она так сильно хотела быть с ним, что это угрожало ее восприятию реальности. Нельзя было этого допускать. Десять лет назад она считала, что такое сильное желание не может возникать без любви, но сейчас она знала, что это совершенно разные вещи. И если она не может доверять своему сердцу, значит, она должна положиться на свой разум.
- Я пойду спать, - сказала она.
Ксандер кивнул, протянул руку и коснулся ее щеки.
Он хотел прикасаться ко всему ее телу, как тогда. Она стала острой на язык бизнес-леди, но он знал, что внутри ее живет все та же юная девушка, повсюду ищущая чудес. Ему вдруг стало стыдно, что он привез ее сюда как вещь - она не заслужила этого отношения. И значит, он не будет склонять ее к тому, чего она не хочет, - оставит ей свободу выбора хотя бы здесь.
- Спокойной ночи, Элизабет, - сказал он.
Она кивнула и вышла. Когда она добралась до своей комнаты, ее сердце стучало так, словно за ней гнались.
* * *
Ксандер взъерошил волосы Лукаса:
- Спокойной ночи. Увидимся утром.
Мальчик сел в постели и обнял Ксандера за талию:
- А завтра мы опять пойдем к маме?
- Если она будет хорошо себя чувствовать.
Ксандер не хотел ничего обещать. Катерине требовалась пересадка почки, а для этого ей нужно было не пить в течение как минимум шести месяцев. Чтобы вернуться к нормальной жизни, требовался полный отказ от алкоголя, но Катерина не хотела признавать своей зависимости. И сейчас она была в клинике под круглосуточным наблюдением.
Ксандер снова - как и всегда в последнее время - подумал об Элизабет. Она обошлась со своей жизнью гораздо лучше, чем его невестка: создала с нуля успешный бизнес, а перед этим закончила университет, даже лишившись поддержки родителей. Это вызывало у него глубокое уважение. Она победила, хотя гораздо проще было бы сдаться.
С того вечера, когда неожиданно нагрянула его мать, они почти не виделись - только за ужином, втроем с Лукасом. Но сегодня они собирались посетить прием в Музее Афин и собирались заночевать в Афинах, в доме Ксандера. Это была хорошая возможность показаться в свете всем вместе.
Ксандер выключил свет в комнате Лукаса и пошел в душ.
После душа он побрился, надел синий костюм и белую рубашку, повязал серебристый галстук. Затем быстро уложил волосы, застегнул запонки, проверил, нет ли на ботинках царапин, и счел, что готов. Он постучал в смежную дверь:
- Ты скоро?
- Две минуты. Встретимся в гостиной!
Вместо двух минут ему пришлось ждать добрых двадцать, и он уже начал раздражаться, как вдруг услышал шаги по лестнице. Он поднял голову, и у него перехватило дыхание.
- Ну как? Готова я к выходу в греческое общество? - с тревогой произнесла Элизабет, остановившись.
- Ты выглядишь… потрясающе! - Он не мог оправиться от впечатления.
Она была в длинном темно-сером платье, облегавшем ее фигуру, с высоким горлом и длинными рукавами. На нем были металлическими нитями вышиты белые розочки, которые переливались на свету. Наряд дополнял черный узкий пояс с кристаллической пряжкой и сумочка в тон.
Вьющиеся волосы Элизабет зачесала набок и закрепила заколкой с кристаллом, оставив пару прядок свободными. Глаза она лишь слегка подвела, а вот помада, как и лак на ногтях, были ярко-красными. Все это смотрелось очень стильно и демонстрировало безупречный вкус. При этом она производила гораздо более сильное впечатление, чем если бы платье было открытым - Ксандер немедленно ощутил эффект физически.
Только когда она сделала шаг по ступенькам, он заметил с правой стороны разрез до середины бедра и серебристые туфли на высоких каблуках. Его эрекция стала еще сильнее.
Он стиснул зубы: в тридцать лет уже положено себя контролировать. Намеренный не дать ей заметить своего состояния, он улыбнулся и подал ей руку. Элизабет еле заметно улыбнулась в ответ.
Настала пора предстать перед камерами.