По телу Ксандера пробежали мурашки, когда он об этом вспомнил. Он потер лоб костяшками пальцев и сухо кивнул.
В комнату вошел слуга с завтраком и полным кофейником.
Элизабет взглянула на Ксандера, разрезавшего тост с яйцом-пашот, и что-то внутри ее напряглось. Ей захотелось плакать. Она взяла в ладони свою чашку с кофе и взглянула на картины, развешанные по стенам. Здесь было так же великолепно, как и на Диадонусе, но атмосфера этого дома была более мрачной. Она мечтала скорее вернуться обратно на остров, где было солнечно и легко.
Элизабет чувствовала взгляд Ксандера. Она закрыла глаза, и ее наполнили свежие воспоминания о вчерашней ночи.
- Как тебе удалось так хорошо понять, что происходит с Лукасом? - произнес Ксандер.
Элизабет была настолько погружена в свои мысли, что даже не сразу поняла, о чем он спрашивает.
- Со мной было то же самое в его возрасте, - наконец собравшись с мыслями, ответила она. - Я тоже чувствовала себя потерянной.
- Когда развелись твои родители?
- Когда они решили, что разводятся. Про родителей Лукаса много всего известно, поэтому скоро его одноклассники начнут донимать его вопросами и пересказывать "факты", услышанные ими от их собственных родителей.
Ксандер нахмурился:
- У тебя было что-то похожее?
- Мои родители так скандально разводились, что об этом даже писали в газетах.
- А из-за чего это вообще началось? У кого-то из них была интрижка на стороне?
- Нет, ничего особенного. Скорее всего, просто накопилось. Я вообще не помню времени, когда они не были друг с другом на ножах. Отец подал на развод, когда мне было семь, но они еще пять лет продолжали жить под одной крышей. Кроме того, оба хотели заполучить все имущество.
- И кому же достался дом?
- Никому. Им было велено его продать и разделить деньги. Я была так рада, когда они наконец начали жить отдельно! Но в итоге все стало только хуже. Они постоянно обвиняли друг друга в воровстве вещей. Мама как-то раз вызвала полицию из-за фоторамки.
Ксандер все больше мрачнел:
- А кто в итоге получил опеку?
- Пополам. Неделю я жила с матерью, неделю с отцом. Никого из них это не устраивало, и они оба пытались это оспаривать. Например, отец стал вегетарианцем только ради того, чтобы обязать мать тоже кормить меня только вегетарианской едой. А она пыталась подкупить врача, чтобы он диагностировал у меня анемию, чтобы можно было обвинить отца в плохом обращении.
- Некоторые люди недостойны иметь детей, - в ярости сказал Ксандер.
- Согласна, - тихо сказала Элизабет, глядя в сторону. - Они поженились только потому, что она забеременела. Видимо, решили, что оба должны страдать одинаково. - Внезапно Элизабет хихикнула: - Думаю, если бы я написала о них книгу, никто бы не поверил, что два взрослых человека могут так по-дурацки себя вести.
Но Ксандер даже не смог заставить себя улыбнуться. Он бы описал эту ситуацию более резкими словами, чем "по-дурацки".
Все это время он принимал как должное ее открытость и легкий характер, но даже не задумывался, что ей пришлось пройти через такое. А после предательства родителей ей пришлось пережить еще и его предательство…
Вошла няня Лукаса в поисках своего подопечного. Элизабет встала, внутренне радуясь, что разговор прерван. Она не любила вспоминать о тех временах. Но еще больше она не любила вспоминать, что когда-то считала, что в своей жизни избежит всех этих ошибок. Выйдет замуж за правильного мужчину, их любовь будет длиться вечно, и дети, которые родятся от этого союза, будут счастливы.
Такие сентиментальные глупости.
Когда она поехала в то путешествие, она все еще скорбела о смерти бабушки - единственного человека, кто ее действительно любил, - и к тому же ее голова была полна этой романтической чепухи. Просто идеальная жертва.
- У меня есть кое-какие дела, - сказала Элизабет, направляясь к двери.
- Я думал, ты уже закончила разбираться с "Левиафаном".
- Ну, там еще кое-что осталось.
- Ладно. Мы с Лукасом поедем к Катерине, а потом надо будет где-нибудь перекусить перед возвращением на Диадонус.
Элизабет с улыбкой кивнула и вышла, радуясь, что они не успели обсудить еще кое-что - последнюю ночь. Она понимала, что в следующий раз, когда они останутся одни, так легко ей не отделаться.
Пока Ксандер и Лукас были в больнице, Элизабет взяла такси и поехала в Монастираки - район, который привлек ее внимание из окна машины прошлым вечером. Было воскресенье, поэтому большинство магазинов оказались закрыты, но неподалеку она обнаружила блошиный рынок, где бродила некоторое время. А потом она нашла небольшую галерею - работы, выставленные там, ей не слишком приглянулись, но зато там был восхитительный магазин сувениров.
Она поглаживала пальцами дизайнерские записные книжки, вспоминая свою любовь к ним, когда была маленькой. При переезде из родительского дома ей пришлось выбросить почти сотню блокнотов своего детского творчества. С тех пор она больше ничего не писала, а те ежедневники, которые она вела для работы, выглядели исключительно строго.
Повинуясь порыву, она взяла одну из записных книжек. На обложке была репродукция картины со спящей обнаженной женщиной. Затем она выбрала еще одну, а в комплект пару ручек, и отправилась к кассе с громко стучащим сердцем.
Впервые за десять лет ей захотелось что-то написать.
Выйдя на улицу, она надела солнечные очки и принялась подыскивать кафе, чтобы подождать Ксандера. Обосновавшись в одном из них, Элизабет отправила ему СМС с адресом и дрожащими от волнения руками распечатала покупки.
Водитель высадил Ксандера и Лукаса на углу той улицы, где их ждала в кафе Элизабет. Взяв племянника за руку, Ксандер пустился в путь сквозь оживленный поток людей.
Он сразу заметил Элизабет - она сидела одна за столиком, солнечные очки были сдвинуты на лоб. Наклонившись вперед, она что-то писала. Эта картина заставила сердце Ксандера сжаться.
- Ты, я вижу, занята, - сказал Ксандер, подойдя к ее столику.
Элизабет вскинула голову, покраснела и накрыла страницу рукой:
- Просто убиваю время.
Ему было приятно, что она смутилась, увидев его.
И еще больше ему нравилось, что, если он долго на нее смотрел, ее глаза застилала дымка. Ксандер не мог дождаться вечера, когда они останутся одни.
Элизабет сунула записную книжку в сумочку и достала оттуда другую, с изображением Зевса на обложке, и ручку. Она протянула все это Лукасу:
- Держи. Это тебе.
Секунду поколебавшись, Лукас взял подарок и тихо сказал по-английски:
- Спасибо.
Он впервые заговорил с Элизабет с момента их первой встречи. Ксандер был растроган, но постарался этого не показать.
- Давайте поедим? - сказал он.
Лукас выбрал себе место как можно дальше от Элизабет, но, по крайней мере, не стал отворачиваться в сторону. Он принялся распаковывать записную книжку, а Ксандер, глядя на Элизабет, которая изучала меню, был поглощен желанием "распаковать" ее.
- Составишь мне компанию? - Ксандер налил себе немного виски.
Няня Лукаса только что увела мальчика из-за стола, чтобы начать укладывать, и Элизабет тоже встала, собираясь уходить.
Она заколебалась.
- Я предлагаю просто выпить, а не срывать с тебя одежду. Если, конечно, - Ксандер пристально посмотрел на нее, - ты сама этого не хочешь.
- Послушай, - Элизабет прислонилась к столу и закусила губу, - вчера ночью… было здорово.
- Согласен.
Он ощутил боль в паху, вспомнив - наверное, в сотый раз за этот день, - как именно это было.
Он налил в стакан щедрую дозу джина, добавил пару кубиков льда и ломтик лимона и долил доверху тоником, а затем подал напиток Элизабет.
- Ты не спрашивал, хочу ли я выпить, - заметила она, однако взяла стакан.
Локон упал на ее лицо, и Ксандер поправил его, а затем запустил руку в ее густые волосы.
Ее дыхание ускорилось.
- Ксандер…
- Я мечтал о тебе весь день! - Он коснулся щекой ее щеки. - А ты?
Ее восхитительный запах возбуждал его чувства.
- Мы с тобой почти весь день были вместе, - ответила она, однако не сделала попытки отстраниться. Он прикусил ее нижнюю губу:
- Я только и мечтал остаться с тобой наедине.
Он вынул у нее из рук стакан и поставил его на столик, а затем встал к ней вплотную, так, чтобы она могла почувствовать его эрекцию сквозь ткань джинсов. Ее глаза заблестели.
- Мы оба хотим друг друга, - продолжал он, касаясь губами ее кожи. - Мы оба знаем, как нам хорошо в постели. Джинн выбрался из бутылки, и обратно его не загнать.
Он нежно провел пальцами вдоль ее позвоночника, наслаждаясь тем, как она вздрагивает от этого прикосновения. Он поцеловал ее, а затем заглянул ей в глаза:
- Каждый из нас в курсе ситуации. Никаких ложных ожиданий.
Она очень долго молча смотрела на него, а затем обняла его за шею.
- Никаких ложных ожиданий, - шепотом повторила она.
И через мгновение они уже слились в поцелуе. Ксандер жадно целовал ее губы, так сильно прижавшись к ней, что она практически легла на стол. Ему безумно хотелось оказаться внутри ее.
Вдруг откуда-то раздался прерывистый кашель, разрушая очарование момента. В дверях стояла няня Лукаса, красная от смущения:
- Лукас забыл здесь свою записную книжку…
Ксандер отстранился от Элизабет, готовой провалиться под землю. Записная книжка лежала на столе прямо рядом с ней.
Когда няня Лукаса исчезла, Ксандер сделал глоток виски и посмотрел на Элизабет, которая все еще не могла оправиться от шока.
- Иногда мне кажется, что у меня слишком много прислуги, - сказал он, поправляя джинсы, в которых ему сейчас стало тесновато.
Если бы он мог, он бы заперся с ней где-нибудь в отдаленном месте, и они бы занимались сексом, пока не потеряли бы возможности передвигаться.
Элизабет тоже отхлебнула из своего стакана. Ее рука слегка дрожала, однако голос был твердым, а выражение лица невозмутимым:
- Думаю, это прекрасный повод лечь спать пораньше.
Ксандер снова поправил джинсы и подмигнул ей:
- Предлагаю за это выпить.
Пять часов спустя Ксандер наблюдал, как Элизабет собирает по полу свою разбросанную одежду. Им так хотелось поскорее приступить к делу, что они даже не добрались до постели - все произошло прямо за дверью, они даже не раздевались полностью. Потом они вместе отправились в душ, а затем легли в постель, где и продолжили.
Элизабет заметила, что Ксандер за ней наблюдает.
- В следующий раз это тебе придется отползать с поля боя! - Она рассмеялась и послала ему воздушный поцелуй.
Подавляя желание попросить ее не уходить, он сказал:
- Ты знаешь, где моя постель, если тебе захочется повторить.
- Спокойной ночи, Ксандер.
И замок между их комнатами щелкнул, закрываясь.
Глава 11
После того как они "официально" снова стали любовниками, то, что Элизабет до этого скрывала, стало просачиваться наружу, словно воздух из дырявого воздушного шара.
В следующие несколько дней в их жизни установился определенный порядок. Рано по утрам, после совместного завтрака с Лукасом, Ксандер улетал в Афины, а Элизабет отправлялась на прогулку по пляжу. После возвращения она усаживалась в комнате с террасой со своей записной книжкой. Через пару дней она закончилась, и Ксандер с радостью согласился подбросить Элизабет до Афин, договорившись позже вместе пообедать.
В городе Элизабет нашла прекрасный магазин канцтоваров и пополнила свои запасы, а затем решила прогуляться. Когда она проходила мимо киоска с прессой, яркая обложка привлекла ее внимание. Приглядевшись, Элизабет увидела, что на ней изображены она и Ксандер. Фотография была сделана на той вечеринке в музее - за несколько часов до того, как они снова легли в постель вместе. Тогда Элизабет еще пыталась бороться с растущим влечением к нему.
Фотография была ярким напоминанием о том, зачем вообще она здесь. Судебное заседание должно было состояться через два дня.
Но, какими бы прекрасными ни были их ночи и как бы она ни уставала, как бы ей ни хотелось уснуть в объятиях Ксандера, она всегда возвращалась к себе. Ей казалось, что так безопаснее. Точно так же, как она боялась, что к ней привяжется Лукас, она сама боялась привязаться к Ксандеру. Ей не хотелось привыкать к нему - у нее ушло слишком много времени на то, чтобы забыть его еще в первый раз.
Но ты ведь на самом деле так его и не забыла. Иначе ты не провела бы следующие десять лет своей жизни одна.
Эту мысль она всегда отталкивала от себя подальше - она была настолько ужасной, что Элизабет боялась даже попытаться об этом размышлять.
Она добралась до кафе, в котором договорилась встретиться с Ксандером. Пока она ждала, у нее зазвонил телефон. Когда появился Ксандер, Элизабет поднялась с места, чтобы поцеловать его, при этом продолжая разговаривать. Когда она закончила, Ксандер спросил:
- Кто это был?
- Стив.
Ей показалось, что на его лице появилось какое-то странное выражение.
- Я думал, ты уже распустила команду "Левиа фана".
- Так и есть. Он звонил просто поболтать.
Нет, ей не показалось. В его голосе явно звучало недовольство:
- Поболтать? Так обычно поступают друзья, а не подчиненные.
- Мы и есть друзья. Он рассказывал про свою новую работу и про то, какие ужасные у него коллеги.
- Вы спите вместе?
Элизабет слегка отодвинулась назад:
- Ты что, с ума сошел? Сколько раз мне надо тебе сказать, что мы друзья?
- Ты не ответила на вопрос. С каких это пор друзья не могут быть любовниками? На каждом шагу такое происходит.
Элизабет покраснела от возмущения:
- С чего бы это тебя вообще интересовало? Я же тебя не пытаю, с кем ты спишь.
- Ты и так все знаешь. Даже то, чего не было, - добавил он с кривой ухмылкой, призванной скрыть бешенство, которое он испытывал. - А вот я вообще не знаю, что у тебя было за эти годы.
Ксандер понимал, что у него нет права обвинять Элизабет за то, что у нее могли быть какие-то отношения. Тем не менее он чувствовал сильнейшую злость. Ничего подобного он уже давно не испытывал, но этот неведомый Стив раздражал его до невозможности.
- Ты сам виноват. - Элизабет не проявляла никаких признаков сочувствия.
- Ты прекрасно знаешь, что большинство этих историй выдуманы. С половиной из этих женщин мы даже на "ты" не перешли, не говоря уж о постели!
Ее глаза вспыхнули.
- Тем не менее это не дает тебе права выпытывать детали моей личной жизни! И твоя ревность просто смешна. После такого мне совершенно не хочется ничего тебе рассказывать.
- Нет никакой ревности.
- Правда? А выглядит так, как будто есть.
Какие глупости. Ксандер никогда никого не ревновал! Однако… стоило ему подумать о том, как к ней прикасается другой мужчина, ему начинало хотеться что-нибудь сломать.
Он размял плечи, глубоко вздохнул и посмотрел на нее:
- Ладно, давай сменим тему.
В конце концов, судебное заседание по поводу опеки над Лукасом всего через два дня, и поэтому не стоит ссориться на публике. Здесь довольно много людей, и, судя по бросаемым на них взглядам, их уже заметили.
- Ты можешь попросить пилота отвезти меня домой? - спросила Элизабет после обеда. - Не хочу здесь болтаться целый день.
Ей хотелось вернуться к работе над сценарием, идея которого прочно засела в ее голове. Кроме того, ее расстроило настроение Ксандера, который разрезал курицу с такой злостью, словно та совершила преступление против человечества. Если бы они были на Диадонусе, она могла бы с ним поговорить, но на публике ей приходилось сдерживаться.
Он что, правда ревнует ее к Стиву? И если да, то что это может означать? Говорит ли это о том, что он испытывает какие-то чувства, или ему просто неприятна мысль, что кто-то, кроме него, мог бы с ней встречаться?
- Конечно, - пожал плечами Ксандер и вынул телефон. После звонка он посмотрел на нее, и его плотно сжатые до этого губы сложились в улыбку:
- Ты хотя бы поцелуешь меня на прощание?
- А ты не собираешься извиниться за то, что вел себя как идиот?
- Что? - сперва он недобро сощурился, но затем рассмеялся: - Ладно. Я вел себя как идиот.
- Извинения приняты.
- Теперь поцелуешь?
- Разве что ради фотографов.
Насколько Элизабет могла судить, ни одного из них вокруг не было. Ксандер усмехнулся:
- Зачем бы еще.
Ксандер вызвал такси, чтобы отвезти ее на виллу из аэропорта. Войдя в дом, Элизабет поняла, зачем это было нужно: сегодня ярмарка, и все слуги отправились туда, так что на вилле никого нет.
Элизабет отправилась на кухню, чтобы сварить себе кофе. Пока она искала чашку, зазвонил телефон.
- Ты дома? - спросил Ксандер без какой-либо преамбулы.
- Только что вошла, а что?
- Звонили из школы. Лукас упал с дерева, с ним все в порядке, но, возможно, травмирована рука. Надо забрать его и отвезти в больницу. Сегодня у Рейчел выходной, а я доберусь не раньше чем через час, так что отправляйся за ним.
- Я?
- Да, они тебя ждут. Возьми какую-нибудь машину, ключи в верхнем ящике стола в кабинете. Встретимся в больнице.
Элизабет хотела сказать, что не сидела за рулем уже лет десять, - но Ксандер уже отключился. Ну, значит, придется ему это объяснить, когда она попадет в аварию. А, черт, еще же и Лукаса придется везти, а он и так пострадал!
Пытаясь вспомнить, как водить машину, она поспешила в кабинет Ксандера и действительно обнаружила там, где он сказал, множество ключей. Она схватила первые, которые попались ей под руку, и помчалась в гараж. По величине он был больше похож на ангар, и в нем аккуратным рядком стояли все самые известные и дорогие автомобили. Элизабет принялась нажимать кнопку разблокировки, пока не заметила машину, мигнувшую фарами. Это оказался черный Porsche Spyder.
Элизабет кнопкой открыла выезд из гаража, а затем почесала в затылке в попытке сообразить, как открывается сама машина. Справившись с этим, она в непонимании уставилась на приборную панель, заполненную совершенно непонятными штуковинами, пытаясь разобраться, как теперь это завести.
Она умела водить с шестнадцати лет, но у нее никогда не было своей машины и она не сидела за рулем с тех пор, как отчислилась из Брауна. В Нью-Йорке она постоянно ходила пешком, да и вообще там нет смысла покупать машину из-за бесконечных пробок.
Она включила передачу и медленно тронулась, но мотор заглох. После нескольких попыток справиться с машиной Элизабет, наконец, удалось выехать из гаража на дорогу.
С ужасом думая о том, что ждет ее внутри, Элизабет небрежно припарковала машину перед зданием школы.
Директор ждала в лобби и смерила Элизабет подозрительным взглядом. В руках у нее был журнал - тот самый, с фотографией с приема. Кажется, она сравнивала Элизабет с фото, чтобы убедиться, что она действительно жена Ксандера и ей можно доверить ребенка.
- Он упал с дерева, - сказала наконец директор. - Он там прятался.
- Только рука пострадала?