Умерший обращается к своему сердцу, называя его "матерью", а затем отождествляет его со своим Ка, или двойником, сочетая упоминание Ка с именем бога Хну-ма. Эти факты очень важны, так как, основываясь на них, можно утверждать, что умерший считал свое сердце источником своей жизни и сущности. Благодаря упоминанию бога Хнума мы можем утверждать, что этот текст был составлен в эпоху зарождения в Египте религиозной мысли. Именно Хнум помогал Тоту выполнять приказания Бога в момент творения, а одна интересная скульптура, найденная на острове Филэ, изображает Хнума лепящим из глины человека. Упоминая имя Хнума, умерший, вероятно, хотел обратиться к нему как к создателю людей, в некотором роде ответственному за то, какой образ жизни его творения ведут на земле, и попросить оказать помощь на суде.
В главе XXXa "страж весов" не упоминается, и покойный говорит: "Да не выступит ничто против меня на суде в присутствии владык вещей!" "Владыками вещей" в тексте могут быть названы либо "владыки творения", то есть великие космические боги, или "владыки дел [зала суда]", то есть судьи. В этой главе умерший обращается не к Хнуму, а к "богам, которые обитают в священных облаках и которые возвысились благодаря своим скипетрам". Здесь имеются в виду четыре бога – покровителя сторон света, которых звали Хапи, Дуамутеф, Имсет и Кебексенуф. Они также считались покровителями основных внутренних органов человеческого тела.
Вероятно, покойный в данном случае тоже стремился сделать этих богов ответственными за поступки, совершенные им при жизни. Ведь они являлись покровителями его органов, а значит, в каком-то смысле отвечали за его действия. В любом случае он видит в них своих заступников, потому что просит их от его имени "сказать справедливые слова Ра" и сделать так, чтобы богиня Нехебка приняла его наилучшим образом. В данном случае умерший ищет благосклонность бога Ра, воплощения всемогущего и вечного Бога, и в то же время богини-змеи, функции которой еще не выяснены точно, но с которой определенно была тесно связана судьба покойного. При этом Осирис, владыка Аментета, нигде не упоминается.
Прежде чем приступить к рассказу о том, каким образом загробный суд изображался на лучших из папирусов, сопровождающихся иллюстрациями, следует обратить внимание читателя на интересные виньетки, сопровождавшие папирусы Небсени и Аменнеба. На них обеих изображены весы, на одной чаше которых взвешивают фигурку покойного, а на другой – его сердце, причем все это действо происходит в присутствии бога Осириса. Судя по всему, некогда египтяне верили, будто тело человека можно сравнить по весу с его сердцем, чтобы определить, следовал ли первый велениям последнего. Однако, так или иначе, можно с полной уверенностью утверждать, что этот примечательный вариант виньетки, иллюстрирующей главу XXXb Книги мертвых, имел какой-то особый смысл. Судя по двум папирусам, относящимся ко времени царствования XVIII династии, в ней отразились представления, сформировавшиеся в гораздо более ранний период. Сопровождающее их изображение суда заметно отличается от того, как было принято изображать эту поразительную сцену в более поздних содержащих виньетки папирусах, созданных в период правления XVIII и более поздних династий.
Таким образом, мы доказали, что представления о загробном суде появились в религиозных источниках уже в эпоху правления царей IV династии, то есть около 3600 г. до н. э. (2723–2563 или 2639/2589– 2504/2454 гг. до н. э. – Примеч. пер.). Однако изображениями эти сюжеты стали сопровождаться только через две тысячи лет. Некоторые сцены, которые в качестве виньеток сопровождают определенные тексты Книги мертвых, такие как, например, изображение Полей хетепу, или елисейских полей, очень древние. Их нередко обнаруживают на саркофагах XI и XII династий. Но при этом первое известное изображение сцены суда было создано не ранее эпохи царствования XVIII династии.
В древнейшей фиванской версии Книги мертвых изображения сцены суда еще нет, но необходимость его появления уже начинает ощущаться. Явно не хватает его и в таких важных текстах, как папирус Неб-сени и папирус Ну. Следовательно, можно сделать вывод о том, что оно было удалено из текста по каким-то важным причинам. Следует отметить, что сцена суда, полностью приведенная в большом папирусе, сопровождающемся виньетками, вынесена в самое начало текста, хотя ей и предшествуют гимны и виньетки. Так, в папирусе Ани приведен гимн Ра, за которым следует виньетка с изображением восходящего солнца, а также гимн Осирису. В папирусе Хунефера этот порядок сохраняется, хотя в нем содержатся совершенно другие гимны. Таким образом, мы будем совершенно правы, предположив, что гимны и сцена суда входили во вводную часть Книги мертвых. Вероятно, этот факт свидетельствует о существовании (по крайней мере, в период наивысшего могущества жрецов Амона, то есть с 1700 по 800 гг. до н. э.) в Египте веры в то, что, прежде чем войти в царство Осириса, покойный должен быть судим за деяния, совершенные им при жизни.
Гимны, сопровождающие сцены суда, являются прекрасными образцами возвышенной религиозной поэзии. Поэтому мы считаем своим долгом привести здесь переводы некоторых из них.
Гимн Ра
Славься, тот, кто поднимается в Нуне и при появлении своем озаряет мир светом. Все боги поют тебе хвалебные гимны после того, как ты вышел. Божественные богини мерти, прислуживающие тебе, ухаживают за тобой как за царем Севера и Юга, ты прекрасный и возлюбленный ребенок. Когда ты восходишь, мужчины и женщины живут. Народы радуются тебе, и духи Иуну (Гелиополя) поют тебе песни радости. Духи города Пе и духи города Нехена прославляют тебя, обезьяны рассвета поклоняются тебе, и все животные и домашний скот в один голос прославляют тебя. Богиня Себа поражает твоих врагов, поэтому ты радуешься в своей ладье. Из-за этого твои гребцы довольны. Ты восходишь на ладью Атет, и твое сердце наполняется радостью. О, владыка богов, когда ты создал их, они кричали от радости. Небесная богиня Нут окружает тебя со всех сторон, и бог Нун наполняет тебя лучами света. О, освети меня своим светом и дай мне увидеть твою красоту. Когда ты будешь двигаться над землей, я стану восхвалять твой прекрасный лик. Ты поднимаешься на небесном горизонте, и твоему диску поклоняются, когда он покоится на горе, чтобы дать жизнь миру.
Ты восходишь, ты восходишь и выходишь из бога Нуна. Ты обновляешь свою молодость и заходишь в том месте, где был вчера. О божественный ребенок, ты создал себя. Я не могу [описать] тебя. Ты пришел со своими восходами. Ты сделал так, чтобы небо и земля сверкали в лучах твоего чисто изумрудного света. Страна Пунт предназначена для того, чтобы [давать] благовония, запах которых ты вдыхаешь своими ноздрями. Ты восходишь, о удивительный, на небе, и две богини-змеи, мерти, помещены на твой лоб. Ты тот, кто устанавливает законы, о владыка мира и всех его обитателей. Все боги поклоняются тебе.
Гимн Осирису
Славься, о Осирис Уннефер, великий бог Абидоса, царь вечности и повелитель бесконечности, бог, существовавший миллионы лет. Ты старший сын лона Нут, порожденный Гебом, предком богов. Ты владыка корон Севера и Юга и величественной Белой короны. Будучи повелителем богов и людей, ты получил посох и кнут, а также сан твоих божественных отцов. Пусть твое сердце, находящееся на горе Аментета, будет довольно, так как твой сын Хор воссел на трон. Ты коронованный владыка Джеду (Мендеса) и правитель Абеджу (Абидоса). Благодаря тебе мир победоносно зеленеет во имя мощи Неб-эр-джера. При помощи своего имени Та-хер-сета-эн-эф ты ведешь с собой то, что есть, и то, чего еще нет. При помощи своего имени Сокар ты оберегаешь землю. Ты чрезвычайно могуч и ужасен именем своим Осирис. Ты длишься вечно в имени своем Уннефер.
Славься, о царь царей, владыка владык, правитель правителей! Из чрева Нут ты правил землей и загробным миром. Твое тело из яркого сверкающего металла, твоя голова – небесной голубизны, и блеск бирюзы окружает тебя. Ты бог Ан, существовавший миллионы лет, охвативший своим телом все вещи, прекрасный лицом в Священной земле (т. е. в потустороннем мире), даруй мне сияние на небе, мощь на земле и победу в загробном мире. Сделай так, чтобы я мог поплыть вниз по течению Джеду, подобно живой душе, и вверх, к Абеджу, подобно фениксу (имеется в виду древнеегипетская мифологическая птица Бену, изображавшаяся в виде цапли и отождествленная греческими авторами с фениксом; она символизировала воскресение и вечную жизнь. – Примеч. пер.). Сделай так, чтобы я вошел и прошел через пилоны территорий загробного мира без препятствий и помех. Пусть мне даруют хлеб в доме покоя, подношения пищи и питья в Иуну (Гелиополе) и поместье на веки веков на Полях тростника с пшеницей и рожью в обмен на это.
В пространном важном гимне, содержащемся в папирусе Хунефера, приводится следующее прошение, вложенное в уста умершего:
"Сделай так, чтобы я мог следовать в свите твоего Величества, как я делал это на земле. Пусть мою душу призовут, и позволь ей быть рядом с владыками правды и истины. Я пришел в город Бога, область, существовавшую в первозданные времена, со [своей] душой, со [своим] двойником и [своим] прозрачным обликом, чтобы поселиться на этой земле. Ее Бог – владыка правды и истины, он повелитель джефау – пищи богов, и он наиболее священен. Его земля вбирает в себя каждую землю. Юг приходит туда, плывя вниз по реке, а Север, направляемый ветрами, приходит туда ежедневно, чтобы провести там, по приказу Бога, Владыки покоя, праздник. И он не говорит: "Счастье там – моя забота?" Бог, живущий там, творит правду и истину. Тому, кто вершит их, он дает долгую жизнь, а тому, кто следует им, – высокое положение и почести, пока, наконец, не обретет он счастливые похороны и погребение в Священной земле (т. е. загробном мире)".
Умерший, произнеся слова этой хвалебной молитвы Ра, олицетворению Всемогущего Бога, и его сыну Осирису, затем "заходит в зал Маати, чтобы он мог быть отделен от каждого греха, совершенного им, и мог узреть лица богов".
С древнейших времен Маати называли богинь Исиду и Нефтиду, потому что они олицетворяли принципы прямолинейности, единства, справедливости, всего, что правильно, истинно и т. п. Самим словом "маат" изначально обозначали мерный стебель тростника или палку. Считалось, что они сидят в зале Маат, за пределами святилища Осириса, или стоят рядом с этим богом в самом святилище. В первом случае примером может служить папирус Ани (лист 31), а во втором – папирус Хунефера (лист 4). Египтяне верили, что в зале Маат, или Маати, находились сорок два бога. Об этом свидетельствует следующий отрывок из вступления к CXXV главе Книги мертвых. Покойный говорит Осирису:
"Хвала тебе, о великий бог, владыка двух богинь Маат! Я пришел к тебе, о мой господин, я заставил себя прийти сюда, чтобы созерцать твою красоту. Я знаю тебя, я знаю твое имя, и я знаю имена двух и сорока богов, живущих с тобой в этом зале Маати в качестве стражей грешников, питающихся их кровью в тот день, когда оцениваются (или принимаются во внимание) качества (или жизни) людей в присутствии бога Уннефера. Воистину бог Рехти-Мерти (т. е. сестер-близнецов двух глаз). Владыка города Маати – твое имя. Воистину я пришел к тебе, принес тебе Маат и уничтожил грехи".
Затем покойный начинает перечислять грехи и проступки, которых он не совершал, и заканчивает свою речь следующими словами: "Я чист, я чист, я чист, я чист. Моя чистота – это чистота великой Бену, которая находится в городе Сутен-хенен (Гераклеополе), потому что, смотри, я ноздри бога дыхания, который делает так, чтобы все человечество жило в день, когда Око Ра наполняется в Иуну (Гелиополе), в конце второго месяца сезона перет. Я видел Око Ра, когда оно было наполнено в Иуну. Поэтому не дай злу совершиться со мной в этой земле или в этом зале Маати, ибо я, именно я, знаю имена богов, пребывающих там".
Итак, в зале Маат вместе с Осирисом живут сорок два бога, и мы могли бы предположить, что грехов и проступков, упоминающихся в обращении к ним покойного, также должно быть сорок два. Но это не так, потому что во введении упоминается совершенно другое число грехов. В больших папирусах, содержащих виньетки и относящихся к периоду правления XVIII и XIX династий, говорится о том, что, несмотря на значительное количество упомянутых во вступлении грехов, которых, по словам покойного, он не совершал, писцы и художники добавили к этому списку еще сорок два отрицания, представленные ими в виде таблицы. Не может быть никаких сомнений в том, что перед нами попытка приравнять число упомянутых в тексте грехов к количеству богов зала Маат. Очевидно, египтяне предпочли придать этому разделу CXXV главы совершенно новую форму, а не расширить или, наоборот, сузить старый список.
Художники изображали зал Маат с широко открытыми дверями и карнизом, состоящим из уреев и перьев, символов Маат. Над центральной частью карниза изображено сидящее божество с протянутыми руками, причем правая из них простерта над Оком Гора, а левая – над водоемом. В конце зала сидят богини Маат, Исида и Нефтида, умерший изображен поклоняющимся Осирису, восседающему на троне, рядом – весы с сердцем покойного на одной чаше и пером богини Маат – на другой и Тот, пишущий большим пером. В этом зале сидят сорок два бога, и, проходя мимо каждого из них, покойный обращается к нему по имени и в то же время заявляет, что не совершал определенный грех.
В результате изучения различных папирусов исследователи пришли к выводу о том, что писцы часто ошибались при составлении этого списка богов и грехов и умершего нередко "заставляли" произносить перед одним божеством признание, предназначавшееся для другого. Поскольку покойный, произнеся имя каждого бога, всегда говорит: "Я не совершал такое-то преступление", все эти обращения в совокупности получили название отрицательной исповеди. Основные религиозные и этические воззрения, которые легли в основу этой исповеди, сформировались в глубокой древности. Благодаря им мы можем с определенной долей уверенности судить о том, что входило в число обязанностей, которые египтянин должен был выполнять по отношению к Богу и ближнему.
Объяснить, почему покойный обращается именно к сорока двум богам, невозможно. Некоторые ученые предположили, что каждое божество представляет один из египетских номов. Эта точка зрения подтверждается тем, что в большинстве списков приведены именно сорок два нома. Но в целом эти перечни также разнятся по количеству перечисленных в них пунктов. Не пришли к единому мнению и античные авторы: некоторые из них считали, что в Египте было тридцать шесть номов, а другие выступали за цифру сорок шесть. Эти различия с легкостью можно объяснить тем, что центральная администрация в фискальных и иных целях могла в любой момент увеличить или, наоборот, уменьшить количество номов. Однако вряд ли мы ошибемся, заявив, что в те времена, когда отрицательная исповедь была переведена в табличную форму, иначе говоря, в период царствования XVIII династии, в Египте было именно сорок два нома. В пользу данной точки зрения свидетельствует и тот факт, что в старейших версиях отрицательной исповеди, являющихся вступительной частью CXXV главы Книги мертвых, упоминается меньше сорока грехов.
В связи с этим можно отметить, что сорок два божества являются слугами Осириса и занимают в Зале суда лишь подчиненное положение, так как будущее умершего определяется именно результатом взвешивания его сердца.
Прежде чем приступить к описанию Зала суда, где установлены весы, необходимо привести перевод отрицательной исповеди, которую, вероятно, умерший произносил перед своим сердцем, лежащим на весах. Текст взят из папируса Ну.
1. Приветствую тебя, Усех-немтет (Широкий шагами), пришедший из Иуну (Гелиополя), я не творил беззакония.