Призыв папы оказался необычайно успешным. Желающих участвовать в Крестовом походе (само это выражение появилось позднее, современники говорили о "странствиях" или "паломничествах" в Святую Землю – хотя само выражение "крестовый поход" означает, в принципе, не что иное, как "крестный ход" (хотя и с оружием!), то есть нечто, совершенно обычное в церковной жизни!) оказалось так много, что возникли серьезные проблемы с транспортировкой столь громадных масс крестоносцев. Их передовой отряд, фактически не имевший над собой единого командования, был уничтожен сарацинами в Малой Азии. Главное войско паломников, ядро которого составляли отряды герцога Нижней Лотарингии Готфрида Бульонского, потомка Карла Великого, и его брата Балдуина Булонского, переправившись через Дунай, собралось зимой 1096-1097 гг. близ Константинополя, где вождям крестоносцев пришлось принести ленную присягу православному Императору Византии, как своему сюзерену, то есть верховному светскому повелителю. Между прочим, это факт говорит о том, что взаимное анафематствование друг друга папой римским и патриархом Константинопольским в 1054 г. (позднее названное "великой схизмой") вовсе не воспринималось современниками, ни на Востоке, ни на Западе, как окончательный "раскол" некогда единой Христианской Церкви на Восточную и Западную. Правда, воспитанным в традициях "цезарепапизма" (то есть подчинения духовной власти светской) византийцам порой казались странными нравы и поведение западного духовенства, в особенности – тех латинских клириков, что участвовали в Крестовых походах. Как писала царевна Анна Комнина в своей "Алексиаде": "Представление о священнослужителях у нас совсем иное, чем у латинян. Мы (православные христиане – В.А.) руководствуемся канонами, законами и евангельской догмой: "не прикасайся, не кричи, не дотрагивайся, ибо ты священнослужитель". Но варвар-латинянин совершает церковную службу, держа щит в левой руке и потрясая копьем в правой, он причащает телу и крови Господней, взирая на убийство, и сам становится "мужем крови", как в псалме Давидовом. Таковы эти варвары, одинаково преданные и Богу и войне". Тем не менее, отношение византийцев-ромеев к западным "латинским схизматикам", в огромных количествах нанимавшихся в византийскую армию и даже составлявших костяк лейб-гвардии константинопольских василевсов (именовавшейся "этерией", как некогда гвардия "друзей" у Александра Македонского), оставалось скорее сочувственным - до самого захвата латинянами Константинополя в 1204 г. Крестоносный энтузиазм гнал христиан вперед. Даже трудности пути не могли остановить их победного марша.
Почти одновременно в Святую Землю устремились норманнские крестоносцы (через г. Бари в Южной Италии) и южно-французские воины Креста во главе с папским легатом (через Далмацию). Все три армии соединились под Антиохией в Сирии. И тут выяснилось, что у них нет ни единого командования, ни даже желания действовать совместно. Хотя почти все предводители христианской армии находились между собой в родственных или вассально-сеньориальных отношениях, "голос крови" и вассальная верность играли "за морем" еще меньшую роль, чем на родине. Трудности начались с того, что Балдуин, брат герцога Нижней Лотарингии, и его люди, самовольно отделившись от остальной армии, на свой страх и риск завладели весьма удаленным от Иерусалима, формально являвшегося главной целью похода, графством Эдессой (древней Осроеной), более 50 лет остававшимся во власти западных христиан.
Вслед за Балдуином сходную активность проявил предводитель южно-итальянских норманнов Боэмунд Тарентский, после продолжительной осады и кровопролитных боев завоевавший (для себя!) город Антиохию (3 июня 1098 г.) и основавший княжество Антиохийское. Этим победам крестоносцев способствовала деятельная поддержка со стороны населения завоеванных ими территорий, состоявшего в основном из христиан, хотя и восточных Новые господа придали своим заморским владениям привычную западноевропейскую форму. Pыцари Балдуина и Боэмунда получили в лен новые земли и расселились по всему Переднему Востоку, не думая о продолжении похода на Иерусалим.
Вследствие подобных "кровопусканий", остаток войска Готфрида, вознамерившееся продолжать поход на Иерусалим, оказался столь незначительным, что возникли сомнения в возможности отвоевать Иерусалим у мусульман без прибытия новых подкреплений из Европы. К счастью для крестоносцев, в порт Яффу (Иоппе или Иоппию, ныне – Тель-Авив), только что захваченный Христовым воинством, прибыла небольшая, состоявшая всего из 4 кораблей, итальянская флотилия, преследуемая отрядом египетского военного флот вплоть до самой гавани. Находившиеся на кораблях генуэзцы успели не только благополучно сойти на берег сами, но и вытащить на берег свои суда и грузы. Эти спасенные от египтян корабли очень пригодились крестоносцам. Теперь в их распоряжении оказалось достаточно дерева и других материалов для постройки осадных машин, а матросы оказались весьма опытными в этом деле мастерами. С огромными трудностями, преодолевая бесчисленные опасности, крестоносцы доставили все в свой лагерь у стен Святого Града.
В соответствии с религиозным характером крестоносного предприятия, приступу предшествовала основательная богослужебная подготовка. Не подлежало никакому сомнению, что если крестоносцам и суждено взять город, они смогут сделать это лишь в силу религиозного воодушевления и безграничного упования воинства Христова на победу правого дела. Поэтому 8 июля 1099 г. все воины Креста, босые, но в полном вооружении, взошли крестным ходом на Елеонскую гору, а затем на гору Сион. То обстоятельство, что наблюдавшие со стен за крестным ходом мусульмане на глазах у паломников предавали поруганию кресты, еще больше распалило религиозные чувства и боевой дух крестоносцев. Однако до самого утра 15 июля штурмующие не могли похвастать особыми успехами. Им помогло неожиданное видение. Многие узрели на вершине Елеонской горы некоего рыцаря (в котором иные позднее узнали самого Святого Великомученика и Победоносца Георгия!) указывавшего осаждавшим, куда направить решающий приступ. Отряду герцога Готфрида, последовавшему указанию неведомого рыцаря, удалось, подведя к указанному месту осадную башню, взойти на крепостную стену и отогнать с этого места защитников города. Крестоносцы ворвались в город, тесня отступающих во все большем беспорядке мусульман, убивая их, разя направо и налево, до самого "Храма Соломонова" (а точнее - до расположенной на месте храма мечети Аль-Акса), где они учинили такую резню, что буквально ходили по щиколотки в крови (некоторые хронисты утверждали, что "не по щиколотки", а "по колено", а иные - что "кровь, пролитая в мечети, доходила по самые конские удила"). Но и в городе воины Божьи стали вести себя совсем "не по-Божески". Словно обезумев от сознания своей великой победы, завоеватели бегали по улицам Иерусалима, убивая без разбору всех подряд - мужчин, женщин и детей. Они отпраздновали свою победу ужасающей "кровавой баней". Методы ведения военных действий крестоносцами повергли мусульман сначала в изумление, а затем в ужас. На Востоке давно уже не было принято вести войну с такой степенью беспощадности.
С завоеванием Иерусалима казалась достигнутой главная цель Крестового похода - возвращение величайших святынь христианского мира. Однако крестоносцам пришлось продолжать вести борьбу с египтянами, у которых они отвоевали Палестину. Кроме того, завоеванные "франками" (как называли на Востоке всех западных христиан, или "латинян") земли нуждались в налаженной системе управления. Уже 17 июля 1099 г. князья крестоносцев собрались на совещание, чтобы принять решение о государственном строе своей ближневосточной державы и избрать кого-либо из своей среды правителем Иерусалимского государства. Мнения разделились. Одни выступали за теократию, то есть за своеобразное церковное государство во главе с патриархом (которого еще предстояло избрать). Другие предпочитали видеть во главе нового государства светского владыку - короля. В конце концов, было решено избрать и короля, и патриарха. Это "соломоново решение", стимулировавшее внутренние распри, наряду со многими другими факторами, позднее сыграло роковую роль в судьбе Иерусалимского королевства.
Патриархом Иерусалимским был избран капеллан (духовник) герцога Роберта Нормандского, Арнульф, а королем Иерусалимским - герцог Нижней Лотарингии Готфрид Бульонский. Однако Готфрид, один из немногих искренних идеалистов среди вождей I Крестового похода, решительно отказался от предложенной ему чести. Лишь после долгих уговоров он согласился встать во главе Иерусалимского королевства, да и то без принятия королевского титула, ибо он, по его собственным словам, "не желал носить златой венец там, где сам Христос носил венец терновый". Готфрид удовольствовался титулом "Адвоката (защитника или охранителя) Святого Гроба Господня". По легенде, именно он первым украсил свой белый плащ ниже левого плеча изображением кроваво-красного Иерусалимского костыльного креста с четырьмя маленькими красными крестиками по краям, в память о крестных муках Спасителя (четыре креста меньших размеров символизируют стигматы – раны на руках и ногах распятого Христа, оставшиеся от гвоздей, а большой центральный крест – рану от копья римского сотника Лонгина, пронзившего ребро Распятого, чтобы убедиться в его смерти). Во всяком случае, рыцари Ордена Гроба Господня, избрав этот крест цвета искупительной крови Спасителя своей эмблемой, по сей день именуют его "крестом Готфрида Бульонского". Правил Готфрид недолго и умер уже 18 июля 1100 г., совершив, по собственному убеждению, величайшее дело своей жизни и прославив весь свой род на веки вечные. За неполный год правления он успел, однако, заложить основы государственного строя Иерусалимского королевства и присоединить к своим владениям, кроме Иерусалима, палестинские города Хеврон, Вифлеем, Рамлу, Лидду, Наблус, Тивериаду и Назарет. Главные порты страны - Аккон (Акка, Акра, Аккарон, Сен-Жан д’Акр, Птолемаида), Кесария и Аскалон оставались в руках мусульман, хотя и изъявили готовность платить регулярную дань Иерусалимскому королевству.
Возникновение Ордена Святого Иоанна Иерусалимского госпиталя
Все специалисты по истории Крестовых походов и военно-монашеских Орденов связывают возникновение и становление Ордена Святого Иоанна с госпиталем (странноприимным домом), основанным в Иерусалиме купцом из итальянского г. Амальфи, неким Мауро (Мавром) ди Панталеоне, благодаря добрым отношениям, существовавшим между ним и халифом аль-Мустансиром. Не существует полной ясности в вопросе, основал ли Мауро ди Панталеоне свой госпиталь "на пустом месте" или же на базе уже существовавшего в Иерусалиме ранее странноприимного дома. Дело в том, что уже франкский король и Император Карл Великий, основатель "Священной Римской Империи", окружал Святую Землю и отправлявшихся туда христианских паломников неустанной заботой. Сохранилось описание монахом Бернардом своего паломничества в Святую Землю в 867-870 гг., согласно которому уже в то время в Иерусалиме "существовал госпиталь славного Императора Карла, в котором находили кров и пищу все паломники, прибывавшие в Иерусалим".
Сегодня мы не знаем, как именно выглядел странноприимный дом, основанный амальфийцами для паломников, но ясно одно - он не мог быть хуже, чем аналогичные странноприимные дома, содержавшиеся мусульманами, двери которых были открыты и для христиан. В момент приближения войск крестоносцев к Святому Граду ректором (настоятелем) Иерусалимского странноприимного дома был некий Герард (Жерар). Все современные хронисты Крестовых походов в голос утверждают, что этот Герард был родом из Амальфи или из другого итальянского города - Скала. Историк Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, Делавиль, даже утверждает, что еще в 1705 г. на главной площади г. Скала стоял памятник Герарду с надписью на пьедестале, в которой он именовался основателем Ордена иоаннитов. По другим сведениям, Герард происходил из Прованса на юге Франции. После установления власти крестоносцев над Иерусалимом госпиталь был значительно расширен. Многие паломники поступили в странноприимный дом в качестве членов братства или добровольных помощников, так что на его базе вскоре образовалось новое сообщество, члены которого решили посвятить всю свою жизнь уходу за паломниками и больными. В этот период и зародился Орден Святого Иоанна как таковой. Новое сообщество было утверждено в своих правах тремя папскими буллами. Первая из них, булла папы Пасхалия II (1099-1118 гг.), от 15 февраля 1113 г., гарантировала самостоятельность странноприимного дома и право свободного избрания членами братства его предстоятеля. Вводная часть данной буллы содержала следующую характерную формулировку: "Достопочтенному сыну Герарду, руководителю и настоятелю ксенодохиума (название странноприимного дома по-гречески, соответствующее латинскому "госпиталис"), что в Иерусалиме, и его законным преемникам на все времена". Папа явно пророчил новому сообществу долгое будущее, ибо обращал свою буллу не только к Герарду лично, но и к его преемникам на посту ректора госпиталя. По этому поводу папа писал: "Когда же ты, являющийся в настоящее время провизором и настоятелем этого места (госпиталя – В.А.), в свое время умрешь, то никто да не будет выдвинут там хитростью или насилием (в качестве преемника – В.А.), кроме как избранный и введенный в должность тамошней братией по Божественному внушению".
Согласно современному уровню знаний, первые Правила (статуты или устав) Ордена Святого Иоанна Иерусалимского были сформулированы и записаны при преемнике Герарда, магистре Раймунде дю Пюи (1120-1160 гг.), около 1150 г., во всяком случае, не ранее 7 июля 1153 г., даты их утверждения папой Евгением III (1145-1153 гг.). Эти Правила были выработаны, с течением времени, на основе директив касательно общежительства и совместного труда (Consuetudines), которые странноприимное братство первоначально само разработало для себя и которые не включали в себя требования непременного принесения всеми членами братства монашеских обетов (професса). Статуты, сформулированные при Раймунде дю Пюи, имели решающее значение для развития Ордена. Они стали основой для всех последующих уставных конструкций. Поэтому первая глава его Правил, в которой речь идет об особых целях Ордена и об орденских обетах, всегда предшествовала тексту всех последующих редакций орденского Устава. В этих дошедших до наших дней первых Правилах иоаннитов речь идет лишь о трех обетах - нестяжания (бедности), целомудрия (безбрачия) и послушания: tria quae promittunt Deo, то есть: "трех (обетах – В.А.), приносимых Господу".
Что же касается особого обязательства странноприимцев-госпитальеров "служить убогим (бедным)", то оно, вопреки широко распространенному мнению, отнюдь не содержится в Правилах в качестве "четвертого обета". Аналогичная ситуация сохраняется и во всех последующих орденских Уставах, хотя они и содержат многочисленные положения касательно служения "господам больным" (seignors malades), как их всегда именовали члены Ордена Святого Иоанна, указывающие на наличие этого специфического обязательства. В то же время, судя по всему, члены Ордена, начиная с определенного периода, приносили обет воинского служения, хотя в Правилах, как таковых, ничего не сказано об этом. Дело в том, что в момент переговоров о планировавшемся одно время папой слиянии всех военно-монашеских Орденов в один на Лионском соборе 1274 г., чему сами Ордены противились всеми силами, присутствовавшие на соборе иоанниты заявили: "Мы по-прежнему готовы выполнять наш обет вести непрерывную брань за Святую Землю..."
Подтверждающей права и обязанности Ордена иоаннитов булле папы Евгения III предшествовала булла папы Калликста II (1119-1124 гг.) от 19 июня 1119 г., подтверждавшая привилегии Госпиталя. Третья папская булла, обнародованная папой Анастасием IV (1153-1154 гг.) 21 октября 1154 г., была адресована: "...возлюбленному сыну Раймунду, магистру паломнического дома Святого Града Иерусалима и его нынешним и будущим братьям, которые станут его преемниками в соответствии с Правилами". В ней содержалось следующее определение орденского сообщества:
"Мы воспрещаем вашим благочестивым, принятым в ваше сообщество братьям, принесшим обеты и облекшимся в орденское облачение, возвращаться обратно в мир, и да не дерзнет никто из них, после принесения обетов, снять с себя взятый им на себя Крест Господень и свое обетное облачение, и перейти в иное место или в иной монастырь под предлогом более или менее строгой орденской дисциплины против воли или вопреки совету братии или без дозволения магистра".
Данная папская булла имела чрезвычайно большое значение для Ордена, поскольку в ней папой Иннокентием II (1130-1143 гг.) было дано подтверждение независимости госпитальеров от подчинения местным епископам, а также дозволение впредь принимать в свои ряды клириков и священников, причем не только в главный госпиталь, расположенный в Иерусалиме, но и в госпитали, расположенные во всех подчиненных ему орденских владениях. Эти духовные лица подчинялись, кроме орденского капитула, только лично папе. Тем самым госпитальерами была получена полная церковно-правовая гарантия независимости. Странноприимное братство, с точки зрения канонического права, превратилось в полноценный Орден. Многочисленные дошедшие до нас папские буллы и бреве однозначно свидетельствуют о заботе, которой папы окружали Орден иоаннитов. Невозможно даже перечислить все знаки папского внимания и благоволения, полученные Орденом в эпоху Крестовых походов. Принципиально важные для него буллы Иннокентия II и Анастасия IV постоянно подтверждались их преемниками на Апостольском престоле.