- Ну уж нет! - Марни резко покачала головой. - Я могу отказаться от всего ради тебя, Гай! Но я никогда не откажусь от моей семьи!
- Ты можешь отказаться? - спросил он, оторвал глаза от газеты и насмешливо посмотрел на нее.
- Да, могу сделать это - добровольно или нет, - прервала она его. - Какое это имеет значение! Я уже сделала это. Но Джеми и Клэр - это единственное, что у меня еще осталось, и я не позволю тебе забрать их от меня!
- У тебя есть я! - заметил Гай.
Она хотела сказать, что не хочет его, и с трудом подавила в себе это желание, крепко сжав губы; и снова набрала их номер. Никто не отвечал. Марни упорно ждала, телефон звонил долго, но ответа не было. Потом она медленно положила трубку и посмотрела на Гая.
- Что ты с ними сделал, Гай? - хрипло спросила она его.
- Сделал? - он посмотрел на нее насмешливо, потом отвел глаза. - Ты знаешь, это так забавно, - протянул он. - Ты что, подозреваешь меня в каком-то ужасном преступлении? Считаешь, что я заманил их в какой-нибудь притон и там покончил с ними?
- Не строй из себя дурака! - взорвалась Марни. - Что ты с ними сделал?
Он вздохнул, его глаза быстро бегали по строчкам газеты, как будто он не собирался ей отвечать вообще. Потом он с сожалением оторвался от нее и взглянул на Марни.
- Их нет в гараже, потому что они в Оуклендсе. Твой брат снова работает у меня. Он и Клэр вчера переехали в Лодж-Хауз, что у Западных ворот.
- Джеми снова работает в Оуклендсе?! - она не могла прийти в себя от удивления и поверить словам Гая. Ведь Джеми поклялся, что никогда больше не станет работать у кого-то, он хотел иметь собственное дело. - Но почему? Как?
- Почему? - насмешливо протянул Гай. - Потому что он не может заниматься собственным бизнесом? Как? Он сделал так, как ему сказали, и перевез свою очаровательную жену, свою коллекцию инструментов и мою машину в Оуклендс на следующий день после того, как уговорил тебя нести наказание за его собственные грехи.
- Боже ты мой!
Марни была поражена. Как быстро ему удалось перевернуть все их жизни наизнанку! Она устало села в стоявшее неподалеку кресло.
- Ты хочешь сказать, что ты заставил их переехать в Оуклендс со всем их имуществом, просто так, взял - и заставил?
- Правильно, просто так, - подтвердил Гай. - Можешь считать, что я таким образом пытаюсь защитить мои вложения, - улыбнулся он. - Если твой братец и его женушка будут зависеть только от меня, если именно я дам им крышу над головой и еду на тарелке, у меня не будет проблем с моей капризной женушкой и ее неистребимым желанием усложнять жизнь себе и другим.
Но Марни не отреагировала на его сарказм. В ее голове уже бушевали другие мысли. В этом событии было и что-то другое, гораздо больше того, о чем сказал ей Гай или того, что он заявил ее брату. Ее инстинкт подсказывал ей это.
- А гараж? - прямо спросила она его. - Что стало с гаражом?
- Теперь он принадлежит мне, - ответил ей Гай, - Он будет продаваться утром в понедельник.
- Сколько? - мрачно спросила она его. - Сколько должен тебе мой брат?
Он сделал вид, что не слышал ее вопроса. Казалось, что он был сильно увлечен своим чтением. У Марни опасно засверкали синие глаза. Она встала и вырвала из его рук газету.
- Сколько?
Гай, затягивая время, медленно поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах светилась угроза.
- Это не твое чертово дело! - медленно произнес он. - Если я был настолько глуп, что позволил ему выкачивать у меня деньги, то это не значит, что так будет продолжаться и дальше.
- Но…
- Прекрати, Марни, - он внезапно вскочил на ноги и швырнул на пол газеты. - Прекрати, пока я по-настоящему не разозлился. Мне остался до этого крошечный шажок. Я тебя предупреждаю!
- Нет! - возмутилась Марни.
Она схватила его за руку, когда он попытался уйти из комнаты.
- Гай, скажи мне, насколько глубоко мы завязли в долгах тебе!
- Достаточно глубоко, чтобы держать тебя на поводке, Марни! За это можешь не беспокоиться!
- Боже мой! - у Марни побелело лицо, и она упала на диван, где до этого роскошествовал Гай. - Я ничего не знала, - прошептала она. - Джеми не сказал мне ни слова, что он занимал у тебя деньги!
- Послушай, - вздохнул он, - если тебе будет легче, я скажу, что именно Джеми предложил мне, чтобы они переехали в Оуклендс, чтобы он снова стал работать на меня, и именно он предложил мне свой гараж, чтобы частично расплатиться за те суммы, которые занимал у меня. Он просто начинает чему-то учиться, Марни, - добавил он мрачно. - Он, наконец, пытается отвечать за свою жизнь и за свои поступки. Пусть учится. Пусть отвечает. Он использовал и тебя, и меня, и наши чувства друг к другу слишком долго!
- А Клэр! - спросила Марни. - Почему она должна страдать?
- Никто не будет страдать, - тихо сказал Гай. - Они должны отвечать за свои действия и поступки. Если ты подумаешь об этом, Марни, - спокойно продолжал он, - то увидишь, что все не так плохо. Клэр будет жить рядом с тобой в Оуклендсе. Тебе будет легче опекать ее, ведь так? А теперь, - быстро добавил он, - поехали к тебе на квартиру. Я хочу приехать в Оуклендс до темноты.
Они ехали в мрачной тишине. Марни никак не могла поверить, что брат посмел обратиться к Гаю с просьбой о деньгах. "А Гай? - подумала она, хмурясь. - Почему он дал деньги человеку, которого обвинял в том, что тот разрушил его семейную жизнь?"
"Ты сама знаешь ответ, - прошептал ей голосок в ее голове. - Он это сделал из-за тебя".
Он никогда прежде не был в ее квартире. Она сразу пошла в спальню, чтобы поменять нижнее белье. Марни надела короткую прямую шелковую юбку яблочно-зеленого цвета, такой же свободный жакет и белую шелковую блузку. Потом начала паковать вещи.
Она слышала, как Гай расхаживал в ее студии-гостиной. Он так нахально перебирал ее личные вещи, будто у него было на это полное право. Она крепко сжала губы, ее возмутила его бесцеремонность. Она до того разозлилась, что просто бродила по спальне и швыряла вещи в приготовленные чемоданы, не думая о том, как они будут выглядеть, когда она начнет их распаковывать.
Когда Марни вошла в комнату, Гай стоял перед ее последним творением. Он наклонил набок голову и внимательно смотрел на портрет.
- Хорошая вещь, - сказал он, не поворачиваясь в Марни. - Кто это?
- Амелия Свенгстре, - коротко ответила она. Потом не удержалась и добавила с улыбкой. - Кота зовут Диккенс!
- Неподходящее имя для такой маленькой прелестной киски, - насмешливо заметил он.
- Он так не думает, - Марни подошла к нему. - Он спит каждую ночь на книгах Диккенса, которые Амелия приказала переплести в настоящую кожу. Полное собрание сочинений. Я могу отправить портрет ей? - коротко спросила она. - Или бедная Амелия будет так же, как и мои остальные клиенты, разочарована?
Гай повернулся, посмотрел на Марни холодным взглядом и попытался что-то прочесть у нее на лице. Марни утром не стала поднимать вверх волосы, и они пышными и яркими волнами окружали ее лицо и падали на плечи. Их великолепно подсвечивали лучи солнца, проникавшие через окно.
- Картина закончена? - спросил он.
- Разве ты сам не видишь? - насмешливо бросила она.
Она не желала прямо признаваться ему, что портрет близок к завершению, и только взгляд эксперта мог сказать, что там оставалось еще кое-что доделать. Но Гай никогда не был специалистом в портретной живописи.
Он не обратил внимания на ее насмешку.
- Ты хочешь закончить ее?
- Конечно! - резко сказала ему Марни.
Этот глупый вопрос вызвал у нее презрение.
Он спокойно пожал плечами.
- Тогда придется запаковать ее и перевезти в Оуклендс, - сказал он. - Но что касается остального…
Он поднял правую руку. Марни увидела в ней большую черную книжку, куда она записывала свои заказы и всякие деловые предложения и встречи.
- Всем остальным придется отказать!
- Но это же моя книга заказов! - воскликнула она. - Что ты с ней хочешь сделать?
- Я ее взял, чтобы в будущем связаться… - протянул он.
- Как связаться и с кем?
- С теми несчастными, кого нам придется разочаровать, - ответил он с олимпийским спокойствием. - Я скажу, чтобы мой секретарь написал им вежливые письма с отказом.
- Я могу это сделать сама, - заявила Марни, пытаясь забрать у него книгу.
Он медленно отвел руку в сторону.
- Нет, ты не будешь этого делать, - бросил он, снова глядя на Амелию и ее кота. - Я тебе не верю, Марни, - пояснил он. - Ты не сделаешь то, что нужно сделать. Поэтому этой работой займется мой надежный секретарь.
- Господи, как же я презираю тебя! - пробормотала Марни, отходя от него.
Он снова пожал плечами, как будто его это не касалось.
- Ты все упаковала? - спросил он ее.
- Да.
Ей внезапно захотелось разрыдаться, стоя посреди студии, где все было перевернуто вверх дном. Она оглянулась вокруг как ребенок, которого вынуждают распрощаться со всем, что было таким удобным и спокойным в его жизни.
Она была здесь счастлива, если только можно назвать счастьем тихие волны мира и покоя, которые накатывали на нее одинокими вечерами, и удовлетворение работой. Марни удалось создать для себя такую обстановку. Она поняла, что создала для себя остров, отделенный от бурь мира. Марни жила здесь одна последние четыре года - и это было похоже на жизнь на острове покоя. Это было особенно приятно после года жизни с Гаем в джунглях, где правили пороки, безнравственность и где Гай царил как в своем королевстве.
- Все остальное будет доставлено вместе с картиной, - решил Гай. - Давай мне твои чемоданы, и мы отправимся в путь.
Слезы стояли комком в ее горле, когда она увидела, как Гай поднял ее чемоданы и поднес их к двери. Он повернулся к ней и увидел, что она тихо стоит посреди комнаты. У нее было белое и печальное лицо.
- Гай… - умоляюще прошептала она.
Она и сама не знала, что хотела сказать.
У него потемнело лицо, и глаза злобно сузились. Он резко отвернулся от нее.
- Я отнесу чемоданы вниз в машину, - буркнул он.
Гай вышел из квартиры, и Марни осталась одна. Она почувствовала себя такой несчастной и одинокой, какой не была никогда.
Он не вернулся назад, и Марни понимала почему. Он ждал, что она сама придет к нему. Если ему придется снова прийти сюда и вытащить ее из квартиры, это будет означать, что она не сломлена и продолжает сражаться с ним до последнего. Что она пытается сохранить собственное "я".
Если она сама выйдет из квартиры - тогда он одержит еще одну, пусть и маленькую, победу! Маленькую - потому что оба понимали, что у нее все равно не было другого выбора.
Гай сидел в машине, стекло было опущено, и его рука лежала на руле. Он выглядел красивым и угрожающим. Его профиль чеканно выделялся на фоне освещенной солнцем стены дома на другой стороне улицы. Он не повернул голову и не посмотрел на вышедшую Марни. Та закрыла за собой дверь викторианского дома, в котором была ее квартира.
Он сделал вид, что не видит, как она обошла машину, чтобы открыть дверцу и сесть рядом с ним. Он не двигался, пока Марни не уселась поудобнее, застегнула ремень безопасности. Потом она откинула гриву волос со лба. Когда наконец Марни угомонилась, он нажал кнопку, и стекло плавно пошло вверх. Потом выпрямился, включил зажигание, и машина тронулась.
Марни тяжело вздохнула и стала мрачно смотреть вперед. Когда они отъехали от дома, который она называла своим в течение четырех лет, Марни сказала себе, что ее жизнь отныне не будет принадлежать ей самой. Теперь ее господином стал Гай. И его власть над ней была гораздо прочнее, чем это было в первый раз.
- И что теперь? - еле выговорила она, почувствовав, что уже не может контролировать свой голос.
- Теперь мы все начнем сначала, - сказал Гай.
И это было все. Слова были просты, но весьма многозначительны.
9
Они прибыли в Оуклендс в прекрасное время. Июньское солнце высоко стояло над вершиной холма, был разгар дня.
- Гай! Остановись ненадолго.
Он вопросительно посмотрел на нее. Остановив машину, он поглядел на нее и увидел, что лицо ее светится от восторга.
- Я всегда любила это место, - немного стесняясь, произнесла она. - Посмотри, Ги! - воскликнула она, наклонившись вперед. - Ручей разлился так широко, что превратился почти в реку.
- Погода в горах для этого времени года была дождливая, - сказал он ей. Внимание его было приковано к ее восторженному лицу. - Несколько недель назад мы даже беспокоились, что вода доберется до поместья.
- И озеро тоже переполнено, сказала она и посмотрела вниз, туда, где на видавший виды причал накатывались белые гребешки волн и маленькая лодка Роберто мягко качалась в них.
Дом был внизу, основательный и надежный. За два века он пережил много разных хозяев.
- Ты кое-что здесь переделал, - заметила она и показала на подсобные помещения.
Там, немного правее, ее цепкий взгляд художника, привыкший замечать детали, уловил кое-какие перемены. Маленький домик, похожий на коттедж, прекрасно вписывался в окружающий пейзаж.
- Новый гараж? - предположила она, удивляясь, правда, что эта постройка была довольно далеко от остальных гаражей, где Гай разместил свою драгоценную коллекцию.
- Что-то вроде этого, - ответил он, не желая вдаваться в подробности, и тронул машину. - Отец уже, наверное, заметил нас, когда мы въезжали в ворота. Если мы не поедем сейчас же, он пойдет сюда нас встречать.
- Что ты ему сказал?
Гай посмотрел на нее и увидел, что она побледнела, хотя солнце все еще посылало ей свои теплые лучи.
- Что мы помирились, - сказал он и перевел взгляд опять на дорогу. - Как ты, вероятно, понимаешь, он с восторгом принял это, - в его голосе слышалась некоторая ирония. - И я бы предпочел, Марни, чтобы он не обманулся в своих ожиданиях.
- Конечно! - воскликнула она, хотя ее немного задело, что Гай счел необходимым предупредить ее об этом. - Ты ведь знаешь, что я не сделаю ничего, что могло бы причинить боль твоему отцу.
- Но ты ведь причинила ему боль, когда ушла от меня, - напомнил ей Гай.
- Это было совсем другое, - неловко сказала она. - Роберто знает, что я по-прежнему обожаю его.
- Когда-то и я считал, что ты меня обожаешь. И посмотри, к чему это привело.
- Ты получил по заслугам! - резко ответила Марни. - Надеюсь, твой отец знает об этом!
- Ты, вероятно, права, - печально согласился Гай.
Он притормозил и искусно провел машину по узкому маленькому мостику через речушку.
- И все-таки, - он пожал плечами, - он любит тешить себя мыслью о том, что таким сыном, как я, можно гордиться. А разуверять его в таких чувствах было бы жестоко.
- Я никогда не стану этого делать, - холодно сказала Марни. - И никогда не делала.
После пересечения с гоночной трассой дорога резко повернула налево, и они буквально поплыли среди массива величественных дубов, которые и дали имя всему поместью. Страна дубов. Потом они подъехали к дому, выходившему фасадом на юг, так что независимо от времени года в нем всегда было солнечно.
Гай остановил машину, потом повернулся и посмотрел на нее.
- Готова? - спросил он.
- Да, - кивнула она, но внутри у нее все дрожало.
Она вышла из машины.
Его рука легла ей на талию, и он привлек ее к себе. Марни вся напряглась. Ее саму поразила эта реакция на его естественный жест.
- Расслабься! Повернись ко мне лицом и улыбнись. Повернись и улыбнись! - сердито повторил он, видя нежелание следовать его совету. - Отец только что вышел из дома и наблюдает за нами!
Преодолев себя, Марни повернула к нему голову, подняла лицо и улыбнулась. Их глаза встретились, и вдруг ей стало трудно дышать. Она почувствовала, что ее будто что-то кольнуло. Она судорожно вздохнула. Теперь уже Гай напрягся, и сердце его бешено застучало. Она почувствовала, что и ее сердце начало колотиться сильнее, у нее зазвенело в ушах, по телу пробежала какая-то волна. Его глаза потемнели и из карих превратились в черные, казалось, они, словно бездонные колодцы, все сильнее притягивали ее.
- Марни, - хрипло прошептал Гай.
- Нет.
Она не хотела признавать то, что происходило с ними обоими. Но в голосе ее не было убежденности, а когда она произносила "нет", губы ее чувственно приоткрылись.
Ей хотелось, чтобы он ее обнял и поцеловал. Она сделала такое открытие довольно неожиданно для себя. Ей не просто хотелось этого - все тело молило об этом. Жаждало этого. Просило этого.
Его рука скользнула по ее спине, и она оказалась лицом к нему. Потом она почувствована, что всем телом прижимается к нему, а губы Гая медленно приближаются к ее рту.
Весь мир начал кружиться, а вместе с ним закружилась и ее голова. Его рука заставила ее прижаться еще теснее, она слегка прогнулась и всем телом ощутила прикосновение к своим бедрам его возбужденной плоти. Он зарылся в ее волосы, поддерживая голову, и целовал все крепче и крепче. Руки Марни скользили по его мускулистой спине, а потом легли ему на плечи. Ее грудь поднялась, а набухшие соски сладострастно прижимались к его широкой мощной груди. Гай вдохнул немного воздуха и опять прильнул к ней, тело его начинало дрожать. Она почувствовала, что и с ее телом происходит то же самое. И когда он наконец оторвался от ее рта, оба казались ошеломленными, смущенными, потрясенными случившимся.
- И не отрицай, что у нас это было! - отрывисто произнес Гай.
Он хотел опять припасть к ее губам, но она выскользнула из его рук, вдруг почувствовав холод и пустоту.
Марни попыталась собраться с силами, прежде чем предстать перед внимательным взором Роберто Фрабосы.
Он постарел с тех пор, когда она в последний раз видела его, выглядел чрезвычайно слабым. Он стоял, высокий, худой, очень изящно опираясь на свою трость. И она вдруг без всяких усилий опять заулыбалась. Это была теплая и естественная улыбка, какой у нее не было уже давно.
- Папа, - проговорила она и быстро направилась к нему.
Свободной рукой он крепко обнял ее, склонил лицо к ее волосам, пытаясь скрыть охватившие его чувства, а потом хрипло сказал:
- Это самый замечательный момент в моей жизни. Самый замечательный.
Он поднял голову и посмотрел на нее, глаза его подозрительно увлажнились.
- Спасибо, - просто сказала она.
- Теперь все позади? - спросил он, глядя на приближавшегося к ним сына. - Вы опять любите друг друга?
Любим? У Марни дрогнули губы. Ей казалось, что она была не способна опять кого-нибудь любить.
Рука Гая властно обхватила ее за талию.
- Разве мы когда-нибудь переставали любить друг друга?
- Но вы все-таки перестали кое-что делать, - заметил Роберто, иначе последние четыре года не были бы такими, какими они оказались! - он покачал своей белой головой. - Бессмысленно прожитыми годами! - не терпящим возражений тоном подытожил он. - Пустыми, бессмысленно прожитыми годами!
- Папа! - голос Гая показался неожиданно резким. - Он почувствовал, как Марни дернулась, как будто ее ударили. - Прислушайся к совету своего сына, - он попытался говорить не так грубо, но его голос все-таки звучал сурово - и подави в себе соблазн проверять на прочность шаткую конструкцию. Она может обрушиться самым неожиданным образом.