* * *
Всю жизнь карт ищет молодого человека, которому смог бы передать свои знания, свои заветные из древности идущие слова – кумалтыш мут. Книг, где они были бы записаны, нет. Найдутся ли такие люди?
Впрочем, в последние десятилетия на научных конференциях по этнографии я всё чаще стал встречать этих людей со строгими лицами в белых вышитых рубашках и белых высоких войлочных шапках.
В 2000 году во время съезда марийского народа я оказался на встрече Госсекретаря Марий Эл с делегациями. Он посетовал, что не знает, где взять картов-профессионалов. Видимо, их надо учить? Может, школу какую-то открыть или семинары проводить? Но кто там будет преподавателями? С мест пришло уже несколько запросов в правительство: требуются подготовленные, аттестованные карты!
– Я окончил художественное училище в Чебоксарах. Целых десять лет рисовал плакаты "Народ и партия едины", "Пятилетку в четыре года". А потом появилась во мне печаль – о наших рощах и о наших богах. И я понял, что это моё, – рассказывал мне о своей жизни карт, скучавший в фойе во время съезда. – Что-то узнаю от стариков, что-то чувствую сам, как это надо делать. Мы выбрали дубовую рощу на окраине Йошкар-Олы – очень хорошая роща…
На вопрос, почему карт не в зале, где в это время кипели страсти – обсуждались кандидатуры на пост председателя Марийского Национального конгресса, он отрезал: неинтересно. И назвал будущего победителя, предупредив: перевес будет всего в восемь голосов.
Через полтора часа делегаты так и проголосовали.
Карт удовлетворённо покивал головой: кандидатура ему нравилась. И продолжал:
– Сейчас вокруг нас собираются люди – кому природа дорога, кто хочет мира и согласия. И не только марийцы. Вот тут я письмо из Омска получил – от русских. Хотят к нам приехать. Если сердце чистое, если человек умный, и мы рады, и роща примет.
* * *
"У нас около Большой Юронги было два святых леса. Вот туда наши деды ходили. Сейчас-то лесов этих уж не осталось, даже место не помним. Один называли Грозное Место. Туда женщины не ходили и чужие. Говорят, Он не хотел их допускать, и они могли заболеть и не вылечиться. Ходили мужчины – дождя просить у Него, или помощи, или если болезнь.
Дедушка туда ходил. Ему пряник пекли. Деревянная форма была для этого пряника. И он получался в виде барана или быка. У кого форм не было, руками его такой делали. И прищипывали три раза на середине, три раза сбоку. Тесто делали из муки, сметаны, масла, солили его. И вот этот пряник несли в жертву. И что-то там говорили. Но что – это была тайна".
* * *
"Прихожу к дочке с зятем. А у них баран здоровый. "Что барана-то держите?" Надо, говорят, отдать юмын куэлан, ненкошлан (божьей берёзе, ненкошу). "В кереметь, что ли?" "О-ой, не говори громко! Что ты! Тебя ведь закружит!..""
* * *
…И – уже след, уже расплывающийся отпечаток чего-то древнего и осмысленного в прошлом, а ныне – не укладывающегося в представления о "правильном". Краевед Михаил Балдин, имя которого почитается в его родных местах, в книге "Варнавинская старина" описал "странный обычай". Перед началом весенних работ русские православные крестьяне (а других в его районе, почитать эту книгу, так и не было с незапамятных времён!) молились в поле и обещали Николаю Угоднику в жертву быка, а Георгию Победоносцу – барана. Осенью же эти крестьяне устраивали на улицах своих деревень пиршества. Ставили длинные столы. На них – блюда из этих животных. Молились и приступали к трапезе. Правда, как я понял из текста, вместо пива на столах присутствовало что-то более действенное.
Вот ведь какие были причудливые обычаи у предков – рассуждает краевед.
В дороге мы, случается, останавливаемся в Шаранге и обедаем. Фирменное блюдо в кафе около автостанции – "шарангские пельмени". Они подаются в горшочке – вкусные, большие, по форме абсолютно как марийские подкогольё. В Воскресенском местное райпо тоже делает их именно такие и продает в отделе полуфабрикатов замороженные. А рядом – открытый рыбный пирог. Будете спрашивать – вам объяснят, что традиционная воскресенская русская кухня, так здесь привыкли.
Нет-нет, я не хочу никого упрекнуть в профанации, вероятно, очень древней священной еды. Наоборот, жизнь, похоже, так счастливо сложилась, что в некоторых уголках Лесного Заволжья угощают сейчас так, словно нам выпала честь оказаться на марийском празднике. И это элемент культуры соседей, который был почтительно освоен, как осваивались слова другого языка, навыки умелого хозяйствования.
Моление в роще Грозная
* * *
В моей жизни настал момент – и меня с двумя друзьями, с которыми мы вместе работали, пригласили на моление в священную рощу.
Его впервые на нижегородской земле по просьбе живущих в области марийцев проводили верховный карт Александр Иванович Таныгин и его заместитель Альберт Иванович Рукавишников.
Накануне мне было два звонка от журналистов: они тут прослышали про моления, но – где, когда оно будет, как туда ехать?
Отвечал я им очень неопределённо, стараясь показать, что толком ничего не знаю. Собственно, мне никто не давал таких поручений кому-то об этом сообщать и показывать дорогу. Ещё не хватало, чтобы это стало сюжетиком для новостей со стендапом, чтобы потом любопытствующие разглядывали: а кто тут и что они делают?
Местом моления выбрали священную рощу Грозную за Тоншаевом около деревни Большие Ошкаты.
Утро в конце октября было медленным, холодным и туманным.
Людей к назначенному часу съехалось не так-то много. Они, не торопясь, поднимались на холм к роще. Карты были облачены в белое одеяние, на них были белые войлочные шапки.
Мы аккуратно собирали валежник для костра. А место его и главные деревья, около которых всё и должно происходить, карты легко определили, осмотревшись.
– Фотографировать? – задумывается Таныгин. – Конечно, фотографируйте…
Расстилаются на земле скатерти – пусть и полиэтиленовые, как положено в нашем веке. На них – хлеб, пироги и другая привезённая из дому еда. Варится мясо в котлах. И карты подходят к каждому из приехавших людей. Говорят об их жизни. Ведь нужно знать, с чем люди пришли в рощу, что их тяготит, что ждёт решения. И мне Александр Иванович тоже задаёт вопросы. А я отвечаю на них честно и просто – как по-другому?
Через несколько минут начнётся моление – и карты расскажут о тех, кто собрался здесь, попросят о важном от их имени.
Голос Таныгина – низкий, строгий, хрипловатый – зовёт Их к нам на холм.
Я уже слышал его обращение к Богам во время съезда марийского народа. Он просил у Них содействия тому доброму, что должно случиться в зале, просил наставить приехавших на мудрость.
Да, потом этот момент не понравился кому-то из "освещавших": московский корреспондент позволил себе недовольство тем, что вместо православного священника, который благословил бы собравшихся, на трибуну поднялся кто-то ему непонятный. Явный язычник и, видимо, сепаратист.
Москва живёт порой очень своеобразными представлениями о том, что её окружает. Общался несколько лет назад с одним столичным журналистом, пишущим на темы экологии и техники. И узнал от него, что Россия – страна мононациональная и православная. Потому что 85 % населения – русские. Остальными можно пренебречь как погрешностью. И если они хотят жить в России, они должны всё это национальное запрятать как можно глубже и стараться выглядеть русскими. В доказательство он говорил о себе: сам он нерусский, но в себе это полностью искоренил.
В Поволжье такое не пройдёт. Может быть, следуя логике этого журналиста, оттого, что процент нерусского населения вдвое выше, и им уже нельзя пренебречь? Но если им нельзя пренебречь в Поволжье, и оно уже многонациональная территория, тогда неувязочка выходит: Поволжье – в России, а игнорировать нерусское в нём нельзя.
В Марий Эл, к счастью, никто не ставит вопрос так.
По данным Марийского института гуманитарных исследований имени Валериана Васильева при Правительстве Марий Эл, около 20 % населения республики придерживается традиционной веры. Если учесть, что марийцы составляют 43 % жителей региона, то её влияние велико и авторитет карта – священнослужителя, совершающего обряды, значим. Верховный карт ведёт за собой до 300 тысяч марийцев, которые готовы слушать его слово. В торжественные моменты рядом с главой республики оказываются региональные лидеры нескольких конфессий: православия, ислама и рядом с ними верховный карт марийцев. Его региональным лидером считать уже неправильно: он лидер национальный. И если народы у нас равны – а это так согласно нашим законам – он духовный лидер такого же масштаба, как глава любой другой национальной церкви, как патриарх, например.
Карты собираются раз в несколько лет изо всех уголков Марий Эл, из соседних республик и областей, чтобы обсудить самые важные вопросы духовной жизни марийского народа. И на одном из таких съездов верховным картом они избрали Александра Ивановича Таныгина. Потому утром, если ему надо в Йошкар-Оле представлять своих единоверцев, он встаёт пораньше, чтобы садится в местный автобус, чтобы доехать до райцентра – посёлка Новый Торъял, там пересесть – и добраться до Йошкар-Олы: 90 километров.
Всматриваюсь в лицо этого человека: седеющая борода и глубокие крестьянские морщинки – такие остаются после многих лет работы в поле – под солнцем, под дождём.
Карт раскрывает ладони протянутых рук, называет богов по именам, воздаёт каждому честь и просит снизойти сюда.
Для людей, которые собрались на поляне, Они уже здесь.
Их не надо обременять множеством просьб. Но Они обязательно услышат самое главное. И Таныгин продолжит разговор с Ними, постепенно обратив его и к тем, кто собрался на поляне.
Он умеет сказать то важное, что ждут люди – чтобы их поддержать, чтобы они смогли возвыситься над собственной неустроенностью, смогли пережить горе, не складывали руки, не позволяли себе озлобиться, если им очень тяжело.
Мне случилось однажды слушать его выступление перед сотнями собравшихся из разных районов в доме культуры поселка Тоншаево марийцев Нижегородской области.
Это была интрига: к чему же он будет призывать, в чём наставлять?
– Идите навстречу тому Богу, которого вы понимаете, и уважайте Богов других людей. Почаще собирайтесь вместе, говорите на марийском языке и пойте наши песни вместе с детьми… Будьте такими, чтобы ваши соседи всегда любовались вами – пусть о нашем народе говорят только по-доброму. Вы – как небо, вы – как облако, вы – как звёзды: вот какие вы прекрасные люди!
* * *
Однажды я решил договориться на интервью с верховным картом.
Это оказалось несложно. Знакомые дали мне его телефон. Дозвонился я до него с первой попытки.
– Приезжайте, – сказал Александр Иванович. – Вы найдёте мою деревню Большое Танаково? Вот там спросите, где я живу.
До встречи оставалось две недели. Но верховный карт, сделав паузу, проговорил о дне, на который мы договорились:
– Приезжайте в первой половине дня. После обеда будет очень сильная гроза…
Последняя фраза не выходила из головы до самой встречи.
Дом верховного карта мне указали в магазине.
Дом как дом. Ничем особенным не отличается в деревне от других – а они все не богатые, но ухоженные, а главное – живые.
Тугая калитка. Аккуратный двор, в котором со всей старательностью ведётся хозяйство.
Не скрою: порог этого дома я переступал с чувством смущения.
На верховном карте обычная рубашка, в которой он возился на своей пасеке, он поднимает с лица сетку.
Аскетичная комната, простая обстановка. Старенький кожаный диван, на который он приглашает присаживаться. Я окончательно понимаю, что у верховного карта нет ни секретаря, ни пресс-секретаря. Ему можно просто позвонить – вот на этот телефон, который стоит на тумбочке. Номер не так-то сложно найти. И он обязательно ответит, если окажется рядом. Будет беседовать с тем, кто к нему придёт.
Только он верховный карт.
И отсюда следует, что никто и никогда в жизни не будет беспокоить его по пустякам.
Сбылось ли то, о чём он решил попросить для меня во время моления?
Сбылось. Причём тут же, через несколько дней.
– Хорошо. Очень хорошо, – кивает головой верховный карт. – Вы просто занимаетесь чем-то таким, что требуется. Я знаю: вы ученик Акцорина. Я с Акцориным тоже общался. Ходил к нему в институт – и мы обсуждали многие проблемы, возникающие в марийской народной философии. Например, проблему ю. Знаете, что такое ю? Этим словом обозначают силу, энергию, способность к тому, чтобы осуществилось какое-то событие. Это точно не переведёшь.
Нам, как оказалось, было о чём поговорить и помимо запланированного интервью. О принципах охраны марийских священных рощ – как мы их прописали, оформляя документы на памятники природы в Нижегородской области. О древних легендах. Александра Ивановича волновала история Ирги. Он знал о ней давно, но только после знакомства с опубликованными материалами Павла Березина ему стало ясно, где именно происходили трагичные события.
– Значит, марийцы пошли просить инженера, чтобы он сместил немного линию? По-моему, они правильно сделали. И не только потому, что хотели сохранить дерево. Я имею в виду ю. Это была страшная расправа, которая оставила такой долгий след в памяти. И я думаю, что в такие места надо иногда приходить, надо вспоминать героев. Но именно на этом месте неправильно было бы жить и укладывать железную дорогу. Я даже не знаю, к чему именно это может привести – но это может иметь плохие последствия для людей. Верю, что прошлое материально и земля хранит память о тяжёлых событиях, которые случились на ней, о бедах, принесённых на неё людьми. И эта память может вернуться к нам – будет волновать видениями, смущать человеческие души, может воплотиться в новую беду. Убеждён, что одна из обязанностей тех, кто отвечает за человеческие жизни – транспортников, железнодорожников, – знать о таком прошлом. Инженеры просто должны обходить стороной, прокладывая путь, такие места. Или же надо быть в них особенно бдительными, чтобы уберечь себя от накопленного зла. И конечно, не копить его! Я верю: таким людям это под силу.
– Наша религия – не возврат к прошлому, а обращение к Вечному, – продолжает верховный карт. Одной из важнейших ценностей он считает гармонию людей с создавшими их силами природы, с Космосом. И традиционная религия марийцев, пронесённая ими через тысячелетия, всегда помогала находить верные ориентиры в отношениях и с природой, и с другими народами. Марийцы убеждены в том, что из окружающего мира нельзя брать ничего лишнего, и это помогает им сохранять ту среду, которую они любят, не терять в неё ориентиры. Соседи хорошо знают: для марийца обычно нереально заблудиться в лесу, он может предчувствовать погоду.
Верховный карт поговорил со мной о сути религии, которую он представляет. Ему отвратительно слово "язычество": это традиционные верования его народа, которые помогали ему жить на протяжении тысячелетий, и уже поэтому их надо уважать – они сберегли поколения людей, наполнили их жизнь правилами и смыслом. По сути, объяснил мне верховный карт, марийская вера – это монотеизм: есть Юмо, Кугу Юмо – Великий Бог, и есть другие Боги – его помощники, с которыми тоже надо считаться, но всё-таки, не они главные. И это надо понимать тем, кто пытается что-то приписать марийской религии.
Противостоит ли она православному христианству, исламу?… Нет – ни в коем случае. Это просто свой, марийский взгляд на мир. Как бывает русский, татарский, немецкий и какой там ещё. И эти взгляды опираются на традиции и помогают людям жить. В том числе и жить рядом с соседями, уважая и понимая их.
Если она кому-то противостоит, то, как это ни странно, язычеству. Точнее – неоязычеству. Тем людям, которые, нахватались что-то про давно забытых, потерянных Перуна, Мокошь, Даждьбога… Нахватались из книжек, авторы которых "разобрались" в древней славянской вере и готовы немедленно внедрить в жизнь свои озарения. И стать замеченными. Необычными, привлекающими внимание.
Самое скверное, когда они идут для этого в марийскую рощу. Роща не их. Она – не театр для феерических представлений про древность с кострами и жертвоприношениями. Она храм, которому очень-очень много лет и который дорог людям.
Верховный карт по образованию инженер сельского хозяйства. Он и ведёт вместе с семьёй это самое крестьянское хозяйство. У него коровы, овцы, козы, гуси, куры, пчёлы. Образ жизни Александра Ивановича после того, как карты избрали его на высокий пост, не изменился. "Карт должен подавать пример людям и в быту, и в труде", – говорит он.
Хозяйство ему приходится доверять домашним разве что на то время, когда он уезжает на моления в разные точки, где живут марийцы, в столицу – встречаться с руководителями республики, на съезды и конгрессы финно-угорских народов. Вот тогда он надевают белоснежную войлочную шапку и вышитую древними узорами рубашку, и становится человеком, за спиной которого незримые десятки поколений его народа.
Александр Иванович знает, что я буду его спрашивать о железной дороге, и чуть заметно улыбается – это не самая привычная для него тема беседы:
– Да, приближается праздник. Это очень ответственно и почётно – сказать в праздник слово, которое должно отблагодарить железнодорожников за их труды, за их знания, за их человеческую надёжность. Глубоко уважаю этих людей. И считаю, что они во многом изменили жизнь России к лучшему. Железная дорога – родная в чем-то для меня сфера. Мой отец в 20-х годах ещё совсем молодым человеком строил линию Зелёный Дол – Краснококшайск, так называлась тогда Йошкар-Ола. Это была трудная стройка: тайга, болота, отсыпка полотна вручную… Но это был путь в будущее для марийской столицы! Я с удовольствием поздравляю железнодорожников с их профессиональным праздником! А пожелания хочу сказать, выйдя из дома.
Верховный карт выходит на середину широкого двора и, подняв руки вверх, легко и выразительно начинает говорить на марийском ритмичные слова. Потом, улыбается:
– Наверное, вы не все поняли?… Тогда – то же самое, но по-русски.
Пусть небесный свод над вами будет большим!
Пусть все ваши железнодорожные пути
Всегда сияют ярче Солнца
И пусть будут спокойны как ночная Луна!
Чтобы станции ваши светились
Как светятся на небе звёздочки,
А составы были могучими как тучи!
Чтобы поезда ваши были быстрыми как ветер
И текли по России как реки!
Чтобы локомотивы ваши были могучими как гром,
А машинисты вели их с умом и разумом!
Потом верховный карт разводит руками:
– Ну, вот… А теперь торопитесь. Поедете – надо вам доехать хоть докуда. Ливень начнётся уже скоро. Нужно успеть до него тут на пасеке… Мне приятно было с вами говорить.
Ливень начался через час. Вода лила стеной. Мы не успели доехать до города. Надо было останавливаться – дорогу не видно! Но в поле летали молнии, а в лесу легко могло повалить дерево.