– Ты поможешь мне? – спросил он и дотронулся до ее руки.
Она отшатнулась.
– Слишком поздно.
Ответ поразил его. Каким образом она могла узнать, если только… Черт, старик уже повидался с ней.
– Послушай, я знаю, что тебе могли рассказать обо мне, но это неправда. Совершенная неправда.
– Ха! – сказала она. Никакое другое слово не передало бы столько презрения. – У тебя отличная выдержка.
– Я не люблю упрашивать, – честно сказал он. – Но я прошу, если ты этого хочешь.
– Я хочу, чтобы ты ушел. Мужчины вроде тебя заставляют меня нервничать.
Он заставляет ее нервничать?
– Но я честный человек.
– Ха!
Черт побери!
Перис подошла к креслу-качалке из переплетенных ивовых прутьев и уселась в него. Отталкиваясь босыми ногами, она принялась раскачиваться, не сводя с него темного пристального взгляда.
– Ноги себе занозишь, – рассеянно заметил он. Так просто ей не отделаться от него. – Надо носить туфли.
Кресло закачалось еще сильнее.
Тобиас вытащил табуретку из-под низкого квадратного стола и сел напротив Перис.
– Дай мне шанс. Это все, о чем я прошу. Позволь мне объяснить положение вещей с моей точки зрения, а затем реши, дать ли мне шанс доказать, что я не какое-то чудовище.
– Тебе нужно лечиться. Таким людям, как ты, можно помочь, если они сами действительно захотят этого.
– Что? – Что бы ни произошло, он не должен терять голову или выходить из себя. – Чем именно мне может помочь лечение?
Старику Делайту придется заткнуть глотку.
– Есть разница между… между страстной увлеченностью и безумным желанием… обладать.
Странно было слышать такие слова, произносимые женщиной, чья температура была близка к точке замерзания.
– Я страстный человек, – сказал он. – Когда я решаю добиться чего-либо, это становится моей страстью. Я бы не назвал это безумием.
Перис перестала раскачиваться и зацепилась одной ногой за лодыжку другой.
– Когда мужчина продолжает… продолжает навязывать себя там, где ему ясно дали понять, что он не желателен, это ненормально. Подавить слабого, чтобы удовлетворить огромный… огромный аппетит, это… это неправильно, в конце концов, и ничего другого я здесь не вижу.
– Ты все не так поняла.
– Я поняла все именно так. Я узнала это от человека, которому лучше знать.
Попс Делайт. Черт! Этот старый ублюдок отравил ее ум. Это также значило, что он мог быть виноват в слухах, которые начали распространяться – пока еще осторожно – в деловых кругах Сиэтла.
– Перис, только послушай меня. Я…
– Нет. Нет, я не могу слушать тебя. Я ставлю верность семье прежде всего в моей жизни. И не намерена изменять этому принципу.
Очевидно, Перис не чувствовала опасности, даже когда она подходила совсем близко.
– А ты продолжаешь грубить.
Она слегка покачала головой.
– Ты все такой же самонадеянный. Думаешь, если ты имеешь какой-то вес в этом городе, то можешь помыкать людьми вроде меня – или моей семьи.
– Твоя семья и моя начинали вместе. Наши деды были партнерами.
– Но они не остались партнерами, правда? – Ее ноздри раздулись. – К тому времени, когда твой дед умер, они не разговаривали несколько лет.
– Потому что твой дед был, да и остался ревнивым, упрямым… – Он сжал зубы, но понял, что поздно.
– Продолжай, – сказала она. – Закончи свою мысль.
– Это смешно, – Тобиас встал и, обойдя ее, подошел к окну с поднятой рамой. – Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с тобой по поводу этой вражды.
Перис не ответила.
Тобиас заметил, что стекла чисто вымыты и снаружи на пожарной лестнице в больших глиняных горшках растут садовые цветы в самых невероятных сочетаниях. Бархатцы и белые левкои, фуксии и разноцветные гвоздики. Виноградные лозы, увенчанные огромными, раскрывшимися белыми цветами, свешивались с верхней площадки. Он почувствовал тонкий, похожий на лилию, запах.
Он должен заставить Перис увидеть его сторону дела.
– Послушай…
– Потрясающе, – оборвала она. – Я могу честно сказать, что если бы меня спросили о самом невероятном, что может сегодня произойти, то даже мысль о твоем визите не пришла бы мне в голову.
– Спасибо.
– Разве не так? Мы не виделись несколько лет. И ты признался, что здесь только потому, что тебе что-то от меня нужно.
– Да, – сказал он, глядя на кошку, которая медленно поднялась, выгнув спину.
– И мы знаем, чего ты хочешь, и почему я не буду это делать.
– Да, – сказал он сквозь зубы. – Мы знаем, почему ты думаешь, что не будешь делать это. Я собираюсь изменить твое мнение.
– Нет. Абсолютно нет. У тебя проблема. Ты сам признался в этом. В чем ты не признался, так это в том, насколько она серьезна. Ты больной человек.
Он резко обернулся.
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
– Я уже сказала тебе.
Со спины он видел ее густые, стянутые в тугой хвост волосы. В слабеющем свете они отливали иссиня-черным. Тобиас подумал, прежде чем заговорить.
– Почему бы тебе не сказать мне еще раз о моем заболевании? Я как-то не совсем понял твой диагноз.
– Я устала. Поговори с кем-нибудь, кто понимает твои проблемы с самоконтролем. У меня нет нужной квалификации, чтобы помочь тебе.
– Попс говорил с тобой, да?
Она замерла, затем повернулась к нему.
– Попс?
– Да, Попс. Твой святой дедушка. Мы о нем говорили…
– Я знаю, кто такой мой дедушка. Какое он имеет отношение к нашему разговору?
– Когда ты была девочкой, даже совсем маленькой, с тобой было слишком… серьезно, – по крайней мере, он сдержался, чтобы не сказать "трудно".
При этом освещении ее глаза казались темно-синими.
– Продолжай, Тобиас, – сказала она.
Некоторые могли бы назвать Перис Делайт красивой. Тобиас нахмурился при этой мысли. Ее лицо было изящным, с каким-то неземным оттенком.
Она ждала продолжения, и это смутило его. Он решил было погладить кошку, но передумал.
– Попс не прав, – сказал он громче, чем нужно. – Старый болтун… он может быть очень убедительным, но он не прав.
Перис пристально смотрела на него.
– Единственная причина, почему он делает мою жизнь сущим адом, так это потому, что не может расстаться с прошлым.
– Не говори мне гадостей о Попсе, – в ее голосе зазвучал металл.
Готовясь к этой встрече, он неоднократно представлял и даже репетировал ее, но все выходило совсем не так.
– Он стоит на моем пути – на пути прогресса, – быстро исправился он. – Из-за того, что он не желает забыть спор с человеком, который умер десять лет назад, царствие ему небесное, – он не слушает доводы разума.
Она медленно покачала головой и моргнула.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Нет, ты понимаешь. Он проинструктировал тебя. Он объяснил тебе, что говорить, если я приду. Он уселся в этой проклятой долине, думая, что владеет ею, и никому не дает двигаться вперед, а это неизбежно.
Кресло-качалка заскрипело, и она встала.
– Ты пришел говорить о Попсе?
– Да, – он наморщил лоб. – А ты все понимаешь неправильно, на сто процентов. Я не пытаюсь никого контролировать. Я заплатил деньги, и теперь хочу использовать то, за что заплатил. Ты считаешь, что это нечестно?
– Я…
– Ты так считаешь?
Она надула щеки и выдохнула воздух.
– Перис, – настаивал Тобиас, – ты не согласна, что у меня есть право использовать землю, купленную у Попса?
На секунду она показалась озадаченной.
– Какую землю ты купил?
– Ох, да ладно. – Неудивительно, что и его дед, и его отец уступали Делайтам. – Говори что угодно, только не изображай из себя дурочку. Эта старая… Если бы не убили моего деда и моего отца, Делайт не расстался бы и со щепоткой своей драгоценной долины Скагит.
– Попс живет на этой земле, – сказала Перис, но в ее голосе прозвучала неуверенность. – Он живет на ней тридцать лет. Он любит ее.
– Мой дед никогда бы не выпустил из рук середину земельного участка, – мрачно сказал Тобиас.
– Выпустил из рук? – Она придвинулась ближе. – Попс купил участок вместе с ним. Они были партнерами. Попс дал твоему деду большую часть.
– Щедро, – он наклонил голову, пытаясь сдержать гнев. – Попс так хотел получить права на воду, что отговорил деда от этой чертовой середины. Боже мой. В голове не укладывается, как он мог быть таким доверчивым.
– Доверчивым?
– Да, доверчивым. Он и подумать не мог, что Попс построит это убожество. Кто мог ожидать, что предположительно здравомыслящий человек будет сооружать мини-замок прямо посередине самого лучшего куска плодородной земли штата, а потом засядет в нем.
– Этот разговор определено закончен.
– Он определенно не закончен. Тебе нужно узнать всю историю.
Она отошла назад.
– Пожалуйста, уходи.
– Он не сказал тебе, что продал всю землю, кроме того акра, на котором живет, ведь так?
– Ты лжешь, – сказала Перис и сделала движение к двери.
Тобиас отошел в дальний угол комнаты, где на маленьких столиках разной высоты стояли грубо обожженные, покрытые глазурью глиняные горшки. Он взял приземистый круглый горшок и перевернул его вверх дном.
– Зачем Попсу продавать землю?
Он быстро взглянул на нее.
– Потому, что ему нужны были деньги.
– Нет. Нет, это неправда. Не может быть.
Тобиас почувствовал неловкость.
– Он стар, Перис. И для старика достаточно естественно оказаться в таком положении, когда ему приходится начинать использовать нажитый капитал.
– Все, кроме одного акра?
– Да. Ему должно хватить.
– Попсе не любит… Он такой собственник.
Такой собственник, подумал Тобиас, что сначала он берет деньги за землю, а потом, когда покупатель хочет разрабатывать ее, угрожает возмездием.
– Перис, только выслушай меня, ладно? Дай мне сказать. Мы оба можем помочь Попсу в этом деле. Его гордость стоит на пути того, что хорошо – для всех.
– Мне надо поговорить с ним.
– Да.
Их взгляды встретились, и в первый раз они думали об одном и том же. Тобиас сказал:
– У меня есть доступ к радиолюбителям.
Любительское радио было единственным способом общения Попса Делайта с внешним миром в последние пять лет.
– Попсе не стал бы продавать свою землю.
Тобиас почувствовал себя неуютно, когда сказал:
– Он уже продал ее. Он продавал ее мне по частям в течение семи лет. Теперь он не хочет… Он не хочет оставить моих людей в покое, чтобы они могли выполнять свою работу. И он угрожает.
– Как он угрожает?
Рассказывать ей о том, что угрозы были достаточно неопределенными, но при этом ее дед распускал слухи о его, Тобиаса, финансовом крахе – это не помогло бы ему достичь желаемого результата.
– Как? – настаивала Перис.
– Угрозы, о которых я бы предпочел не говорить напрямую. У меня есть план, потому я и пришел. Ты всегда была любимицей у Попса.
– Забудь об этом, – сказала она. – Если ты думаешь, что он позволит мне вмешиваться в свои дела, то ошибаешься.
– Конечно, нет. Но если он подумает, что ты и я… – Ему вдруг стало трудно говорить.
Перис коснулась рукой щеки. Она не выглядит на двадцать девять, решил Тобиас; босоногая и без косметики она смотрелась подростком.
Он попытался еще раз.
– Попсе умный человек, я уважаю его за это. Но ты всегда умела к нему подойти. Если бы ты сказала ему, что мы… ну, друзья, он бы перестал воспринимать меня как…
– Друзья? Мы не друзья.
Он дойдет до конца, и с этим будет покончено.
– Я прошу, чтобы ты сказала своему деду, что мы связаны друг с другом.
– Связаны? – Она повысила голос.
– Да, – он понял, что краснеет. – Тесно связаны. Это не только для меня. Это и для тебя, и для всех в наших семьях. Мы должны разобраться с этим и двигаться дальше. Это не надолго, как только Попсе перестанет спускать своих проклятых волков на моих землемеров и делать другие вещи, к которым, по его словам, он готовится…
– Замолчи. – Она закрыла глаза. – Хватит. Во-первых, у Попса нет волков. Они наполовину волки и наполовину немецкие овчарки, и очень милые.
– Но не тогда, когда перепрыгивают забор и нападают на тебя, – пробормотал он. – Я не хочу спорить. Скажи Попсу, что мы любим друг друга, и…
– Что?!
Тобиас вздрогнул.
– Скажи Попсу, что мы любим друг друга, и мы считаем, что в будущем из этого может что-нибудь получиться.
Черт, это прозвучало даже хуже, чем когда он впервые подумал об этом.
– Все, что мне нужно – как-то отвлечь его…
– Ты заболел.
Тобиас помассировал виски.
– Ради всего святого, Перис, я не монстр, и я не прошу тебя на самом деле выходить за меня замуж.
– Ты…
Стук в дверь заставил ее умолкнуть.
– Перис? – позвал голос. – Ты дома?
Дверь открылась, и высокая женщина с голубовато-седыми волосами прошествовала внутрь.
– Вот ты где, моя бедная девочка. Я пришла, как только смогла освободиться. Но после антракта мне надо вернуться, поэтому я ненадолго. Почему ты не сказала мне?
– Все хорошо, – сказала Перис. Она еще побледнела, насколько это было возможно. – Поговорим об этом позже, ладно, Сэм?
– Зови меня Самантой, ладно, дорогая? – сказала женщина. В руке у нее были черные туфли-лодочки, связанные шнурками. – У меня сегодня плохой день. Точнее, плохая неделя. Прошлой ночью я думала, что не справлюсь со всем этим. Никак не могу прийти в норму. Слушай, я хочу знать подробности. Вормвуд говорит, что полиции все равно.
Было очевидно, что женщина не заметила Тобиаса. Он же задумчиво смотрел на Перис. Она явно не желала беседовать о чем-то при нем.
– Сэм, – сказала она, – сейчас не время.
– Я знаю, дорогая. Поэтому и прибежала, как только услышала. Не нужно таиться от меня. Я смогу тебе помочь. Мы все поможем.
Она бросила туфли на пол и сдернула свой достаточно естественный серо-голубой парик.
– Позволь мне присесть. Ноги не держат. И ты мне все, все расскажешь.
Перис напряглась.
– Сэм, я не одна.
– Ой, – женщина обернулась и увидела Тобиаса. – Господи, что же ты молчала?
– Я и говорю. Это Тобиас Квинн.
Он всмотрелся в умело, сильно загримированное лицо мужчины с ежиком светлых волос на голове. Облегающий черный шелковый костюм, отделанный по вороту горным хрусталем, должно быть, стоил кучу денег. Он посмотрел на Тобиаса таким странным взглядом, как будто собирался его убить.
– Кто вы, черт побери? – спросил Сэм-Саманта.
– Тобиас Квинн.
Кому-то, похоже, нужно заняться жизнью Перис, но вряд ли ему.
– Квинн, – сказал мужчина, делая шаг вперед. На нем были черные, в сеточку, колготки. – Я знаю это имя?
– Может быть, – слишком любезно сказала Перис. – Тобиас – муж моей сестры.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Бывший муж, – сказал Тобиас, глядя не на Сэма, а прямо в глаза Перис. – Моя бывшая жена и я в разводе уже два года.
Похоже, он действительно пришел сюда, чтобы притвориться и дать всем понять, что они связаны друг с другом. Перис заставила себя твердо посмотреть на него:
– Сэм и я – очень старые друзья.
– Очень, – подтвердил Сэм. От него исходила враждебность. – Все в порядке, Перис?
Она не могла сдержать улыбки – пока вдруг не осознала, что Тобиас на самом деле выглядит, как хищник.
– Все хорошо, – пробормотала она. Человек, которого она, как ей казалось, любила когда-то, прищурил серые глаза и сосредоточил внимание на Сэме.
– Вы всегда входите сюда без спроса? – поинтересовался он.
Перис рассердилась, но, прежде чем она успела ответить, Сэм шагнул вперед и принял стойку человека, готового драться.
– Вы муж Синтии, – сказал он голосом, полным злобы.
– Бывший муж, – сказал Тобиас. Он положил на место горшок, который вертел в руках, и пошире расставил ноги. – Мне казалось, я уже говорил вам об этом.
– Тот парень, который…
– Сэм! – взмолилась Перис. – Тебе совершенно не о чем беспокоиться, – не хватало только, чтобы Сэм стал обсуждать подробности замужества Синтии, которыми она так по-глупому поделилась с ним.
Не обратив внимания на ее слова, Сэм ткнул пальцем в направлении Перис.
– Эта леди – мой очень близкий друг. Она не выглядит счастливой, и у меня такое подозрение, что не только из-за этой несчастной подделки.
– Сэм…
– Предоставь это мне, – приказал он, и его голубые с зеленоватым оттенком глаза предупреждающе вспыхнули. – Разберемся друг с другом внизу, мистер Квинн. Типчики вроде вас здесь не приветствуются.
Перис прижала пальцы ко рту. Выражение лица Тобиаса ясно показывало, что, если он и считает кого-либо типчиком, то не себя.
– Что это за подделка, Перис? – спросил он. – У тебя какие-то проблемы?
– Ах, какой сообразительный мальчик, – фыркнул Сэм. – Кто-то копирует твою коллекцию, это стоит тебе сезонного заработка, а он хочет знать, нет ли у тебя каких-нибудь проблем.
Перис бросила на Тобиаса веселый взгляд – и увидела, что ему-то как раз не весело.
– Тобиас как раз собирался уходить, – сказала она. – Ведь так?
– Не уйду, пока не буду убежден, что здесь все спокойно.
Она открыла рот, но не нашла нужных слов. Он был прав, когда говорил, что они знают друг друга с самого детства. Но Тобиас Квинн никогда, никогда не выражал желания считать ее чем-то большим, чем тенью в своей жизни; тенью, о которой не будет вспоминать, если она исчезнет.
– Что произошло? – продолжал он. – Кто-то зашел сюда и скопировал твою работу?
– Сейчас не время обсуждать мои личные дела, – сказала она. Потом повернулась к Сэму: – Тебе, наверное, пора. Антракт скоро закончится.
– Антракт где? – неожиданно спросил Тобиас.
– Ревю в "Голубой двери", – быстро сказала Перис. – Собирайся, Сэм, пожалуйста.
– Меня прикроют, если что. Липс может выйти первым.
– Мне показалось, леди просила вас уйти, – Тобиас явно злорадствовал.
Перис на мгновение представила себе, как Тобиас бьет Сэма прямо в ярко накрашенные губы, и поняла, что этого она не вынесет. Она подошла к Сэму и взяла его за руку.
– Не волнуйся, – сказала она. – Пока все нормально. Конечно, когда цены упадут, я окажусь на мели. Вот тогда и будем собирать Большой Совет.
Она повела его к двери, подобрав по пути черные туфли.
– Я приду в клуб попозже. Скажи, пусть остальные подождут.
Сэм все пытался оглянуться на Тобиаса.
– Вормвуд тут говорил – бедный старый хрен, – он был у Фейблза, там угрожают разнести историю по всему городу, если ты не изымешь всю коллекцию из оборота.
– Ладно, не так уж все страшно, как-нибудь выберусь. – Меньше всего на свете Перис хотелось, чтобы Тобиас Квинн услышал, что она в глубоком профессиональном кризисе – особенно после всего рассказанного им. Не то что бы она поверила этим сказкам о Попсе…
Сэм, ворча, вышел, и она закрыла за ним дверь.
– Ты часто общаешься с транссексуалами?