– Да, все прекрасно. Я славно поработала. Дилли так восторженно реагирует на все. По стаканчику нашего белого?
Они сели на пол возле открытых дверей террасы и смотрели, как над вершинами деревьев собираются облака. Эллен рассказала подруге о своем единоборстве с леди Белль, о неожиданной капитуляции Шпоры.
– Честно говоря, я тебе завидую, – сказала Фили. – По-настоящему полюбить человека, любящего тебя, это опыт, который редко кому выпадает на долю. Именно об этом все мы мечтаем, правда же? Неужели ты думаешь, что Беллинг действительно женится на Годспелл?
– Он рассматривает это как последнюю жертву, которая примирит его со всеми.
– Наш Шпора стал почти святым! Боюсь, Эли не успокоится, пока не отправит его прямиком на небеса.
Эллен внимательно посмотрела на подругу:
– А ты, похоже, неплохо знаешь Эли?
– Не лучше и не хуже, чем любого здесь.
Когда Эллен рассказала о том, что Эли утроил цену, чтобы перехватить Гусиный Дом у Брейкспиров, Фили не выдержала и взорвалась:
– Сволочь! Сукин сын! Как он смеет? Ты не представляешь себе его коварства. Думаешь, леди Белль издевается над собственным сыном? Да она ангел по сравнению с нашим многоуважаемым Гейтсом. Свинья. Сказал, что у него не осталось ни гроша, что аукцион вытряс его подчистую.
– Он должен тебе деньги?
– И не только! Эта мерзкая крыса отказывается оплатить учебу Дилли в университете. Ты же понимаешь, у меня таких денег нет. Я боюсь ей признаться, что горшочек пуст, а девочка собирается ехать, строит планы.
– Эли Гейтс – отец Дилли?
Фили закусила губу и долго смотрела на Эллен.
– Он соблазнил меня, когда мне было шестнадцать. И я была не первой. У него всегда есть любовницы. Ты думаешь, за счет чего существует галерея Прю Хорнтон, если она не может продать ни одной вещи? Эли содержит ее. Он и меня содержал, он до сих пор меня содержит, к моему стыду.
И Фили рассказала свою историю: ночь с Эли, нежданная беременность. Это случилось вскоре после того, как он женился на толстой, но богатой Фелисити. Решение Фили оставить ребенка привело Эли в ярость. Он обещал ей помогать только в том случае, если никто никогда не узнает, от кого у нее ребенок. Он и помогает, но в строго ограниченных рамках, считая каждый фунт.
– Бедняжка Дилли была в таком горе, когда узнала, кто ее отец. Этот гад ведь ее отталкивает, не хочет с ней общаться, не хочет признать, как она хороша. Бедняжка вообразила, что мы можем уехать отсюда, чтобы никогда его не видеть. А что мы можем? Эли отказывает ей даже в образовании, а на эту проклятую свадьбу, на Гусиный Дом, на мечту завладеть когда-нибудь поместьем выкидывает деньги тоннами.
Фили встала и ходила по комнате из конца в конец – Этот святоша, который наизусть знает Писание! Не возжелай жены ближнего своего! Не возжелай осла ближнего своего! Нет ничего, чего бы он ни возжелал! И жены, и осла! И цыплят Хантера! И "астон" Жиля! Ему все надо! Ему все мало! Этот нечеловеческий аппетит меня одно время даже восхищал. Пока дочь не стала страдать из-за него. Фили спрятала лицо в ладонях. – О господи, да и я сейчас обожаю его. Если бы только он мог полюбить Дилли, я бы жизнь положила за него.
– Вы до сих пор любовники? – спросила Эллен подругу.
Та уткнулась ей в плечо.
– Сейчас нет. Он бросил меня. Я была так оскорблена.
Они стояли, обнявшись. Потом Фили сказала:
– Я не должна была тебе этого говорить. Ты, теперь, наверное, попытаешься расстроить свадьбу – пригрозишь Эли, что расскажешь про его незаконнорожденного ребенка.
– А ты хочешь, чтобы я это сделала? – Эллен понимала, что в глубине души Фили именно этого и хочет.
Но утерев нос ладошкой, та отрицательно затрясла головой.
– Если ты это сделаешь, я потеряю все. Без его пособия мы с Дилли по миру пойдем.
– Зачем же ты мне рассказала?
– Потому что ты моя подруга. Настоящая подруга. – Фили погладила Эллен по щеке. – Я это поняла сразу. И что ты полюбишь Шпору, несмотря на все мои предупреждения, я тоже сразу поняла. Ты приехала сюда мертвая, а теперь живая. И крылышки твои работают. Вот что он для тебя сделал. Теперь ты можешь лететь, куда захочешь.
– Я никуда не хочу лететь без него.
– Мы с ним здесь родились и выросли. На нас клеймо "сделано в Котсуолде". Не сомневаюсь, что он тебя любит. И все-таки Шпора пойдет на все ради своей семьи.
– А Эли отменит свадьбу, если ему пригрозить?
– Поверь мне, Гейтс найдет способ стереть нас в порошок. И будет большой удачей, если Шпора при этом уйдет из его лап живым.
Эллен почувствовала леденящий душу ужас.
– Что ты имеешь в виду?
Фили отвела глаза в сторону.
– Предоставь все мне, – неопределенно ответила она. – У меня есть одна идея. В принципе, я уже работаю над ней. Не могу ничего обещать, но попробовать стоит. Вы со Шпорой еще увидитесь?
– Его сослали в Спринглоуд, к Рори. Мобильный конфисковали. Все шпионы леди Белль начеку. Как только я выезжаю из дома, откуда ни возьмись на пути возникают непреодолимые препятствия.
– Ты шутишь?
– Нет. Сегодня утром, когда я хотела выехать, дорогу мне преградило стадо овец. Чуть поодаль стоял фургон, почему-то развернутый поперек. Когда я наконец добралась до Верхнего Оддлоуда, на ферме Рори никого не было, кроме Шерри. Она сказала, что Рори и его кузена затолкали в "лэнд-ровер" и увезли пять минут назад. Я вернулась не солоно хлебавши.
– Да, трудно себе представить, что в таком маленьком городке, как наш, можно одного человека спрятать от другого. Но если кто на это и способен, то Изабель с Эли.
– Я погибаю без него. Я должна его видеть.
– Вы встретитесь. Это неизбежно. Ты же видишь, вас сносит одним потоком.
17
Возвращаясь в Гусиный Дом, Эллен остановилась в тени старой липы: ей было нехорошо. Она посмотрела на дорогу и подумала – может, побежать в Верхний Спринглоуд бегом?
Сжав виски, она сказала себе, что выпила с Фили лишнего, и постаралась успокоиться. С глазами творилось что-то неладное. Перед ней с дохлой крысой в зубах крался очень толстый и важный черно-белый кот. Он обернулся и подмигнул ей.
– А, Финс! – Эллен закрыла глаза, но тут Сноркел приветственно залаяла, и девушка быстро открыла глаза. – Финс! Так это ты!
Самодовольный пятнистый зад исчез в воротах в направлении Гусиного Дома. Эллен побежала за ним. Когда она влетела на кухню, перед ней на фоне оконного проема возникла высокая мужская фигура.
Эллен вскрикнула от неожиданности.
Это был Эли Гейтс собственной персоной. Его острая бородка была враждебно нацелена на нее.
– Что вы здесь делаете? – спросила Эллен.
– Разве вам не известно, что я – владелец этого дома?
– Пока еще не владелец и не можете сюда входить без разрешения. – Эллен чувствовала, как закипает от ярости. Она стала считать про себя. "Раз…"
– Вы правы. Именно поэтому я созвонился утром с вашими родителями и получил разрешение осмотреть дом.
– Несколько странное поведение, – "два…"
– Я думаю, вам придется смириться с ним.
"Три! Залп!"
– Ты, СВИНЬЯ! Вали отсюда!
Застигнутый врасплох, Эли попятился.
– По-моему, не следует быть такой…
– Грубой? Невоспитанной? Я сейчас разорву вас на куски, и суд меня оправдает!
– Дитя мое, я понимаю, что вы успели проникнуться любовью к этому дому за время ваших редких приездов, но право же…
– При чем тут дом? Я прониклась любовью к Шпоре, а не к дому! А вы! Как вы смеете его шантажировать? Его и собственную дочь? Это бесчеловечно!
– Молодые люди нежно любят друг друга.
– Чушь собачья! Леди Белль хоть честно признается, что этот брак – выгодная сделка, и ничего больше. Если любовь тут и замешана, то только ваша любовь к поместью.
Мистер Эли рассмеялся своим лающим волчьим смехом.
– Надеюсь, моя девочка будет счастлива в этом доме.
– Неужели ее чувства вас совершенно не волнуют?
– Меня волнует будущее и благополучие дочери.
– Вы тронулись рассудком. Серьезно тронулись. Вы вообразили, что вы – Господь Бог в этом городке. Играете судьбами людей, используя деньги и власть. Даже судьбами своих близких!
– Послушайте, молодая леди…
Но Эллен не могла слушать. Все, что наболело в ней за сорок восемь бессонных часов отчаяния и беспомощности, рвалось наружу.
– Допустим, они поженятся – и что тогда? Вы думаете, Шпора будет спать с ней? Вы так думаете? Вы думаете, у них родятся дети? И у бедных крошек будет счастливое детство? Неужели вы в это верите? Шпора твердит о долге, о чести, об искуплении грехов, пока жива его мать. Как только она умрет, ему тоже конец. Он со всем отчаянием обрушится на себя, на Годспелл, на ваш город, не знаю, на что! Эта ваша затея – все равно, как если бы вы подложили Шпоре мину замедленного действия и спокойно ждали его смерти!
При этих словах в холодных голубых глазах Эли вспыхнул дьявольский огонек, а у Эллен перехватило дыхание.
– Господи! Да вы именно на это и рассчитываете! Вы хотите, чтобы он исчез с лица земли, а вашей дочери достались титул и поместье Беллингов!
– После того, как он сделает свое дело, – туда ему и дорога.
Эллен даже не верилось в такую спокойную, расчетливую жестокость.
– Очень кстати, что ваша дочь любит рядиться во вдовьи одежды, не правда ли?
Эли провел рукой по седой бороде и втянул щеки. В его взгляде на миг промелькнула лютая ненависть.
– Вы, наверное, гордитесь своей проницательностью, считаете, что раскусили меня, да, молодая леди?
– Я считаю, что вы жулик и шарлатан, вот что я считаю!
– А убийцу вы тоже можете распознать с первого взгляда?
– Что? – Эллен стало жутко. Она вдруг сообразила, что на кухне большой выбор ножей – стоит ему только протянуть руку.
– Шпора уехал из Оддлоуда вовсе не потому, что нахулиганил сверх меры. Он уехал, потому что виноват в смерти одного человека, юноши.
Эллен затрясла головой, а Эли продолжал, подняв палец:
– И не смейте называть меня шарлатаном. Я верующий человек и верю в божественную справедливость. Бог решит, какой участи заслуживает молодой Беллинг. Я лишь орудие в руках Господа.
Эллен шла к лесу, колли бежала впереди. Сильный ветер одолел-таки солнце, пригнал облака, стало почти по-зимнему холодно.
Они прошли мимо того пригорка, на который Эллен приземлилась в день своего прыжка. Ей не хотелось вспоминать тот день. Теперь этот безрассудный прыжок казался безобидной детской шалостью по сравнению со смертельной игрой, свидетелем которой она стала. Этот пригорок – словно могильный холм, в котором похоронены ее мечты, ставшие недосягаемыми. Эллен с силой пнула его ногой и застонала.
Сопровождаемая Сноркел, она долго бродила, не разбирая дороги, и даже не заметила, как пошел дождь.
Рори возился с уздечками, мыл их губкой, когда Эллен, запыхавшись, вбежала к нему в сарай.
– Где Шпора?
Парень удивленно взглянул на нее, светлые пряди волос коснулись ресниц.
– Уехал с час тому назад. Я отговаривал его, но Шпора сказал, что должен повидаться с вами.
– Я нигде не встретила его.
– Черт! – Молодой человек бросил губку. – Предупреждал же его, что у Геркулеса нет тормозов.
– Геркулес – это лошадь?
– Нет – это горный велосипед Шерри.
Пока они с Рори обследовали окрестности в поисках Шпоры, Эллен узнала много интересного о тюремном режиме, который установила для сына леди Белль.
– Родители переселили его поближе к себе – чтобы он не мог незаметно ускользнуть к вам. Они наложили на Шпору домашний арест. Вот бедняга. – Юноша протянул Эллен свою фляжку, но она отказалась.
– Но у вас он может ходить, куда хочет? – спросила она.
– Не совсем так. Белль – хитрая лиса. Она все время заходит проверить, где сын, присылает ко мне на уроки своих знакомых, просит кумушек в городе присматривать, не появится ли где Шпора – и сразу звонить ей. Каждый раз, когда мы проезжаем мимо дома викария, Марджори Уиттакер делает пометку в блокноте, а потом звонит в особняк. Сегодня Шпоре удалось ускользнуть только потому, что он взял у Шерри старый плащ и панаму. Под него надел десяток моих свитеров, чтобы казаться толще. Пот с него лил ручьями. Короче, вы должны его спасти, – заявил Рори таким тоном, словно речь шла о самой простой вещи.
– Каким образом?
– Придумайте что-нибудь. – Он схватил Эллен за руку. – Если вы не спасете его от этой свадьбы, случится катастрофа.
– Что я могу сделать? Если он любит меня, то просто не женится на Годспелл, вот и все.
– Вы что, ничего не понимаете? Ясное дело, Шпора любит вас. Он все время только о вас и говорит – достал меня совсем.
– Так почему бы ему не поговорить со своей мамой?
Рори сделал очередной глоток из фляжки и ничего не ответил. Эллен вспомнила слова леди Белль, что ее смерть будет не первой на совести сына. Она взяла у Рори фляжку и сделала большой глоток.
– Расскажите мне про этого мальчика. Как он погиб? Почему считается, что Шпора его убил?
– Что? Я вас не понимаю?
– Расскажите мне, пожалуйста, Рори.
Тот отступил назад.
– Вы не должны спрашивать об этом. Об этом не полагается говорить.
Эллен закрыла глаза.
Итак, самый страшный свой секрет Шпора от нее утаил. Убийца – так Эли Гейтс назвал его. Убийца. Она не может любить убийцу, сказала она себе.
И тут же другой голос от кликнулся. "Я могу простить ему абсолютно все. Абсолютно все. Я люблю его".
Когда девушка открыла глаза, Рори рядом не было.
Эллен продолжила поиски одна. Проходя мимо Речного каприза, она услышала шорох. Шпора сидел меж двух колонн с лицом таким же белым, как колонны.
Не помня как Эллен оказалась в его объятиях, и они целовались, не отрывая губ друг от друга, пока не кончился воздух в легких.
Тогда Шпора сказал:
– Я обязан это сделать, понимаешь? Но это ничего не значит. Я люблю тебя. Ты должна остаться здесь. Я не могу жить без тебя.
– Так давай уедем вместе. Мы же можем просто взять и уехать.
Он прижался лбом к ее плечу.
– Ты не понимаешь. Я обязан это сделать. Это единственно правильный путь. Другого нет.
– В том, что ты делаешь, нет ничего правильного. Это ошибка от начала до конца.
– Если я сделаю это, Эли простит меня.
– Нет, не простит. – Девушка подняла голову Шпоры, чтобы видеть его глаза. – Он говорит, что ты убийца. Неужели сам не понимаешь, что он никогда тебя не простит?
Он откинул голову, словно его огрели по лицу.
– Ты знаешь. Тебе все рассказали.
– Я ничего не знаю, просто верю тебе. – Эллен заплакала. – Я верю тебе каждой клеткой, каждой каплей крови и люблю тебя. Мне плевать на твое прошлое.
– И на то, что Эли назвал меня убийцей?
Эллен кивнула:
– Я не верю ни в Бога, ни в высший суд, ни в долг, ни в справедливость. И слухам я тоже не верю. Я верю только своему сердцу, а оно мне говорит, что не стоит сомневаться в тебе. И так будет, пока оно бьется.
Шпора смотрел на Эллен, не сводя глаз, которые стали огромными.
– Но Эли сказал тебе правду.
Эллен не шелохнулась и даже дышать перестала.
– Я убил его племянника, – прошептал Шпора. – Из-за меня Бевис не дожил до своего восемнадцатилетия.
Земля ушла из-под ног Эллен, и она прислонилась к колонне.
– Бевис Аспиналь? – вырвалось у нее.
– Гейтс тебе сказал?
– Нет. Я часто сидела на памятной скамейке. Иногда разговаривала с ним. Мы родились в один день, в один год. Боже мой. Боже мой. – Она провела ладонью по лбу.
– Бевис был моим лучшим другом. Мы подружились еще карапузами. Его мать – Грейс, сестра Эли,
похожа на Грету Гарбо. Бевис был необыкновенным. Веселый, умный, красивый. Немного сентиментальный, временами застенчивый. Эли его обожал. Я тоже. Девочки в него влюблялись постоянно. Только он и спасал меня от сумасшествия – как теперь ты. – Голос Шпоры отдавался эхом от стен Каприза. – Бевис погиб во время скачек на Дьявольском болоте. Его лошадь оступилась у самого берега, и он упал в воду. Я бросился за ним. Подумал, что он тонет. Вытащил на берег. Стал делать искусственное дыхание. Именно это и погубило его. У него был перелом шеи. Осколок позвонка задел спинной мозг. Из-за того, что я действовал так резко, осколок вошел глубже и убил Бевиса. То есть я убил его.
– Но это же несчастный случай! Ты хотел спасти друга!
– Эли назвал меня убийцей, и весь город поверил ему. Провели, как полагается, расследование. Официальное заключение – смерть от несчастного случая, но никто не согласился с этим. Все обвиняли меня и были правы – в тот день я пожелал ему смерти. – Шпора сжал голову руками. – Это многие слышали, и потом он умер у меня на руках. Тем летом мы поссорились впервые в жизни. Бевис влюбился. Она была совсем из другого теста, но он этого не понимал. Девушка не обращала на него внимания, Бевис страдал. Она предпочитала меня и мне тоже нравилась, но я уступал ее другу, словно шоколадку. Подстраивал им свидания и все такое. Думал, что поступаю очень благородно. А он чувствовал себя дураком. К тому же, отвергая ее, я причинял ей боль. А этого Бевис не мог мне простить. Я разозлился, что друг не ценит моих лучших побуждений. Короче, мы запутались, перестали разговаривать. А потом я сказал самые жуткие слова в своей жизни. Перед стартом, уже вставив ноги в стремена, я сказал: "Чтоб ты свернул себе шею". Но я любил, любил его, Бевис должен был это понимать. А он взял и умер. Вот так.
Они помолчали. Потом Шпора спросил:
– А ты действительно родилась в один день с Бевисом? Это не случайно. Если Эли призвал все силы добра и зла, чтобы воздать мне за убийство, то ему это удалось. Никого в жизни я не любил больше, чем тебя.
– Послушай, это же не средневековый роман. Это жизнь.
– Свою жизнь я готов отдать за тебя, но сначала я должен пройти через искупление. – Казалось, призраки не хотят отпускать его. – Я не могу нарушить данное слово.
– Неужели ты в самом деле считаешь, что женитьба на дочери Гейтса искупит смерть Бевиса?
– Нет, конечно. – Шпора горько рассмеялся. – Это только первая часть испытания. Есть еще вторая, и Эли уверен, что я с ней не справлюсь.
– Что это значит?
– В этом году я участвую в скачках, помнишь? Все говорят, что Гейтс заплатил многим участникам, чтобы они столкнули меня в реку. Они скачут не ради победы. Призовая сумма – пустяк по сравнению с тем вознаграждением, которое они получат, если разделаются со мной.
– Он хочет убить тебя?
– Скорее, покалечить. Не в его интересах, чтобы Годспелл провела в браке полчаса. Могут возникнуть проблемы с вступлением в права наследства, если она станет вдовой прежде, чем высохнут чернила на брачном контракте. Я думаю, Эли очень хорошо проконсультировался у Жиля.
Эллен смотрела на него, не понимая.
– Дело в том, что в программу внесли изменения, – спокойно пояснил Шпора. – Гейтс не просто объявит о нашей помолвке. На празднике состоится церемония бракосочетания.
– Нет! Не может быть!