Каминные полки сняли, чтобы покрасить, отчистить или отполировать. Деревянные детали оставалось только покрыть слоем краски, а гладко оштукатуренные стены – оклеить новыми обоями.
Сэм испытал глубокое удовлетворение, созерцая плоды совместных трудов. Хотя его гонорар несколько уменьшился – потому что ему пришлось изрядно поколесить по округе в поисках необходимых материалов, – Сэм ни о чем не жалел.
Ведь все это он сделал для Леони. Для своей Леони.
Он уже направлялся на верхний этаж, в большую спальню, как вдруг заверещал сотовый телефон, прикрепленный к ремню.
Сэм чертыхнулся. Его номер знали лишь немногие, и он уже догадывался, кто звонит.
Отцепив телефон от пояса, он нажал кнопку и произнес:
– Алло!
– Сэм, где ты? – раздался голос Минит.
– В Октагон-хаусе, Минит, – невозмутимо ответил он.
– Я жду тебя дома, – заявила она.
Сэм моментально насторожился. Ее голос звучал подозрительно мягко, и это предвещало лишь одно: неприятности.
– В чем дело, Минит? – спокойно осведомился Сэм. – Ты же знаешь, я занят.
– Нам предстоит очень важный разговор, – таинственно сообщила она. – Мы должны поговорить немедленно. – И она повесила трубку.
– Черт! – процедил Сэм сквозь зубы, отключая телефон и вновь прикрепляя его к поясу.
На миг он задумался, решая, можно ли игнорировать приказ Минит. "Да, именно приказ – вот что это такое", – мысленно подчеркнул он. Но не явиться на зов жены он попросту не мог.
Снова чертыхнувшись, Сэм покорно спустился вниз и направился к "рейнджроверу". Он вывернул на аллею так, что гравий заскрипел под шинами, и поспешил к дороге, пребывая в скверном расположении духа.
Несколько минут спустя он резко затормозил перед воротами Ван-Вехтен-Мэнор, а еще через минуту автомобиль уже стоял перед внушительной парадной дверью самого особняка. Сделав глубокий вдох, чтобы взять себя в руки, Сэм вышел из машины и подавил желание хлопнуть дверью и протопать по ступенькам.
Как всегда, Эрминда заранее почувствовала его приближение и открыла дверь.
– Мистер Николсон! – воскликнула она, и ее темные глаза просияли от удовольствия.
– Привет, Эрминда, – ответил Сэм. – А где Минит?
– Миссис Николсон в зимнем саду.
– Спасибо, Эрминда. – Сэм торопливо пересек вестибюль и через библиотеку вошел в зимний сад.
Минит держала в руке баллон от клизмы, заботливо поливая громадную, плотоядную на вид орхидею, десятки сливочно-белых бутонов которой подрагивали от малейшего дуновения.
Сэм молча наблюдал за ней, внутренне кипя и гадая, зачем Минит потребовалось видеть его в разгар рабочего дня. На первый взгляд она спокойно, даже умиротворенно, занималась домашними делами и не испытывала ни малейшей тревоги или озабоченности.
Не оборачиваясь к мужу, Минит произнесла:
– Видишь, на что еще годится обыкновенная клизма, дорогой. – Она погрузила резиновую грушу в ведро с водой, сжала ее и снова принялась поливать растение. – При таком поливе цветку не наносится никакого ущерба.
– Зачем ты вызвала меня домой, Минит? – спросил Сэм притворно-ровным тоном.
– Домой? – повторила она. – Почему бы тебе не присесть, милый? Я сейчас закончу…
– Послушай, Минит, – процедил Сэм сквозь зубы, – ты забыла, что я работаю? Я все бросил, оставил рабочих без присмотра, думая, что у тебя что-то случилось!
– Терпение, милый, – отозвалась она. – Разве ты не знаешь, что терпение – добродетель?
Немного погодя она отложила грушу и отряхнула руки.
– Вот теперь все. – И она взглянула на Сэма. – Как видишь, тебе не пришлось долго ждать.
Сэм вздохнул и опустился в плетеное кресло, думая о том, что Минит вечно оказывается права и умеет настоять на своем.
Минит развернула свое кресло, устроилась напротив мужа и устремила на него твердый и ясный взгляд.
– Я продаю здание компании Ван Вехтенов, – деловито объявила она.
Сэм сидел охваченный изумлением и гневом и вместе с тем удивлялся самому себе, поскольку в последнее время он ждал от Минит именно такой безумной выходки. Она явно была не в себе.
– Заняться продажей я попросила Андреа Уокер, чем весьма обрадовала ее, – продолжала Минит. – Она уже успела найти двух-трех заинтересованных клиентов.
– Ясно, – коротко отозвался Сэм.
Минит поправила жемчужное ожерелье на шее, не сводя глаз с мужа.
– Я велела Дирку и нескольким конюхам погрузить в трейлер папины вещи из старого кабинета, – добавила она. – Я выставляю их на аукцион.
Сэм заметил, что твердый блеск ее глаз усилился – сейчас они напоминали льдисто-голубую сталь. Она злорадствует, понял Сэм.
– Следовательно, милый, – заключила Минит, – тебе придется забрать из кабинета все свои игрушки, и поскорее.
– Это не игрушки, Минит, – вспылил Сэм.
– Называй их как хочешь. – Минит небрежно пожала обтянутыми шелком плечами. – Только увези куда-нибудь этот хлам. Здание компании Ван Вехтенов представляет историческую ценность.
– С какой стати ты вдруг решила продать его? – полюбопытствовал Сэм.
– Видишь ли… – с задумчивым видом начала она, – теперь, когда старина в моде, найдется немало покупателей, готовых выложить кругленькую сумму и подыскать особняку достойное применение. Так зачем ждать?
Сэм ощутил, как его лицо вспыхнуло от возмущения. Черт, она умеет наносить удары ниже пояса. Она намекала, что Сэм не сумел правильно распорядиться зданием компании, что все его затеи бесполезны и никчемны. Как это похоже на Минит! Но спорить с ней Сэм не стал, зная, что это ни к чему не приведет.
– Хорошо, – произнес он, поднимаясь. – Я начну собирать вещи немедленно.
Минит следила за ним взглядом.
– Куда же ты их денешь, милый? – осведомилась она.
– Честно говоря, пока не знаю. Разумеется, я не смогу позволить себе снять такое же помещение под офис, но я что-нибудь придумаю.
Он пошел было к двери, однако на полпути обернулся и грустно улыбнулся:
– До встречи.
– Пока.
Покидая зимний сад, Сэм размышлял, почему он так странно воспринял известие жены. Ему следовало бы встревожиться, даже запаниковать, но, к собственному удивлению, он обрадовался новой, чудесной свободе. Казалось, с его плеч свалилась гора. "Это безумие, – думал Сэм. – Господи, что это со мной? Меня выгнали из офиса, а я почему-то радуюсь!"
Признаться, он знал, в чем дело. Нить, крепко связывающая его с женой и безрадостным прошлым, перерезана, причем руками самой Минит.
Шагая через библиотеку, Сэм увидел Эрминду, яростно смахивающую пыль с книг. Метелка летала в ее руках со сверхзвуковой скоростью, и Сэм рассмеялся бы, если бы не опасался обидеть экономку.
– Тише, тише, Эрминда! – воскликнул он. – Иначе тебя хватит удар.
Она обернулась, метелка из страусовых перьев замерла в ее руке. Эрминду буквально трясло от бешенства.
– Что случилось, Эрминда? – посерьезнел Сэм.
– Просто я не понимаю, почему миссис Николсон так скверно относится к вам, – заявила экономка. "А вот я сумела бы сделать тебя счастливым", – мысленно добавила она.
– Не волнуйся, Эрминда, – успокоил ее Сэм. – Это пустяки.
– Ладно, – пробормотала она. "Если бы не эта гадюка, ты был бы моим", – подумала она, а вслух произнесла: – Как вам будет угодно, мистер Сэм.
Сэм выбрался из "рейнджровера" и направился к Октагон-хаусу. К сожалению, он сам не верил тому, что совсем недавно сказал Эрминде: последняя выходка Минит вовсе не казалась ему пустяком. В глубине души Сэма прочно поселилась тревога.
Что за чертовщина с ней творится? Ужиться с Минит всегда было нелегко – из-за ее снобизма, эгоизма, высокомерия, иногда жалости к себе, однако прежде она редко выказывала неприкрытую злобу.
Что же произошло теперь? Сэм недоумевал. С какой стати Минит вздумалось продавать здание компании Ван Вехтенов? Сэм знал, что жену раздражает его работа, но идти на столь крайние меры, только бы помешать ему… нет, это невозможно. А если она затеяла новую игру, то сделала слишком крупную ставку.
Поведение жены Сэм считал бессмысленным. Или, скорее, неожиданным. Минит терпеть не могла расставаться с вещами, которые принадлежали ей. Казалось, она видит частицу своей души во всем, что ее окружает. Поэтому она яростно защищала все свое имущество.
Так почему же она вдруг решила продать вещи покойного отца? Минит преклонялась перед своим отцом, его кабинет в офисе был неприкосновенным с того самого дня, как Ричард в последний раз побывал в нем десять лет назад. Сэму не верилось, что Минит и вправду отправила драгоценное имущество отца – свою собственность – на аукцион.
В том, что Минит не нуждается в наличных, Сэм не сомневался. Ей принадлежал солидный банковский счет. Более чем увесистый пакет акций и других ценных бумаг приносил внушительный доход – одного его хватило бы, чтобы вести безбедную жизнь. Не говоря уже о сверхприбыльной недвижимости Минит!
Но если деньги тут ни при чем, тогда где же собака зарыта?
Вряд ли она решилась бы на такой шаг, лишь бы отомстить ему. А может, она способна на все?
Чем ближе Сэм подходил к Октагон-хаусу, тем сильнее озадачивало его сегодняшнее поведение жены. Минит оставалась для него неразрешимой загадкой. Сэм знал, что любые попытки поговорить с ней, постараться выяснить, в чем дело, будут тщетными. Видимо, Минит уже приняла решение окончательно и бесповоротно. Во время приступов упрямства она ни за что не соглашалась выслушать голос рассудка.
Подходя к дому Леони, Сэм уговаривал себя забыть о случившемся: "Вероятно, это еще одна попытка лишить меня желания работать и возможности самому зарабатывать свой хлеб.
Итак, я стал архитектором без офиса".
Глава 19
– Дьявольщина! – выпалила Мосси, выходя вместе с Леони на тротуар. За ними захлопнулась дверь магазина Бекенштайна. – А я и забыла, что здесь припекает сильнее, чем в аду! А воздух? Да разве им можно дышать?!
Леони засмеялась:
– В городе лето. Похоже, ты не прочь вернуться домой, Мосс.
– Ну уж нет! – возразила Мосси. – Во мне достаточно мазохизма, чтобы проторчать несколько дней в этом грязном, развращенном, неудобном, опасном, потрясающем городе! – Она остановилась, чтобы прикурить сигарету. – Помнишь того юношу у Бекенштайна? Милашка, верно?
– У него есть приятель, Мосс, – напомнила Леони.
– Досадно! А я так размечталась…
Направляясь вдвоем с подругой к Орчед-стрит, Леони наслаждалась привычной круговертью городских улиц. Разносчики громогласно расхваливали свой товар и предлагали неслыханные скидки, покупатели теснились возле витрин и глазели на рекламные плакаты, закусочные на колесах изрыгали клубы дыма и соблазнительные запахи хот-догов.
– Может, зайдем куда-нибудь выпить, а потом вернемся в отель? – спросила Леони.
– Удачная мысль, – одобрила Мосси. – Кстати, за сегодняшний день я так насмотрелась тканей, что впечатлений хватит на всю жизнь. Ситец, шотландка, дамаст, парусина, бархат, парча, полотно, муслин. Я думала, что сойду с ума.
– Сочувствую, – откликнулась Леони. – Когда тканей слишком много, от них рябит в глазах и все кажутся одинаковыми.
– По-моему, ты сделала прекрасный выбор.
– А меня больше порадовали цены, – призналась Леони.
– Конечно, они не такие, как на распродажах, где ткани предлагают по доллару за ярд, – подтвердила Мосси, – но гораздо ниже, чем в центре. Кстати, как тебе удалось так точно высчитать количество каждого вида ткани? Вот это организованность! Такая мне и не снилась.
– Надо лишь запастись терпением, – объяснила Леони, – и немного попрактиковаться. И, разумеется, мерить, мерить и перемеривать. Знаешь, я повсюду таскаю с собой рулетку.
Они дошли до угла Деланси-стрит и попытались поймать такси. Плотный поток транспорта несся на восток и на запад по широкой неровной улице; мимо то и дело пролетали такси, но ни одно не останавливалось.
– Черт! – выпалила Мосси. – Так мы проторчим тут до ночи!
Леони шагнула на проезжую часть, сунула два пальца в рот и громко пронзительно свистнула.
Проезжающее мимо такси затормозило прямо перед ней.
Мосси застыла как вкопанная; ее глаза округлились от изумления.
– Невероятно! – ошеломленно выговорила она.
– Садись скорее в машину, пока он не уехал, – велела Леони, открыла заднюю дверцу и скользнула на сиденье, назвав таксисту адрес в Ист-Виллидж.
Мосси плюхнулась рядом с ней.
– Ничего себе благовоспитанная леди!
– Мосси, ты забываешь, что я выросла здесь, – рассмеялась Леони. – Свистеть я умею чуть ли не с пеленок. Без этого в городских джунглях не выжить.
Через несколько минут такси остановилось на авеню А; Леони расплатилась с водителем. Уличное кафе выглядело отнюдь не респектабельно, но из-за столиков открывалась эффектная панорама Ист-Виллидж, а мимо шествовала целая вереница любопытных, модных, чудаковатых и просто неприметных пешеходов. Этому зрелищу аккомпанировала беспорядочная и неумолчная какофония транспорта и клубы токсичного дыма, который извергали бесчисленные автобусы, грузовики и легковые автомобили.
Подруги заняли столик и попросили молодого официанта с множеством колец в ушах, носу и бровях принести водку с тоником.
– Мне понравился его апельсиновый "ирокез", – объявила Мосси, убедившись, что официант ее не слышит, – но в нем не хватает лиловых прядей. А эти кольца! По-моему, их чересчур много. Разве одного или двух было бы недостаточно?
– Меня ничем не удивишь, – заметила Леони. – Ты же знаешь, я выросла по соседству.
– Верно, – кивнула Мосси, – а я и забыла. – Она прикурила сигарету. – Ну и как тебе живется в совершенно ином мире? – Она выпустила струю сизоватого дыма.
– Неплохо, – ответила Леони, – хотя мой новый мир и вправду ничем не похож на прежний.
– Знаешь, – вновь заговорила Мосси, – судя по тому, как стремительно продвигается ремонт, вскоре тебе придется подыскивать себе другое жилье.
Леони оживилась.
– А у тебя на примете есть что-нибудь подходящее?
– Найдется, – заверила Мосси. – Сейчас все продают старые дома – слишком уж много с ними хлопот. Для тебя я присмотрю что-нибудь интересное.
– Пожалуй, поиски следует начать сразу же, едва мы вернемся в долину, – решила Леони. – Если все будет в порядке, в конце осени я выставлю Октагон-хаус на продажу. Среди опавшей листвы он будет выглядеть очаровательно. Однако если ремонт затянется, мне придется ждать весны, когда в саду расцветет сирень.
– Разумное решение, – одобрила Мосси, – только не забывай: осень не за горами, а тебе надо найти, помимо нового жилья для себя, еще и покупателя. По правде говоря, занесенный снегом дом тоже смотрится неплохо – был бы товар, а любители найдутся. Но учти, что зимой на рынке недвижимости обычно отмечается спад.
– Поэтому я и обзвонила заранее старых клиентов моей мастерской в Сохо, – объяснила Леони. – Кажется, двое всерьез заинтересовались Октагон-хаусом. И еще, знаешь что?
Мосси вопросительно посмотрела на нее:
– Что?
– Почти все, с кем я разговаривала, просили, буквально умоляли меня открыть новую мастерскую. Они уверяли, что готовы ездить из города в долину, если закупками для мастерской буду заниматься я сама. Вот я и задумалась… Не поискать ли подходящее помещение для мастерской? Или устроить ее в собственном доме? Если мне удастся отреставрировать и выгодно продать еще несколько особняков, может, имеет смысл оборудовать один из них под мастерскую, чтобы избежать постоянных переездов?
– Ты все слишком усложняешь, – заметила Мосси. – Но в любом случае твои хлопоты и затраты наверняка окупятся.
Официант принес заказанные напитки, подруги поблагодарили его и отхлебнули из бокалов.
– По-моему, если ремонт и дальше будет идти такими темпами, твой замысел вполне осуществим, – подумав, решила Мосси.
– Какой замысел? – уточнила Леони.
– Продать дом этой же осенью. – Мосси замолчала, затягиваясь сигаретой. – На мой взгляд, ты творишь чудеса.
– Просто проект оказался на редкость удачным, – с гордостью возразила Леони. – В нем, конечно, есть свои недостатки, но достоинств все-таки больше. Плюс совместные усилия всех членов команды.
Мосси прищурилась, глядя на подругу поверх края бокала.
– Кажется, я знаю, какую "команду" ты имеешь в виду.
Леони ответила ей таинственной и грустной улыбкой.
– Нисколько не сомневаюсь в этом, Мосси.
Мосси сделала еще глоток, поставила бокал и устремила на Леони испытующий взгляд.
– Ты влюблена, да? – тихо и полуутвердительно произнесла она.
Леони кивнула.
Склонив голову набок, Мосси улыбнулась, как показалось Леони, немного печально, но нежно.
– Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязалась. Ты же знаешь, я искренне люблю тебя и желаю тебе всех благ.
– Знаю, Мосси, – ответила Леони, – и ценю твою заботу. – Она вздохнула. – Не буду отрицать, возможны всяческие осложнения, но… – На ее лице отразилась смесь раздражения и радости. – Ради любви я готова на все. Ты права, я безнадежно, непоправимо влюблена.
– Черт! – воскликнула Мосси. – Как я тебе завидую! Несмотря на то что ты бьешься лбом о непрошибаемую стену! Поверь мне: Минит Николсон – настоящая волчица, а Сэм – ее детеныш.
– О ней мне все известно, Мосси, – перебила Леони. – Я многое передумала. Угрызения совести не покидают меня ни на минуту. Сэм все объяснил мне, и я поняла, что положение безвыходное. Но что же прикажешь делать? – Она пожала плечами. – Я и вправду влюблена в него.
– Не знаю, что он тебе наговорил, – возразила Мосси, – но она беспощадна. Она ничем не побрезговала, чтобы очернить меня в историческом обществе. – Мосси надменно вскинула голову. – Ты ведь знаешь, я не принадлежу к местной элите.
Усмехнувшись, Леони глотнула из своего бокала.
– Но это еще не все, – продолжала Мосси. – У меня были потенциальные клиенты, которые собирались поручить мне продажу недвижимости. И вдруг те же люди стали один за другим звонить мне и сообщать, что решили воспользоваться услугами другого агента. В девяти случаях из десяти этим агентом была Андреа Уокер – сообщница Минит, настоящая стерва. И все это – дело рук Минит, я уверена.
Замолчав, Мосси гневно принялась попыхивать сигаретой.
Леони потягивала коктейль, зная, что Мосси движима лучшими намерениями, но вместе с тем понимая: все, о чем она говорит, не касается ее, Леони. В отсутствие Сэма Леони чувствовала себя потерянной, словно часть ее души осталась где-то в другом месте, и ноющая пустота в груди была тому порукой. Леони действительно любила Сэма. Желание развлечься и похоть тут ни при чем. Леони не сомневалась, что ее посетило неподдельное чувство.
– Эта женщина, – не унималась Мосси, в глазах которой металось пламя, – не остановится ни перед чем. Она отъявленный сноб, злобное и мстительное существо.
– Я охотно верю тебе, – спокойно отозвалась Леони. – Но несмотря ни на что, мои чувства не угасают.
– Я просто пытаюсь предостеречь тебя, дорогая, – объяснила Мосси и чуть мягче добавила: – Не забывай, о нем тоже ходят нелестные слухи. Говорят, он женился на деньгах и все такое прочее.
Леони пронзила подругу пристальным взглядом, ее глаза решительно блеснули.