- Глань, я надеюсь, ты не обиделась, что вас с Маринкой не пригласили? Просто Пупсик был вне себя! Я рассказала ему, что ты уговаривала меня уйти. Если честно, он чуть не нанял киллера, я его еле отговорила.
- Ты рассказала ему… что?
- Ой, да ладно тебе! - Она пыталась придать своему тону оттенок легкомысленности, но я знала, что ей не по себе. - Давай не будем морализаторствовать. Пупсик - это мое будущее. Мне теперь не надо ни о чем волноваться!
- А мы - твое прошлое, да? - вырвалось у меня.
- Что-то я не слышу, тут такие помехи! - в два раза громче завопила Лена. - Ладно, Гланька, увидимся, когда я вернусь. Раз ты такая бука, привезу тебе засушенного морского ежа. А теперь мне пора.
- Постой! А кто же у тебя подружки невесты?
- Ну как кто? Лола и Анфиса, само собой. Пупсик купил им по цветастому платью Cavalli. Обе счастливы… Ладно, Глашка, он идет! Если узнает, что я тебе звонила, мне конец!
- Подожди, но как же ты собираешься общаться со мной в Москве, если Пупсик… - начала было я.
Но Len'a (crazy) уже бросила трубку.
И так грустно стало мне - не передать словами. С ногами забравшись на свой продавленный диван, я прихватила фотоальбом. Разглядывать улыбающиеся Ленкины физиономии для меня было подобно удару под дых. Вот мы на пляже, в Серебряном Бору. Ленка загорает топлес, но почему-то в безразмерных мужских боксерах с пчелками. Смутно припоминаю: она на спор сняла их с какого-то дремавшего в песке выпивохи, а потом долго носила как военный трофей.
А вот мы на Арбате - кажется, это мой самый первый арбатский год. На мне дурацкое старушачье пальто с лисьим воротником, на Ленке - потрепанный кожаный плащ и бандана в черепах. Распахнув рот навстречу мутному московскому небу, она ловит языком мерцающие снежинки. Счастливая и шальная.
А вот мы в каком-то кабаке. Набравшаяся черного рома Ленка пытается, перегнувшись через барную стойку, обняться с молоденьким барменом, тот испуганно отстраняется и прикидывает, что ему будет за посылание по известному адресу клиента, который оставил в заведении значительную сумму. Забегая вперед, могу сказать, что бармена того Len'a (crazy) все-таки соблазнила, влюбила в себя, потом бросила, а он еще много месяцев дежурил под ее окнами, вызывая вероломную сердцеедку на полуночный тет-а-тет. Она всегда получала, что хотела, наша Ленка.
Я захлопнула альбом и позвонила Марине:
- Пойдем кофе пить?
- Прямо сейчас? - растерялась она. - Я вообще занята немного…
- Чем? - удивилась я.
- Ну… Ну ладно, - вздохнула она, - только ненадолго. Через полчаса в траттории, хорошо?
Она немного опоздала. Я уже жадно поедала двойную порцию тирамису, закутавшись в свой поеденный молью свитер, когда на пороге наконец появилась Марина.
Увидев ее, я обомлела. Я-то ожидала, что на свидание придет депрессивное существо в камуфлирующих синяки темных очках, в чалме из шелковых палантинов…
Но Марина и здесь осталась верной самой себе.
Я не отношусь к любительницам вдохновенного самоуничижения, однако рядом с Маринкой мне всегда становится неудобно за свои бесформенные боты, расбросанные по плечам волосы, блестящий нос и хлопчатобумажные, скрадывающие зимние килограммчики брюки.
Марина всегда выглядит так, словно за ней следует толпа репортеров из "Hello". В тот вечер на ней была белая кожаная юбка, легкомысленно открывающая колени совершенной формы, белая короткая шубка из искусственного меха, белые шерстяные колготки и белые же меховые унты.
Но самое главное: на ее лице не осталось ни следа побоев. Ничто не намекало на ее недавнее плачевное состояние. Роскошная женщина, кинозвезда, с гладкой загорелой кожей, беззаботно блестящими глазами, умело подкрашенными губами. На ней была кокетливая розовая шапочка. Перехватив мой взгляд, Маринка одним изящным движением с лукавой улыбкой сдернула ее с головы. И тут уже обомлела не только я, но и все посетители ресторана.
Красавица была лысой! Абсолютно лысой! У нее была настолько совершенная форма черепа, что экстремальное отсутствие прически ей шло. Появилось в ее облике нечто неземное, инопланетное, ярче засияли глаза…
- У меня просто нет слов, - выдохнула я, прикасаясь губами к ее прохладной щеке.
- Отвалила кучу денег, - с выражением небрежности на лице махнула рукой она, - мне посоветовали один чудодейственный крем, полторы тысячи долларов стоит. Неделю пользовалась - и смотри, как новенькая!
- Маринка… Я всегда знала, что ты ведьма.
- Да брось, - трогательно смутилась она.
- Нет, я серьезно. Волшебная женщина, я тобой восхищаюсь! И ты только посмотри, как все на тебя пялятся.
Я заметила, что дама со следами былой красоты, одиноко объедающаяся пирожными за соседним столиком, решительно отодвинула уставленную эклерами тарелку. Распрямила плечи, достала пудреницу и с затаенной тоской принялась рассматривать поры на своем носу. Давно заметила этот феномен - глядя на Маринку, женщины вдруг осознают количество калорий в своих тарелках и прыщей на лице.
- Привет! - белозубо улыбнулась она. - Опять пирожные?
- Очень рекомендую. Они здесь изумительные, а поскольку строгая диета тебе больше не нужна…
Маринка посмотрела на меня как-то странно и заказала минеральную воду без газа и зеленый салат. Перехватив мой изумленный взгляд, потупилась:
- Я все объясню… У тебя закурить есть?
Я молча выложила на стол мятую пачку с ментоловыми сигаретами. Маринка подрагивающими пальцами вытащила одну - был в ее движениях какой-то нервный порыв. Глубоко затянулась, выпустила струю дыма в потолок.
- Я передумала, - не глядя на меня, произнесла она.
Я даже не сразу поняла, о чем идет речь.
- В каком смысле?
- Глашка, я знала, что ты так отреагируешь. Но попытайся меня понять. У тебя все-таки в Москве родители, которые помогут, если что. А я совсем одна. И другого выхода у меня просто нет… Короче, я вчера была на кастинге, послезавтра у меня съемки. А в пятницу фотосессия у Дракона для какого-то польского журнала. Дракон всегда платит хорошо.
Десертная ложечка выскользнула из моих рук и шлепнулась на пол.
- Маринка… Ты что забыла, что с тобой произошло?! Ты ведь чуть не погибла!
- Это была случайность, - покачала головой она. - Я не первый год в бизнесе, сама не понимаю, как так лоханулась. Говорила вчера об этом с Драконом, он пообещал меня подстраховывать, если что.
- Мне кажется, ты делаешь непоправимую ошибку…
- Глашка, не надо! Принимай меня такой, какая я есть. И на что, по-твоему, я должна жить?
- Но ты же собиралась искать работу…
- Не будь наивной. У меня нет ни образования, ни опыта. Одна смазливая мордашка. Ну сходила я на два собеседования к мужикам, которые секретарш искали. И что ты думаешь? Оба обрадовались. Увидели меня - глазки так и загорелись. Сразу стало понятно, в чем будет заключаться моя работа. Оклад восемьсот долларов! Да мне за одну сессию столько платят. А работа, между прочим, та же самая, только без камер.
Я потрясенно молчала.
- И не надо так на меня смотреть! Вообще, с тех пор, как у тебя появился Данила, ты стала какой-то… снобкой.
Я поперхнулась:
- Да что ты говоришь такое?! Между прочим, этот сноб Данила спас тебе жизнь!
- Спасибо, - криво усмехнулась она. - А теперь пусть не мешает мне жить так, как я хочу. И ты вместе с ним!
Что я могла ей сказать?
Какое-то время сидели молча. Маринка то и дело посматривала на часы - ее тонкое запястье обнимал изящный серебряный ободок. Любимое приобретение - антикварные часики, украшенные мелкими брильянтами. Несколько месяцев страстного потения перед камерами - и заветные часики в кармане.
- Ну а зачем ты меня позвала? - спросила она.
- Да так. Хотела про Лену рассказать. Она на Маврикий уехала, с Пупсиком.
И тут Марина огорошила меня во второй раз:
- Знаю, - спокойно сказала она, - Ленка мне перед отъездом звонила, советовалась.
- Что? Она тебе звонила? И ты ничего не сказала мне?!
- А смысл? - спокойно передернула плечами Марина. - Я заранее знала, что ты скажешь. Примчишься со своими страстными речами и, брызжа слюной, толкнешь речь об искренности и самооценке.
Комната закружилась у меня перед глазами. В голове вальсировали горячие оранжевые шары. Что она такое говорит? Что? С каких это пор две ближайшие подруги объединились против меня?
- Ты, Глашка, в последнее время стала какая-то… другая. Уж прости, но с тобой стало сложно.
Я растерянно на нее смотрела - Маринка прятала глаза, ковыряясь в своем незаправленном салате.
- Ленка была в истерике. Говорила, что не хочет жить, что она потерялась, что не любит своего Пупсика и не знает, что ей делать.
- И что ты ей посоветовала? - спросила я, хотя ответ был предсказуем.
- Я сказала, что в ее жизни было достаточно любви. Что нельзя годами порхать над асфальтом, потому что рано или поздно ты на него шмякнешься и больно разобьешь коленки. Надо когда-то подумать о будущем. И если в ее жизни появился такой потрясающий шанс, было бы грехом его упустить.
- Так, значит, это она из-за тебя… изменила свое решение!
- Думаю, в глубине души она была со мной согласна. Конечно, твои слова ее смутили, но в итоге победил здравый смысл. И не надо так на меня смотреть! Глаша, ты всегда была идеалисткой. Знаешь, что я подумала, когда впервые увидела тебя?
- Что? - потрясенно прошептала я.
- Я подумала: ну как такие создания умудряются выживать в этом городе?
- Но когда мы познакомились, я была другой. Я только сбежала из дому, я первую неделю жила одна…
- Поверь мне, за эти годы ты не изменилась, - усмехнулась Марина. - Конечно, наивность и вера в то, что светлое будущее придет само собой, - это здорово, но… Аглая, так нельзя! Лена свой выбор сделала.
- Но…
- И если ты хочешь по-прежнему с нами общаться, давай больше не будем это обсуждать. - В нежном Маринкином голосе появилась несвойственная ей твердость. - И насчет меня тоже. Поверь, принять это решение было непросто. Но мне это нужно, понимаешь? Нужно для выживания. Я же не хочу убраться в свой родной город, где все обо мне давно и думать забыли! Я не хочу менять свою жизнь…
… Она говорила что-то еще. Долго говорила, проникновенно. Но почему-то мой мозг не желал воспринимать смысл ее слов - наверное, то была своеобразная защитная реакция. Под убаюкивающий монолог я десертной ложечкой осторожно ковыряла пирожное и думала о своем.
А что, если я ошиблась? Если новая жизнь, которой я так шумно радовалась, означает совсем не то, что я под ней подразумевала? А вдруг… Вдруг ненормальная баба Зина права и прямо сейчас, в данную конкретную минуту, я упускаю тот из возможных вариантов будущего, который мог бы стать действительно счастливым? Ради жизни, которую я сама себе придумала и которую пытаюсь придумать для своих подруг. Не удержавшись от усмешки, я подумала, что веду себя совсем как моя бабушка. Из лучших побуждений раскладываю жизненный пасьянс окружающих меня людей.
- Глаша? Эй! Прием-прием?
Несколько раз моргнув, я сконцентрировалась на взволнованном Маринкином лице.
- Что с тобой? Тебе нехорошо?
- Все в порядке, - улыбнулась я.
- Но у тебя такое лицо… Ты меня не слушала, да? Смеешься не к месту!
- Марин, ты меня прости. - Я посмотрела на часы. - Но я должна идти.
- Ну вот, я так и знала. - Она поджала свои красивые губы. - Так и знала, что после всего этого ты не захочешь иметь со мною дело. И Ленка предупреждала.
- Маринка, милая, дело совсем не в этом! Я тебя люблю и Лену тоже! Разве я могу вас бросить? Что бы ни случилось…
Она удивленно заморгала:
- Ты сейчас говоришь то, что думаешь? Или пытаешься сделать хорошую мину при дурной игре? И почему ты тогда…
- Просто я вдруг вспомнила об очень важном деле, которое не может подождать и пятнадцати минут!
- О каком же? - подозрительно прищурилась она. - Не хочешь говорить?
- Обязательно расскажу. Но потом, когда вернусь. Марин, меня, скорее всего, не будет в Москве пару недель. Я уеду в путешествие.
Она уставилась на меня недоверчиво:
- В какое еще путешествие?
- В Южную Америку! Понимаешь, там есть один водопад… В общем, слишком долго объяснять. Надеюсь, я еще не опоздала!
Продираясь сквозь густые заросли больно жалящих кустов, отодвигая исцарапанными руками лианы, перерубая топориком лезущие в лицо ветки, я уныло материлась себе под нос. Пути назад не было - вернуться в город до заката мы все равно бы не успели. Целый день пути, мучительное черепашье продвижение вперед, ноющие колени и стертые пятки - и ничего нового. Все тот же густой, поющий миллионами голосов лес. Все та же влажная духота, оседающая на лбу солеными бисеринками. Все те же ноты беспросветного занудства в голосе моего компаньона. Пить больше глотка нельзя - у нас заканчивается вода. Остановиться, чтобы отдохнуть, нельзя - у нас четкий график пути. Отойти в сторону, чтобы сфотографировать прекрасное цветущее дерево, нельзя - там могут быть змеи. И вообще - фотографировать нельзя, нам надо торопиться.
Мои часы свидетельствовали, что наш безостановочный путь продолжается уже семь часов. Мне казалось, что прошла целая жизнь - дополнительная жизнь, спрятанная в унылом потоке моего городского существования, как идиотская пластмассовая игрушка в шоколадном яйце.
- Донецкий, ну долго еще? - в очередной раз простонала я.
- Ты ведешь себя, как ослик из мультфильма "Шрек". - Мой проводник едва обернулся, чтобы ответить. - И так всю работу делаю я, топором работаю. Чего тебе надо? Иди и наслаждайся.
- Издеваешься? Ох, да будь проклят тот день, когда я решила тебе позвонить! Меня так раздражает, что я еле ноги волочу, а ты даже не устал.
- Я просто хорошо притворяюсь! Глаш, я серьезно! Подумай о чем-нибудь отвлеченном. Трудности - часть моего плана.
Легко сказать - подумай о чем-нибудь отвлеченном, когда твои ноги ноют и чуть ли не вибрируют, умоляя об отдыхе, когда колючая жажда навеки поселилась в твоем горле, а от духоты перед глазами пляшут зеленые человечки!
Я ненавижу этот город настолько же сильно, насколько люблю.
Я люблю лотерейный дух Москвы - каждому кажется, что именно у него есть шанс сорвать джекпот. Люблю разношерстную толпу на улице. Катки в парках, дырчатый хлеб в пекарнях и восторженных иностранцев на Красной площади. Респектабельные галереи ГУМа, помпезные сталинские дома, кривые замоскворецкие переулочки. Атмосферу праздника, пьяными пузырьками бурлящую в крови.
Ненавижу пахнущую потом и поддельными французскими духами толпу в общественном транспорте, ненавижу московский слякотный ноябрь, ненавижу предновогодние магазинные давки. И еще кое-что. Большой город утрирует эмоции, как кривое зеркало, иногда самые искренние намерения воспринимаются здесь в ярмарочном варианте. Комедия ситуаций.
Свобода, например…
Все, о чем я когда-либо мечтала, - стать свободной. Угнетаемое родственниками существо - и как же меня угораздило появиться на свет в семье, где даже домашние животные более сильны духом, чем я сама? Мягкого бунта не получилось, я огребла желаемое по полной программе.
И во что же в итоге превратилась моя свобода?!
В ярмарочном московском мире свобода - всего лишь иллюзия. Бодрые устойчивые словосочетания из глянцевых журналов - "свободная девушка за тридцать", "свободный мужчина без моральных обязательств", "свободное сердце", "свободная любовь"…
Знаю я эту свободную любовь! Одно время Len'a (crazy) брала меня с собой в диско-клубы, тщетно надеясь, что мой экстерьер придется по вкусу кому-нибудь из приятелей Пупсика. Напрасно надеялась, тут не мог сработать даже фактор модельного роста. Сидя где-нибудь в углу и скромно потягивая лонг-дринк, я наблюдала за происходящим вокруг.
Свободные мужчины снимали свободных девушек, везли их в свободные квартиры, занимались свободной любовью, потом спешно искали свободного таксиста, чтобы встретить следующий день изначально свободными.
Все были знакомы с правилами игры, никто ни на что не рассчитывал, никто ни на кого не обижался.
Мне почему-то особенно было жаль хорошо одетых девушек "слегка за тридцать". Облагороженные гликолиевым пилингом лица, замазанные кремом за триста долларов морщинки, румянец от Dior, почти свежая шея, идеально прокачанный пресс. А в глазах такой отчаянный поиск, что страшно становится! Да, они выглядят получше иных двадцатилетних, только за их плечами - расторженные браки, бросившие и брошенные любовники, воспаления придатков и аборты, разочарования, курсы антидепрессантов и сотни несбывшихся надежд. У них есть дорогие туфли, но нет в запасе и десятка шальных лет, которые можно было бы лихо истратить без надежды на дивиденды, красиво промотать в блек-джеке бытия. Они все еще невероятно хороши собой, свежи и способны вызвать желчную зависть, но уши их терроризирует навязчивое тиканье: молодость уходит, а ты все еще не устроена.
Мне их жаль.
Len'a (crazy) познакомила меня с мужчиной неопределенного возраста по имени Яков Антонович - не то партнером, не то кредитором Пупсика. Яков Антонович развлекался так: с вечера четверга по воскресный полдень шлялся по злачным заведениям в поисках таких вот дев.