Она подошла, смущаясь все сильнее. Влажный халат облепил ее тело, обрисовав контуры. Она была босая и переминалась с ноги на ногу, не в силах спокойно стоять на месте. Василиса сгорала от стыда, что предстала перед гостями в таком виде. Ей казалось, что выглядит так, будто полностью обнажена. К тому же девушка увидела, как Алексей, который не отрываясь смотрел в ее лицо, вдруг опустил взгляд и пристально изучает ее фигуру.
– Прошу извинения! – сказала она чуть охрипшим голосом. – Я не прибрана. Я мигом!
И Василиса опрометью бросилась к дому егеря.
Она забежала на веранду, сбросила халат, тщательно вытерлась и распустила волосы. Ее лицо горело. Она отчего-то никак не могла забыть пристального взгляда Алексея. Его лицо ей понравилось, глаза вблизи оказались серыми.
"Сколько ему может быть лет, этому важному гостю? – отчего-то подумала Василиса и открыла шкаф. – Ну не больше двадцати пяти, это точно!"
Она сняла с вешалки выходное платье из дешевого полиэстера. Оно было голубого цвета с рисунком из белых мелких ромашек. Надев его и подпоясавшись беленьким тонким ремешком с золотистой пряжкой, Василиса после небольшого раздумья достала из коробки новые босоножки. Они были из белого кожзаменителя, на каблуках. На скрещенных ремешках красовались крупные аляповатые золотистые пряжки. Василиса погладила их, полюбовалась ярким блеском.
"И тут у меня золотая пряжка, – подумала она, изучая в зеркало свою полную талию, туго перетянутую белым ремнем. – Подходяще к босоножкам! Пусть не думает, что мы совсем отсталые, раз деревенские. Тоже кое-что в модах понимаем!"
Василиса обулась и прошлась по веранде. Босоножки давили, ремешки врезались в ноги, но это ее не смутило. Она решила поразить гостя своим "шикарным" видом. Заплетя волосы в косу и обвязав ее вокруг головы, она взяла обычный карандаш красного цвета для рисования и попыталась обвести им контур губ. Но это у нее плохо получилось. Василиса бросила карандаш и открыла пластиковую коробку в виде сердца, в которой когда-то были шоколадные конфеты. Там хранились ее немногочисленные украшения, в основном, дешевая бижутерия. Достав нитку с искусственным, кое-где облупившимся жемчугом, Василиса надела ее, вздохнула и покинула веранду. Она зашла на кухню и потрогала кастрюлю с куриным супом, стоящую на печке. Та все еще оставалась горячей. Василиса быстро накрыла на стол. Затем вышла из дома и решительно направилась за ограду.
– Дела, дела, а люди голодные, – бормотала она. – Давно обедать пора!
Она открыла калитку и увидела, что Алексей сидит на лавочке возле палисадника. Кот Васька развалился у него на коленях и громко мурлыкал.
– Да вы кота-то скиньте, – заметила Василиса и отчего-то залилась краской. – А то он наглый у нас, потом вам проходу не даст, так и будет за вами таскаться, да надоедать! Да еще и шерстью всю одежду извозит.
– Ничего страшного, – улыбнулся Алексей и окинул ее внимательным взглядом с головы до ног.
Но выражение его лица Василисе не понравилось. Она-то рассчитывала, что произведет на гостя неизгладимое впечатление своим модным городским видом. Но судя по всему, Алексей совершенно не оценил ее стараний. Его лицо враз поскучнело, он начал гладить кота, чесать его за ушами.
– Где остальные? – поинтересовалась Василиса официальным тоном. – Обед стынет у меня!
– Сейчас подойдут, – ответил Алексей и поднял на нее глаза.
Она приблизилась к скамье и остановилась в нерешительности. Ее взгляд скользнул по светло-русым аккуратно подстриженным волосам, темным, густым бровям, прямому немного короткому носу, красным приоткрытым губам. Нижняя была более пухлой, чем верхняя, и от этого выражение его лица казалось немного обиженным. Но вот Алексей улыбнулся, и ощущение затаенной обиды исчезло.
– Да ты присаживайся, – предложил гость. – Имя у тебя редкое и красивое, – добавил он.
– Да ну! – ответила Василиса и передернула плечами. – Отсталое имя какое-то! Сейчас уж так и не называют! У вас в Москве-то про такое имя, поди, и не слыхивали!
– Ну почему же? В мегаполисе и не такие имена услышишь! – улыбнулся он. – Наоборот, всем надоел стандарт, хочется чего-то необычного.
Его глаза прищурились, но он продолжал смотреть в ее лицо. Василиса окончательно смутилась, затеребила бусы, пробормотала, что ждет всех на кухне, и ушла.
После обеда Алексею предложили немного отдохнуть, и он не возражал. Когда он ушел в гостиницу для охотников, Матвей Фомич придвинулся к Диме и устроил настоящий допрос. Особо его интересовало, надолго ли задержится на базе столичный гость.
– Да что ты, дед, меня пытаешь! – отмахивался Дима. – Жаль, что председатель не смог сегодня приехать, он бы тебе все в подробностях объяснил. А я только знаю, что дело новое и перспективное они организуют. Будут сюда иностранцев привозить на охоту. Типа "рашн экзотик". Косули-то в Зауралье одни из лучших считаются, да и лося полно. Алексей как раз представитель московской организации. Говорил, что неделю тут будет. Все ему обсмотреть надо, маршруты выяснить, с администрацией дела порешать. Да он сам все расскажет, вот оклемается маленько. А то только с самолета и сразу сюда.
– Ох, хо-хо, грехи наши тяжкие! – завздыхал Матвей Фомич. – Это ж надо такую мороку мне на старости лет! Иностранцы! И тут у нас на базе!
– Да ничего страшного! – усмехнулся Дима. – К тому же Васена тебе поможет! Она девка молодая, сообразительная. Как у тебя с английским-то? – спросил он, поворачиваясь к опешившей Василисе.
– В школе учила, – ответила она. – Но не знаю ничего.
– Оно и понятно! – чему-то обрадовался Дима. – Хотя при них наверняка переводчик будет. Ладно, вы тут оставайтесь, а мне обратно пора! – неожиданно сказал он и встал. – Спасибо, хозяюшка, за обед!
– Куда это ты, Дмитрий? – испугался Матвей Фомич. – А мы тут как же с новым товарищем?
– А чего? Он сейчас проспится и пообщаетесь. А мне в город вернуться нужно! Все, я уехал!
– Покедова! – растерянно ответил Матвей Фомич.
Дима ушел, а он возмущенно посмотрел на внучку.
– Ну и затеи у нас на базе! Чего делать-то будем? Кончилось наше спокойное житье-бытье!
– Дедуль, а когда оно у нас спокойное-то было? – заметила Василиса и начала убирать со стола. – То сезон и охотников тьма-тьмущая, то собачники на тренинги приезжают, то начальство с бабами отдыхать, то охотоведы на семинар, то свадьбы гуляют. А я всех обслужи, накорми, убери, не успеваю гостиницу отмывать. Забот полон рот!
– Твоя правда, Васена! – согласился Матвей Фомич. – Так ты и на работе зато! Уже свою копейку имеешь. А ведь только семилетку кончила! Разве плохо? Родителей-то, царствие им небесное, у тебя нету! Доченька моя… вечный ей покой!
Он быстро перекрестился. Василиса последовала его примеру.
– Не семилетку, а девять классов! – после паузы поправила она другим тоном. – Семилетки в ваше время были, а сейчас такого и нет давно, дедуль!
– Ну да, ну да, – закивал он.
– Только вот не успеваю я в село наше ходить, – сказала она, – с этой егерской работой. А там все же родители моего папы проживают. Одна я у них осталась-то!
– Царствие небесное и отцу твоему! – со вздохом сказал Матвей Фомич и снова трижды перекрестился. – Только вот родители его… ну ты сама все знаешь, Васенка!
– Знаю! – с вызовом ответила она. – И понять их можно! И вся деревня понимает!
– Да я чего ж? И я с понятием! Сынок единственный погиб, но ведь негоже горе водкой заливать! – тихо и как-то виновато проговорил дед. – Совсем ведь спиваются!
– Именно! А я и помочь ничем не могу, сижу тут на базе безвылазно! – сказала Василиса.
– Да чем уж им поможешь-то? Не беседы же душеспасительные проводить! Тебе самой-то годков мало! Тебя еще уму-разуму учить надоть!
– Хорошо бы и в церкву ходить чаще, – тихо произнесла она.
– Это да, это да! – согласился он. – Вот ведь как жизнь устроена! С малолетства нам внушали, что бога и нет никакого, что все это опиум! А вера-то все равно в умах осталась неискоренимая!
– Ты знаешь, что вышиваю я, что моя картина бисерная даже на выставку попала! – перевела разговор Василиса.
– Знаю, внучка! Таланты, видать, у тебя! – с гордостью произнес Матвей Фомич. – Дело-то хорошее, тем более при церкви эти курсы твои рукодельные. Но ведь ты уже давно все премудрости изучила, так что можешь и тут вышивать, когда время есть.
– Вот именно, когда время есть, – со вздохом заметила она. – Ну ничего, зимой забот поменьше, вот и займусь! А премудрости, как ты выразился, не все изучила! Рисунок никак не получается. Все криво, косо, ненатурально. Вчера пыталась камыш зарисовать. Уж чего, кажется, проще? Ан нет! Неживой и все тут!
Матвей Фомич зевнул и тут же перекрестил рот.
– Пойду-ка я вздремну, – тихо сказал он. – А то утро больно хлопотное было! Умаялся я!
– Хорошо, дедушка! – ответила Василиса, налила в тазик воды из чайника и начала мыть тарелки.
Когда она закончила уборку, то пошла на веранду и первым делом стянула платье, скинула босоножки и начала растирать онемевшие пальцы.
"И охота городским модницам так целый день маяться? – думала Василиса. – Ну просто колодки пыточные, а не обувь! Да и в платье чуть не задохнулась!"
Она накинула сорочку, улеглась на кровать и с наслаждением потянулась всем телом. Не заметила, как уснула.
Очнулась Василиса оттого, что кто-то касался ее волос.
– Кыш, Васька! – пробормотала она, не открывая глаз.
И перевернулась на бок, подложив руки под щеку. Почувствовав, что ей жарко под простыней, скинула ее.
– Вот это рубашенция! – услышала Василиса насмешливый шепот, вздрогнула и открыла глаза.
На низкой скамеечке возле ее кровати сидел Алексей. Она вскрикнула и натянула простыню до подбородка.
– Вы чего? – испуганно спросила Василиса и села, отодвинувшись к стене.
– Хватит "выкать" уже! – сказал он. – Ты прости, что разбудил тебя, но вообще-то всего пять вечера. Или вы тут так рано укладываетесь? – ехидно поинтересовался он. – Дед тоже храпит в комнате. Я уж будить его не стал.
– Я не храплю, – отчего-то обиделась Василиса. – Вздремнула немного. Я вообще-то корову доить встаю на заре, – зачем-то добавила она.
– Ну-ну, – усмехнулся Алексей, – на заре, значит, Буренку доишь.
– Не Буренку, а Зорьку, – зачем-то поправила Василиса. – А у вас в Москве что, так принято врываться в комнату к спящим девушкам? – в тон ему поинтересовалась она и опустила ноги на пол. – Вы бы отвернулись, мне одеться надо.
– Ты и так одета… в какой-то ситцевый мешок! – сказал он.
– Чего? – разозлилась девушка.
Алексей посмотрел на нее с непонятным выражением, встал и взял с тумбочки потрепанную книгу.
– Тургенева, значит, читаешь? – спросил он.
– Читаю! – с вызовом ответила она. – И что?
– Не люблю классиков, скучно, нудно, а уж природу описывают! Растягивают не на одну страницу! Тут у тебя и Бунин и Куприн… Неужели нравится?
– А что в этих книгах может не нравится? – с удивлением спросила Василиса.
– Длинноты! Да вот хоть, открываем Бунина "Темные аллеи" и первое предложение: "В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезанной многими чёрными колеями, к длинной избе, в одной связи которой была казённая почтовая станция, а в другой частная горница, где можно было отдохнуть или переночевать, пообедать или спросить самовар, подкатил закиданный грязью тарантас с полуподнятым верхом, тройка довольно простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами", – с выражением прочитал Алексей. – И это только одно предложение! Жесть!
– И что? Не пойму, что вам не нравится-то! – усмехнулась девушка.
– Несовременно! – резко ответил Алексей. – Сейчас информация коротко и емко передается!
– На то они и классики, чтобы несовременно, – запальчиво ответила она. – Зато я вот сразу представила и дорогу, залитую дождями, и избу, к которой подкатил… ну этот… тарантас. Хорошо все описано! Жизненно! И вовсе не нудно! – сказала она и встала.
– Да я про то, что зачем юной девушке все эти ветхозаветные истории! Ты бы современных авторов почитала что ли! Того же Пелевина или детективы Донцовой. И в вашем городишке наверняка есть книжные. Или ты из разряда так называемых "тургеневских девушек"?
– Тургеневских? – переспросил она.
– Есть такое понятие, – пояснил Алексей. – Несовременные девушки, словно сошедшие со страниц романов Тургенева, все такие романтичные, да и коса у тебя…
– Обычная я! – перебила его Василиса. – И хватит уже насмехаться!
– Да я серьезно! – сказал Алексей. – Все мои знакомые после окончания школы таких авторов и не читают! Это литература для пенсионеров. Вот моя бабушка, к примеру, зачитывается Толстым и тем же Буниным.
– Отвернитесь, я оденусь! – хмуро проговорила Василиса. – Курган, между прочим, столица Зауралья! Ясно вам? И книжных в городе полно! Нечего думать, что мы тут все отсталые. А детективы эти ваши я читала, в деревенской библиотеке брала, да не по вкусу мне все эти убийства.
– Ну понятно, тебе только про любовь подавай! Эх, девушки! – насмешливо сказал Алексей, перелистнул страницу и с выражением прочитал: "Знала, что давно вас нет прежнего, что для вас словно ничего и не было, а вот… Поздно теперь укорять, а ведь правда, очень бессердечно вы меня бросили, – сколько раз я хотела руки на себя наложить от обиды от одной, уж не говоря обо всём прочем". Это тебе и нравится! Страсти какие-то несусветные! – добавил он.
– И что? – с вызовом спросила она. – Что здесь плохого-то? Или вам любви не надо? Да такой, чтобы одна и на всю жизнь!
– Какие у тебя мечты нереальные! – пробормотал он и склонился над засунутыми за тумбочку "картинами" Василисы.
Это были ее "пробы пера". Дед по ее просьбе выпилил прямоугольные куски оргалита, и она пыталась рисовать на них, предварительно загрунтовав белилами. Алексей вытащил небольшую картину, на ней изображался стол, покрытый белой скатертью с вышивкой по краю, на нем стояла деревянная резная чашка, наполненная рябиновыми кистями. Рядом лежали зеленые и красные яблоки.
– А что! Очень даже недурно! – неожиданно похвалил Алексей. – Грубовато, правда, но и в этом есть свой стиль! Только явно не закончена твоя картина. Это ведь твоя? Я не ошибся?
Василиса уже натянула сарафан. Она быстро подошла к Алексею, стоящему к ней спиной и выхватила картину.
– Вы чего тут без спросу шаритесь? – раздраженно спросила она и засунула картину обратно за тумбочку.
– Интересно! – спокойно ответил он и посмотрел девушке в глаза. – Все же работать вместе придется, вот и хочу узнать, что ты за человек.
– Так спросите, чего надо, а вы сразу мои книги читать, мои вещи хватать! – с обидой проговорила она, накручивая на палец кончик косы.
– Так именно вещи скажут о человеке намного больше, чем его слова! – с улыбкой ответил он. – Я и вышивку вижу незаконченную… вон, пяльцы на стуле лежат.
– У меня бисерная икона на выставке первое место заняла, так-то! – гордо произнесла Василиса. – И вообще задержались вы тут! Да и без спроса вошли! А это моя личная территория!
– Сорри, – кинул Алексей и вышел за дверь.
Василиса глянула на лежащую на кровати ситцевую белую в мелкий синий цветочек рубашку производства местной фабрики.
"Чего он? Мешком обозвал! – раздраженно подумала она. – Самая обычная рубаха! К тому же новая и совсем не застиранная. Дурак какой-то! Даже неприлично так разглядывать спящую девушку! Да и книги мои листал, картины рассматривал. Интересуется моей персоной!"
Это предположение вызвало улыбку.
Василиса сунула ноги в растоптанные джинсовые шлепки и вылетела в коридор. Она бросилась на кухню, чтобы поставить чайник. И обнаружила, что ведро пустое. Схватив его, метнулась из дому, и налетела на Алексея, который сидел на крыльце спиной к двери.
– Ой! – пискнула она. – Простите!
– Шуму-то от тебя сколько! – проворчал он. – Не даешь тишиной насладиться!
– Тишиной? – неподдельно изумилась Василиса. – Вон как ветер шумит в лесу. Может, Бог даст, дождичка нагонит! Хоть бы бусинец прошел и то ладно, а то от жары высохло все!
Алексей повернул голову и глянул на нее.
– Что еще за бусинец? – уточнил он.
– Так это…, – растерянно ответила она, – дождь у нас так называют… ну такой мелкий-мелкий, как бусы, вот!
– А-а-а, – с непонятным выражением протянул он.
Девушка осторожно обогнула его и спустилась с крыльца.
– Ты за водой? – вяло поинтересовался он. – Может, помочь?
– Помогите, коли охота! – обрадовалась Василиса. – Под навесом второе ведро возьмите.
Колодец находился примерно посередине между домом егеря и гостиницей. Василиса бодро двинулась по тропинке, помахивая ведром. Алексей шел за ней. Колодец был довольно высоким с деревянным навесом. Василиса открыла крышку и опустила ведро, придерживая цепь. Она наклонилась. И тут же почувствовала, как Алексей привалился сзади и взялся за цепь поверх ее руки. Девушку бросило в жар, но она почему-то молчала и не шевелилась. Это длилось всего мгновение, но ей казалось, что время остановилось. Василиса лишь ощущала быстрое дыхание на своей шее и непонятное томление, разливающееся по всему ее телу.
– Давай я сам, – сказал Алексей, отстраняясь от нее.
Она отодвинулась, уступая ему место. Он наполнил ведра водой, потом уселся на небольшую деревянную скамью возле колодца и вытер пот со лба.
– Уже, считай, вечер, но как жарко! – заметил Алексей. – Дай воды!
Василиса сняла эмалированный ковшик с колодца, зачерпнула из ведра и подала ему. Он пил жадно, потом смочил лицо и волосы и заулыбался.
– Садись, – предложил Алексей. – Чего стоишь?
– Идти мне нужно, ужин готовить пора, вас кормить, – ответила Василиса, не двигаясь с места.
Она только перекинула косу с плеча за спину и чуть приподняла подбородок.
– Ужин? – засмеялся он. – Да я еще от обеда не отошел! Я обычно после девяти вечера ужинаю. Пока с работы доедешь, пока то, пока се.
– Ага, – закивала Василиса, приблизилась и уселась рядом, внимательно глядя на его профиль, – а там уже и жена ждет, наготовит всего для вас.
Алексей развернулся и близко заглянул ей в глаза. Лучи солнца позолотили его волосы и кончики ресниц. Василиса подумала, какие они у него длинные. А глаза в таком освещении показались ей скорее темно-голубыми, чем серыми.
– Нет у меня никакой жены, – сообщил он после паузы, во время которой не сводил глаз с ее лица. – Мне всего-то двадцать семь, рановато семьей обзаводиться, не находишь?
– А у нас в деревне рано женятся, – заметила она и отчего-то начала краснеть. – К вашему-то возрасту у всех уже дети!
– И ты что ли собралась? – рассмеялся Алексей. – И куда спешить, не понимаю.
– Нет у меня никого, – после паузы тихо проговорила она.
– И это кажется мне странным, – ответил Алексей. – Ты ведь красивая девушка!
– И вы красивый, – робко ответила она. – Но и у вас нет никого!
Он с изумлением глянул на покрасневшую девушку и засмеялся.
– Ужин все равно надо готовить, хотите вы кушать или нет, – недовольно произнесла Василиса и встала. – Дедушка всегда в шесть за стол усаживается. Режим у него.