- Мы еще посмотрим, кто на самом деле мастер, когда соревнование закончится. Давайте-ка начнем.
Накануне Элизабет прошлась по магазинам и основательно подготовилась к состязанию. На каждом из рабочих столов стояли упаковки с разнообразными начинками, вместительные соусники, тарелки с тертым сыром. Для каждого участника Элизабет купила и готовое тесто-основу.
Тэлбот очень остро чувствовал, что Элизабет сидит рядом с ним за столом, прихлебывая красное вино из бокала. Одетая в брюки рыжего цвета и просторную блузку, она выглядела как прекрасный осенний лист, залетевший на кухню. Тэлбот вздохнул, покосился на нее и затем сосредоточился на работе.
- Эй, Эндрю, разве ты не знаешь, что на плоской коробке из-под пиццы можно скользить по мягкой траве точно так же, как по снегу на салазках? - спросил Ричард.
- Правда?
Ричард кивнул.
- Когда мы жили в Твин-Оксе, твой дядя Тэлбот и его приятели обычно состязались, кто скорее съедет с крутого холма на таких коробках. Помнишь это, Тэлбот?
Тэлбот лишь улыбнулся в ответ, продолжая разравнивать тесто-основу.
- Помню. И если не ошибаюсь, ты тоже пытался это сделать, хотя был еще слишком маленьким.
- И что же было дальше? - спросил любопытный Эндрю.
- Твой папа сорвался с горы, как коршун на ветру. Но, к несчастью, мы забыли тогда об одной вещи.
- О какой? - нетерпеливо спросил Эндрю.
- Я забыл посмотреть, куда собираюсь лететь, - ответил Ричард. - И съехал с холма прямо в пруд. Я упал в воду точно камень и пошел ко дну. Твой дядя Тэлбот прыгнул в воду и спас меня.
- И когда я вытащил его на берег и мы вернулись домой, Ричард нажаловался маме и папе, что я хотел утопить его в пруду, - заметил Тэлбот.
Ричард расхохотался.
- Это правда. Как только Тэлбот извлек меня из воды, он обозвал меня безмозглым пнем и болваном, из-за которого всегда одни неприятности.
За этой историей последовала другая. И пока каждый из участников соревнования трудился над пиццей, кухня была заполнена семейным теплом.
Тэлбот старался не смотреть на Элизабет, но это было невозможно. Как мотылька, которого неумолимая сила влечет к пламени, его снова и снова тянуло увидеть ее веселые глаза, ее милое смеющееся лицо. Элизабет веселилась от души, выслушивая бесконечные семейные истории.
К тому времени, когда пиццы были готовы, кухня напоминала поле боя. Все вокруг было обсыпано мукой, повсюду были разбросаны кусочки грибов, сырные обрезки, ломтики сладкого перца, луковая кожура...
- Роза убьет нас за все это, - констатировала Элизабет, отпивая глоток вина. Она уже успела налить себе второй бокал. Тэлбот терялся в догадках, отчего так порозовели ее щеки - от вина или от безудержного веселья, которым сопровождалось соревнование? В любом случае это не имело сейчас значения. Он знал лишь одно: она выглядела прекраснее, чем когда-либо.
- Хорошо, что я отпустил ее сегодня пораньше, - согласился Тэлбот.
- Эй, шедевры всегда рождаются из беспорядка, не так ли, малыш? - Ричард взъерошил волосы Эндрю.
- Как долго еще ждать? Я умираю с голода, - сказал Эндрю, потом схватил кусочек колбасы, валявшийся на столе, и отправил себе в рот.
Тэлбот открыл духовку и заглянул внутрь.
- Еще чуть-чуть, и все будет готово.
- Если я чего-нибудь не съем в ближайшие несколько минут, то окончательно опьянею, - проговорила Элизабет и опустошила второй бокал с вином. - А ведь я несу огромную ответственность как судья этого соревнования, и мне нужно, чтобы мой ум оставался при мне.
- Тебе не придется напрягать ум, размышляя о том, какая из пицц лучшая, - провозгласил Ричард и немедленно услышал в ответ возмущенные крики брата и сына.
Тэлбот силился вспомнить, когда он еще так весело проводил время... Они все сейчас дурачились, душевное тепло и положительные эмоции переполняли каждого - все предвкушали момент, когда можно будет сесть и попробовать, что получилось.
- Я не сумею принять какое-либо окончательное решение, пока не наемся, - заявила Элизабет, когда настало время дегустировать блюда.
Едва они расселись вокруг стола, каждый стал отрезать по кусочку от разных пицц и, сосредоточенно жуя, оценивать стряпню. Во время еды приятный разговор продолжался.
- Кстати, когда я зашла в супермаркет, то в бакалейном отделе столкнулась с мистером Уолкером, - не без ехидства сообщила Элизабет Тэлботу. - Он сказал, что его дочь, Альва Мэй, в скором времени выходит замуж.
Тэлбот вздрогнул.
- Да, я пару раз назначал Альве свидание, и мне кажется, ее мама уже растрезвонила по всей округе, что у нас якобы скоро свадьба.
- Почему ты не женишься на ней, дядя Тэлбот? - спросил Эндрю.
Тэлбот покосился на ребенка и улыбнулся.
- Потому что у нее волосатые ноги и от ее одежды всегда неприятно пахнет.
Эндрю подавился газированной водой. Элизабет тоже не смогла удержаться от смеха, и вскоре к ней присоединился хихикающий Ричард.
Тэлбот между тем продолжал:
- К вашему сведению, Альва работает механиком в гараже у Уолкера. Мы виделись с ней всего лишь дважды, и одно могу сказать точно: она меня совсем не любит. Ей лишь нужно было заменить зажигание в моем автомобиле...
- Ты просто невыносим! - воскликнула Элизабет.
Он поднял руки в беспомощном жесте.
- Тогда пристрели меня. Но мне не нравятся волосатые ноги и запах машинного масла, исходящий от одежды.
Он был благодарен судьбе за то, что никто не стал его расспрашивать, какие женщины ему нравятся. А то ему пришлось бы ответить, что он отдает предпочтение женщинам, у которых цвет волос напоминает медовый пудинг, а глаза - васильковое поле.
Тэлбот был влюблен в женщину, которая пахла как весенний дождь и источала сладкий аромат, словно цветок жарким летом.
- Мама, ты готова принять решение? - с нетерпением спросил Эндрю.
Элизабет улыбнулась и, едва касаясь салфеткой, вытерла губы.
- Да, мне кажется, я вполне готова назвать имя победителя.
- Но прежде, чем сделаешь это, мама, я хочу тебе что-то сказать. - Эндрю слез со стула, кинулся к матери и обвил руками ее шею. - Я просто хотел сказать тебе, что ты самая лучшая мама в целом мире!
- Эй, приятель, не вздумай подкупать судью, - погрозил пальцем Тэлбот.
- Кто, я? - Эндрю невинно захлопал ресницами. - Я всего лишь хотел, чтобы она знала, что я люблю ее больше всех на свете.
- Если кто-либо и способен подмаслить судью, то это я, - заметил Ричард. - Тем более что через пару недель я отсюда смоюсь, и, пожалуй, навечно...
Элизабет вдруг почувствовала, что ей трудно дышать. Легкомысленное настроение Тэлбота также мигом улетучилось. На сердце у каждого из них легла тяжесть неосторожных слов Ричарда.
Тэлбот вскочил и побежал прочь, не понимая, что делает. Когда он уже выходил из кухни, то услышал голос Эндрю:
- Господи, папа!
- Я всего лишь пошутил, - тихо оправдывался Ричард.
"Но вся проблема в том, - подумал Тэлбот, - что это не шутка. Это свидетельство, отчетливое свидетельство того, что ситуация вышла из-под контроля".
Он влетел в свою спальню, нуждаясь в уединении. Ему нужно было подумать, чем еще он сможет помочь брату.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Как только Тэлбот размашистыми шагами торопливо вышел из кухни, Ричард беспомощно уставился на Элизабет. Он выглядел сейчас как раскаявшийся нашкодивший подросток, которому было нужно, чтобы кто-то обратил на него внимание.
- Прости меня. Это была невероятная глупость. Я совсем не думал, что говорю, - наконец выдавил он.
- Может быть, ты сходишь за братом, - предложила Элизабет. - Он выглядел очень расстроенным.
Но Ричарда эта идея явно не вдохновила.
- Ай, брось... Когда Тэлбот чем-то удручен, он на некоторое время запирается в своей комнате. Лучше будет, если он остынет сам.
- Может, тебе и мне стоит смотаться в кино?.. Мы ведь уже давно собирались... - сказал Эндрю отцу.
Ричард преобразился. Его лицо посветлело.
- Это замечательная идея. И к тому времени, когда мы вернемся, я надеюсь, все уладится.
Прежде чем Элизабет опомнилась, она вдруг обнаружила, что осталась совершенно одна в безмолвии опустевшей кухни. Она села за стол и налила себе еще один бокал вина.
Сделав глоток, она опустила голову, изумляясь тому хаосу, который Ричард был способен учинить. Помимо своей воли она последовательно вспомнила все причины, которые подтолкнули ее в свое время к разводу.
Ричард всегда действовал импульсивно; он явно испытывал недостаток зрелости. Ее бывший муж предпочитал болтаться с приятелями на стороне, резаться с ними в бильярд и пить пиво. Он часто обижал ее и словами, и поступками.
Ей давно уже стало ясно, что он часто говорит, не думая; слова просто слетают с его губ, никак не сообщаясь с его разумом... И в этот раз от легкомысленности Ричарда пострадала не только она, но и Тэлбот.
Когда Ричард произнес эти неосторожные слова, Тэлбот побледнел и в его глазах застыла глубокая печаль.
Мужчина, который всегда производил впечатление жестокого и сильного человека, способного справиться с любыми невзгодами, вдруг впал в отчаяние.
"Но он взрослый человек, - убеждала Элизабет себя, - он настоящий мужчина. Пусть справится со своей болью в одиночку..." И она отпила еще один большой глоток вина.
Об одиночестве ей было известно все. Элизабет потеряла родителей. Еще совсем ребенком. Ей прекрасно было известно, что ее свадьба с Ричардом была всего лишь попыткой избавиться от глубочайшего одиночества, которое ежедневно донимало ее. Но замужем она почувствовала себя еще более одинокой.
Допив вино, она повязала фартук, решив навести порядок в кухне. Но мысли о Тэлботе продолжали занимать ее голову.
Как ему удавалось управляться со столькими вещами одному: он к этому стремился или у него не было иного выбора? Может, он хотел бы с кем-нибудь об этом поговорить? Поделиться переживаниями, которыми он наверняка был переполнен?
То, что она задумала, было не только неправильным, но и совершенно глупым. И тем не менее Элизабет отправилась разыскивать Тэлбота. Кабинет, расположенный по соседству, оказался заперт, и там не горел свет.
Элизабет стала стремительно подниматься по ступенькам, старательно заглушая голос разума. Она не представляла, что скажет Тэлботу, когда найдет его. Элизабет была твердо уверена лишь в одном: она не позволит Тэлботу страдать в одиночестве.
Она нашла его в спальне, стоящего у окна, почти укрытого вечерней мглой. Если бы дверь в спальню была совсем закрыта, она никогда бы не посмела нарушить его уединение. Но дверь была не заперта и слегка приотворена, как бы приглашая ее зайти.
- Тэлбот?
Он не повернулся, и в какой-то момент ей показалось, что он ее просто не слышит.
- Ты в порядке? - Элизабет сделала шаг вперед, борясь с искушением положить руку на его могучую спину.
- Мой отец прожил всего лишь два дня после автомобильной катастрофы, которая унесла жизнь моей матери. - Его голос звучал глубже, чем обычно, и слегка дрожал, выдавая его волнение. Но он не поворачивал к ней лица и по-прежнему смотрел в окно, как будто ждал поддержки извне. - Эти два дня, пока отец умирал, он беспрерывно терял сознание. Он знал, что шансов нет, и я чувствовал, что он уже ощущает объятия смерти. В эти два дня он сказал мне, что не беспокоится за меня и за наш семейный бизнес. Он переживал только за Ричарда.
Могучие плечи Тэлбота вздымались и опускались, и Элизабет снова боролась с желанием прикоснуться к нему, чтобы хоть как-то сгладить боль, которую она слышала в его голосе.
- Папа знал, что Ричард слишком беззаботен... Он не был плохим ребенком, но часто не слушался, не понимал сути вещей, не отдавал отчета в последствиях своих действий. И папа взял с меня слово, что я всегда буду заботиться о нем. - Наконец Тэлбот повернулся к ней. В его глазах блестели слезы. - Но я не знаю, как помочь ему сейчас, когда речь идет о его жизни.
Элизабет взяла его за руку, почувствовав, как напряглись его мускулы.
- Ты не можешь контролировать абсолютно все, Тэлбот, - заметила она.
- Но я дал обещание...
"Любопытно, чувствует ли он абсурдность своих слов", - подумалось вдруг ей.
- Некоторые обещания невозможно выполнить, как бы ты ни старался это сделать, - тихо сказала она, отпустила его ладонь, но не отходила от него и продолжала: - Тэлбот, у тебя своя жизнь. Ты полностью выполнил обещание, которое дал отцу. Ричард уже взрослый человек. Ты вполне способен оказывать ему поддержку и любить его. Но ты не можешь всю жизнь посвятить ему. Он должен сам стать по-настоящему сильным.
Тэлбот запустил руку в волосы, затем стиснул кулаки. Его глаза потемнели, и Элизабет поняла, что он изо всех сил старается сейчас овладеть собой.
- Я ужасно расстроен, - признался он. - Расстроен, опечален и... - Его голос сорвался, и Элизабет догадалась, о чем он хочет сейчас сказать.
- Я тоже испугана, - едва слышно проговорила она.
В эту секунду ей вдруг показалось, что она зашла слишком далеко. Ее чересчур растрогали его переживания. Тэлбот сердито посмотрел на нее, как бы беззвучно требуя, чтобы она забрала назад свои слова и забыла о том, что застала его здесь, когда он был выбит из колеи.
- Он мой единственный брат - все, что осталось от семьи, в которой я вырос, - тихо проговорил Тэлбот.
- И он отец моего сына, единственный отец, который может быть у Эндрю.
Воздух в комнате был заряжен напряжением; казалось, вот-вот вспыхнет искра и раздастся взрыв. Элизабет видела, что он изо всех сил пытается справиться со своими чувствами.
Тэлбот вздохнул, заметно расслабился.
- Сожалею, если испортил вечеринку с пиццей.
- Ты ничего не испортил, - ответила она. - Ричард сболтнул глупость, и нет ничего удивительного в том, что его слова всех расстроили.
- А где он теперь? Где Эндрю? - Тэлбот засунул ладони в карманы джинсов и внимательно посмотрел на Элизабет.
- Они пошли в кино.
Тэлбот тряхнул головой, грустно улыбнулся.
- Вечно так. Перевернет все вверх дном и тут же сматывается.
Даже в его слабой улыбке отражалась сила, которая, словно теплый ручеек, передавалась ей. Элизабет вдруг сообразила, что стоит в его спальне, совсем рядом с гигантской кроватью.
Эта постель, укрытая пушистым темным покрывалом, груда подушек, наваленных на нее, казалось, манили ее прилечь и получить удовольствие. Предупреждающий шепот, вновь возникший в глубинах ее сознания, остановил ее.
- Заболталась тут с тобой о неприятных вещах, а ведь мне пора на кухню. Нужно там все убрать. У бедной Розы разорвется сердце, если она увидит, что мы натворили. - Произнося эти слова, Элизабет понимала, что ей нельзя больше здесь оставаться, если она хочет держаться от Тэлбота на расстоянии.
- Я могу помочь? - предложил он.
- В этом нет необходимости, - быстро возразила она. - Я все сделаю сама.
- Я все-таки помогу, - повторил он уже твердо. - Если уж я там насорил, то я и должен прибрать.
Она хотела так же твердо возразить, заверить его в том, что она вполне сумеет управиться одна, без его помощи. Но не могла же она запретить ему входить на кухню собственного дома.
Они вышли из спальни и спустились по лестнице вниз. Слыша его шаги за спиной, Элизабет сознавала грозящую ей опасность. Он наверняка сейчас ее рассматривал: переводил взгляд с плеч на талию и дальше вниз, на эффектно перекатывавшиеся округлые ягодицы. Или у нее самой слишком разыгралось воображение?..
Впрочем, его помощь оказалась как нельзя кстати: они быстро сложили в холодильник неиспользованные продукты, подмели пол и занялись посудой.
Элизабет удивлялась: почему вдруг кухня, всегда казавшаяся ей такой просторной и большой, неожиданно стала маленькой?
- Ты могла бы сообщить мне всю правду, пока Ричарда и Эндрю нет, - сказал вдруг Тэлбот, намыливая очередную тарелку.
- Правду? - она с любопытством покосилась на него.
- Моя пицца все-таки лучше... - В его темных глазах мелькнуло самодовольство.
Элизабет расхохоталась.
- Если быть до конца честной, все пиццы показались мне одинаковыми на вкус. Хотя я допускаю, что твоя была приготовлена более искусно. Я различала их разве что по внешнему виду. Эндрю украсил свою пиццу колечками сладкого перца, Ричард залил ее соусом, а твоя была аккуратной, но в ней было слишком много лука.
Его раскатистый, глубокий смех согрел ей душу.
- Ну, и каков же будет приз? - спросил Тэлбот, завернул рукава рубашки и погрузил ладони в мыльную воду.
- Торт-мороженое в виде пиццы. - Элизабет схватила полотенце и встала рядом, стараясь не думать о том удовольствии, которое ей доставляло его присутствие. - Мне захотелось, чтобы каждый отрезал свой собственный кусок победы.
- Отличная идея.
Элизабет наблюдала, как Тэлбот мыл тарелки. Она старалась не замечать его обнаженных предплечий, его длинных чувственных пальцев, которыми он нежно проводил по фарфору. Она почти видела, как эти пальцы гладят ее тело...
Он передал ей еще одну тарелку.
- Когда мы закончим с посудой, то, как мне кажется, вполне заслужим по куску твоего торта-мороженого.
- Хорошая идея. - Элизабет сейчас сама была не против отведать чего-нибудь вкусного, лишь бы избавиться от непозволительных мыслей о Тэлботе.
Еще несколько минут они работали молча. Он мыл, она протирала. Изредка, когда они передавали друг другу тарелки, их пальцы соприкасались. Элизабет не удивилась бы, если бы после очередного прикосновения между их ладонями вдруг проскочил электрический разряд.
Но Тэлбот никак не выдавал своих чувств. И Элизабет вдруг страстно захотелось проникнуть в его сердце и прочитать его мысли.
- Ты когда-нибудь сердишься на себя за то, что жертвуешь слишком многим ради Эндрю? - спросил он внезапно, когда последняя вымытая и вытертая тарелка была отправлена в посудный шкаф.
- Возможно... - ответила Элизабет. - Иногда меня действительно слегка раздражает, что я делаю так много. Но я сержусь на себя и за то, что сделала так мало. Отрезать тебе кусок торта?
- Не отказался бы. Почему бы нам не выпить по чашке кофе? - предложил он.
Через пару минут они уже сидели за столом, рядом с ними дымились чашечки с кофе и стояли тарелки с кусочками торта-мороженого.
- Почему ты спросил меня об Эндрю? Неужели ты на самом деле думаешь, что я зря пошла у него на поводу и приехала сюда?
- Нет, совсем нет, - покачал головой он. - Ты необыкновенная мать. - Он вытер рот большим пальцем и задумчиво вздохнул. - Когда дело касается Ричарда, я сам иногда не могу понять, правильно ли поступаю, все ли делаю для его счастья.
Элизабет улыбнулась.
- И ты сердишься, что был с ним слишком суров или слишком мягок. А еще - что потратил на него чересчур много или чересчур мало времени. Все это так похоже на меня...
Тэлбот кивнул.
- Иногда мне кажется, что, если бы ни ты, ни я ничего не делали для Ричарда, он, вполне вероятно, вырос бы самостоятельным и ответственным человеком.
- Почему ты так считаешь? - спросила она, сразу насторожившись. Он вряд ли мог обвинить ее в том, что Ричард так и не стал взрослым человеком. Она вышла замуж за мальчика, который, словно назло ей, за годы их супружеской жизни ничуть не изменился.