Снова вздохнув, Данте уселся возле ящика с пустыми банками из-под краски. От грязи и вони, царивших здесь, его подташнивало. Он давно привык к хорошей одежде, изысканной кухне и тонким винам. И вот теперь тайком сновал по Лондону, стараясь избегать многолюдных улиц. И даже уже начал забывать о прежней роскоши.
"Ты должен сохранять спокойствие, - говорил себе Данте. - Когда эта кошмарная история с Хоксли наконец закончится, ты сможешь вернуться к прежней жизни".
Тут дверь скрипнула и отворилась - в комнату вошел Робби Боунс. Долговязый и тощий, с сальными черными волосами, падавшими ему на глаза, он чуть прихрамывал, и его правая нога волочилась по грязному дощатому полу.
Данте посмотрел на него с некоторым любопытством. Эта его хромота была чем-то новым, вот только с чем она была связана?
Робби приветствовал сообщника кривой ухмылкой и заявил:
- У меня для тебя еще одно поручение.
Данте встал и, поморщившись, пробормотал:
- Я уже сделал все, что от меня требовалось. И теперь из-за этого мне приходится скрываться. Чего еще от меня хочет этот человек?
Боунс вытащил из внутреннего кармана куртки дешевую сигару. Откусив кончик, выплюнул его на пол, к ногам аукциониста.
- Тебе приходится скрываться, потому что ты провалил дело с Маркусом Хоксли и не добился его ареста.
Чиркнув спичкой, Боунс закурил сигару и выпустил дым прямо в лицо Данте. Еще раз затянувшись, добавил:
- Именно поэтому "милорд" не очень тобой доволен, хотя он и заплатил тебе.
- Но я ведь уже говорил, что обстоятельства сложились не в мою пользу, - проворчал Данте. - Девица Камерон заступилась за Хоксли и свидетельствовала в его пользу.
- Ты можешь все исправить, если захочешь. Избавься от Хоксли раз и навсегда. И "милорд" заплатит тебе гораздо больше, чем за прежние услуги.
Это "гораздо больше" и решило дело. Заметно приободрившись, Данте спросил:
- Что именно я должен сделать?
- Перевезти картину.
- Картину Гейнсборо? Но куда?
- В контору Хоксли.
- "Милорд" что, рехнулся?! - в изумлении воскликнул Данте. - Ведь "Морское побережье с рыбаками" - очень большое полотно, огромное! Как мне незаметно проскользнуть с ним в контору Хоксли?
- Но тебе и прежде приходилось доставлять картины в места, где работал Хоксли, не так ли? Можешь проделать это еще раз.
- Но мне никогда не приходилось доставлять ему краденые картины. К тому же сейчас я скрываюсь именно от Хоксли. Он нанял сыщика, чтобы выследить меня.
Боунс в очередной раз затянулся, и лицо его окутал сигаретный дым.
- "Милорд" верит в тебя, так что постарайся.
- Ну, предположим, я смогу перевезти картину в контору Хоксли. Но что это даст?
- Я позабочусь о том, чтобы люди с Боу-стрит наведались туда. Когда они найдут там картину, Хоксли немедленно арестуют за кражу.
Данте ненадолго задумался, потом кивнул:
- Что ж, пожалуй, в этом есть смысл. Но где сейчас картина? Ты ведь говорит, что "милорд" собирается ее забрать.
- Он и забрал, но ради такого дела вернет. Тебе надо дождаться, когда упакованную картину доставят сюда. Это произойдет завтра. "Милорд" хочет, чтобы ты находился здесь, когда ее привезут. Нельзя оставлять картину без присмотра. Ясно?
Данте пожал плечами:
- В общем-то… да, ясно. Но мне предстоит изрядно потрудиться. Ведь я должен придумать, как незаметно внести картину в контору Хоксли. Сколько мне заплатят?
- Тебе и так уже неплохо заплатили.
- Сколько?
- Двести фунтов.
Данте облизнул губы, предвкушая поживу.
- Тогда до завтра.
Глава 19
Изабель расплатилась с кебменом и, не дожидаясь его помощи, спрыгнула на тротуар. По Сент-Джеймс-стрит она шествовала в одиночестве так как, солгав домашним насчет своих планов, сказала, что отправится с Шарлоттой за покупками. Таким образом, ей удалось избавиться от сопровождения Кейт - в этой поездке ей не требовалось общество дуэньи.
Неспешно шагая по тротуару. Изабель вспомнила свой вчерашний разговор с леди Рейвенспир. Виктория утверждала также, что Маркус Хоксли до неприличия богат - именно так она выразилась. Но неужели это правда?
Что ж, очень может быть. Ведь если он действительно очень богат, то многое в его поведении становится понятным. Во всяком случае, понятно, почему он отказался от приданого. И, само собой разумеется, что богатый человек вполне мог бы нанять частного сыщика. Кроме того, Маркус был страстным коллекционером произведений искусства, а на это тоже требовались немалые деньги.
Разговор с графиней до крайности распалил любопытство Изабель, и она чувствовала, что не успокоится, пока все не узнает. Приблизившись к дому Маркуса, она поднялась на крыльцо и взялась за медный дверной молоток.
Минуту спустя дверь приоткрылась, и на пороге появился хмурый дворецкий, вопросительно взглянувший на нее.
- Я леди Изабель Камерон, - сказала она. - Мне хотелось бы увидеть моего жениха мистера Хоксли.
Лицо дворецкого тотчас же просветлело, и он с улыбкой воскликнул:
- Рад видеть вас, миледи! - Широко распахнув дверь, дворецкий отступил в сторону. - Заходите, миледи. Я сейчас же доложу мистеру Хоксли.
Изабель вошла и осмотрелась. В глаза ей сразу же бросился черно-белый мраморный пол холла. Кроме того, тут были изящные канделябры и большие напольные часы в углу. Передав дворецкому свой плащ, она продолжила осмотр.
- Не желаете ли выпить чаю, миледи, пока будете ожидать хозяина? - спросил дворецкий.
- Нет, благодарю вас, мистер…
- Дженкинс, миледи. Мистер Хоксли зовет меня Дженкинсом.
Изабель улыбнулась:
- В таком случае и я буду называть вас Дженкинсом.
Она последовала за дворецким в приемную, но в этот момент в холле появился Маркус с пачкой бумаг. Увидев гостью, он воскликнул:
- Изабель! Вот так сюрприз!
По его тону трудно было определить, рад он или не очень. Но все-таки она улыбнулась ему:
- Добрый день, мистер Хоксли.
Маркус рассмеялся и проговорил:
- Добро пожаловать в ваш будущий дом, миледи. - Взяв Изабель за локоть, он повернулся к дворецкому: - Дженкинс, пожалуйста, попросите миссис Маклафлин принести чай для леди не в приемную, а в библиотеку.
Они прошли по коридору и вошли в довольно просторную комнату. Увидев кипы бумаг на массивном письменном столе, Изабель сделала вывод, что библиотека являлась для Маркуса также и домашней конторой. На стеллажах у стен стояли ряды книг в добротных кожаных переплетах, а возле одной из стен, на полках красного дерева, помещались книги по истории искусства и альбомы репродукций.
Маркус бросил на письменный стол кипу бумаг, которую держал под мышкой. Потом подвел Изабель к стульям возле камина и усадил. Сев с ней рядом, он с улыбкой сказал:
- Я очень рад, что вы пришли, дорогая. Хочу вас поблагодарить за то, что вчера составили мне компанию и побывали со мной у Рейвенспиров. Блейк для меня как брат.
Изабель потупилась и пробормотала:
- Я думала, что вы, возможно, рассердились на меня из-за того, что за обедом я слишком распустила язык.
- Когда начали перечислять моих возможных недругов? Но ведь у вас была весьма уважительная причина для скверного настроения, не так ли?
Изабель промолчала, хотя и поняла, что он намекал на ее встречу с Симоной Уинстон.
- Я понимаю также и то, что ваша разговорчивость отчасти объяснялась влиянием шерри, - добавил Маркус.
Изабель поморщилась и пробурчала:
- Возможно, вам приятно будет узнать, что я проснулась сегодня с ужасной головной болью.
Маркус посмотрел на нее с веселой улыбкой и проговорил:
- А я все гадал: как же леди Изабель чувствует себя сегодня?
Она рассмеялась и спросила:
- Значит, перемирие?
- Ну, какой же мужчина может отказаться от подобного предложения? - Он взял ее руку и поднес к губам.
Этот его поцелуй был весьма целомудренным, но Изабель показалось, что по телу ее прокатилась горячая волна, сердце же ее гулко забилось в груди.
Тут он поднял голову, и взгляды их встретились. Затаив дыхание, Изабель смотрела в его темные бездонные глаза, и ей казалось, что она вот-вот проникнет в них, вернее - прочтет то, что он мысленно ей говорил…
Внезапно дверь отворилась, и в комнату вошла пожилая женщина с подносом, на котором стояли фарфоровые чашки и серебряный чайник с чаем. Поставив поднос на край стола, она взглянула на Изабель, и ее морщинистое лицо расплылось в дружелюбной улыбке. Маркус же откашлялся и проговорил:
- Изабель, прошу познакомиться. Это моя преданная домоправительница миссис Маклафлин.
Девушка тут же поднялась и с улыбкой сказала:
- Рада с вами познакомиться, миссис Маклафлин. Ваши услуги будут для меня бесценными, когда мы с Маркусом поженимся. Надеюсь, вы не станете возражать, если я стану обращаться к вам за советами.
Миссис Маклафлин просияла:
- Для меня это будет огромной честью, миледи. Я говорю от имени всех слуг. Мы все с нетерпением будем ждать, когда вы войдете в дом в качестве хозяйки.
Когда домоправительница ушла, Маркус с ухмылкой заметил:
- Похоже, вы очаровали и Дженкинса, и миссис Маклафлин.
Изабель рассмеялась:
- Возможно, вас это удивит, но большинству людей я нравлюсь.
- Мне ив голову не приходило в этом усомниться, моя дорогая.
Маркус взял с подноса блестящий серебряный чайник, собираясь налить Изабель чаю, но она покачала головой:
- Нет-нет, спасибо. Может быть, попозже. Сначала я хотела бы осмотреть дом, в особенности - вашу коллекцию картин.
Маркус отставил чайник и с улыбкой воскликнул:
- Отличная мысль! Не часто у меня появляется возможность показать свою коллекцию художнику.
Они вышли из библиотеки и, миновав несколько дверей, оказались в просторной комнате, где помещалась коллекция Маркуса. Переступив порог, Изабель сделала несколько шагов и осмотрелась. В центре комнаты стояли статуи и бюсты на пьедесталах. Из высоких окон струился яркий солнечный свет. Единственными предметами мебели были только шезлонг и изящный стол вишневого дерева, стоявший в углу. И почти все стены были украшены чудесными картинами. Достаточно было лишь окинуть их взглядом, чтобы понять: здесь собраны прекрасные произведения искусства. Тут были картины, написанные маслом, но имелись также акварели и рисунки углем. Что же касается сюжетов, то они были самые разные - и сцены из спортивной жизни, и изображения животных, и пейзажи. Но, как ни странно, портретов не было вовсе.
С удивлением взглянув на Маркуса, Изабель пробормотала:
- А я считала вас знатоком живописи Томаса Гейнсборо.
Он с улыбкой кивнул:
- Так и есть.
- Но я не вижу здесь портретов, а Томас Гейнсборо прославился как портретист.
- Да, верно. Но его подлинной любовью были именно пейзажи. А портреты знати он писал только ради заработка. Поэтому я и хотел приобрести "Морское побережье с рыбаками". Эта картина так поражает воображение, что вам, глядя на нее, может показаться, что вы ощущаете на лице соленые морские брызги.
Изабель со вздохом пробормотала:
- Как жаль, что мне не удалось ее увидеть, когда она еще не была украдена.
- Да, очень жаль, - кивнул Маркус.
Тут внимание Изабель привлекла картина, висевшая на дальней стене. Приблизившись к ней, она сказала:
- О, это замечательная копия "Портрета кораблестроителя и его жены" Рембрандта.
- Как вы узнали, что это копия?
- Я это знаю, потому что принц-регент купил оригинал три года назад за пять тысяч гиней. Принни повесил ее в Голубом салоне Карлтон-Хауса.
Маркус рассмеялся:
- Браво, дорогая! Вы и в самом деле великий знаток живописи. А вот лорд Стаффорд, увидев мою копию, принял ее за оригинал.
- Что ж, ничего удивительного, - заметила Изабель. - Потому что у вас - замечательная копия.
- А что вы думаете о моих акварелях? Кстати, почему вы предпочитаете именно акварели?
Изабель пожала плечами:
- Ну… не так-то просто объяснить. Мне кажется, что акварель дает большую свободу, дает ощущение размытости границ между живописью и графикой. Когда я пишу акварелью, моя рука словно порхает, и это необычайно меня вдохновляет.
- Свободная, непосредственная, импульсивная, прекрасная… Именно таким, как мне кажется, должен быть ваш словесный портрет.
Щеки Изабель запылали жарким румянцем. Она прекрасно знала: Маркус не из тех дамских угодников, которые готовы льстить женщинам при каждом удобном случае. Каждое его слово было искренним, и уж если он сказал то, что сказал… Выходит, он действительно так думал! "Ах, если бы я услышала от него такое восемь лет назад, когда была двенадцатилетней девочкой…" - промелькнуло у Изабель.
Ужасно смутившись, она сказала первое, что пришло ей в голову:
- Леди Рейвенспир сообщила мне, что вы до неприличия богаты. Но я усомнилась в ее словах, поэтому и решила… - Снова покраснев, она умолкла и потупилась.
- Решили посмотреть? И что же вы увидели?
- Ну, теперь, когда я увидела ваш дом, вашу коллекцию и все остальное… Теперь я понимаю, что она была права.
- А вы думали, что я беден?
- Вы не давали мне понять, что все обстоит иначе.
Маркус весело рассмеялся, и смех его прозвучал вполне естественно, казалось, что сказанное ею действительно его позабавило.
- Дорогая, не думаю, что мое финансовое положение имело для вас значение, когда вы предложили мне… весьма непристойную интригу. Да и потом, когда мы заключали наше соглашение, вы, судя по всему, совершенно об этом не думали.
- Да, разумеется. Но, все же, вам следовало… проинформировать меня.
Маркус с усмешкой пожал плечами:
- Может, и следовало. Но дело в том, что я не привык обсуждать эти темы. Более того, я не испытываю потребности говорить о своем богатстве. Но если уж мы заговорили на подобные темы… Знаете, очень хорошо, что вы сегодня пришли. У меня кое-что есть для вас, дорогая.
Маркус подошел к столу и, выдвинув ящик, вытащил из него небольшую коробочку. Вернувшись к Изабель, сказал:
- Вот, возьмите. Поднимите крышку, пожалуйста.
Изабель взяла в руки коробочку. Ее одолевало любопытство, и она, затаив дыхание, приподняла крышку. Открыв коробочку, девушка издала возглас восторга. В складках черного бархата лежало кольцо с огромным рубином, окруженным бриллиантами. А рядом с кольцом покоилась миниатюрная серебряная палитра ручной работы. Краски же на этой палитре были представлены драгоценными камнями - опалом, рубином, изумрудом, сапфиром, ониксом и желтым бриллиантом.
Подняв на Маркуса глаза, Изабель молча таращилась на него, казалось, она лишилась дара речи. А он улыбнулся и сказал:
- Я знаю, что вы не жаждете брака, но мне захотелось подарить вам обручальное кольцо и палитру, чтобы она напоминала вам о мечте всей вашей жизни.
При этих его словах на глаза Изабель навернулись слезы. Кольцо с рубином было столь же дорогим, сколь и прекрасным, но именно символический подарок - миниатюрная палитра - заставил ее прослезиться.
- О, Маркус… Как это прекрасно! Благодарю вас!
Изабель обвила руками его шею - коробочку с подарками она сжимала в правой руке - и, приподнявшись на цыпочки, прижалась губами к его губам. Она почти тотчас же почувствовала, как Маркус замер, и подумала, что он сейчас отстранится, отступит, но вместо этого он крепко обнял ее и прижал к себе. Внезапно из горла его вырвался тихий стон, и он пробормотал:
- О Господи, Изабель… Что вы со мной делаете?..
В следующее мгновение он впился поцелуем в ее губы, и поцелуй этот был страстным, настойчивым, жадным, так ее еще никто никогда не целовал. Ошеломленная нахлынувшими на нее ощущениями, Изабель приоткрыла губы и тотчас же почувствовала, как ее язык встретился с языком Маркуса. В тот же миг все тело ее охватил восхитительный жар, и она, содрогнувшись, ответила на его поцелуй со всей возможной страстью. Коробочка с подарками выскользнула из ее пальцев и с глухим стуком упала на пол.
Изабель резко отстранилась, пытаясь высвободиться из объятий Маркуса.
- Ваши подарки… - пробормотала она.
- Забудьте о них, - проворчал он в ответ. И тут же вновь привлек ее к себе.
В следующую секунду губы их снова слились в поцелуе, и Изабель снова обвила руками его плечи. Но уже через несколько мгновений она вдруг почувствовала, что хочет изучить все его тело, дотронуться до него повсюду… Не в силах противиться этому всепоглощающему желанию, она провела ладонями по спине Маркуса, по его плечам, ощупала его могучие мускулы. Затем руки ее переместились ему на грудь, и она почувствовала, как бьется под ее ладонями сердце Маркуса.
В тот же миг из горла его вырвался тихий стон, и он, прервав наконец поцелуй, принялся целовать ее шею и плечи, насколько позволял вырез декольте.
Изабель то и дело стонала, охваченная сладостными и головокружительными ощущениями, прежде ей неведомыми. Голова же кружилась все сильнее - словно она слишком много выпила, и подгибались колени, будто ноги вдруг стали ватными. Боясь, что не удержится на ногах, она вцепилась пальцами в рубашку Маркуса. И тут же почувствовала, что он, прижимая ее к себе одной рукой, другой принялся расстегивать пуговицы платья у нее на спине. Несколько секунд спустя он оттянул корсаж и тонкую нижнюю сорочку и груди ее вырвались на свободу, соски же тотчас отвердели и приподнялись.
- О, Изабель!.. - Он шумно выдохнул. - Изабель, вы так прекрасны…
Наклонив голову, он принялся целовать ее обнаженные груди и легонько покусывать соски. И снова из горла Изабель то и дело вырывались стоны, только теперь они звучали гораздо громче. Наслаждение было необычайно острым, и Изабель, забыв обо всем на свете, всецело отдавалась этим чудесным ощущениям. Она вцепилась пальцами в густые волосы Маркуса и привлекла его к себе поближе - словно боялась, что он может прервать эти сладостные ласки.
- Вы такая податливая, Изабель, такая страстная… Вы сводите меня с ума, - пробормотал Маркус хриплым голосом, и эта внезапно появившаяся хрипота еще сильнее ее возбудила.
- Д-да, да… Я чувствую то же самое… - Изабель снова застонала. - Пожалуйста, не останавливайтесь.
Маркус внезапно замер, и она лишь через несколько секунд осознала, что он перестал ее целовать. Потом он вдруг поднял голову и тем же хриплым голосом проговорил:
- Мы не можем так продолжать, Изабель. Я не могу…
Голова у нее шла кругом, и все расплывалось перед глазами. Мысли же ее… Ах, мыслей совершенно не было - были только чувства и ощущения. И еще - желание, хотелось, чтобы Маркус ласкал ее бесконечно…
Судорожно сглотнув, она пробормотала:
- О чем вы?.. Я не понимаю.
Он тяжко вздохнул и подвел ее к окну, где было больше света. Затем принялся приводить в порядок ее платье - оправил корсаж и прикрыл груди. После чего повернул спиной к себе и стал застегивать крохотные жемчужные пуговички.
Губы Изабель, еще горячие и влажные от его поцелуев, вздрагивали каждый раз, когда он прикасался к ней. Когда же она, наконец, повернулась к нему лицом, Маркус, пристально глядя на нее, проговорил: