– Черт, могут хотя бы двое из этой кучи гостей улизнуть с представления! – прошипел ей вслед Робер.
– Моник старалась ради нас. Мы должны быть вежливы. Нельзя уезжать сейчас.
– Думаю, ты права. – Робер взял Шарлиз за руку и увел на аллею подальше от остальных гостей. – Я хочу поскорее разобраться с тем, что случилось между нами в тот вечер. Я уже говорил тебе, что много думал об этом. Мне очень жаль, что так произошло. Я наговорил много лишнего и не совсем того, что думал.
– В ярости люди, как правило, более откровенны и говорят правду, – заметила Шарлиз.
– Вся правда заключается в том, что я разозлился, когда узнал, что ты по-прежнему считаешь меня врагом. Это несправедливо. Ты должна знать: я никогда не позволю себе разлучить вас с Дэниэлом, независимо от наших личных отношений. – Он легко коснулся ее волос. – Пусть мы не любовники, но мы ведь можем быть друзьями?
Шарлиз хотелось бы верить этим словам, но мутный осадок обиды все еще лежал на дне души.
– Друзья не используют секс, чтобы добиться преимущества. Ты же сам признался, что рассчитывал именно на это.
– Еще одна из тех глупостей, что я наговорил тебе в тот вечер. – Робер остановился и развернул ее к себе. – Шарлиз, ты же знаешь, как сильно я хочу тебя. Когда я тебя целую, когда прикасаюсь к твоей шелковой коже, неужели ты думаешь, я могу думать еще о чем-то, кроме тебя самой?
Сердце Шарлиз забилось сильнее, когда она вспомнила эти сильные руки, так нежно ласкавшие ее горящее от страсти тело.
– Мы совершили массу ошибок, но ни одной непоправимой, – продолжал Робер. – Мы должны сделать все, что можем, чтобы исправить их. Я хочу, чтобы ты была счастлива, так счастлива, как счастлив я сам с тех пор, как ты вошла в мою жизнь.
Она смотрела на него, боясь поверить услышанному, боясь обжечься еще раз и еще больнее.
– Каждый раз нам что-то мешало, Робер…
– Сначала так происходит почти у всех, милая. Это естественно, если два независимых прежде человека решают соединить свои судьбы. Но мы должны постараться и сделать наш брак настоящим. Мы растим мальчика, которого оба любим.
Шарлиз больше не могла не верить ему. Счастье медленно расцветало у нее в душе, раскрывалось, как огромный и прекрасный цветок. Она с трудом пробормотала:
– Думаю, нам нужна еще одна попытка.
– Моя любимая!
Робер заключил ее в объятия, скорее нежные, чем страстные. Шарлиз отдыхала от пережитого в его уверенных сильных руках, жадно вдыхая его чистый мужской запах, когда издали донесся голос Моник:
– Представление начнется через десять минут!
Они опомнились и повернули назад. В самом начале аллеи стояла Беатрис и внимательно смотрела на них. Было в этом взгляде нечто, заставившее Шарлиз поежиться. Она хотела сказать об этом Роберу, но кто-то из гостей увел его ненадолго.
Свежий вечерний ветерок растрепал волосы Шарлиз. Она подняла руку, чтобы поправить прическу, и обнаружила, что потеряла одну сережку. Должно быть, та выпала, когда Робер взял лицо Шарлиз в свои ладони… Она улыбнулась воспоминаниям, извинилась перед хозяйкой и отправилась обратно в темную аллею.
Сережка не была особенно ценной, но это подарок старых друзей. Шарлиз было бы жаль потерять ее. Внимательно осмотрев дорожку, девушка шагнула чуть в сторону и наклонилась, исследуя опавшую листву. Вдруг до нее донеслись голоса. Она узнала Беатрис. И Робера.
Шарлиз не собиралась подслушивать, однако первые же слова заставили ее замереть на месте.
– Это не может подождать? – нетерпеливо спросил он.
– Как ты можешь быть таким бесчувственным?! Неужели ты не заметил, как я была несчастна весь вечер?
– Прости. Я знаю, что тебе пришлось пережить, но теперь все наладится.
– Ты все время это говоришь, но ничего не меняется. Когда я увидела, как ты смотришь на Шарлиз, мне захотелось зарыдать в голос.
– Твое время еще придет.
– Когда?! Я не желаю провести остаток жизни в одиночестве.
– Ты никогда не будешь одна, дорогая. Я всегда буду с тобой.
Вот это удар! Шарлиз была в шоке. Всего несколько минут назад на этом самом месте он говорил с ней тем же нежным голосом, произнося почти те же слова, его жесты были такими же мягкими, и все это было… представлением.
И она купилась! Она поверила, когда он обещал, что сделает ее счастливой. Что ж, он бы выполнил обещание. Она была бы счастлива, жила бы в его доме… и не мешала растить Дэнни истинным Овернуа.
На самом деле все это время он заботился только о Беатрис. А Шарлиз ему надо было убедить в фальшивой любви только из-за племянника. Что ж, для Робера это было не слишком большой проблемой. У него в запасе масса способов обольщения женщин.
Только к ней это больше не относится, Он обманул ее в последний раз. Глаза Шарлиз затуманились, когда она представила себе будущее. Будущее без Робера. Затем она расправила плечи и подняла голову. Ничего. Это ничего. Она выживет.
11
После бессонной ночи Шарлиз приняла нелегкое решение. Она вернется в Лос-Анджелес и попытается склеить заново разбитую жизнь. Разлука с Дэнни разобьет ее сердце, но лучше быть отсюда подальше. Возможно, Робер лгал ей, но своего племянника он действительно любит, а мальчик уже полюбил своего дядю. Робер способен очаровать даже черта, невесело усмехнулась Шарлиз.
Она будет звонить Дэнни и писать ему письма, часто-часто. Потом, когда обида и горечь поутихнут, возможно, Робер позволит Дэнни навестить ее. Сама она никогда сюда не вернется.
Откладывать не стоило. Когда она спускалась вниз, лицо ее было смертельно бледным. Разговор предстоял непростой.
Робер почувствовал неладное еще вчера за ужином. Тогда Шарлиз сослалась на головную боль, но он вряд ли поверил. Вчера Робер не стал донимать ее расспросами, однако сегодня надо было готовиться к битве.
Новость потрясла его, а когда он услышал ее сбивчивые объяснения, то возмутился.
– Ты не можешь ревновать меня к Беатрис. С чего ты взяла, что между нами что-то есть? Я думал, ты доверяешь мне.
– Так же, как и всем остальным твоим словам? – горько спросила она.
– Что тебя так задело, chere? Скажи, и я постараюсь все исправить, – произнес он медовым голосом, придвигаясь к ней ближе.
– Не прикасайся ко мне! – Она вся дрожала. Несмотря на полное разочарование в Робере, она была вовсе не уверена, что сумеет устоять.
– Да скажи, наконец, в чем дело?!
– Я слышала твою беседу с Беатрис вчера вечером. Я была за кустами, искала сережку, которая потерялась во время твоего потрясающего рассказа о том, как много наш брак значит для тебя. Ты был так убедителен, что я даже
не сразу заметила пропажу.
– Видимо, не так уж и убедителен, если ты отправилась подслушивать в кусты!
– Не пытайся перевалить вину на меня. Ты – единственный, кто все время играл, с самого начала. Ты старался заставить меня потерять голову, чтобы я не задавала лишних вопросов, чтобы не лезла в твою личную жизнь, в твои связи!..
– Ты полагаешь, все дело в этом? – Робер бесстрастно взглянул на нее.
– Не пытайся меня обмануть. Я же слышала, как ты говорил Беатрис, что все образуется, и она не останется в одиночестве.
– И что из этого? Ты ничего не поняла. Я только хотел…
– Можешь не трудиться придумывать объяснения! Я не поверю тебе, даже если ты – вот уж чудо! – скажешь чистую правду!
Его лицо окаменело.
– Полагаю, ты не собираешься менять своего решения. Как ты объяснишь все Дэниэлу?
– Я думала об этом. – Она еле удерживалась от слез.
– Надеюсь, ты не собираешься уехать, не попрощавшись? – медленно произнес он.
Что он имел в виду? Вроде бы все просто – он хотел счастья для Дэниэла, хотел избежать собственных проблем…
– Мне пора собираться. Кто-нибудь сможет отвезти меня в аэропорт?
Он бросил на нее быстрый взгляд.
– Ты решила уехать сегодня же? Ты даже не знаешь, есть ли билеты.
– Если не будет рейса на Лос-Анджелес, полечу через Нью-Йорк. Таких рейсов полно.
Шарлиз всем сердцем стремилась закончить этот разговор, ибо не была уверена, что сможет выдержать еще хоть минуту.
Однако Робер и не думал отпускать ее.
– Что насчет твоей карьеры в качестве модельера? Мое предложение остается в силе.
Несколько набросков, которые она сделала во Франции, были вовсе не так уж хороши, чтобы произвести впечатление на профессионалов. Можно было бы оправдать себя тем, что она много возилась с Дэнни, но на самом деле ее жизнь рядом с Робером была столь насыщенной, что на остальное просто не хватало времени.
Пока она мучительно искала ответ, в дверь позвонили. Секундой позже Жиль с поклоном сопроводил в гостиную мадам Овернуа.
– Не волнуйся. Я не надолго, – саркастически бросила она Роберу. – Я заехала забрать свою шкатулку с драгоценностями, Вчера я была так возмущена твоим поведением, что уехала без нее.
– Полагаю, дома у тебя драгоценностей не меньше, так что не стоило предпринимать такую дальнюю поездку! – в тон ей отвечал сын.
– Можешь не стараться. Я и без тебя знаю, что я – нежеланный гость в этом доме, – яростно бросила она.
– Я имел в виду вовсе не это. Не нужно было утомлять себя дальней дорогой.
– Я все равно проезжала мимо. У меня встреча с друзьями, мы посмотрим винные погреба и пообедаем вместе. Возьму шкатулку и уеду.
– Заодно можешь попрощаться с Шарлиз. Она уезжает в Лос-Анджелес.
Шарлиз надеялась, что он все расскажет матери после ее отъезда, однако Робер шел напролом.
Жозефина даже не пыталась скрыть своих истинных чувств.
– Надеюсь, ты не позволишь ей увезти Дэниэла?
– Будь деликатна, пожалуйста, хотя бы раз в жизни. Шарлиз передает все права нам. Она и ее сестра проявили куда больше понимания и сочувствия к семье Овернуа, нежели семья Овернуа к ним.
– Мне не нравится твой тон, Робер! Я не виновата в произошедшем.
– Разумеется, виновата, и я готов разделить с тобой эту вину.
– Бесполезно искать обиженных и виноватых, – устало бросила Шарлиз. – В конце концов, мы все хотим счастья Дэнни. Поэтому я и оставляю его вам. Только прошу, не дайте ему забыть меня. Мне пора собираться.
Слезы навернулись ей на глаза. Сын и мать проводили ее молчанием. Затем Жозефина неуверенно заметила:
– Возможно, я была несколько…
Робер поднял на нее потухший взгляд.
– Слишком поздно, мама.
Он неожиданно оглянулся, и она быстро отвела глаза.
– Я… я уже готова и хочу попрощаться с Дэнни. Кто меня отвезет?
– Я сам.
– Нет! – Как она может сесть рядом с ним в машину, так невыносимо близко от его рук, его тела! – Я имею в виду, у тебя полно дел. Если никто не может, я как-нибудь сама…
– Ты так ненавидишь меня, Шарлиз? – тихо спросил он.
– Я этого не говорила! Поездка долгая, а у тебя много неотложных дел. И ты вовсе не обязан меня провожать.
– Почему бы тебе напоследок не сказать правду, Шарлиз? Ты даже не смотришь на меня.
Как она могла смотреть в его красивое лицо, зная, что никогда больше эти чувственные губы не прикоснутся к ее губам? Шарлиз ощущала, как слабеет ее решимость уехать. Может быть, лучше поверить в его ложь и оставить все как есть? Со временем она смогла бы стать частью его жизни…
Она глубоко вздохнула несколько раз, приходя в себя.
– Я не хочу больше спорить, Робер. Давай расстанемся как цивилизованные люди.
Прежде чем он успел ответить, раздалось несколько резких и коротких звонков. Робер повернулся и бросился к двери. На пороге стоял один из рабочих с виноградников.
– Несчастье, мсье Овернуа. Вы должны немедленно ехать. С вашей матушкой несчастье.
– Что произошло?!
– Мадам Овернуа с друзьями отправилась…
Робер был не один. Вместе с ним в комнате ожидания находились Беатрис и Себастьен, что было особенно удивительно после заявления рыжеволосой красавицы, что она порвала со своим приятелем.
– Ты – героиня! – вскричала Беатрис. – Робер нам все рассказал!
– Ты выглядишь бледной, дорогая. – Робер участливо смотрел на жену. – Ты в порядке?
– Да, все отлично. – Она с трудом скрывала разочарование.
Какие еще нужны доказательства того, что Беатрис – главная женщина в его жизни? У них прямо-таки идиллические отношения, не успел он позвонить, и вот она уже здесь.
– Мне позвонила одна из подруг Жозефины, – тем временем объясняла Беатрис Роберу. – Она хотела, чтобы я подъехала и все выяснила, так как госпиталь не давал никакой информации. Естественно, Себастьен сразу привез меня сюда.
– Очень любезно с твоей стороны, – обратился Робер к Себастьену.
Беатрис рассмеялась.
– У него вообще масса достоинств. Возможно, сейчас не самый подходящий момент, но я должна сообщить вам эту потрясающую новость. Себастьен и я решили пожениться.
Робер улыбнулся, пожимая руку Себастьену.
– Вот и еще один бастион пал.
– Когда я представил себе жизнь без Беатрис, то понял, что это совершенно безрадостное существование, – с улыбкой заметил Себастьен.
Шарлиз чувствовала, как у нее вырастают крылья. Значит, все это время Робер говорил правду? Но как же то, что она сама слышала и видела?
Робер повернулся к Шарлиз, которая тихо стояла рядом с ним.
– Шарлиз с трудом держится на ногах. Ей надо прилечь.
– Разумеется. Я все узнала о Жозефине и вижу, что ты тоже в порядке, Робер. Теперь позаботься о Шарлиз. Ты – счастливчик!
Она дружески подмигнула вновь обретенной подруге и вместе с Себастьеном отправилась домой.
Робер вгляделся в белое как полотно лицо Шарлиз.
– Пожалуй, я позову сестру.
– Нет-нет, все пройдет через минуту. – Шарлиз пыталась протестовать, но Робер уложил ее на кушетку в комнате ожидания и присел рядом.
– Ты действительно рад за них? Мне казалось, ты недолюбливаешь Себастьена.
– Он меня раздражал своим ослиным упрямством. И Себастьен, и Беатрис были несчастны, потому что он не желал жениться на ней из-за ее богатства. На самом деле они давно без ума друг от друга.
– Но со стороны это выглядело иначе… – неуверенно протянула Шарлиз. – Беатрис казалась скорее твоей женщиной. Она даже говорила мне, что ты ее ревнуешь.
– Люди могут быть очень близки, не являясь любовниками. Не забывай, мы дружили с детства.
Шарлиз очень хотела верить ему, но что-то ей все еще мешало.
– Слишком много было доказательств того, что вы больше, чем просто друзья. Я старалась не обращать на них внимания, но вчерашний разговор… когда Беатрис рыдала в твоих объятиях и говорила, что не хочет остаться в одиночестве.
– И поэтому ты решила уехать?
– Ты не обязан отчитываться передо мной. Наш брак – это мистификация, и я не должна была требовать твоей верности.
– Веришь ты мне или нет, но я никогда не изменял тебе ни с Беатрис, ни с какой-либо другой женщиной. Я очень надеюсь, что наш брак станет настоящим, даже если некоторое время ты будешь считать, что мы поженились исключительно из-за Дэниэла.
– Но мы и поженились исключительно из-за Дэниэла. Я боялась, что ты отберешь его у меня.
– Ты считаешь, что я способен на такую жестокость? Должно быть, ты действительно ненавидишь меня.
Длинные ресницы Шарлиз опустились. Она прошептала:
– Ты же знаешь, что это не так.
– Я знаю, что волную тебя, но ты никогда не хотела заняться со мной любовью, – мрачно сказал Робер.
О, как он ошибается!
– Между нами было много непонимания, – неуверенно начала Шарлиз. – Я долго не верила тебе, да и сейчас трудно поверить, что ваши отношения с Беатрис всегда были только платоническими. Я же слышала, как ты говорил ей, что она не останется одна, что ты всегда будешь рядом.
– Да, говорил, но никогда не имел в виду то, о чем думаешь ты. Вспомни, что я обещал ей?
– Я не знаю. Вы оба ушли, и я больше ничего не слышала. Да и не хотела слышать.
– Очень плохо. А должна была услышать, как я говорил Беатрис, что надо поставить Себастьену ультиматум. Я полагал, что это заставит его немедленно сделать ей предложение.
– И ты подал ей эту идею?
Он усмехнулся.
– Все остальное она уже испробовала. Если он был так глуп, чтобы позволить ей уйти, то ей пора было что-то решать. Ты слышала мои заверения, что она не останется одна, и это чистая правда – настоящие друзья не покидают друг друга.
Шарлиз чувствовала себя так, словно с души у нее свалился огромный камень. Дни и ночи страданий и сомнений… Их могло не быть, если бы она верила Роберу с самого начала.
– Ты выглядишь усталой, chere. Я отвезу тебя домой.
– Не сейчас. Дождемся, когда станет лучше мадам Овернуа. Так нам будет спокойнее.
Робер согласился при условии, что Шарлиз полежит на кушетке в комнате ожидания, пока окончательно не придет в себя. Напрасно она уверяла его, что чувствует себя отлично – Робер принес еще соку и был так заботлив, что ее сердце пело от счастья.
Наконец, врач сообщил, что состояние Жозефины больше не вызывает опасений и все показатели в норме. Мадам дали снотворное, и она уснула. По словам доктора, посетители к ней пока не допускались, и Робер с Шарлиз должны были ехать домой. О состоянии больной теперь можно справиться и по телефону.
Когда они шли к машине, Робер сказал:
– Ты много перенесла за сегодняшний день. Я хочу, чтобы ты как можно скорее оказалась дома в постели.
– Ты хотел этого с первой же минуты нашего приезда.
– Я имел в виду… – Робер осекся и заговорил медленнее, старательно подбирая слова: – Ты не представляешь, как это тяжело… Безумно хотеть тебя и сознавать, что это невозможно…
– Ответь мне на один вопрос. Когда ты сказал, что любишь меня, ты имел в виду только это?
Он обнял ее так крепко, что их тела, казалось, слились воедино.
– Я не представлял, что можно любить другого человека так сильно. Не уезжай. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты не обязана любить меня, но позволь мне любить тебя. Я не могу без тебя жить.
Лицо Робера лучилось надеждой. Его поцелуй был одновременно и нежным, и страстным.
Когда он выпустил Шарлиз из своих объятий, она счастливо вздохнула.
– Невероятно, чтобы двое любящих друг друга людей так долго страдали от собственных ошибок. Нам предстоит о многом поговорить.
– И поговорить – тоже… – Его откровенный взгляд заставил ее сердце бешено забиться. – Едем домой, chere.
Шарлиз и Робер поднялись рука об руку по ступеням шато. Ей казалось, что все это – сон, но когда они вошли в ее комнату и Робер обнял Шарлиз, тепло его тела безошибочно подтвердило, что все происходит наяву.
– Как долго я ждал этого… – прошептал он, нежно перебирая пальцами шелковистые волосы возлюбленной и запрокидывая ее голову назад, чтобы в следующий момент покрыть горячими я страстными поцелуями ее шею. – Я уже думал, этого никогда не случится.
– Я тоже… – смущенно шепнула Шарлиз. Говорить связно ей становилось все труднее, потому что губы Робера уже скользили в ложбинке между ее грудями.