У меня болела душа. У меня болело сердце. И тем не менее я испытывал безграничное счастье в предвкушении радости создания картин, которые мне предстоит написать. Мне не терпелось начать прямо сейчас. Я посмотрел на свои руки. Я так давно не писал, что на руках не осталось даже следов краски. Меня ждали кисти, а еще странный свет, льющийся в окна мастерской.
"Но какое это теперь имеет значение, если тебя нет рядом, Белинда?! - прошептал я. - Где ты, моя дорогая? Может быть, ты пытаешься добраться сюда, а может быть, гнев и обида не пускают тебя? Обида и нежелание простить! Святое причастие, Белинда. Возвращайся скорей".
6
Утром в новостях по кабельному телевидению показали длиннющие очереди перед нью-йоркским кинотеатром, где демонстрировали "Конец игры". "Нью-Йорк таймс" уже поместила восторженный отзыв о фильме:
"Что касается начинающей актрисы, то она совершенно неотразима. Стоило ей появиться на экране, как окружающая ее нехорошая слава тут же забылась. Но тогда остается только удивляться противоречивости и непоследовательности судебной системы, вынужденной заклеймить столь одаренную и утонченную молодую актрису как малолетнюю преступницу".
В полдень новостные каналы кабельного телевидения показали интервью с представителем Музея современного искусства в Нью-Йорке. Этот весьма специфический джентльмен, лысый, близорукий, в очках с толстыми стеклами, читал заранее подготовленное заявление. Когда он делал паузу, чтобы восстановить дыхание, то смотрел куда-то высоко в небо, словно искал там только ему одному известную звезду. По вопросу приобретения картин с изображением Белинды официальный представитель заявил, что музей не признает за собой морального права судить о нравственном облике художника. Музей считает картины достойными того, чтобы пополнить его коллекцию. Члены попечительского совета музея единодушно оценили неоспоримые достоинства работы художника.
Затем нью-йоркский критик Гаррик Сэмюэльс - человек, вызывающий у меня личную неприязнь, - написал буквально следующее: "Нечасто можно увидеть художника, который раскрывается с таким жаром и таким неистовством. Уокер демонстрирует нам образчик высокого искусства, свойственного картинам так называемых старых мастеров, и все же его полотна удивительно современны. Перед нами уникальный союз компетентности и вдохновения. Часто ли можно встретить такое явление? Возможно, один раз в сто лет!"
Спасибо тебе, Сэмюэльс! Но ты мне все равно неприятен. Хоть ты и признал свою вину по всем пунктам.
Я прошел по коридору, посмотрев по очереди во все окна. Та же толпа, те же лица. Но что-то изменилось. Перед домом впервые остановился туристический автобус, который обычно возит туристов в Кастро, чтобы те могли поглазеть на геев. Интересно, неужели все люди в автобусе сейчас смотрят на мой дом?
Около часа дня Барбара пробудила меня от беспокойного сна на диване в гостиной.
- Только что какой-то парень принес сообщение от Блэра Саквелла. Позвоните ему, пожалуйста, из телефонной будки по этому номеру.
Еще окончательно не проснувшись, я подошел к входной двери. И когда на меня набросились репортеры, я забыл о вежливости. Кроме того, я заметил двух полицейских в штатском, вылезавших из серого "олдсмобиля". Бросив на них пристальный взгляд, я помахал им рукой и направился к телефонной будке возле магазинчика на углу.
Они кивнули в ответ и замедлили шаг.
- Джереми, кто эти ребята?
- Джереми, скажите, вам звонила Белинда?
Пока я переходил Нои-стрит, репортеры шли за мной по пятам.
- Мои телохранители. Эй, у кого-нибудь есть четвертак? - спросил я.
И тут же пять рук протянули мне пять четвертаков. Я взял два, сказал спасибо и закрыл дверь телефонной будки.
- Ну, похоже, тебе понадобилась чертова уйма времени! - ворчливо приветствовал меня Блэр. - Где Джи-Джи?
- Спит. Он всю ночь помогал мне разбираться со звонками.
- Со мной только что связался человек Джеремайя из Лос-Анджелеса. Сказал, что Сьюзен поймала его час назад, когда уже собиралась уезжать из Чикаго. Он не стал говорить со мной, опасаясь, что мой телефон в отеле прослушивается. Велел позвонить по телефону-автомату. Ты мне сейчас туда и звонишь. А теперь слушай. Сьюзен сказала, что знает наверняка, что до позавчерашнего дня Белинда жила в отеле "Савой" во Флоренции.
- Боже, она уверена?!
- Когда Джеремайя приехала в Рим, друзья сообщили ей, что Белинда подрабатывала на киностудии "Чинечитта". Они завтракали с ней на виа Венето меньше двух недель назад. У нее все было прекрасно.
- Слава те господи!
- А теперь не перебивай и слушай внимательно. Те люди сказали, что Белинда жила во Флоренции и работала несколько дней в неделю. Джеремайя подключила к нашему делу личную секретаршу своего папаши в Хьюстоне. Та обзвонила всех знакомых Сьюзен во Флоренции, приятелей Белинды, друзей Бонни, проверила рабочие контакты. И наконец напала на жилу вчера днем. Выяснилось, что Белинда выехала из отеля во вторник, именно в тот день, когда Сьюзен покинула Рим. Белинда жила под своим именем и расплатилась по счету дорожными чеками. Она сообщила портье, что собирается в пизанский аэропорт, поскольку возвращается в Штаты.
Я чуть было не свалился от неожиданности прямо в телефонной будке. Мне срочно нужно было брать себя в руки, так как еще немного - и я мог разреветься точно ребенок.
- Эй, Рембрандт! Ты еще там? - вернул меня к действительности Блэр.
- Блэр, я ведь и сам чуть было не поверил… - Я вытер платком взмокшее лицо. - Я хочу сказать, чуть было не поверил, что она мертва.
В трубке повисла длинная пауза, но мне было плевать, что он может обо мне подумать. Я так расслабился, что уже не мог нормально соображать. У меня даже было сильное искушение открыть чертову дверь будки и крикнуть во все горло поджидавшим меня репортерам: "Белинда жива! Она жива!" А те в ответ радостно закричали бы: "Она жива!"
Но я, естественно, сдержался. Я стоял, как дурак, в телефонной будке и не знал, то ли мне плакать, то ли смеяться, но потом все же попытался навести порядок в голове.
- Итак, мы не можем позвонить в "Трансуорлд эрлайнс" или в "Пан-Ам", чтобы узнать список пассажиров, - констатировал Блэр. - Слишком рискованно. Но она вполне могла прилететь в аэропорт Кеннеди или в международный аэропорт Лос-Анджелеса еще вчера. А это новости на первую полосу!
- Блэр, тысячи людей проходят таможню. Она могла выбрать Даллас, или Майами, или любое другое место, где нет…
- А может, она полетела на Луну! Кто знает? Но суть в том, что она, вероятно, уже в Калифорнии и, возможно, отчаялась дозвониться по чертову телефону! Я хочу сказать, что если уж я не смог пробиться к тебе и Джеремайя не смогла пробиться к тебе, так, значит, и никто не смог пробиться к тебе! И думаю, ты прекрасно понимаешь Морески, который буквально сегодня утром, забирая Бонни из больницы, жаловался на то, будто Бонни постоянно разыгрывают по телефону нехорошие дети. Они непрерывно звонят и заявляют, что это Белинда.
- Вот дерьмо!
- Да уж, что есть, то есть. Но Марти никогда ничего просто так не говорит. Он утверждает, что местные радиостанции и киностудии точно так же разыгрывают по телефону.
- Боже мой, он разве не понимает, что таким образом отрезает ее от нас?
- Ну и что бы ты сделал на ее месте? Заявился бы прямо сюда?
- Послушай, Блэр, у меня есть домик в Кармеле. О нем никто, абсолютно никто не знает, кроме Джи-Джи и Белинды. Она вполне может отправиться туда, по крайней мере, чтобы отоспаться и составить план действий. Но если я или Джи-Джи сейчас туда поедем, то эти хренососы в штатском увяжутся за нами…
- Давай адрес, - сказал Блэр.
И я вкратце описал место и улицу, объяснил, где сворачивать и что дома без номеров.
- Положись на меня, Рембрандт. Конечно, в Кармеле "Миднайт минк" будет слишком бросаться в глаза. Но есть у меня на примете один парень, которого вполне можно послать туда. Причем он даже не будет знать, что к чему. Он мой должник. В свое время я лично доставил ему к Рождеству норковое манто для одной потасканной старой королевы экрана, которая живет в разваливающемся уединенном жилище к северу от Кармела, в Пеббл-Бич. Так что благодаря этому сукину сыну сочельник я провел на высоте тридцать восемь тысяч футов над уровнем моря. Он теперь сделает все, что я скажу. Который час? Час тридцать? Позвони мне по тому же номеру в четыре, и я тебе доложу, что удалось узнать.
Когда я уже подходил к дому, Дэн и Дэвид Александер как раз вылезали из такси, так что внутрь мы вошли вместе.
- Они хотят, чтобы вы сдались властям в шесть вечера, - сообщил Александер. - В Новом Орлеане Дэрил Бланшар только что выпустил заявление для прессы. По его словам, после разговора с вашей экономкой и офицерами полиции он не сомневается, что его племянница мертва. С аналогичным заявлением выступила после выхода из больницы и Бонни в Лос-Анджелесе. Но мы все еще можем прийти к соглашению по поводу предъявления вам менее тяжких обвинений. Как только вы окажетесь в изоляции, общественность сразу успокоится. Ведь им только этого и надо, а разницы условий содержания они даже не заметят.
- А теперь послушайте лучше меня. Она сейчас, возможно, направляется именно сюда. - И я пересказал им все, что узнал от Блэра, а еще о домике в Кармеле и телефонных розыгрышах.
Дэвид Александер присел прямо на кухонный стол и, сложив руки домиком, поднес их к поджатым губам. Прямо над его головой кружили пылинки, которые были отчетливо видны в лучах солнца, пробивавшихся сквозь кружевные занавески. И мне показалось, что Дэвид молится про себя.
- А я говорю, они блефуют, - нахмурился Дэн. - Им потребуется время, чтобы собрать большое жюри и затребовать ее письмо.
- Но тогда мы не сможем заключить с ними сделку, чтобы обвинение предъявили по более легким статьям.
- Вы не должны позволить им засадить меня. Сперва мне необходимо с ней связаться.
- Но как вы собираетесь это сделать и на что рассчитываете?
- Послушай, - начал Дэн. - Джереми просто просит нас оттянуть, насколько возможно, его арест.
- Спасибо тебе, Дэн, - кивнул я.
Александер сидел с каменным лицом, и понять, о чем он сейчас думает, было невозможно. Но потом выражение его лица слегка изменилось, словно он наконец принял решение.
- Ладно, - сказал он. - Мы сообщим помощнику окружного прокурора, что у нас появилась новая информация о местонахождении Белинды. И нам необходимо время для проведения расследования. Мы оспорим ордер на арест Белинды, поскольку его можно расценить как запугивание и давление на девочку, что отрицательно сказывается на положении нашего клиента. Мы попытаемся, насколько возможно, отсрочить дату сдачи властям.
В три часа в дверь позвонил посыльный из "Стэнфорд-корта". Он принес новый номер телефона для связи с Блэром. Блэр просил меня при первой же возможности позвонить ему из телефонной будки.
- Ты только послушай! Она была в доме в Кармеле. Сегодня!
- Откуда вы знаете?
- Все улики налицо. Раскрытая газета, причем сегодняшняя, на кухонном столе. Недопитая чашка кофе и пепельница, полная окурков необычных импортных сигарет!
- Это она. Это Белинда!
- Но никакого багажа и никакой одежды. И угадай с трех раз, что мой человек нашел в ванной? Две пустые бутылочки из-под "Клэрол лавинг кеар"!
- Черт, а что такое "Клэрол лавинг кеар"?
- Оттеночная краска для волос, Рембрандт! Оттеночная краска. Цвет темно-каштановый.
- Так держать, Белинда! Это просто здорово.
Мои вопли услышали репортеры, поджидавшие на углу, и тут же кинулись ко мне со всех ног. Но я махнул им рукой, чтобы стояли на месте.
- Еще как здорово, Рембрандт! Ведь краска-то оттеночная. Значит, легко смывается. А то как же я буду делать ваше свадебное фото для "Миднайт минк", если ее прекрасные волосы навсегда останутся каштановыми?!
Блэр был таким забавным, что я даже невольно рассмеялся. Да и вообще, я был так счастлив, что готов был обнять весь мир! Между тем Блэр продолжил:
- Послушай, мой человек оставил где только можно записки. Но она, похоже, уже смоталась оттуда. А моя телефонная линия прослушивается. Телефон Джи-Джи в "Клифте" тоже. И тогда что может ей помешать позвонить в твою дверь и, независимо от цвета ее волос, сразу угодить в лапы к копам?
- Не так она проста. Только не Белинда. Хотя вы и сами знаете. А теперь, что касается Алекса и Джи-Джи, то мне необходимо сообщить им новости. Они в кафе в двух кварталах отсюда. Когда вернусь, позвоню вам в отель.
Положив трубку, я с трудом протолкался через толпу репортеров. Нет, не могу сказать, почему вопил и почему улыбался. Так что, ребята, прочь с дороги, мне сейчас не до вас! Я дружески помахал парням в штатском и поспешил в сторону Кастро-стрит.
Только когда я перешел Хартфорд, до меня дошло, что репортеры буквально наступают мне на пятки. Человек шесть шли за мной на расстоянии менее трех футов, а за ними - парни в штатском.
Это меня так взбесило, что я ходов уже не писал.
- Оставьте меня в покое! Отстаньте от меня! - орал я на репортеров.
А они сбились в кучку и смотрели на меня так, словно говорили: "А здесь и нет никого. Ой, боимся! Ой, боимся!" Я понял, что у меня уже крыша едет от всех этих дел. Кто-то сфотографировал меня маленьким автоматическим фотоаппаратом. Наконец я поднял руки вверх в знак того, что сдаюсь, и пошагал вперед.
Завернув за угол, я сразу же увидел Алекса в фетровой шляпе и плаще и Джи-Джи в джинсовом пиджаке. Оба выглядели точь-в-точь как манекенщики из журнала "Эсквайр". Они стояли перед кинотеатром "Кастро" и внимательно изучали афиши.
- Джереми! - радостно приветствовал меня Джи-Джи и замахал руками, подзывая поскорей присоединиться к ним. Но я уже успел заметить маркизу над входом в театр. Какой-то человек, стоя на длинной лестнице, прилаживал последние буквы:
ПОЛНОЧНОЕ ШОУ СЕГОДНЯ НА СЦЕНЕ - РЕЖИССЕР КАРТИНЫ БЕЛИНДА В "КОНЦЕ ИГРЫ"
- Джереми, доставай-ка свой черный смокинг, а если у тебя его нет, я тебе куплю! - схватил меня за руку Джи-Джи. - Я хочу сказать, что мы идем, все по высшему разряду, черт подери, даже если придется взять с собой джентльменов с полицейскими дубинками! На сей раз я не намерен пропустить дебют моей дочери!
- На самом деле ты сможешь увидеть дочь не на экране, а во плоти! - улыбнулся я.
Убедившись, что от репортеров и копов меня отделяет небольшая группа людей, я рассказал Алексу и Джи-Джи о том, что раскопал человек Блэра.
- Теперь все, что мне остается делать, - постараться не угодить за решетку ближайшие двадцать четыре часа, - заявил я. - Я знаю, что она уже близко. Нас разделяет меньше двухсот миль.
- Да, все так, если, конечно, она не развернется и не пойдет совершенно в другом направлении, как можно дальше отсюда! - вздохнул Алекс и, повернувшись к репортерам, сказал: - Пошли в бар "Твин-Пикс". Я угощаю.
7
Уже поздно вечером, в одиннадцать сорок пять, белый "кадиллак" Сьюзен Джеремайя с трудом протиснулся на узкую подъездную дорожку моего дома. Лимузин тут же облепили репортеры, и, когда задняя дверь открылась и оттуда вышла улыбающаяся Сьюзен в ярко-красной ковбойской шляпе, тотчас же засверкали фотовспышки. Увидев, что мы смотрим на нее из окна гостиной, Сьюзен весело помахала нам рукой.
Мы с Алексом и Джи-Джи кубарем скатились вниз по ступенькам. Мы уже успели переодеться в смокинги и крахмальные рубашки, надели камербанды, лаковые кожаные туфли и прочее.
- Леди и джентльмены, если не поторопитесь, то рискуете пропустить фильм, - добродушно улыбнулся Алекс. - У всех есть пригласительные билеты? У кого нет?
Дэн подошел к полицейскому в штатском, который сидел в "олдсмобиле", припаркованном через дорогу. Только без паники. У него четыре пригласительных и для них тоже, спасибо Сьюзен, а сейчас мы поедем в сторону Санчес, повернем направо, потом спустимся по Восемнадцатой до Кастро, потом - снова направо и прямо к кинотеатру, который на самом деле находится всего в квартале отсюда.
Переговоры, казалось, проходили вполне дружелюбно, но в результате Дэн махнул мне рукой, показав, что поедет с копами.
- Нет, вы только подумайте! - возмущался Джи-Джи. - Они что, взяли его в заложники? И будут бить резиновым шлангом, если мы вдруг рванем отсюда?
- Давай топай, сынок. И улыбайся, - посоветовал Алекс.
Мы по очереди нырнули в отделанный синим бархатом салон, и я увидел Блэра. Он сидел с сигарой в руке на откидном сиденье напротив Сьюзен. На Блэре был смокинг цвета лаванды, который Белинда описала в своем письме, и неизменный плащ, подбитый норкой. В машине уже было не продохнуть от табачного дыма.
Сьюзен тут же ласково меня обняла, на секунду прижавшись ко мне упругой щекой.
- Уокер, сукин ты сын! Черт, надо же, так умело раскрутить мой фильм! - сказала она с тягучим техасским акцентом.
На Сьюзен были ковбойская красная шелковая рубашка, сплошь расшитая искусственными бриллиантами и жемчугом, и с бахромой три дюйма, не меньше, красные атласные брюки, и опять-таки красные сапоги. Ее ковбойская шляпа лежала у нее на колене.
Хотя надо сказать, что эта удивительная женщина затмевала блеск камней, украшающих ее наряд. От ее гладкой кожи исходило какое-то темное сияние, а четкие черты хорошо вылепленного лица говорили о приличной примеси индейской крови. У нее были роскошные, зачесанные назад темные волосы, красоту которых не могла скрыть даже короткая стрижка. Если верить характеристике, которую Белинда дала Сьюзен в письме, та никогда и ничего не упускала из виду. А еще Сьюзен была очень сексуальной. Я хочу сказать, сексуальной в общепринятом смысле слова. У нее была большая грудь и чрезвычайно чувственный рот.
- Надеюсь, Блэр уже все рассказал? - спросил я. Мы еще продолжали обмениваться поцелуями и рукопожатиями, но лимузин уже выруливал на улицу.
- Да, у тебя есть время до шести утра, чтобы сдаться.
- Именно так. Максимальный срок, который нам удалось выторговать. И здесь не последнюю роль сыграло то, что Бонни с Марти присоединились к братцу Дэрилу, чтобы лично уговорить новоорлеанскую полицию перекопать сад вокруг маминого дома.
- Вот говнюки! - выругалась Сьюзен. - Уокер, какого черта ты не нападаешь?! Покажи письмо Белинды! Если не полиции, то хотя бы прессе.
- Сьюзен, я действительно не могу. Белинде это не понравилось бы.
Лимузин поворачивал на Санчес. Я заметил, что одна полицейская машина ехала впереди нас, а другая - сзади.
- Итак, какой план действий? - поинтересовался Блэр. - Она ни с кем так и не вышла на контакт, что при сложившихся обстоятельствах весьма странно. Самым правильным для нее было бы показаться на премьере сегодня вечером.
- Это именно то, на что я надеюсь больше всего, - признался я. - Объявление о премьере было в вечернем номере "Икзэминер".
- Да, кроме того, мы дали рекламу на рок-радиостанциях, - заметила Сьюзен. - А еще раздавали рекламные листки в Кастро и Хейте.
- Ну ладно, предположим, она покажется. И что мы будем делать? - спросил Джи-Джи.