- Ну же! - Энни решительно направилась к двери.
- Я иду!
Энни прошла уже полпути, спускаясь по улице, к тому времени, как Сильвия догнала ее, все еще пытаясь попасть в рукава своего замшевого пальто.
- А куда мы идем?
- Да никуда. Просто так.
- Случилось что-то ужасное, правда?
Энни кивнула.
- Я пока еще не могу рассказать тебе, - ответила она ровным, бесстрастным голосом. - Просто мне хочется прогуляться.
- Ну хорошо, Энни, именно это мы и сделаем.
Сильвия взяла ее под руку, и девушки довольно долго шли молча. Спустя какое-то время монотонный стук их каблуков начал действовать Энни на нервы.
- Поговори со мной, - попросила она.
- О чем?
- Не знаю.
Сильвия начала говорить, правда, сначала нерешительно. Она рассказала Энни об Италии, о маленькой деревеньке на юге страны - там она родилась, - окруженной утопающими в тумане лавандовыми холмами. Они жили в большом доме. "Огромном, как дворец, Энни, с маленькими башенками на каждом углу, позади которого на многие километры простирались виноградники".
Во время войны Сиси очень волновалась о том, что ее могут арестовать, поскольку она англичанка, однако никто в деревне не донес на нее. Вскоре после рождения Сильвии Бруно уехал в Югославию, чтобы вместе с коммунистами воевать с фашистами. "Когда война закончилась и он вернулся домой, я была приятно удивлена, узнав, что этот высокий красивый человек приходится мне отцом. Я не выпускала его из вида. И ему приходилось всюду брать меня с собой. Потом он решил, что больше не намерен терпеть господство итальянской мафии. Они фактически управляли деревней, требуя огромную долю прибыли, получаемой от продажи вина".
А потом Сильвия пошла в школу. "Все, что мы делали, так это молились, я практически ничему не научилась". Затем они переехали в Турин. "Какой же это шикарный город, Энни! Именно там и познакомились мои родители. У Бруно в Турине жил кузен, а Сиси как раз приехала на каникулы к одной из своих тетушек. Я ходила в приличную школу, но вскоре Сиси стала тосковать по родине. Она ужасно хотела в Ливерпуль. Но теперь, кто бы мог подумать, Бруно, похоже, по-настоящему счастлив, живя в Англии, в то время как Сиси иногда очень скучает по Италии!"
Сильвия замолчала. Энни заметила, что они оказались на перекрестке, а на противоположном углу дома находился паб.
- У тебя есть деньги?
- Ну конечно. Сколько тебе нужно?
- Я бы хотела выпить виски.
Когда-то глоток виски ей здорово помог. В тот день она провалила экзамен. Быть может, выпивка успокоит биение ее взволнованного сердца и избавит от тревоги?
- Ты все еще в школьной форме! - Сильвия закусила губу. - Подними воротник, чтобы спрятать галстук. И не подходи к барной стойке, чтобы тебя не увидел хозяин заведения.
Внутри была толчея. Энни нашла два свободных стула и отнесла их в уголок. Сильвия, казалось, пропадала целую вечность. Она пришла вся раскрасневшаяся.
- Я взяла тебе двойную порцию.
- Спасибо.
В этот момент к ним подошли двое мужчин.
- Вы не против, если мы присоединимся к вам, девочки?
- Против, - решительно сказала Сильвия. - Убирайтесь отсюда!
- Вот надменные сучки, - пробормотал один из них.
Виски оказало на Энни совершенно противоположный эффект, совсем не такой, на который она рассчитывала. Ей стало еще хуже, словно в груди закипел чайник, выпуская при этом невероятное количество пара, и ее сердце забилось еще сильнее.
- По-моему, меня сейчас стошнит, - жалобно произнесла она.
- Ну же, пойдем, тебе необходим глоток свежего воздуха.
Очутившись снаружи, Сильвия предложила:
- Может, пойдем в "Гранд"? Ты можешь отдохнуть в моей комнате, а Сиси приготовит чашечку хорошего чая.
Предложение было очень соблазнительным, однако Энни отрицательно покачала головой.
- Нет, мне нужно идти домой, - устало произнесла она. Пойти домой и извиниться за все те ужасные слова, которые сорвались с ее уст.
- Который сейчас час? - спросила она, когда они дошли до Орландо-стрит.
- Около десяти. Мы прошли уже много миль, Энни. Я вообще удивляюсь, как мы нашли обратную дорогу.
Энни оставила ключ от дома в ранце. Поэтому она постучала в дверь под номером тридцать восемь.
- Спасибо, Сильвия, - пробормотала она.
- За что?
- За то, что сегодня вечером ты выдержала мое присутствие. Я никогда этого не забуду.
Сильвия застенчиво улыбнулась.
- Для этого и существуют друзья. Что бы ни случилось, я всегда буду рада помочь тебе, Энни.
К тому времени, как Энни постучала второй раз, Сильвия уже ушла. Отойдя на шаг, Энни посмотрела вверх, на окно родительской комнаты. Занавески были не задернуты, что указывало на то, что они еще не ложились спать. Возможно, отец так рассердился, что решил не впускать ее в дом? Энни очень хотелось надеяться, что так оно и было. Она бы с радостью приняла и поняла отцовский гнев. Ведь именно безмолвная реакция родителей в ответ на ее беспощадную тираду вынудила их дочь говорить столь омерзительные вещи.
Энни постучала в третий раз, а затем заглянула в щель почтового ящика. Внутри - кромешная тьма! Мари должна была вернуться домой не раньше, чем через полчаса, к этому времени Бруно или Сиси обычно привозили ее на машине.
Быть может, все еще открыта калитка черного хода? Обычно ее не запирали до тех пор, пока все не ложились спать. Энни направилась в конец улицы, свернув в узенький переулок. Он вел к расположенному позади проходу, пролегавшему между двумя рядами зданий. Отец говорил им с сестрой, что ни в коем случае не следует пользоваться этим путем с наступлением темноты, каждый раз напоминая о девочке, убитой в похожем месте менее чем за милю отсюда. Вспомнив об этом, Энни побежала. Она споткнулась, поравнявшись с мусорным баком, и чуть не вскрикнула, увидев два светящихся глаза, глядящих на нее сверху. Это был кот, который зашипел, когда она проходила мимо.
Наконец Энни поравнялась с домом номер тридцать восемь и вошла во двор. Ее пальцы дрожали, когда она пыталась нащупать щеколду на калитке черного хода. Только когда за ней закрылась дверь, Энни с облегчением вздохнула, наконец-то ощутив себя в полной безопасности.
Свет горел в кухне, а не в гостиной, что само по себе выглядело довольно странно. Энни, прищурившись, посмотрела сквозь тюлевые занавески, однако внутри никого не было видно. Должно быть, они ушли, однако в то, что ее родители могли куда-то неожиданно отправиться, было просто невозможно поверить. А может, кто-то из них внезапно заболел? Если это так, то вся вина за случившееся лежит на ней.
Энни попыталась открыть дверь в кухню. Девушка была уверена в том, что она закрыта на ключ, однако очень удивилась, обнаружив, что дверь не заперта. Но еще больше Энни поразило то, что, открывшись на несколько дюймов, дверь наткнулась на какую-то преграду. Что-то мешало ей отвориться дальше. Энни подтолкнула ее плечом, и дверь поддалась.
В нос девушке ударил резкий запах. Пахло газом, причем так сильно, что Энни инстинктивно прижала руки к лицу. А затем пронзительно закричала.
Мама лежала на полу. Ее голова покоилась на подушке, а в неподвижных бледных пальцах были зажаты четки. Голова же отца была засунута в духовку, его тело нависало над телом жены. Его рука лежала у нее на груди.
Энни снова закричала и больше не могла остановиться. Она кричала так громко, что не слышала ни того, как люди, открыв окна, стали спрашивать, что тут, черт побери, происходит, ни звука шагов, доносящихся с расположенного позади прохода, ни лязганья щеколды. Энни не отдавала себе отчета в том, что задний двор внезапно заполнился людьми. Она пришла в себя, лишь когда ее грубо оттолкнули в сторону.
- Боже милостивый! - сказал кто-то хриплым голосом. - Уведите отсюда ребенка. Кто-нибудь, вызовите "скорую помощь", быстрей!
- Ну же, милая, пойдем со мной. - Живущая по соседству миссис Флахерти взяла Энни за руку, пытаясь увести ее.
Девушка глядела на пожилую женщину расширенными от ужаса глазами.
- Я погубила их! Я убила своих родителей.
Избавившись от удерживающей ее руки, Энни, лавируя в толпе, вышла со двора. Она случайно задела ногой педаль велосипеда, который стоял, прислоненный к стене. Он с грохотом упал на землю.
За пределами двора людей оказалось еще больше.
- Что происходит? - спросил кто-то.
- Харрисоны покончили с собой. - Голос говорившего задрожал от волнения. - Похоже, отравились газом.
Энни, выскочив из переулка, очутилась на Орландо-стрит. Из паба, расположенного на углу дома, высыпала толпа. Среди шума и смеха она вдруг услышала, как кто-то завопил: "Осушите свои бокалы, ПОЖАЛУЙСТА"! И в этом отчаянном крике было что-то необычайно знакомое, очень напоминающее ее собственные слова: "Пожалуйста, приходите!"
Долгое время Энни стояла прямо напротив паба. Ее то и дело толкали, потому что она загораживала путь. Несколько человек, неуверенно стоящих на ногах, стали переходить дорогу, и она последовала за ними, а затем побежала.
Энни наконец перестала бежать. Ее сердце учащенно билось в груди, и она с трудом сдерживала дыхание. Девушка подошла к песчаной прибрежной полосе, туда, куда летом тетушка Дот частенько приводила их, еще совсем маленьких, и куда они с Сильвией приходили теплыми вечерами поболтать. Стояла промозглая мартовская погода, было пол-одиннадцатого ночи, и глазам Энни предстало заброшенное темное уединенное место, которое представлял собой замусоренный пляж…
АППЕР ПАРЛИМЕНТ-СТРИТ
ГЛАВА 1
Приоткрыв дверь, Сильвия заглянула в комнату, произнеся нараспев:
- Время ленча!
- Уже? - спросила Энни, не поднимая головы. Она, не отрываясь, смотрела на лист бумаги, вставленный в пишущую машинку. - Ты уверена?
- Ты, должно быть, единственная машинистка в Ливерпуле, которая вообще не смотрит на часы, - сказала Сильвия, входя в крохотную комнатку.
Поверх черного платья из тонкой шерсти, доходящего ей практически до щиколоток, она надела вязаную шаль, окаймленную длинной бахромой, на ноги - сапожки, а на голове у нее, как у цыганки, был повязан красный шарф. В уши были вдеты золотые серьги в виде колец. Наряд выглядел буднично, однако Сильвия наверняка потратила уйму времени, решая, что бы такого надеть, отправляясь в колледж искусств.
- Я только закончу это письмо, - чуть слышно сказала Энни.
Сильвия стояла позади и, явно находясь под впечатлением, наблюдала, как пальчики ее подруги стремительно стучат по клавишам.
- Вот! - Энни написала "Искренне ваш" и, оставив пять чистых строчек, добавила "Дж. Руперт", а потом с торжественным видом вытащила лист. - Остальное сделаю после обеда.
- Нисколько в этом не сомневаюсь! - Сильвия с праздным видом прислонилась к шкафу с документами и, лукаво блеснув глазами, спросила: - А где твой босс?
- Полагаю, что, увидев тебя, он, по всей видимости, нарисуется здесь сию же минуту.
И не успели эти слова сорваться с губ Энни, как сквозь стеклянную перегородку, отделяющую ее скромное рабочее место от роскошного кабинета Джереми Руперта, они увидели грузную фигуру мужчины, который поднялся из-за письменного стола. Сильвия была видна ему так же хорошо, как и он им. Девушки засмеялись, взглянув друг на друга.
Дверь в комнату Энни открылась, и мужчина вошел внутрь. Его невысокий рост и полнота, а также бросающиеся в глаза короткие руки наверняка доставляли немало хлопот его портному. Пухлые розовые щеки и круглые очки делали Джереми Руперта похожим на толстячка Билли Бунтера, персонажа из детских комиксов. У него был крошечный размер ноги, и он ходил необычайно грациозно для человека с его весом.
- Можно мне взять эту копию, Энни? - Его глаза расширились от удивления, хотя обе девушки знали, что оно было наигранным. - О, привет, Сильвия! А я и не заметил, что ты здесь.
- Привет, Джереми.
Энни никак не могла привыкнуть к тому, что Сильвия обращается к ее боссу по имени.
"Я ведь не работаю на него, а значит, если он называет меня по имени, могу называть его Джереми", - говорила Сильвия.
- Должен признать, ты просто загляденье. - Джереми Руперт оглядел Сильвию с ног до головы.
- Благодарю, - спокойно произнесла Сильвия. - Я собираюсь отвести твою секретаршу на обед. Она уже и так задержалась на целых пять минут.
- Ну, тогда пусть добавит к своему обеденному перерыву лишние пять минут, - великодушно сказал босс Энни. - Хотя нет, даже десять. На самом деле, Энни, ты не понадобишься мне вплоть до 2.15.
Поскольку его собственный обед, скорее всего, растянется до трех часов, а может, и дольше, вероятность того, что она понадобится ему в 2.15, была равна нулю. Тем не менее, снимая пальто с крючка, прибитого к обратной стороне двери, Энни кротко сказала:
- Спасибо, мистер Руперт.
- Ну, мы пошли, - улыбаясь, произнесла Сильвия. - Приятно было увидеться с тобой, Джереми.
Джереми Руперт с нарочитой учтивостью открыл им дверь. Когда девушки выходили, он положил тяжелую лапищу на талию Сильвии, чтобы любезно проводить ее. Умышленно замедлив шаг, Сильвия с выражением неприязни взяла его за манжету большим и указательным пальцами и убрала руку мистера Руперта. При этом никто из них не проронил ни слова, однако мужчина улыбнулся, сделав вид, что это всего лишь милая шутка.
- Он всегда так себя ведет? - спросила Сильвия, когда они очутились на улице.
- Как "так"?
- Подобно омерзительному осьминогу. Распускает руки, словно щупальца.
- Мне действительно приходится порой отбиваться от него, - призналась Энни.
Она работала на Джереми Руперта всего два месяца. Сперва она думала, что его манера класть руку ей на талию или же на плечо была проявлением отеческих чувств, - ведь у него росли две дочери, ненамного младше ее самой, однако позже Энни заметила, что он то и дело норовил потрогать ее за грудь. Она молча терпела, поскольку не знала, как от него отделаться, не рискуя потерять работу. Энни вела себя так, словно ничего особенного не происходило.
- Ты должна хоть раз дать ему по морде, - возмущенно сказала Сильвия.
- И лишиться места? - с сожалением произнесла Энни.
- Если бы Бруно узнал, он бы нагнал на мерзавца страху, как следует заехав ему кулаком в нос.
- И в этом случае меня бы уж точно уволили, а Бруно провел бы остаток жизни в тюрьме.
- Да Бруно все равно. Он посчитал бы это благим делом, за которое стоило бороться.
- Однако мне не все равно, - сказала Энни. - У меня хорошая работа. Я получаю восемь фунтов десять шиллингов в неделю, что, по меньшей мере, на один фунт больше, чем в любой другой адвокатской конторе. Но не это главное. Я действительно получаю удовольствие от работы с тех пор, как меня повысили.
Компания "Стикли и Пламм" размещалась на Норт Джон-стрит, в деловом центре Ливерпуля, и занимала три этажа. Эта фирма уже давным-давно снискала огромное уважение. Ее основатели - мистер Стикли и мистер Пламм - были стариками, и из четырех партнеров Джереми Руперт был самым младшим.
Энни начала работать в машинописном бюро два с половиной года назад. Ей было шестнадцать, когда она закончила "Машин и Харперс", показав лучший в своем классе результат: сто двадцать слов в минуту во время стенографии, шестьдесят - печатание на машинке.
Энни была прекрасным работником. Она была аккуратной, добросовестной и пунктуальной. Поэтому никто из сотрудников, кроме разве что самой Энни, не удивился, узнав, что, несмотря на молодость, ей предложили должность секретаря у Джереми Руперта. Другие секретари были вдвое старше ее.
Но это означало не только повышение зарплаты. Мистер Руперт возглавлял отдел тяжб, в котором работа была куда более интересной. Она включала в себя простые, но завораживающие дебаты, которые разворачивались между истцами и ответчиками, отстаивающими свое право на ограждения в виде стен и заборов, а также дела о преступной деятельности, иногда даже связанной с убийством.
Энни любила свою работу. Хотя со временем липкие руки мистера Руперта стали для нее настоящей проблемой.
Сильвия взяла ее под руку.
- Давай пообедаем в "Нью Корте".
- Но там же одни мужики! - запротестовала Энни.
Сильвия эффектным жестом закинула конец шали за плечо.
- А почему, по-твоему, я хочу туда пойти?
- Ты же знаешь, кто ты? - сказала Энни, когда они шли, прогуливаясь. На улицах было полным-полно служащих из разных офисов. Стоял солнечный морозный декабрьский день. Маленькие магазинчики были украшены в преддверии Рождества. - Ты та, которая не дает, а только дразнит. Тебе доставляет большое удовольствие кокетничать с мужчинами.
Сильвия вскинула тонкие брови.
- Вообще-то это довольно вульгарное выражение, принадлежащее чопорной мисс Энни Харрисон!
- Но именно так Майк описал свою новую подружку. Только подумай, Дот все так же треплет его за ухо, несмотря на то что ему уже двадцать три года.
- Майк! Он все такой же ужасный зануда?
- Никакой он не зануда. - Энни вдруг встала на защиту кузена. - В любом случае он считает тебя невероятно самовлюбленной особой.
- Это потому, что природа сполна одарила меня тем, что просто грех не любить.
Сильвия взглянула на отражение в витрине магазина, словно подтверждая истинность своего замечания, хотя доказывать это вряд ли было необходимо, - восхищенные взоры прохожих могли бы убедить любую девушку в том, что она настоящая красавица.
Однако восторженные взгляды доставались не только Сильвии. Девушки представляли собой разительный контраст: Сильвия в ярком одеянии, с прямыми светлыми волосами, веером рассыпавшимися поверх ее шерстяной шали, и Энни, скромно одетая в неброское пальто, из-под воротника которого выглядывала украшенная рюшами белоснежная блуза. Энни так же, как и Сильвия, привлекала к себе всеобщее внимание благодаря ярко-рыжим вьющимся волосам, миловидной розовощекости, а также серо-голубым глазам с золотыми ресницами. Обе девушки были высокими, хотя Сильвия обладала стройной, как у модели, фигурой и казалась в два раза тоньше своей пышнотелой спутницы.
Как и следовало ожидать, мужчины из "Нью Корта" были крайне удивлены, увидев вошедших внутрь девушек. Сильвия с надменным видом подошла к бару и заказала сэндвичи с сыром, явно не обращая внимания на ажиотаж, вызванный их появлением. Она подмигнула Энни.
- Если игнорировать мужчин, это приводит их в бешенство.
- Тебе нравится моя шаль? - спросила она, когда они уселись за столик.
- Очень милая, - восхищенно сказала Энни.
- Ее сделали для Сиси. Если хочешь, она и тебе закажет такую же.
- Мне не хотелось бы обижать ее, однако скажи ей, что я очень благодарна за предложение, но это лишнее. Я просто не представляю себя в этой шали.
- Сиси ужасно по тебе скучает, Энни, - сказала Сильвия, вдруг сделавшись серьезной.
- Я тоже скучаю по ней и по Бруно.
- Тебе незачем было уходить от нас. Ты можешь возвратиться, когда захочешь.
- Я знаю, Сил, - терпеливо сказала Энни. Они говорили на эту тему по крайней мере раз в неделю. - Однако мы с Мари должны жить вместе.