ГЛАВА 2
По мнению Дот, которая стояла в толпе людей, собравшихся перед церковью Святого Эдмунда, и наблюдала за брачной церемонией, никогда еще город не видывал такой прекрасной невесты, как Сильвия Дельгадо. Разумеется, Дот не хотела умалять достоинства других местных красавиц, но это было сущей правдой.
В платье, сшитом из тончайшей, как бумага, тафты, с несколькими нижними юбками, с длинными узкими рукавами и кружевным воротником, Сильвия выглядела почти нереальной, словно пришла из другого мира. Фата доходила ей почти до талии, а корона, украшенная жемчугом, венчала блестящие светлые волосы. Эрик ошеломленно смотрел, как она плыла по церковному проходу ему навстречу, держа под руку Бруно.
Дельгады не пожалели денег на свадьбу единственной дочери. Мужчины были в цилиндрах и серых визитках, а женские наряды были куплены в самых дорогих магазинах. Взятые напрокат машины отливали глянцем, цветы для церкви доставили авиарейсом с Нормандских островов, а органист оказался настоящим профессионалом. Для Бруно, в сущности, это не имело никакого значения, но Сиси хотела произвести впечатление на родственников человека, за которого выходила замуж ее дочь.
Вот уже более ста лет в Ливерпуле существовала адвокатская компания "Черч и сын". Эта фирма, основанная еще прапрадедушкой Эрика, была еще более известна, чем "Стикли и Пламм", если такое вообще возможно. Имя Питера Черча, отца Эрика, частенько упоминали в отечественных средствах массовой информации, когда он защищал печально известных преступников во время затяжных процессов. Эрик был его единственным сыном и имел такую же безупречную репутацию, как и отец. Семья жила в роскошном особняке в Саутпорте. У них был собственный повар и садовник. Питер Черч ездил на "роллс-ройсе".
Супруги Черч производили незабываемое впечатление. У Питера был большой нос, смахивающий на клюв, и пронзительный высокомерный взгляд человека, который вряд ли станет снисходительно относиться к человеческой глупости. Его жена Милдред, одетая в серо-белый парчовый костюм, дополненный шляпой с невероятным количеством перьев, выглядела так, словно была опорой этого общества. Впрочем, так оно и было.
Единственный, кто мог испортить бракосочетание Сильвии - это подружка невесты. По крайней мере, так думала Энни.
- Сил, - резонно говорила она, - мне бы не хотелось, чтобы Сиси шла на ненужные расходы. Какой смысл тратить деньги на свидетельницу, которая на шестом месяце беременности?
- Да хоть на десятом, мне все равно, - решительно заявила Сильвия. - Ты будешь свидетельницей на моей свадьбе, и точка.
- Я никогда не чувствовала себя глупее. Представляю, какой у меня будет вид!
- Мы с тобой пообещали друг другу, что когда одна из нас будет выходить замуж, другая станет ее свидетельницей. Если ты откажешься, я тебе этого никогда не прощу! - Сильвия грозно посмотрела на подругу. - Мне что же, отложить свою свадьбу до тех пор, пока ты снова не станешь стройной?
- Сил! Ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда не была стройной. Ну хорошо, пусть будет по-твоему, но я буду выглядеть как огородное пугало!
На самом деле Энни выглядела не так уж и плохо. Голубое кружевное платье с длинным жакетом скрывало ее округлившийся живот. Она одолжила Сильвии носовой платок - по традиции, невесте нужно было дать что-то взаймы, как говорится, на счастье. На Сильвии были голубые подвязки, выбранные в угоду обычаю. А старой вещью стала усыпанная жемчугом корона, которая была на голове Сиси, когда та много лет назад выходила замуж за Бруно.
"Как все-таки странно, что Сильвия ее надела, - размышляла Энни, стоя за спиной подруги, - ведь брак Сиси и Бруно не принес им счастья".
Ее мысли были прерваны, как только она ощутила несколько настойчивых ударов в живот. Повернувшись, Энни встретилась взглядом с Лаури. Он сидел на краю церковной скамьи, держа на коленях Сару. На малышке было новое белоснежное хлопчатобумажное платье с вышивкой. Лаури улыбнулся, и Энни почувствовала себя невероятно счастливой.
Затем Сильвия подняла вуаль. У Энни перехватило дух: как же она все-таки прекрасна! Глаза Сильвии еще никогда не казались такими огромными. В них блестели невыплаканные слезы, когда Эрик поцеловал ее. Энни отчетливо вспомнила тот день, когда Сильвия Дельгадо вошла в их класс в школе Гренвиля Лукаса. Она тогда сразу же поняла, что они с Сильвией станут подругами. Они здорово повеселились вместе, однако теперь обе стали замужними женщинами.
Один этап их жизни закончился. Другой же только начинался.
Дэниел Менин, похоже, решил появиться на свет с большим опозданием. Прошло девять долгих, утомительных месяцев, однако все еще не было ни единого намека на то, что он хочет родиться. Энни неуклюже передвигалась по комнате, достигнув просто невероятных размеров. Она фактически жила в больнице. К тому же у ребенка было ягодичное предлежание.
- Он только и знает, что пинаться, нет, чтобы подумать о том, как перевернуться вверх ногами, - простонала Энни. - Если он вскоре не появится на свет, роды придется стимулировать.
Схватки начались в мясной лавке одним погожим днем в конце июля. Последнее время Энни не отходила далеко от дома, понимая, что роды могут начаться в любую минуту. Все произошло внезапно, без какого-либо предупреждения. Казалось, ничто не указывало на то, что именно сегодня ее сын появится на свет.
Мясник явно перепугался.
- О боже, милая! Что случилось?
Женщина, находившаяся в этот момент в магазине, резко сказала:
- Девушка вот-вот родит. Не стой же, как истукан, вызови "скорую помощь". Ну же, милая, - ласково сказала она. - Держись за меня. Если почувствуешь очередную схватку, можешь сжать мою руку. - Женщина вдруг начала рассказывать Энни о собственных неблагополучных родах. - С первым ребенком у меня были очень сильные разрывы. Мне наложили двенадцать швов. Двенадцать! Вторым я мучилась целых два дня, пребывая все время в агонии. Ну а третий, ты просто не поверишь, что случилось с третьим…
К счастью, Энни так и не узнала, что случилось с третьим ребенком. У нее внезапно снова начались схватки, еще более болезненные, чем раньше, как раз в тот момент, когда мясник возвратился со стаканом воды и объявил, что "скорая" едет.
- Моя маленькая дочурка… - задыхаясь, произнесла Энни. - Я оставила ее с соседкой…
Женщина спросила:
- Где ты живешь, милая? Я пойду туда и все ей расскажу.
- Тупик Хезер, дом номер семь, и пожалуйста, попросите ее связаться с моим мужем. Она знает, где он работает.
- Хорошо, дорогая. Не волнуйся, все будет в порядке.
Приехала "скорая помощь". Последовало несколько родовых схваток, сопровождавшихся невероятной физической болью. У Энни было такое ощущение, словно ее разрывают надвое.
Следующие восемь часов стали настоящим кошмаром. Вскоре приехал Лаури. Его лицо было мертвенно-бледным.
- С ребенком все хорошо? - завопила Энни.
- Ну конечно, с ребенком все хорошо, - сказала медсестра. - Он просто неуклюжий маленький негодник, вот и все.
Была полночь, когда Дэниел, пинаясь, проложил себе путь из маминой утробы. В последние несколько минут боль достигла такой силы, что Энни почти поверила, что сейчас умрет.
- У вас прелестный малыш, миссис Менин. - Последовал шлепок, и Дэниел Менин тотчас заорал истошным криком. - Он просто великан. Думаю, в нем девять фунтов. А как вы его назовете?
Энни, совершенно обессиленная, могла бы придумать целую дюжину имен для своего новорожденного сына.
- Дэниел, - сказала она.
- А он красивый парень, - сказал Лаури, когда ему разрешили увидеться с женой. Его глаза опухли, словно он долго плакал. Он погладил ее мокрый лоб. - Это было ужасно, моя любовь. Я ощущал каждую схватку вместе с тобой.
- Лаури…
- Что, моя любимая Энни?
- Пообещай мне, что у нас будет только двое детей. - Она бы не смогла пройти через это снова.
- Обещаю. Честно говоря, я бы этого тоже не выдержал. Двое детей вполне достаточно, тем более, что у нас мальчик и девочка, - одним словом, идеальная семья.
На веранде в доме Менинов стояли два шезлонга. В одном из них Валерия Каннингхэм кормила грудью Захария. Валерия родила четверых всего за три года и не переставала этим хвастаться.
Трейси с соской во рту ползала по газону Менинов с целеустремленным видом.
- Ты только посмотри на своего именинника, - тихонько засмеявшись, сказала Валерия.
Энни наблюдала за тем, как Дэниел пытался вырвать куклу из рук двухлетней Келли.
- Дэниел! - закричала мать. - Оставь в покое куклу Келли.
Малыш проигнорировал ее слова. На его красивом маленьком личике появилось упрямое выражение. Он дернул сильнее, отчего голова куклы отлетела. Келли залилась слезами.
Энни подошла к тому месту, где играли дети. Она опустилась на колени рядом с сыном и твердо сказала:
- Послушай, ты получил сегодня утром множество подарков. Почему же ты не играешь с ними?
- Нет, - произнес Дэниел.
Он смотрел на мать с непокорным видом. Это было единственное слово, которое он знал. Лаури считал, что это в порядке вещей. Другие дети сначала говорили "мама" или "папа", а Дэниел сказал "нет".
- А как насчет того чудесного большого мяча, который принесла тетушка Дот?
- Нет.
- Или, например, игрушечного телефона?
- Нет.
Энни отпустила сына, и он тотчас направился к сломанной кукле. Мать выхватила игрушку у него из рук. К счастью, голова, щелкнув, встала на место. Энни отдала куклу Келли, но Дэниел попытался вернуть игрушку себе, поэтому она взяла его на руки и понесла к шезлонгу. Примостившись у нее на коленях, малыш с неподдельным интересом, появившимся в его умных глазах, наблюдал за тем, как Валерия кормит грудью маленького Захария.
Темноволосый и кареглазый Дэниел создавал массу проблем с тех пор, как появился на свет. В отличие от своей сестры, он плохо спал и требовал к себе постоянного внимания. Энни сходила с ума, пытаясь поддерживать в доме порядок, готовить Лаури еду и постоянно искать, чем бы занять своего маленького сына. Дэниел развивался гораздо быстрее, чем Сара в его возрасте. В пять месяцев Дэниел уже мог самостоятельно сидеть, а в десять начал ходить. Лаури даже пришлось соорудить ворота перед лестницей, после того как Энни обнаружила свое чадо наверху - малыш пытался вскарабкаться по ступенькам, ведущим в туалетную комнату. К счастью, с Сарой не возникало хлопот, и она росла очень независимой. Сейчас она строила домик, укрывшись в ветвях плакучей ивы. Энни мельком взглянула на свою золотоволосую дочурку. Та, согнувшись, сидела под лиственным навесом и готовила еду для выстроившихся в ряд пушистых зверюшек и кукол. На нежном маленьком личике застыло серьезное выражение.
Гари, старший сын Валерии, играл с новым бело-голубым мячом Дэниела. Он бросился за ним, не заметив свою маленькую сестру, ползающую по траве, и, споткнувшись, полетел вниз головой. Трейси выплюнула соску и стала громко плакать, скорее от испуга, чем от боли.
- Гари! - вскрикнула Валерия. - А ну-ка, иди сюда.
Ребенок перешел газон, волоча ногу. Валерия больно ударила его по голой коленке.
- В следующий раз смотри, куда идешь, - резко сказала она.
Верхняя губа Гари задрожала, но он не заплакал.
- По-моему, все произошло случайно, - мягко заметила Энни.
Гари был милым ребенком, и ей не нравилось, что его так несправедливо наказали.
- Случайно или нет, он должен был смотреть под ноги.
Валерия, не задумываясь, лупила своих ребятишек за малейшую провинность, однако Энни поклялась себе, что никогда не поднимет руку на своих детей. Больше всего на свете она хотела, чтобы они были счастливы и ни на секунду не испытали того горя, которое выпало на ее долю.
Энни ждала, когда же наконец к ней придут тетушка Дот и Сильвия, и они смогут вместе поужинать, а Валерия со своим выводком уйдет к себе домой.
Валерия стала громко жаловаться на Кевина.
- На следующей неделе он отправится в Лондон на конференцию. Вот счастливчик. - У нее вырвался неприятный смешок. - Если бы я не знала его как облупленного, то решила бы, что у него роман - он возвращается домой все позже. Но мой Кевин на такое не способен. Он знает, что я убью его, если он станет встречаться с другой женщиной.
Крис Эндрюс упомянул на днях, что Лотти собирается на следующей неделе погостить в Брайтоне у своей подруги. Энни размышляла, есть ли тут какая-нибудь связь, как вдруг из-за угла дома появились тетушка Дот и Сильвия.
Дот просияла.
- Ну где же мой мальчик Дэни? Иди скорее сюда, прелестный малыш, и подари своей старой тетушке нежный поцелуй.
Дэниел соскользнул с маминых коленей и засеменил навстречу распахнутым объятиям. В Дот, обладающей грубым голосом и несдержанной манерой поведения, было что-то такое, что влекло к ней детей. Маленькие Каннингхэмы тоже собрались вокруг нее. Гари часто спрашивал о тетушке Дот.
Энни заметила, что ее дочь не спешит подходить к гостям, словно не желая присоединяться к толпе. Сильвия, крестная мать Сары, тоже обратила на это внимание. Сев на траву, она посадила малышку себе на колени и вручила ей подарок - голубую кожаную сумку.
- Я не хотела, чтобы она чувствовала себя всеми забытой, - сказала Сильвия. - Похоже, лишь Дэниел всегда оказывается в центре внимания.
- Это только так кажется. Лаури боготворит Сару. И вовсе не Дэниел находится в центре внимания, когда папа дома.
Сильвия выглядела очень элегантно в джинсах и свободной небрежно заправленной нежно-розовой блузке. Выйдя замуж, она бросила работу и проводила время, ухаживая за своим прекрасным домом, расположенным в Беркдейле. Сильвия училась играть в бридж и помогала свекрови проводить акцию "кофейное утро", все средства от которой шли на благотворительность. Почти каждый вечер они с Эриком ходили на званые ужины, где обычно было полным-полно перспективных адвокатов, бухгалтеров и бизнесменов. Раз в неделю они устраивали вечеринку у себя. Энни и Лаури также были в числе приглашенных, но они отказывались. "Я бы растерялась, не зная, какой нож выбрать, - призналась подруге Энни. - Да и вообще, Сил, я бы чувствовала себя не в своей тарелке, находясь рядом с такими людьми. К тому же Лаури сказал, что если и есть кто-то, кого он терпеть не может, так это бухгалтеры".
Праздничный ужин в честь дня рождения был накрыт в столовой. Вместо того чтобы затушить единственную свечку, Дэниел ухватился за нее и обжег пальцы. Однако он не закричал, а стал с любопытством их разглядывать. Затем малыш посмотрел на мать, требуя объяснений. Дот заявила, что он просто прелесть.
Каннингхэмы ушли.
- Думаю, мне надо немного убрать в квартире перед приходом Кевина, - угрюмо сказала Валерия.
- Какая же она капризная и сварливая женщина, - заметила Дот, после того как Валерия ушла. - Она не знает, какое счастье выпало ей на долю. У нее четверо прелестных ребятишек, а она только и делает, что жалуется на судьбу. Скажу тебе честно, мне никогда не нравились женщины, которые выносят сор из избы.
Дот повела детишек в сад, а Энни убрала со стола. Сильвия набрала воду в раковину.
- Я помою посуду, а ты вытрешь ее насухо.
Такая традиция сложилась еще с тех пор, как они вместе жили на Аппер Парлимент-стрит. Сильвия ненавидела вытирать тарелки.
- Ты забрызгаешь свою прелестную блузку.
Сильвия закатила рукава перед тем, как опустить руки в мыльную воду.
- Что случилось?! - воскликнула Энни.
На левом предплечье Сильвии, от запястья до локтя, красовался уродливый фиолетовый синяк.
- О! - Засмеявшись, Сильвия предприняла вялую попытку опустить рукав. - Я просто упала с лестницы! Рука совершенно не болит.
Энни поставила чайник на огонь, чтобы они могли спокойно попить чай.
- Ты даже представить себе не можешь, как приятно побыть в тишине. Дэниел целый день на ногах.
- Он просто чудо, Энни.
- Пойми меня правильно, - поспешно сказала Энни. - Я не жалуюсь. Оба моих ребенка восхитительны, и я абсолютно счастлива. - Она искоса взглянула на подругу. - А ты разве нет? - Она даже не знала, почему именно задала этот вопрос, словно в какой-то момент ее охватило сомнение. Возможно, ее встревожил синяк на руке Сильвии.
- Мы с Эриком просто безмерно счастливы. Хотя нам совсем не помешал бы ребеночек - свекор со свекровью то и дело на это намекают. Эрик - их единственный сын, а в Ливерпуле фирма "Черч и сын" должна быть всегда. - Она подмигнула. - Мы с Эриком работаем над этим день и ночь, но, похоже, я не могу зачать.
- У вас впереди еще уйма времени. Вы ведь женаты всего год и три месяца.
- Да, но скоро мне исполнится двадцать пять, вернее, нам обоим, и я хочу быть молодой матерью.
В этот момент вошла Дот, ведя за руку Дэниела, который попросился на горшок, и покой был нарушен вплоть до того момента, пока он не успокоился, заснув в пол-одиннадцатого ночи.
Энни рассказала Лаури о том, что Сильвия никак не может зачать.
- Не то что я. Должно быть, я весьма плодовита. - Энни почувствовала гордость оттого, что была полноценной женщиной.
- Нет, Энни, - твердо сказал Лаури. Он сразу понял, к чему она клонит: они много раз обсуждали один и тот же вопрос.
- Ну пожалуйста, Лаури! - взмолилась она. - Мне бы так хотелось иметь еще одного ребеночка. А лучше сразу двоих. Четыре - идеальное число, двое мальчиков и две девочки.
Она даже выбрала имена - Софи и Джошуа.
Однако каждый раз, когда Энни заводила разговор на эту тему, на лице Лаури появлялось упрямое выражение.
- После рождения Дэниела ты взяла с меня обещание, что мы больше не будем иметь детей. Как ты могла забыть предыдущие роды? Это же был сущий ад, милая. Я бы не вынес этого снова.
- Я ничего не забыла, - пылко сказала Энни, - но, оглядываясь назад, понимаю, что оно того стоило. Ведь теперь у нас есть Дэниел, не так ли? Я не прочь еще дважды пойти на это, лишь бы у меня был еще один Дэниел и еще одна Сара. Так уж, видно, написано женщинам на роду. Дот намучилась с Аланом, Валерия - с Трейси, и эта леди из мясной лавки…
Лаури резко ее прервал.
- Я все знаю о Дот, Валерии и о леди из мясной лавки, но я ведь женился на тебе, а не на них. Я бы этого не пережил, Энни. Я бы сидел как на иголках, томясь ожиданием, не говоря уже о неизбежных расходах.
- Расходах? - сказала Энни, явно озадаченная. - Но ведь у нас есть и кроватка, и коляска, словом, все, что необходимо.
- Но появится еще один рот, который придется кормить, даже два, если сбудется то, о чем ты мечтаешь.
- А я думала, что у нас много денег.
Они редко поднимали этот вопрос. Каждую пятницу Лаури выдавал ей деньги на хозяйственные нужды, никогда не отказывая, если случались непредвиденные расходы.