- Все мои сбережения пошли на дом, потому что я хотел, чтобы он был идеальным. Мы не нуждаемся, но и не настолько богаты, чтобы сорить деньгами. Ссудный процент увеличился, а это значит, что вслед за этим неизбежно вырастет и сумма закладной. Поэтому, Энни, если ты не против, я бы больше не хотел обсуждать эту тему. - И он стал читать газету.
После длительной паузы Энни наконец сказала:
- А что будет, если я вдруг забуду принять противозачаточную таблетку? - Прежде она уже грозилась это сделать, и ответ всегда был практически один и тот же.
Не отрываясь от газеты, Лаури сказал:
- Я бы счел твой поступок настоящим вероломством!
Последовала еще одна пауза, затем Лаури опустил газету. Его глаза блестели, словно его озарила неожиданная догадка.
- А ты уверена, Энни, что твое желание не связано со стремлением не отстать от других? Каннингхэмы выложили камин, такой же как у Менинов. А Менины должны обзавестись четырьмя детьми, как Каннингхэмы.
Энни согласилась с тем, что он, возможно, прав. Она действительно завидовала Валерии.
- Иди ко мне. - Лаури поднял руку, и Энни уютно устроилась рядом с ним. - Зачем же рисковать нашим счастьем? У нас уже есть двое прелестных малышей. Будь довольна этим, Энни. Этого вполне достаточно.
Энни уже засыпала, как вдруг вспомнила о синяке на руке Сильвии. Подумать только - она упала с лестницы! Энни что-то не припоминала, чтобы у Черчей в их доме где-нибудь были ступеньки. Она представила себе Эрика, похожего на денди эпохи Регентства, с тростью, которой он поигрывал, и со всей очевидностью поняла, что именно на нем лежит ответственность за синяк, появившийся на руке у ее подруги!
Сара выглядела крошечной и потерянной в своем желтеньком комбинезончике и розовой футболке. Девочка прижимала к груди любимого плюшевого мишку. Она посмотрела на Энни доверчивым взглядом.
- Все хорошо, солнышко, - прошептала Энни и слегка подтолкнула ее вперед, хотя больше всего на свете ей хотелось взять дочь на руки и унести домой.
Но в следующую минуту к ним подошла воспитательница.
- Привет, Сара. - Женщина взяла малышку за ручку. - Какая же ты хорошая девочка! - Она обратилась к Энни: - С ней все будет в порядке, миссис Менин. Скажи мамочке "до свидания", Сара. Уверена, что тебе понравится в детском саду.
Возвращаясь домой, Энни почувствовала, как к горлу подступил комок. Она немного поиграла с Дэниелом, однако сейчас ей очень не хватало человека, с которым она могла бы поговорить, того, кто понял бы, что творится у нее в душе. Валерию можно было не брать в расчет. Она бы наверняка сочла, что в подобной ситуации расстраиваться просто глупо. Валерия всегда искала повод спихнуть своих детей и посчитала бы, что Энни крупно повезло, ведь теперь она может быть свободна в утренние часы три раза в неделю.
А может, к ней заскочит Сильвия? Энни не видела ее со дня рождения Дэниела, а это было три месяца назад. Они, конечно, частенько болтали по телефону, но создавалось впечатление, что всегда звонит только она. Лаури чуть не лопнул от смеха, когда Энни рассказала ему о своих подозрениях.
- Да она могла упасть с лестницы в каком угодно месте, моя милая. Ну право же, Энни, твое воображение просто не имеет границ.
Однако Энни знала, просто знала и все! Сильвия не появлялась все это время потому, что ее тело покрыто синяками и она вынуждена была сидеть дома.
Энни набрала номер подруги и долго слушала гудки. Она собиралась уже повесить трубку, как вдруг Сильвия ответила.
- У тебя все в порядке? - поинтересовалась Энни. - Твой голос звучит очень странно. Может быть, у тебя токсикоз?
- Боюсь, ты не угадала. Просто мне немного нездоровится, а в остальном у меня все в порядке. Эрик тоже в порядке. А как там Лаури и дети? - спросила она.
- В порядке, - усмехнувшись, ответила Энни. - И у меня тоже было бы все в порядке, если бы я не чувствовала себя ужасно несчастной. Сара сегодня утром пошла в садик.
- Надеюсь, ей там понравится, - вяло произнесла Сильвия.
- А может, придешь немного подбодрить меня, если, конечно, тебе не очень плохо?
- Извини, Энни, но, думаю, мне лучше снова лечь в постель.
- Я бы и сама приехала к тебе, но в двенадцать мне нужно забирать Сару.
- Ты знаешь, я сейчас не в настроении принимать гостей.
А почему бы и нет? Энни заподозрила неладное.
- Твой голос звучит несколько странно!
- Твой тоже! - И Сильвия повесила трубку, бросив резкое "пока".
Энни отвела сына к соседям. Валерия пылесосила в гостиной. Трейси с Келли сидели на диванчике, делая вид, что им очень страшно.
- Ты не сможешь пару часов присмотреть за Дэниелом? Сильвия неважно себя чувствует, поэтому я хотела бы ее навестить. - Дэниел не цеплялся за нее при расставании, как это делала Сара, и Энни не чувствовала себя неловко, прося об этой услуге, поскольку Валерия частенько обращалась к ней с такой же просьбой. - Я скоро вернусь.
- Ну, конечно же, сегодня Сара пошла в садик, так ведь? Тебе, должно быть, немного грустно, - неожиданно сказала Валерия. - Можешь не торопиться. Я заберу Сару вместе с Гари. Ты вряд ли успеешь вернуться вовремя, проделав путь в Беркдейл и обратно.
Энни напоследок взглянула на Дэниела. Он уже залез на диван и пытался отобрать у Келли куклу.
Особняк Черчей находился на тихой, обсаженной деревьями улице, расположенной недалеко от площадки для игры в гольф. Стены здания были облицованы штукатуркой с каменной крошкой. Жалюзи на огромных окнах были опущены, чтобы дорогостоящие ковры не выцвели на солнце. Новая машина Сильвии, на этот раз красная, была видна в приоткрытые ворота.
Энни нажала на звонок, который зазвучал, прямо как Биг Бен. Ей никто не ответил, и она прошла через левую арку и толкнула боковую калитку, которая оказалась открытой.
Войдя внутрь, Энни крикнула:
- Сильвия? Это я, Энни.
Энни вошла в холл громадных размеров, густо устланный коврами нежно-зеленого цвета. На стенах висели картины, нарисованные масляными красками, но ни одна из них не показалась Энни такой же прекрасной, как репродукции импрессионистов в ее собственной гостиной.
- Сильвия, - снова позвала она.
Откуда-то доносилась звуки песни "We can work it out" в исполнении "Битлз". Энни открыла еще одну дверь и заглянула внутрь. Сильвия, в одной ночной рубашке, сидела на кровати, облокотившись на подушки, и читала журнал. Она как раз собиралась положить кусочек шоколада в рот, потом подняла глаза и, как ни в чем не бывало, сказала:
- Привет.
Вид у нее был достаточно бодрый, здоровый, и она вела себя совершенно непринужденно.
- А почему ты не отвечала мне, когда я тебя звала? - с негодованием спросила Энни.
- Потому что я знала, что неутомимая Энни Харрисон - прости, Менин - обязательно меня отыщет.
Энни заморгала, ничего не понимая. Сильвия говорила холодным тоном, почти грубила.
- Я беспокоилась о тебе, - запинаясь, сказала Энни. - Я подумала, что мне следует прийти и удостовериться в том, что с тобой все в порядке.
- Но я же сказала, что мне немного нездоровится, вот и все. Слава богу, со мной не случилось ничего серьезного, а то бы ты, наверное, наняла вертолет и приземлилась прямо на газоне.
- Я думала, ты обрадуешься, узнав, что есть человек, который о тебе беспокоится.
Сильвия надменно сказала:
- У меня уже есть несколько человек, которые обо мне беспокоятся, спасибо. Сиси, миссис Черч и, конечно же, мой муж. - Она указала на шоколадки. - Вон тот пористый с имбирной начинкой, твой любимый.
- Нет, спасибо. Но я бы не отказалась от чашечки чая.
- Тебе придется сделать его самой, ведь мне немного нездоровится.
Руки Энни дрожали, когда она доставала чайную посуду. Неужели она ошиблась? Но ведь она не хотела обидеть Сильвию, она лишь беспокоилась о ней. Так почему же подруга ведет себя так, как будто злится из-за того, что Энни догадалась о ее семейных проблемах? И с какой это стати она носит такую длинную рубашку, словно хочет что-то скрыть? Может быть, она прячет шрамы и синяки? Наверное, лучше всего было бы обсудить это с Сильвией лицом к лицу и посмотреть, что из этого получится.
Энни внесла поднос в спальню.
- Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала, - медленно произнесла она.
- Все, что угодно, миссис Менин. Скажи, что ты хочешь, и я сделаю это.
- Я хочу, чтобы ты сняла ночную рубашку.
От удивления у Сильвии чуть не отпала челюсть.
- Ничего себе, Энни! В тебе просыпаются наклонности, о существовании которых я никогда прежде не догадывалась. Ты что, хочешь меня изнасиловать? Пресса от этого точно будет без ума. А в свои защитники можешь взять Питера Черча. Это как раз по его части.
- О, не говори глупостей, Сильвия, - сказала Энни, зардевшись. - Я просто хочу увидеть, есть ли на твоем теле синяки, вот и все.
- Синяки! И с какой это стати у меня должны быть синяки, моя дорогая подружка?
Энни не ответила. Тогда Сильвия расстегнула пуговицы на рубашке, но сняла ее не полностью, обнажив тело лишь до бедер. Энни покраснела.
Несмотря на то что они много лет жили под одной крышей, ей никогда не приходилось видеть Сильвию обнаженной. Энни очень удивилась, увидев, какая у нее маленькая грудь. Сильвия повернулась к ней спиной. Бугорки позвоночника были похожи на крупные белоснежные жемчужины. На теле Сильвии не было ни одного синяка.
- Ну что, довольна? Думаю, теперь-то ты убедилась, что моя кожа безупречна. По крайней мере, именно так говорит Эрик: "Сильвия, дорогая, твоя кожа безупречна".
Энни отпрянула, увидев гнев в ее глазах.
- Я заметила подозрительное выражение твоего лица на дне рождения Дэниела, когда ты обратила внимание на мою руку! Я, кстати, поранилась в "Гранде", но ты тут же предположила, что во всем виноват Эрик. И я снова почувствовала этот немой укор в твоем голосе сегодня утром, и как только услышала, что ты зовешь меня, тотчас поняла, зачем ты явилась. Как тебе могла прийти в голову такая отвратительная, я бы даже сказала, омерзительная мысль? У тебя поистине больное воображение. Мне искренне тебя жаль: носить в себе столь гадкие предположения насчет совершенно невинных людей. Эрик - самый замечательный муж на свете. Мы безумно любим друг друга, и он никогда бы не посмел меня и пальцем тронуть.
Энни налила чай и поставила чашку Сильвии на прикроватную тумбочку.
- Я хотела как лучше, - не к месту сказала она.
- Я бы предпочла, чтобы впредь ты этого не делала.
Они пили чай, не говоря ни слова. Сильвия все еще кипела от злости.
- Думаю, мне лучше уйти, - наконец произнесла Энни.
- Это было бы совсем неплохо. Я с трудом сдерживаю желание швырнуть в тебя чашку. Я бы, наверное, выплеснула ее содержимое, но боюсь, на ковре останутся пятна.
Энни отнесла поднос на кухню и вернулась в спальню. Она предприняла последнюю попытку.
- Ты уверена, что все хорошо, Сил?
- Все просто замечательно, Энни. Хотя признаю, светская жизнь ужасно скучна по сравнению с той, что когда-то у меня была. Все эти благотворительные собрания и званые вечера мне до чертиков надоели. Я никак не могу забыть, как мы когда-то веселились на танцплощадках и в "Каверне".
- "Каверн" закрылся.
- Знаю, - резко сказала Сильвия. - "Битлз" поехали в Букингемский дворец, чтобы получить свои награды - рыцарские ордена. И мы больше не услышим "Mersey Sound" в их исполнении. Все со временем заканчивается, даже дружба.
- Ну, я пошла. - Энни неловко переступала с ноги на ногу. - Если тебе когда-нибудь понадобится… То есть я хочу сказать, если у тебя случится беда, ну… в спальне для гостей спит Дэниел, но в комнате Сары есть лишняя кровать.
- Нет уж, спасибо, Энни. И ты тоже не забывай, что для тебя и детей всегда найдется место в нашем доме, если вдруг Лаури изведет вас до смерти своим занудством.
Энни ахнула.
- Как ты могла сказать такую ужасную вещь?
- Не такая уж она и ужасная по сравнению с твоим предположением о том, что Эрик избивает жену.
- Пока, Сильвия. - Энни резко развернулась.
- Прощай, Энни.
Энни уже открыла дверь, как вдруг Сильвия закричала ей вслед:
- И не звони мне, я позвоню сама.
Она ждала на дорожке целых десять минут, надеясь, что Сильвия выбежит с криком: "Вернись, Энни! Вернись. Ты была абсолютно права".
Но напрасно. У Энни дрожали колени, когда она шла к станции. Не было ничего хорошего в том, что дружба, длившаяся столько лет, закончилась, но главное - Энни так и не поверила тому, что сказала Сильвия.
Спустя несколько недель Сильвия прислала ко дню рождения своей крестницы открытку и красивое платье. Энни очень долго думала, прежде чем ответить. Она не могла с уверенностью сказать, было ли это платье намеком на то, что война закончена и что Сильвия хочет помириться. В конце концов Энни написала вежливое письмо-благодарность: "Если вдруг будешь проезжать мимо, обязательно заскочи. Сара часто спрашивает о тетушке Сильвии". Однако Сильвия не заехала даже на Рождество, прислав подарки для детей и дорогую открытку, в которой было написано лишь три коротеньких слова "Эрик и Сильвия".
То же произошло и на следующее Рождество. Через год Дэниел стал ходить в садик, а потом Сара пошла в школу. Энни чувствовала, как сжимается ее сердце, когда смотрела на свою дочурку в школьном платье-сарафане и пиджаке, свободно болтающемся на этом маленьком тельце.
Лаури, самый внимательный муж на земле, в первый день, когда Сара пошла в школу, специально взял выходной. Он понимал, что Энни расстроится, оставшись дома одна, пожалуй, впервые за последние пять лет.
- Давай сделаем что-то ради своего удовольствия, - предложил он. - У нас еще целых три часа, перед тем как нужно забирать Дэниела из садика.
- И что же, например? - Энни не могла придумать ничего, что можно было бы сделать интересного за три часа во вторник утром.
Подбоченившись, Лаури огляделся по сторонам.
- Я вот думаю… Мне уже давно приелись эти розовые обои. Давай-ка купим новые! Я уже представляю себе геометрический рисунок, нечто ультрамодное, что точно сведет Каннингхэмов с ума.
- Какая хорошая идея, - ответила Энни, подумав, что в данный момент нельзя было придумать ничего более скучного.
Они сели в машину. Лаури поправился. Однажды он не смог застегнуть свои брюки и заявил, что Энни его перекармливает.
- Как-нибудь надо отрегулировать это сиденье. - Ему было неудобно сидеть за рулем. Энни, наклонившись, поцеловала его. - С чего бы это? - улыбнувшись, спросил он.
- Потому что я люблю тебя, - сказала она. - Всем сердцем и душой.
Конечно же, выбирать обои в гостиную - не такое уж романтическое занятие, но они с Лаури счастливы уже потому, что нашли друг друга. Энни любила и была любима, и это было самым ценным на земле.
ГЛАВА 3
Майк Галлахер собирался жениться в первый день 1969 года, однако его бедная мать уже заранее пребывала в отчаянии. Дот не знала, что хуже: то, что церемония бракосочетания состоится в регистрационном офисе и их союз не будет считаться действительным перед Богом, или то, что его невеста, Гленда, была вдовой с двумя детьми-подростками на руках и на целых пять лет старше своего жениха. А может, больше всего ее шокировали наряды, которые собирались нацепить на себя молодожены.
- Майк будет жениться в ковбойских сапогах, Энни! - Дот обмахивалась газетой. - В ковбойских сапогах и кожаной куртке, обшитой бахромой. Я сказала: "Ты мог хотя бы постричься, милый. У тебя вид, как у Дианы Дорс", а он в ответ послал меня, свою родную мать!
У Майка была великолепная копна рыжих волос, которые ложились на его плечи прелестными локонами и волнами. Энни такая прическа очень нравилась. Немало молодых парней могли похвастаться длинными волосами, однако шевелюра Майка сразу же бросалась в глаза.
- Да уж, многие девчонки из "Инглиш электрик" потеряли из-за него голову, - сказала она.
Дот смущенно поправила волосы. Сейчас они были скорее седыми, чем рыжими.
- Люди говорят, что Майк пошел в меня. Вообще-то я рада, что он женится. В конце концов, ему уже тридцать два. Неженатый мужчина с серьгами в ушах и такой, как у него, прической - только лишний повод для сплетен. Но зачем же связывать свою жизнь с этой Глендой, женщиной с двумя взрослыми детьми?
- А мне она очень даже нравится.
Гленда десять лет назад овдовела. Она была миниатюрной и невзрачной, однако обладала прелестной улыбкой, и было нетрудно догадаться, почему Майк в нее влюбился. Ее дети, Кэти и Пол, были ее гордостью.
- И где, хотелось бы мне знать, они собираются брать деньги, из воздуха, что ли? - напористо спросила Дот, словно у Энни был готов ответ. - Дети все еще учатся в школе, Гленда получает гроши, вкалывая на фабрике, а работа Майка оказалась так себе, но, по крайней мере, была хоть какая-то зарплата.
Майк во второй раз бросил работу, устремившись навстречу неизвестности. Вместе с членом его несостоявшейся поп-группы Реем Уолтерсом он открыл фирму технического обслуживания, собираясь ремонтировать устаревшие модели машин.
- Никогда не думала, что мой сын женится не по церковному обряду, - разволновавшись, сказала Дот.
Сейчас она забеспокоилась еще сильнее.
- Ты бы взглянула на свадебное платье Гленды. Это одно из тех мини, которые едва прикрывают ягодицы. О! - застонала Дот и изрекла трагическим голосом: - Надеюсь, никто из соседей не придет в муниципалитет, где заключаются теперь эти языческие браки. Они подумают, что присутствуют на цирковом представлении, а не на церемонии бракосочетания.
- Вообще-то, тетушка Энни, я тоже шью себе мини-платье, чтобы пойти в нем на свадьбу.
- И какова его длина? - подозрительно спросила Дот.
Энни коснулась места посередине бедра.
- Надеюсь, что хоть подвязки твои не будут видны?
- О Дот, но я ведь собираюсь надеть колготки. - Колготки были, наверное, величайшим изобретением, известным как мужчинам, так и женщинам. Было здорово, что появилась возможность больше не пользоваться поясом с подвязками и не иметь огромных красных вмятин на ногах, когда приходилось раздеваться.
- Меня уж точно ничто не заставит надеть эти колготки, - сквозь зубы процедила Дот. - По-моему, они просто отвратительны.
Лаури решил, что красное мини-платье выглядит очень мило, когда, закончив шить, Энни покружилась перед мужем, чтобы получить его одобрение. Теперь, когда дети улеглись в постель, можно было смело воспользоваться швейной машинкой. Дэниел смотрел как зачарованный, как вверх-вниз быстро ходила игла, и было небезопасно работать за машинкой, когда он находился поблизости.
- Платье не слишком короткое, а? - взволнованно спросила Энни.
Лаури задумчиво посмотрел на нее.
- Думаю, это как раз то, что нужно. На дюйм выше было бы неприлично, а на дюйм ниже - некрасиво.
- Ты надо мной смеешься?
- Да разве я мог бы! Я знаю, как сложно обработать край одежды.
- Ты не считаешь мои ноги слишком толстыми? - Энни явно напрашивалась на комплимент, и Лаури понял это. Он засмеялся.
- У тебя идеальные ноги, Энни.
- И ты не против, чтобы другие мужчины смотрели на них?
- Ну, если они будут только смотреть, почему же я должен быть против?