- Привет. А я все думала, зайдешь ты или нет. Я довольно долго наблюдала, как ты стоишь на противоположной стороне дороги. - Сильвия указала на окно.
Энни сделала глубокий вдох.
- Я пришла сказать, что не имею никакого отношения к тому, что с тобой произошло. Я узнала об этом уже после того, как все случилось. Тебе очень больно?
- Они подослали тебя, чтобы узнать об этом? - Сильвия выглядела разгневанной. - Вот уж не думала, что это их волнует.
- Нет-нет! - торопливо проговорила Энни. - Они не знают, что я здесь, а если бы и знали - меня мало заботит их мнение.
- К твоему сведению, вся моя голова в ссадинах. Хорошо еще, что я упала на спину, а иначе могла бы остаться без глаз. - Сильвия содрогнулась от этой мысли. - Я поранила щеку, уже когда меня вытаскивали. С Сиси случится припадок. Пока мне удавалось не показываться ей на глаза.
- Мне ужасно жаль, - пробормотала Энни.
- Правда? - Сильвия внимательно посмотрела на нее.
Энни кивнула.
Прекрасное лицо Сильвии озарилось улыбкой.
- Ну, в таком случае входи в комнату и присаживайся, Энни. Ведь именно так тебя зовут?
- Да.
Энни села в кресло. Замшевое пальто, которое было на Сильвии, сейчас лежало на подлокотнике.
- Боюсь, мое пальто испорчено, - печально сказала Сильвия. - Бруно купил мне его, сказав, что в Англии будет холодно.
- Бруно?
- Это мой отец. Пальто стоит двести тысяч лир.
- О боже!
Сильвия засмеялась. Ее смех был просто чарующим.
- Это не так уж и дорого, как кажется на первый взгляд, в пересчете на английские деньги всего около ста фунтов.
- О боже! - снова воскликнула Энни. Ее собственное пальто стоило восемь фунтов девять шиллингов одиннадцать пенсов.
- Это моя вина, - пожав плечами, сказала Сильвия. - Я откровенно хвасталась. Я надела свое самое элегантное платье и сапоги Сиси, потому что хотела утереть нос этим ужасным девчонкам. С какой стати я должна выглядеть, как серая мышка, лишь бы угодить им?
Теперь настала очередь Энни рассмеяться от души. Она позабыла, что совсем недавно была одной из тех "ужасных девчонок".
- Ты не смогла бы выглядеть как серая мышь, даже если бы очень постаралась!
Сильвия тряхнула головой с довольным видом. Взгляды девочек встретились, и Энни поняла, что лед растаял. Сильвия простила ее, и отныне они станут друзьями.
- Вся эта комната принадлежит одной тебе?
Энни только сейчас заметила кровать, помещенную под белым скошенным потолком. Комната была большая, от стены до стены устланная коврами кремового цвета. Тут же находились платяной шкаф и деревянный туалетный столик нежно-кремового цвета, письменный стол и два кресла.
- Это спальня-гостиная, - объяснила Сильвия.
- Она обалденная! - на выдохе произнесла Энни. - Как у кинозвезды.
У Сильвии был даже собственный граммофон с кучей пластинок. Среди личных вещей - зеркала на серебряной подставке и щетки для волос, а также нескольких флаконов с духами и симпатичных стеклянных аксессуаров - стояло перламутровое распятие. Сильвия была католичкой. А это означало, что у них с Энни было нечто общее.
- А что это такое? - спросила гостья, указав на маленький деревянный щит.
- Это герб нашей семьи, - пояснила Сильвия. - Пожалуйста, не говори никому в школе, что мой отец граф. У него в баре имеется еще один щит, и он считает невероятно забавным рассказывать всем, что он граф и коммунист одновременно. Бруно очень общительный. Он любит принимать участие в спорах, особенно если дело касается политики. Вот почему он купил отель "Гранд" - чтобы иметь аудиторию, всегда готовую выслушать его идеи. Деньги его не интересуют. У нас их хоть болото пруди.
- Пруд, - поправила Энни. - Надо говорить "пруд пруди".
На мгновение воцарилась тишина, а затем Сильвия робко спросила:
- Что ты делаешь в субботу, Энни?
- Ничего.
Энни твердо решила не иметь больше ничего общего с Руби Ливси. Это решение наверняка повлечет за собой массу неприятностей, однако ей было все равно. Вдвоем с Сильвией они справятся с этой проблемой.
- Я еще не купила ни одного подарка. Я тут подумала… А как ты смотришь на то, чтобы пройтись по магазинам в Ливерпуле? Мы могли бы там позавтракать, а потом пойти в кино.
- С огромным удовольствием! - воскликнула Энни.
В это время в комнату вошла Сиси, неся кофе и тарелку с шоколадным печеньем. Она вскрикнула от ужаса, увидев расцарапанное лицо дочери, и тотчас принесла дезинфицирующее средство и вату.
- Я поцарапалась, наткнувшись на ветку, - объяснила ей Сильвия.
- Ах ты, глупая девчонка! - с любовью произнесла Сиси, промывая рану.
Энни хотела бы жить в такой же комнате, как у Сильвии, а также носить пальто за двести тысяч лир, однако больше всего на свете она мечтала иметь мать, которая не осталась бы безучастной, если бы ее дочь поранилась. "Моя мама не заметила бы, даже если бы я пришла домой, неся голову под мышкой", - подумала Энни.
ГЛАВА 5
В субботу в десять часов утра Энни ожидала на станции в Си-форте прибытия ливерпульского поезда. Девочки договорились, что Сильвия сядет на него в Ватерлоо, и в пять минут десятого они должны были встретиться в первом купе. На улице было холоднее обычного. В безоблачном голубом небе светило яркое солнце нежно-лимонного цвета с четко очерченными краями.
Энни подумала о постиранной накануне вечером одежде, которая в большом количестве сушилась на специально предназначенном для этого приспособлении на кухне, о кладовой, до отказа заполненной продуктами, и о говяжьей запеканке, томящейся в духовке. Папе уже не приходилось ничего делать по хозяйству, когда он приходил с работы домой. Он мог почитать газету или посмотреть спортивную передачу по телевизору, который они недавно приобрели лишь благодаря настойчивости Энни. Даже Мари осталась вечером дома, чтобы посмотреть праздничное представление.
Энни уставилась на стрелку семафора, желая, чтобы та поскорее опустилась, и слегка пританцовывала, поскольку еще никогда не чувствовала себя такой счастливой. На следующей неделе наступит Рождество, а сегодня она едет в город со своей подругой! На платформе напротив стоял носильщик, с изумлением наблюдая за ней.
- На дворе декабрь, а кто-то, как я вижу, радуется так, словно пришла весна, - закричал он, обращаясь к Энни.
Серебристые рельсы загудели, стрелка опустилась, и через несколько минут поезд подошел к платформе. Сильвия оказалась в том самом месте, о котором они условились! На ней было красное пальто из ангорской шерсти, на голове - белоснежная меховая шапочка. Сильвия выглядела такой же счастливой, как и Энни.
Накануне праздников Ливерпуль казался просто восхитительным. Из каждого магазина несмолкающим потоком лились рождественские гимны. На тротуарах было множество людей. Держа в руках пакеты с подарками, они с трудом прокладывали себе путь в толпе.
Прежде всего девочки купили анонс фильмов кинотеатра "Эхо". Сидя в кафе "Кардомах" за чашечкой кофе, они взволнованно просматривали список. Чтобы успеть на дневной сеанс, им следовало поторопиться.
- Какой фильм ты хотела бы посмотреть? - спросила Сильвия.
- А ты?
- Я бы с удовольствием посмотрела "Три монетки в фонтане". Действие происходит в Риме, а я ужасно скучаю по Италии.
- Тогда мы на нем и остановимся.
- Ты уверена?
- Абсолютно, - твердо произнесла Энни. - Я видела фильм "Маленькие женщины" с участием Россано Брацци и считаю, что он просто потрясающий.
- В следующий раз твоя очередь выбирать. Ну а пока, как только мы допьем кофе, я бы хотела, чтобы ты отвела меня в "Джордж Генри Ли". По мнению Сиси, это лучший магазин в Ливерпуле.
Во время своих немногочисленных вылазок в город Энни так и не отважилась зайти в этот магазин, испугавшись заоблачных цен. Однако Сильвия, очутившись там, стала тратить деньги с такой бешеной скоростью, что у Энни просто перехватило дух. Сильвия купила черную замшевую сумочку для Сиси, шелковый шарф в подарок Бруно, а также пушистую белую шаль для бабушки.
- Дедушка и бабушка прилетают к нам на Рождество, - пояснила она. - Что же мне купить для дедушки?
Девочки отправились в отдел мужской одежды, где после долгих раздумий Сильвия наконец остановила свой выбор на кашемировом пуловере.
- А ты что, не собираешься покупать подарки? - какое-то время спустя поинтересовалась она у Энни.
- He здесь, - сказала Энни, покраснев. Она сэкономила около пяти фунтов, скрупулезно откладывая по шиллингу в неделю из своих карманных денег в течение целого года. - Я сделаю покупки в менее дорогом магазине.
Сильвия смутилась.
- Какая же я бестактная! Давай пойдем в другое место. Показывай дорогу.
Направляясь к выходу, девочки держались за руки.
У витрины с украшениями Сильвия замедлила шаг.
- Скажи, мы ведь будем обмениваться подарками? Я хотела бы купить тебе один из тех браслетов.
Браслеты стоили целых четыре фунта, девятнадцать шиллингов и шесть пенсов.
- Нет-нет, спасибо, - поспешно сказала Энни. - Они прелестны, но твой подарок не должен быть дороже моего. А я не могу позволить себе такую роскошь.
Сильвия понимающе кивнула.
- А как насчет вон тех симпатичных кулонов? Они стоят всего девять шиллингов и одиннадцать пенсов. Это не слишком дорого?
- Это половина английского фунта.
Энни внимательно посмотрела на подвески.
- Вот этот кулон, в виде орхидеи, идеально подошел бы тебе, Энни. Ты сама как орхидея. Такое впечатление, что ты постоянно меняешь цвет. Твои волосы то рыжие, то вдруг при другом освещении становятся золотистыми. То же происходит и с глазами - они то голубые, то серые.
Энни чувствовала себя так, словно вот-вот расплачется. Никто прежде не делал ей таких комплиментов.
- Мне бы очень хотелось иметь такой кулон, - чуть слышно произнесла она.
- Через пятьдесят лет, - с задумчивым видом проговорила Сильвия, - ты заглянешь в свою шкатулку и увидишь там эту маленькую орхидею, к тому времени уже старую, заметно потускневшую, с налетом ржавчины, и она напомнит тебе о Сильвии Дельгадо и об этом дне.
- Для такой юной леди это очень глубокомысленное высказывание, - заметил пожилой продавец, заворачивая покупку в тонкую бумагу и пряча ее в картонную коробку.
- Спасибо, - кротко поблагодарила Сильвия.
Энни заметила кулон в виде розы. Она еще никогда не покупала подарки своей матери - это казалось напрасной тратой времени.
- Я тоже куплю кулон, - порывисто произнесла она. - Розочка для Розы!
Некоторое время спустя, когда девочки обедали в ресторане "Оуэн Оуэн", Энни спросила:
- А почему ты не пошла в частную школу, ведь вы очень богаты?
Сильвия поморщилась.
- Потому что Бруно не доверяет частному образованию. Он считает, что образование должно быть доступно каждому, независимо от того, беден ты или богат. Никому нельзя платить за учебу. Причем Бруно придерживается аналогичного мнения в отношении большинства вещей. Когда Сиси была беременна, он настоял на том, чтобы она разрешилась от бремени в местной больнице, в которой ей пришлось мучиться несколько дней подряд, поскольку врачи реагировали медленно и с большой неохотой. А потом ее поместили в палату с крестьянками, которые ее люто возненавидели. Вот почему я единственный ребенок в семье. Моя мама так намучилась, что поклялась больше не иметь детей.
- Бруно быстро бы нашел общий язык с тетушкой Дот и дядюшкой Бертом. Они оба члены лейбористской партии.
- Что-то я сомневаюсь, - мрачно сказала Сильвия. - Он терпеть не может социалистов, практически так же, как и фашистов. Не знаю точно, но это как-то связано с вопросом о государственной собственности, банками, акциями и капитализмом. - Она взглянула на свои миниатюрные золотые часы. - До начала фильма осталось еще полчаса. Этого времени хватит на то, чтобы ты показала мне Сент-Джордж-Холл.
От удивления Энни открыла рот.
- А почему тебе хочется посмотреть на него?
- Бруно сказал, что это одно из красивейших зданий в Европе.
- Правда? - Энни не замечала в нем ничего выдающегося. - Я ведь еще не купила тебе подарок! - Она выбрала галстук для папы, сережки для Мари, набор носовых платков для Дот, а для дядюшки Берта - табак.
- Но я же сказала тебе, что мне бы хотелось получить в подарок те красные перчатки.
Энни сморщила нос.
- Но ведь они со временем износятся, и однажды ты просто выбросишь их. А мне хочется подарить тебе что-то, что прослужит долгое время, вот как этот кулон.
- Может, поищем что-нибудь по дороге к Сент-Джордж-Холлу?
Однако к тому времени, как опустился занавес и Фрэнк Синатра проникновенно спел последние ноты запоминающегося лейтмотива, Энни так и не купила Сильвии подарок.
Сильвия плакала. Эта картина напомнила ей о родине.
- Какая красивая музыка, - сказала она, шмыгнув носом. - Мне кажется, я могла бы слушать ее вечно.
И тут Энни в голову пришла блестящая мысль.
- Я подарю тебе на Рождество пластинку! И через пятьдесят лет, когда я загляну в свою шкатулку и вспомню о тебе, ты, в свою очередь, поставишь песню "Три монетки в фонтане" и подумаешь обо мне!
После такого великолепного дня переступить порог собственного дома на Орландо-стрит было настоящей мукой. "Словно заходишь в склеп", - печально подумала Энни. Телевизор был включен, но работал без звука. Отец поднял голову, но не произнес ни слова. Мама по-прежнему сидела отвернувшись. Энни вдруг стало любопытно, разговаривали ли они друг с другом, оставшись наедине.
Мари, как обычно, отсутствовала. Энни тоже могла бы прийти еще позже, если бы пожелала. Ее пригласили на вечеринку, но поскольку Руби Ливси наверняка будет там, Энни решила остаться дома и посмотреть телевизор.
Она поднялась наверх, чтобы распаковать подарки. Энни еще не вручила Сильвии пластинку. Она открыла коробочку, в которой лежал кулон в виде розы, и дотронулась до маленьких лепестков. Внизу, в холле, послышался звук папиных шагов, а затем хлопнула дверь. Должно быть, он пошел в магазин.
Энни так и не поняла, что же толкнуло ее тогда сделать то, что она сделала. Она совершенно не помнила, чтобы ее одолевали какие-то предчувствия в тот момент, когда за отцом захлопнулась дверь. Внезапно она очутилась рядом с матерью, глядя на нее сверху вниз и восхищаясь ее моложавым лицом. Какой же она была красавицей! Роза нисколько не постарела, в отличие от своего мужа. Она выглядела гораздо моложе, чем Сиси, которая, по словам Сильвии, тратила целое состояние на кремы от морщин. Энни заметила детский изгиб подбородка матери, ее длинные темные ресницы. "Какая жалость, - горько подумала она. - Бесцельно прожитая жизнь".
- Мам, - громко сказала Энни. - У меня для тебя подарок.
Мать не пошевелилась.
- У меня для тебя подарок, мама, - повторила девочка. Опять никакой реакции. Наклонившись, она повернула к себе ее застывшее лицо. - У меня для тебя подарок. Он стоит девять шиллингов и одиннадцать пенсов, и ты должна взять его! - закричала Энни. Она опустилась на колени, и лицо матери оказалось на одном уровне с ее глазами. Энни хотела во что бы то ни стало докричаться до нее. - Посмотри, мама, это кулон в виде розы. - Энни вытащила подарок из коробки. - Розочка для Розы. Я купила ее, потому что она красивая. Ну пожалуйста, мамочка, возьми мой подарок.
Открыв глаза, мать пристально посмотрела на Энни. Девочка взглянула в серые глаза, различив там маленькие островки из серебра и золота, о которых прежде не догадывалась. Мама вскрикнула, будто никогда прежде не видела Энни…
- Позволь мне надеть это на тебя, мама.
Дрожащими руками она потянулась к маминой шее и застегнула замок. Мама стала ощупывать маленький розовый кулончик.
- Вот так! - довольная собой, произнесла Энни. - Выглядит чертовски красиво.
- Спасибо, - прошептала Роза.
Энни почувствовала, как у нее запершило в горле. Она по-прежнему сидела у ног матери, положив голову ей на колени. Медленно, как будто исподтишка она скользнула руками по тонким ногам матери, а потом вдруг обняла их.
Мать и дочь долго оставались в таком положении. А потом Энни почувствовала, как все ее тело затрепетало, ощутив нежное, едва заметное движение, и через секунду мать уже гладила ее по голове.
- О, мама! - прошептала девочка.
А затем послышался звук открывающейся двери - это возвратился отец. Роза резко убрала руку. Подняв глаза, Энни увидела, что мать снова отвернулась.
Девочка вскочила на ноги. Что это значит? Неужели все эти годы мать просто притворялась, а ее болезнь - сплошной обман, как и предполагала Дот? Почему Роза, услышав звук открывающейся двери, сразу же убрала руку?
Неужели душу ее матери и вправду переполняют ненависть и любовь, и она намеренно самоустранилась с одной-единственной целью - наказать папу? А может, она все-таки корит себя? В любом случае это несправедливо, - с горечью подумала Энни.
В конце концов она решила, что, скорее всего, ей это показалось. Мама вовсе не гладила ее по голове, во всяком случае, все было не так, как ей это представлялось. Это произошло непроизвольно, и мама просто не отдавала себе отчета в том, что делает.
В канун Рождества Энни, засунув пластинку под мышку, отправилась в гости к Сильвии, предварительно заручившись разрешением отца задержаться у нее допоздна. После того как отель "Гранд" закроется, все собирались пойти в церковь, даже Бруно, который, как сказала Сильвия, обещал воздержаться от презрительной ухмылки. Он предложил отвезти Энни домой на машине. Энни с нетерпением ждала наступления этого вечера с тех пор, как Сильвия пригласила ее в гости.
- Если у тебя нет планов на рождественский вечер, почему бы тебе не прийти к нам на праздничный ужин? Мы будем слушать пластинки и болтать.
Несмотря на то что пробило половину восьмого, в окно отеля Энни увидела, что там уже полным-полно клиентов. Все столики были заняты, а у барной стойки толпились люди. Шум стоял просто оглушительный.
Завернув за угол, девочка позвонила в дверь. Ей пришлось сделать это дважды, прежде чем Сильвия открыла. Энни очень удивилась, увидев, что на ней было простое черное платье и белый фартук. Царапина на щеке заметно побледнела.
- О Энни! - воскликнула Сильвия. - Жаль, что я не смогла предупредить тебя о том, что ужин отменяется!
У Энни опустилось сердце.
- Что-то не так? - спросила она.
- Дело в том, что сегодня не пришли две официантки. - Сильвия потянула подругу в вестибюль. - И в настоящий момент мы все здесь: кто в лес, кто по опилки.
- Не по опилки, а по дрова. - Энни сделала попытку улыбнуться.
- В номере "люкс" ужинают тридцать человек, да и в маленькой комнате в пабе тоже вечеринка. Мне очень жаль, Энни, я с таким нетерпением ждала сегодняшнего вечера, но не могу же я бросить Сиси, когда у нее только одна помощница.
- Я тоже могла бы помочь, - предложила Энни, молясь лишь о том, чтобы от ее помощи не отказались. Она готова была сделать все, что угодно, лишь бы не возвращаться на Орландо-стрит.