- Сильвия! - нетерпеливо закричала Сиси. - Тарелки с супом уже на подносе.
- Иду! - громко отозвалась Сильвия. Она недоверчиво посмотрела на Энни. - Конечно, нам не помешает еще одна пара рук, однако это не самый лучший способ встретить Рождество.
- Да мне абсолютно все равно, что делать.
Сильвия по-прежнему глядела на нее скептически.
- Ты уверена?
Энни закивала головой, вложив в это движение весь энтузиазм, на который только была способна.
- Абсолютно!
- В таком случае вешай пальто и отправляйся на кухню.
- Сильвия!!! - завопила Сиси.
Кухня представляла собой длинную комнату, расположенную в глубине здания. На печке, состоящей из восьми конфорок, стояло несколько кастрюль, а из-под дребезжащих крышек валил пар. Сиси, облачившись в спецодежду, разгоряченная и вспотевшая, нарезала огромную индейку. Какая-то женщина средних лет, одетая так же, как и Сильвия, как раз выходила с подносом, на котором как-то очень уж неустойчиво и кучно стояли тарелки с супом.
- Энни вызвалась нам помочь, - сказала Сильвия.
- Отнеси бутерброды в паб, - отрывисто проговорила Сиси.
- Я покажу тебе, куда идти. - Сильвия тоже взяла поднос с тарелками.
Когда девочки поднимались по лестнице, она сказала:
- Дедушка и бабушка отдыхают. Их самолет задержался, а потом еще и поезд опоздал, поэтому они приехали очень уставшие. Вот мы и пришли. - Она кивнула в сторону двери.
Энни постучала. За дверью слышался несмолкаемый гул, однако никто не отвечал, поэтому она осторожно приоткрыла дверь и вошла.
В комнате было накурено. Дюжина человек, сидящих в креслах, похоже, отчаянно спорили. При виде подноса их руки тотчас потянулись за сэндвичами, и вскоре Энни уже держала в руках совершенно пустое блюдо.
Кто-то закричал:
- Послушайте, мисс, мы хотели бы повторить горячительные напитки. - Тут мужчина обратился к остальным. - Что бы вы хотели выпить?
- Я буду пиво.
- Я тоже.
- А мне виски с имбирем.
Многочисленные заказы посыпались с молниеносной быстротой, поэтому Энни едва успевала их запоминать: четыре пива, три сидра, одно виски с имбирем, две порции джина с тоником, крюшон, апельсиновый ликер.
Повторяя все это себе под нос, она помчалась обратно на кухню.
- Четыре пива, три сидра… - Она бросилась лихорадочно искать листок бумаги и карандаш, а найдя, все записала, тотчас вздохнув с облегчением.
- Вот так-так! - сказала Энни, вытирая пот со лба. - Гости из паба хотят вот это.
И с этими словами она вручила список Сиси.
- Отнеси его хозяину в бар, - язвительным тоном произнесла Сиси. - Скажи, что это для его чертовых друзей-марксистов. Стоит хоть раз обслужить их заказ, и этому не будет конца. Я просто не решилась подать им всю еду сразу, иначе они мгновенно все проглотили бы и захотели еще.
После того как Энни перепробовала несколько дверей, она наконец-то нашла бар. Войдя внутрь, Энни отдала заказ высокому невероятно красивому человеку с гладкими черными как смоль волосами и лицом греческого бога, который, как она предположила, и был Бруно.
- Это для людей из паба, - закричала она.
- Кто ты и почему не в форме? - Однако искорки смеха, промелькнувшие в его карих глазах, давали полное право усомниться в резком тоне заданного вопроса.
- Я Энни, подруга Сильвии, - пояснила девочка. - Я должна бежать, мне надо еще кое-что сделать.
Это "мне надо еще кое-что сделать" растянулось на три часа. Конечно же, совсем не так Энни ожидала встретить Рождество, однако она получила от всего этого невероятное удовольствие. Она приготовила еще сэндвичей, когда "эти чертовы марксисты" заявили, что им абсолютно нечего есть, а также помогла помыть и насухо вытереть посуду.
Было почти пол-одиннадцатого, когда Сиси наконец обессилено опустилась в кресло, причитая:
- Ну почему я позволила Бруно приобрести эту гостиницу? Мне никогда в жизни не приходилось так тяжело работать. - Внезапно ее взгляд упал на Энни. - Что ты тут делаешь?
- А кто, по-твоему, приглядывал за этими чертовыми марксистами? - засмеявшись, сказала Сильвия.
- Так это была ты, Энни, дорогая? Я была настолько занята, что даже не заметила этого.
- Вы не возражаете, миссис Дельгадо, если я пойду домой? - спросила официантка.
- Ну конечно, миссис Парсонс. Хотите, чтобы вас подвезли? - Постепенно Сиси вернулась к своему обычному состоянию, снова став очаровашкой.
- Нет, спасибо. Я живу рядом, за углом.
- Ну тогда скажите, сколько я вам должна? Хозяин настаивает, чтобы я заплатила в двойном размере, поэтому пяти фунтов, думаю, будет достаточно. А сколько получилось чаевых?
- Целая горсть серебра от гостей из номера "люкс". - И с этими словами Сильвия указала на тарелку с монетами, стоящую на столе. - Возьмите все, миссис Парсонс.
- О, я так не могу, мисс. Вы ведь выполнили половину работы. - Официантка жадно посмотрела на деньги.
В конце концов миссис Парсонс позволила себя уговорить и высыпала монеты в сумку.
- Счастливого Рождества! - радостно воскликнула она, покидая их.
- Эти чертовы марксисты не оставили ни пенни чаевых, - недовольно фыркнула Сильвия. - Держу пари, они бы сказали, что рабочим нужно больше платить, а не надеяться на чаевые.
- Да они просто слишком скупые, чтобы делиться с кем-то, - с отвращением сказала Сиси. - Ах да, Энни! Кажется, я припоминаю одну рыжеволосую девочку, которая всю ночь носилась туда-сюда как угорелая и перемыла целую гору посуды. Я настаиваю на том, чтобы твоя усердная работа была как следует оплачена. Ты, конечно, пробыла здесь меньше, чем миссис Парсонс, но в отличие от нее не получила чаевых. - И с этими словами она протянула Энни пятифунтовую банкноту.
- Вообще-то я ни на что не рассчитывала, - чуть слышно произнесла Энни.
- Нам пришлось бы заплатить в два раза больше, если бы другие официантки все-таки пришли. - Сиси категорически отказывалась взять деньги обратно.
- Большое спасибо, - сказала Энни, подумав: "Целых пять фунтов!!!"
Тут на пороге появился Бруно.
- Как все прошло, дорогая?
- Даже не смей произносить слово "дорогая", - резким тоном ответила Сиси. - Мы работали не покладая рук, пока ты развлекался за барной стойкой.
Бруно засмеялся и послал ей воздушный поцелуй. Несмотря на раздражение, Сиси улыбнулась и тоже ответила ему воздушным поцелуем. Энни вздохнула - это показалось ей ужасно романтичным. Было очевидно, что родители Сильвии очень любят друг друга.
- Думаю, пора будить стариков, - устало произнесла Сиси. - Ума не приложу, как можно спать при таком шуме. Что касается вас, девочки, ешьте, что душа пожелает, а в холодильнике стоит открытая бутылка вина.
Сильвия положила на тарелку целую гору сосисок, запеченных в тесте, и сладкие пирожки.
- Ну же, пойдем, Энни. Умираю, хочу послушать свою пластинку.
Поднимаясь по лестнице, она вдруг остановилась.
- Отсюда можно видеть все, что происходит внизу. Именно так Бруно следит за баром, когда находится за его пределами.
Энни не заметила окна прямоугольной формы, расположенного на стене вверху. Девочки сели на ступеньки и заглянули в него. Бар был, как никогда, переполнен людьми, и новые клиенты продолжали приходить. Некоторые посетители спьяну пели, а откуда-то донесся звук разбившегося стекла.
- Как правило, в это время мы уже закрываемся, - объяснила Сильвия, - но в канун Рождества приходится работать дольше. Да и народу здесь в обычное время не так много. Вряд ли кто-нибудь из собравшихся принадлежит к числу наших постоянных клиентов, а один или двое обязательно начнут буянить. И если они не утихомирятся, Бруно, не раздумывая, вышвырнет их вон. Он очень разборчиво относится к тому, кого приглашать в свой бар. - При этих словах она указала пальцем в окно. - Видишь вон ту компанию? Они выглядят ужасно вульгарно и явно перебрали лишнего.
Энни посмотрела в указанном направлении. Посреди комнаты за столом сидели шесть мужчин и две девушки. Она увидела, как один мужчина, задев бокал локтем, столкнул его на пол. Однако он даже не заметил этого, поскольку был слишком занят беседой с девушкой, сидящей рядом с ним. Она сказала ему что-то, и он, засмеявшись, жадно впился в ее губы.
- О боже!
Энни почувствовала, как в ее жилах стынет кровь. Это была Мари! На ней был черный джемпер, подчеркивающий ее округлившуюся грудь. Энни так и ахнула, когда мужчина, сидевший по другую сторону от ее сестры, со злостью оттолкнул первого. Было очень похоже на то, что все закончится потасовкой. Впрочем, Мари выглядела совершенно равнодушной. Казалось, ей было просто весело, и, откинув голову назад, она громко засмеялась, когда второй мужчина прижал ее к себе. А в это время первый кавалер встал и шатающейся походкой побрел в сторону мужского туалета.
- Что-то не так? - спросила Сильвия.
Энни беспомощно кивнула.
- Девочка в черном джемпере - моя сестра!
Сильвия нахмурилась.
- Но ты же говорила, что твоя сестра учится в школе Гренвиля Лукаса и что она младше тебя!
- Это она, наша Мари. И ей всего тринадцать.
- Но она выглядит гораздо старше. Может, сказать Бруно? Он сию же минуту выставит их за дверь. Он очень строг в отношении таких вещей.
- Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала.
Энни почувствовала, что больше не может наблюдать за этой сценой. Как же ей поступить?
- Ну же, пойдем, Энни, - ласково сказала Сильвия. - Я поставлю новую пластинку, и ты обо всем мне расскажешь.
Энни вернулась домой в полвторого ночи. На душе у нее было легко. Она рассказала Сильвии обо всем, начиная с того, как они жили у Дот и как переехали на Орландо-стрит, и заканчивая тем, как на днях мать погладила ее по голове, а вернее, ей так показалось. Было таким облегчением поделиться с кем-то своими проблемами.
Энни крадучись поднялась к себе наверх и, не включая свет, чтобы не разбудить сестру, стала на ощупь искать свою рубашку. Однако как только ее глаза привыкли к темноте, она поняла, что кровать Мари пуста. Но где же она?
Несмотря на то что Энни очень устала, она никак не могла уснуть. Девочка беспокойно ворочалась в постели, думая о сестре. Люди, с которыми Мари проводила время, были отнюдь не "мальчиками", а взрослыми мужчинами. Было ли им известно, что ей всего тринадцать лет?
Постепенно Энни стала проваливаться в сон, но неожиданно вздрогнула, проснувшись от резкого звука. Она привстала, пытаясь понять, что это за шум. Кто-то бросал в окно камешки. Мари!
Энни встала с кровати. Ее сестра стояла во дворе, собираясь швырнуть очередной камень. Энни сбежала вниз и впустила ее в дом.
- Где, скажи на милость, ты пропадаешь? - спросила она.
- Со мной все в порядке, - весело сказала Мари. - Спасибо, сестренка. Я забыла ключ, а мне не хотелось будить нашего старого дурака.
- Он не старый и не дурак, - прошептала Энни, когда они очутились в спальне. - Наш отец - бедный беспомощный человек, который изо всех сил старается ради нас.
- Да неужели! - язвительно произнесла Мари. Она бросила одежду на пол и натянула ночную рубашку. - Спокойной ночи, Энни. Веселого Рождества, - все тем же ехидным тоном сказала она, залезая в постель.
- Я видела тебя в отеле "Гранд", - сказала Энни.
Мари икнула.
- Не может быть! А что ты делала в отеле "Гранд", мисс Золушка?
- Там живет моя подруга. Я помогала на кухне.
Мари даже привстала в постели.
- Так ты водишь дружбу с этой итальянкой? Ну и какая она?
- Сейчас я задаю вопросы! - резанула Энни. - Что ты делала в компании тех ужасных взрослых парней? На вид им, по меньшей мере, лет двадцать пять.
Мари недовольно фыркнула.
- Не суй нос в чужие дела!
- Я чуть со стыда не сгорела, увидев, как мужики лапают мою сестру. У нас не такая уж неблагополучная семья, чтобы ты вытворяла столь ужасные вещи. Ты могла бы остаться дома и посмотреть телевизор.
- Но ты же не сделала этого.
- Я работала, - скромно сказала Энни.
- И что ты имеешь в виду, говоря, что у нас не такая уж неблагополучная семья? - насмешливо поинтересовалась Мари и грубо засмеялась. - Ты что, ослепла? На дворе Рождество, и если бы мы сами не украсили комнату, ничто в этом доме не указывало бы на приближение праздника. И так было всегда, даже когда мы были детьми, ни подарков - ничего! - Подавшись вперед, она сердито сказала: - Как только я стану достаточно взрослой, я пулей вылечу из этого дома, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
Энни тяжело вздохнула. Ей нечего было возразить. Мари говорила правду. Энни снова стала засыпать и вдруг услышала, как голос, в котором смешались отчаяние и боль, тихонько произнес:
- Я должна заставить кого-нибудь полюбить себя, Энни. Именно это я и делала сегодня вечером - искала человека, который бы полюбил меня.
- Я люблю тебя, Мари, - поспешно сказала Энни.
Конечно, они с сестрой не были близки так, как ей бы того хотелось, поскольку их характеры отличались друг от друга, однако Энни искренне любила Мари.
- Это все из-за них! - Мари вдруг заплакала. - Из-за своих родителей я чувствую себя невидимкой, как будто меня нет на свете. Тебя это вряд ли касается, поскольку ты занимаешься делом. Ты стараешься быть полезной, чтобы они не забывали, что ты есть, однако если я вдруг завтра исчезну, никто даже не заметит этого.
Энни забралась в постель к сестре.
- Все хорошо, милая. Все хорошо. - Энни пыталась придумать слова, чтобы подбодрить свою сестренку, но ей ничего не приходило в голову. - Все хорошо, - снова сказала она.
Спустя несколько минут девочки быстро уснули, крепко обняв друг друга.
В тот день, когда возобновились занятия, Энни и Сильвия встретились в школьном дворе, чтобы вместе столкнуться с неизбежной бурей. Взявшись за руки, они гордо прошли через ворота, ожидая взрыва, однако Руби Ливси нигде не было видно, да и вообще никто не проявлял к ним ни малейшего интереса.
В недоумении девочки бродили по игровой площадке, по-прежнему держась за руки. Спустя какое-то время к ним подошла Сэлли Бейкер.
- Привет, Энни. А почему ты не пришла на мою вечеринку? - И не дожидаясь ответа, она продолжала: - Ни за что не догадаешься, что случилось. Руби уехала. Она получила работу на бисквитной фабрике Джейкоба. Я ужасно этому рада, она мне никогда не нравилась.
Теперь место Руби заняла другая девочка из этой же компании, объединив всех вокруг себя.
- В канун Рождества наша Брайан была в отеле "Гранд". Сильвия, ты не говорила, что твой отец граф. Правда же, отличная новость насчет Руби? А кто хочет мятный леденец? Я обнаружила их целую коробку в своем чулке с рождественскими подарками.
ГЛАВА 6
Томми Галлахер женился на Дон О'Конел летом 1956 года вскоре после того, как отслужил в армии. Дон была худощавой. Из-за того, что невеста Томми использовала просто немыслимое количество теней и наносила слишком много помады, она походила на актрису. Поскольку у нее не было сестер, она попросила Энни и Мари быть на ее свадьбе подружками невесты.
- А теперь что касается платьев, - сказала Дот, напустив на себя важный вид. - Дон нравится голубой цвет.
- Голубой - это прекрасно, - блаженно произнесла Энни. Она согласилась бы и на черный, поскольку была очень взволнована.
- О деньгах не волнуйтесь, - заверила их Дот. - Я переговорю с Кеном. По-моему, я единственный человек, который способен до него достучаться. Берт говорит, это потому, что у меня самый проникновенный голос в мире.
Платья купили со скидкой в магазине "Оуэн Оуэн", в котором Дон работала в отделе женского белья. Они были сшиты из нежно-голубого сатина, с глубоким вырезом, широкой юбкой и темно-голубым поясом.
- Потом их можно будет переделать, - сказала Дот. - Когда вы станете взрослее, сможете ходить в них на танцы.
- Везет же тебе! - с завистью сказала Сильвия, когда услышала об этом. - Я бы тоже хотела быть подружкой невесты.
- Ты можешь сделать это у меня на свадьбе, - предложила Энни.
- А ты на моей! Интересно, кто из нас первой выйдет замуж?
- Ты, - убежденно произнесла Энни.
Сильвию пригласили на свадьбу, и она весь вечер демонстрировала Энни содержимое своего огромного гардероба.
- Какое платье тебе нравится больше всего? Возможно, следует купить что-нибудь новенькое. О боже! - растерянно воскликнула Сильвия. - Я не знаю, что мне надеть!
Энни засмеялась.
- Просто у тебя слишком много нарядов, вот в чем проблема. А платье персикового цвета действительно тебе к лицу.
- Правда? Тебе не кажется, что оно меня старит - или, может, молодит?
- Это как раз то, что надо, - заверила ее Энни. - Ты слишком высокого мнения о себе.
Их дружба к этому времени достигла той стадии, когда они могли критиковать друг друга, не боясь обидеть. Сильвия в ответ высунула язык.
Энни никогда прежде не слышала, чтобы мама с папой спорили. И сейчас это не было похоже на обычный спор. Мама не произносила ни слова, а отец все говорил и говорил своим охрипшим за последнее время голосом, больше напоминающим голос старика.
- Но ты должна, должна, - настаивал он. Спустя какое-то время он вошел в кухню и устало сказал Энни: - Я бы хотел, чтобы ты купила матери платье, в котором она пойдет на свадьбу к Томми. Сколько, по-твоему, оно может стоить?
Так вот оно что!
- Хорошо, папа, - сказала Энни фальшивым голосом, которым она иногда разговаривала с отцом. - Маме понадобятся туфли, а также шляпка, - думаю, можно уложиться в пятнадцать фунтов. Завтра сразу же после школы я пройдусь по магазинам. Не волнуйся, я обязательно подберу ей что-нибудь красивое.
Отец вздохнул.
- Ты хорошая девочка, Энни.
Взяв с собой Сильвию, Энни на следующий же день отправилась в Ватерлоо за платьем.
- Розовое, - твердо сказала она. - Оно должно быть такого же цвета, как роза.
К тому времени как они зашли в последний магазин за десять минут до его закрытия, Энни уже почти отчаялась что-либо найти. Продавщица подняла голову, нетерпеливо взглянув на посетительниц, и направилась к ним мимо рядов с платьями.
- Вот это платье просто идеальное! И это как раз ее размер.
Платье, сшитое из тяжелого шелка, было насыщенного розового цвета, с прямоугольным вырезом и маленькими рукавами.
- Красивое, - восхищенно произнесла Сильвия. - Уверена, твоей маме оно понравится.
Когда продавщица поняла, что сейчас продаст вещь без предварительной примерки, она тут же оживилась и продемонстрировала желание помочь. Она подсказала Энни, какую выбрать шляпку.
- Можно попробовать сделать так, чтобы вот эта вещица сочеталась с платьем. - Она взяла розовый обруч с пером и крошечной вуалью. - Она точно такого же цвета.
Энни примерила обруч.
- А что думаешь ты? - спросила она Сильвию.
- На рыжих волосах это выглядит просто ужасно, однако стиль очень удачный.
- В таком случае я беру это, - с благодарностью в голосе сказала Энни.
- Может, накрасим ей губы?
- Да оставь ты ее в покое, Мари. Она великолепно выглядит, - сказала Энни, смерив сестру взглядом.