Александр продолжал улыбаться, но почувствовал, что его безраздельное властвование над ситуацией уже разделили, поэтому взял на полтона ниже, чем планировал.
– Я настаивать и упрашивать не имею права, просто еще раз могу сказать, что было бы здорово, если бы ты успокоила мою мать и сказала, что присмотришь за мной на первых порах вот и всё. – Он опять откинулся на спинку стула, давая понять, что его доводы закончились.
Жаклин сидела и жевала губы.
"Он что-то, явно, не договаривает", – подытожила она, поглядывая то на парня, то по сторонам. В кафе до сих пор оставалось многолюдно, но не шумно. У трёх девиц за столиком сбоку всё хуже и хуже получалось скрывать то впечатление, которое производил на них молодой МакЛарен. А еще хуже у них получалось, скрывать свои чувства к самой Жаклин – они то по очереди, то все вместе глазами вцеплялись ей в волосы и выволакивали её из-за столика и, заодно, из кафе. А одна из них – блондиночка в сереньком, – кажется, уже пошла еще дальше и мысленно пару раз утопила Жак в Клайде.
"Алиса права. Тысячу раз права – за ним нужно присматривать", – подумала миссис Рочестер, еле заметно улыбнувшись одной из завистниц, обратилась к Александру:
– Давай с тобой будем надеяться, что Алиса этого не сделает и, если мы и продолжим знакомство в Оксфорде, то это будет исключительно на добровольных началах, а не в угоду твоей маме.
"Черта с два она этого не сделает! – рубанул про себя Алекс. – А она, всё-таки, подкатывает ко мне, – парень рассматривал Жаклин, – эх профессорша-профессорша…" – У него не было времени и условий разбираться, чем он больше удручен – тем, что не добился желаемого результата на сто процентов или тем, что Жак пытается к нему приблизиться. А может и еще чем-то…
– Как скажешь, – подытожил он и глазами начал выискивать официанта.
Глава 5 Пена для бритья
Глава 5
Пена для бритья
"Не обижайте тех, кто вас любит. Их и так угораздило".
Цитата из интернета.
– С вас двадцать восемь фунтов тридцать пять пенсов, пожалуйста, – улыбнулась очень приятная на вид молоденькая темнокожая продавщица, приступая к упаковке торта. Она действовала очень ловко, привычными, отработанными движениями, поэтому у неё была возможность мимолётно посматривать на Алекса.
Жак, мысленно закатив глаза, отсчитывала деньги.
"Нет, это просто немыслимо. Как он вообще по улицам ходит?" – набирала она нужную сумму.
Когда часом ранее они с Алексом вышли из кафе, девушка вспомнила об одном своём замысле – испечь торт у дядюшки дома и вечером со всеми домочадцами, а, может быть, и гостями, попить чаю и пообщаться, побеседовать.
Утром, отдав старому археологу посылку из Музея естествознания в Лондоне и предсказуемо потеряв его до сегодняшнего вечера, она могла бы спокойно, в своё удовольствие колдовать на кухне. Но после такой прогулки охоты к кондитерскому делу у неё поубавилось, да и время уже немало – около трёх по полудню, поэтому, направляясь с Александром к его машине, Жак попросила подсказать ей какую-нибудь кондитерскую или булочную с хорошим выбором тортов.
– А зачем тебе его покупать? Закажи его в кафе у матери, тебе тамошний кондитер наваяет любой торт, – искренне удивился Алекс.
– Я могу сама наваять себе торт не хуже твоего кондитера, мне просто некогда.
– Ты любишь готовить, да?
– Да. Очень.
– Твой муж – счастливый человек.
– Типичный ответ мужчины, – девушка состроила ехидную гримаску.
– Да-а-а-а… – протянул мужчина, – поесть я люблю. – И засмеялся. И тут его пронзило что-то типа догадки. Он понял, чем берёт его Жаклин:
"Я понимаю её юмор. Она в состоянии меня рассмешить. Да! Точно! Обычно, когда тёлки пытаются меня насмешить, мне хочется смыться куда подальше от неловкости. А эта вот – смешная. Тогда точно – в жопу её. Довезти к дядюшке, к этому Ламу, и – свободна".
– Поехали, по пути покажу тебе хорошую кондитерскую.
– А ты где-нибудь бывал? Кроме Штатов? – Жаклин, сидя рядом с парнем на переднем сидении, пристёгивала ремень и поправляла юбку сарафана.
– М-м-м-м… да, я бывал пару раз на школьных каникулах в Барселоне и Гамбурге. – Алекс, захлопнув свою дверцу, нажал на кнопку пуска двигателя, и мотор послушно отозвался тихим урчанием. – Пару раз ездил с мамой к тёте Эстер во Францию, сначала в Пюто, а потом она переехала в Париж, и мы были у неё в гостях еще и там. – Он посмотрел по зеркалам и начал выруливать со стоянки, умелыми, уверенными движениями перехватывая руль.
А Жаклин очутилась в нирване – наконец-то! Наконец-то и она, а не только всякие там девицы в кафе, могла полюбоваться на это произведение природы по имени Александр МакЛарен, не опасаясь быть уличенной в пожирании глазами.
Сейчас, когда они оказались наедине в небольшом, замкнутом пространстве автомобиля, и Алекс следил за дорогой, Жак могла позволить себе чуть покайфовать. Она ни о чем не думала и не давала мысленно никаких характеристик тому, что видела, просто смотрела, и всё.
Внешность Александра сама по себе являлась для неё истинным нескончаемым источником эстетического наслаждения, а красота Алекса с его красивыми руками, лежащими на руле крутой тачки, да еще с этими его плавными, уверенными движениями, заставляла сейчас девушку жалеть, что дядюшка живёт в самом Глазго (да еще и, как назло, не на самой окраине), а не где-нибудь в Инвернессе или, еще лучше, в Гиллсе.
"Если бы не торт, пришлось бы уповать на пробки", – тоскливо подумала миссис Рочестер.
– Один раз мы отдыхали всей семьёй на Канарских островах и один раз – в Греции. И последний раз, ты уже знаешь, я был за границей, когда Кирк брал меня с собой в Штаты, в Нью-Йорк. Но кроме Нью-Йорка, я там нигде не побывал. Летали туда и обратно, – закончил Алекс, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к своей пассажирке, которая, не ожидая этого, сделала вид, что смотрит в его окно на магазины на той стороне улицы.
"Чуть не попалась", – подумала Жаклин.
"Ага, попалась!" – подумал Александр и посмотрел в окно Жак.
– И чем тебя так привлёк именно Нью-Йорк? Вот ты говоришь, что это город для тебя. А каким нужно быть городу, чтобы быть для тебя? – пассажирка оценивающе бросила взгляд на своего водителя.
– Это должен быть город с возможностями. – Загорелся зелёный, и водитель, передёрнув рычаг, нажал на газ.
"Оу! Однако. – Девушка была впечатлена. – Может, ты еще и не совсем вляпалась, Жаклин, паренёк-то явно с амбициями".
– Возможностей Лондона тебе недостаточно, – продолжила раскручивать она тему.
– Лондон тоже хорош. Но Нью-Йорк лучше. Лондон слишком… ну, как бы тебе это сказать… – парень согнутой костяшкой указательного пальца левой руки почесал нос, собираясь с мыслями. – Нью-Йорк больше универсален, понимаешь? Он более свободен, более мобилен и отзывчив. В Лондоне вся эта история, старина, традиции, которые нужно чтить, все эти условности и пунктики. В Нью-Йорке нет такой степени снобизма и церемонности, отстранённости и дистанцированности. Мне это больше подходит. Да и тебе тоже, ты же сама сказала. – Парень мельком взглянул на свою слушательницу, боясь оторвать взор от дороги.
"Ого! А ему точно восемнадцать? Может, больше?" – Девушку охватило некоторое воодушевление, будто получила подарок на Рождество. Надежду. Надежду – в подарок. Надежду на то, что Алекс окажется достоин того чувства, которое она к нему испытывает, что он умный, адекватный человек, парень, мужчина, в конце концов.
Влюблённая была очень рада.
Но всё равно возразила:
– Я немного с других позиций подхожу к этому городу.
– И с каких же? – Юноша включил правый поворотник и стал закладывать поворот. Под действием центробежной силы он немного наклонился к девушке, несмотря на ремни безопасности и анатомические сиденья, и она всё-таки не удержалась и потянула ноздрями ту лёгкую воздушную волну, которую спровоцировал он своим движением.
Жак почувствовала только лишь запах чистоты, мыла и всё. И никакой туалетной воды.
"Аскет?" – поставила она себе в уме галочку.
– Для меня Нью-Йорк, в первую очередь, город на любой кошелёк, это приятно и всегда может пригодиться.
"Черт бы её побрал с её мозгами", – скрипнул зубами паренёк.
– Еще мне нравится, что там всё очень просторное: большие квартиры, широкие дороги, широкие тротуары, огромные гипермаркеты. У них к любой школе, любому магазину, везде можно подъехать на машине. В Лондоне об этом приходится только мечтать, сам, наверное, знаешь. В Нью-Йорке тесным и сплошь неудобным, и закрытым принято считать Манхэттен, но даже он, по сравнению с Лондоном, а тем более, с Оксфордом, очень даже комфортный. Но мне не нравятся тамошние школы. Мы с дядюшкой жили четыре месяца в квартире его большого друга, мистера Ватербарта, далеко не в самом центре города, в Куинсе, я там три месяца ходила в старшую школу, и мне очень не понравилось. И учителя, и ученики, и преподавание – я бы не отдала своего ребенка в такой бардак. Они заботятся не об образованности своих граждан, а только об их профпригодности и компетентности, а мне этого мало.
"Фак! Как там зовут её мужа? Мои поздравления, чувак".
– А вы с твоим дядей Кирком где жили в Нью-Йорке? В отеле? – "Что-то я увлеклась", – подумала про себя Жаклин.
– Да. В Бикон на Бродвее, в верхнем Вест-Сайде.
– Ого! Это дорого.
– Да. Но Кирк всегда там останавливается, с самого первого раза. Да мы и из Манхэттена-то не выезжали – дядя был всё время занят. Я только однажды съездил один на Лонг Бич в Бруклин, погулять, посмотреть.
– Ты вот говоришь, что город должен предоставлять возможности, а какие возможности тебе нужны? Я понимаю, что это карьера, но всё-таки. – Девушка от любопытства склонила голову набок.
Алекс немного помолчал, как бы что-то формулируя в голове, а потом озвучил:
– У Кирка есть небольшой филиал в Нью-Йорке. Я хочу, чтобы он мне его передал. Да он, в принципе, и сам не против. Я так думаю, в Нью-Йорке мне этот отдел будет легче раскрутить и поднять на ноги, чем в Лондоне.
– Ясно. А чем занимается твой дядя, если не секрет? – Жак, заметив, что парень не очень хочет распространяться на эту тему, давала ему возможность к отступлению.
"У этого Кирка что, своих детей нет?" – мелькнуло у неё между тем в голове.
– Ну, начинал он с виски и изделий из шерсти, занимался фрахтом судов, а сейчас у него строительная компания. Он строит много всякого и разного: от всяких хранилищ и ангаров до жилья и офисов.
– Ты тоже хочешь этим заниматься? – Девушка уже видела, что просто нагло испытывает терпение парня и оказалась права – он не ответил.
– Вот неплохая кондитерская. – Алекс сбросил скорость и прижался к обочине. – Во всяком случае, так утверждала одна моя знакомая девушка. Сам я сладкого не ем и не покупаю его никогда.
– Даже девушкам?
– Даже им, – сказал он, выходя из машины.
"Жмот?" – поставила себе вторую галочку Жаклин.
– А с чем ты сам любишь пить чай?
– С мясом. – Юноше было приятно удивить эту сладкоежку своим неожиданным ответом.
"Пацан, – с умилением подумала та, обходя машину, – совсем еще пацан. Эх, Жак, Жак. И как же тебя угораздило".
– С жареным? – спросила она, берясь за ручку двери кондитерской.
– Не исключено, – повёл бровями юный гурман, придерживая для дамы дверь и входя за ней следом в помещение. – Но обычно я люблю пить чай с большим сэндвичем с качественным сырокопченым или сыровяленым мясом, типа хамона, и с хорошим копченым или просто твёрдым швейцарским сыром, типа лурса или эмменталя.
– Ты, наверное, неплохо в этом разбираешься?
– Ну, скажем так, я собой доволен, – улыбнулся гурман.
– Ладно, когда-нибудь, в Оксфорде, позову тебя с собой в мясную лавку в качестве консультанта, если ты сможешь уделить мне время, а сегодня торт придется выбирать самой. – Сладкоежка увидела витрину с тортами, и у неё загорелись глаза.
"Женщины", – мысленно закатил глаза мужчина.
Он уже хотел было достать свой айфон и занырнуть в него, дабы скоротать время, но его вниманием опять завладела миссис Рочестер, а вернее, то, как она выбирала торт.
Девушка считала. Она начала ходить вдоль прилавка и что-то считать. Прислушавшись, он понял, что это какая-то детская считалочка. Его изумлению не было предела. Но он держался и молчал.
– Я возьму вот этот. – Видимо, досчитав, Жак указала пальчиком на большой белый воздушный торт с большим количеством взбитых сливок сверху.
– Не знаю, – скривился, стоящий сзади Алекс, – как по мне, так эта "пена для бритья" выглядит не очень съедобно.
– Вау! Джентльмен знаком с пеной для бритья! – девушка, оскорбившись за свой выбор, резко развернулась к парню. – И как давно ты изменил с ней детской присыпке? Этим летом? – Мистер МакЛарен своей насмешливой шуткой разбудил в ней зверя-воспитательницу. Столь же насмешливую.
Парень застыл. Застыли и его распахнутые "тюльпаны". Застыла и Жаклин. Отмирали в обратной последовательности.
– Извини. Но не обижай мой торт. Пожалуйста, – пролепетала зверь-воспитательница и состроила извиняющуюся, кокетливую гримаску, в жесте неловкости сцепив пальцы рук.
– Хорошо. Не буду. Извини, – выдавил из себя Алекс сквозь сдерживаемый хохот. – Я могу даже попросить извинения и у самого торта, если хочешь.
– Нет. Не надо. Это лишнее. – "Хотя интересно было бы на это посмотреть".
– Как скажешь.
Парню же сделалось так смешно, что он даже и не подумал обижаться.
"Вот это язычок! Вот это язва! Вот это я понимаю! В постели, наверное, "горячая штучка", – как только "заговорили" эмоции, мысли юноши неполных восемнадцати лет, потекли строго в одном, вполне предсказуемом, направлении.
– Когда у тебя день рождения, тебе пекут торт с мясом и сыром? – между тем старалась замять всё это "горячая штучка". – Когда у тебя, кстати, день рождения? – непринуждённо поинтересовалась она.
– Двадцать первого октября. – Юноша посторонился и дал пройти мимо них пожилой паре покупателей.
– И какие торты тебе дарят на день рождения?
– Шоколадные. Ну-у-у-у, в смысле, из самого шоколада… из черного, горького – его я ем и даже люблю. Со всякими там орехами, перцем или рисом и со свечами под шоколад.
– Аа-а-а… это такие… в виде всяких машинок или крепостей, да? – подхватила Жак.
– Типа того. Один раз мне подарили футбольный мяч из горького шоколада в натуральную величину. – Александр руками показал форму мяча. – Он был жутко тяжелый и очень интересный на вкус. Его напичкали какими-то травами и морской солью.
Но когда он закончил говорить, у Жаклин в глазах начали появляться слёзы.
Парень опять застыл, в который уже раз.
"Да Господи-ты-боже-мой, Святые небеса, да что опять не так-то? Истеричка какая-то".
– Извини, извини, – залепетала "истеричка", вытирая пальцами влагу в глазах и шмыгая носом. – Правда, извини. Это ерунда. Я просто вспомнила, как мне маленькой папа, на мой день рождения, когда мне стукнуло шесть, подарил хрустальный башмачок Золушки, сделанный из шоколада. Не стоило мне этого вспоминать, извини, я не всегда могу совладать с собой, когда вспоминаю родителей. Всё, я уже успокоилась. Всё, – проговорила она всё это речитативом, в конце вытерев рукавом кофточки от Oasis всё лицо целиком, ибо ей было, действительно, неловко перед Алексом, а потом сделала паузу и сказала: – Извини за сопли.
– Ничего. Я привычный, – примирительно махнул рукой её спутник и, увидев вопрос в глазах девушки, добавил: – У меня есть младшая сестра, помнишь?
Плакса молча просияла в ответ, мысленно дав себе клятву, что больше и шагу не ступит на улицу без носового платка или салфеток.
– Хочешь, я выберу тебе торт? – Алексу это всё уже надоело.
"Пожалуй, с меня баб довольно уже не только на этот вечер, а на целую неделю. Месяц! Господи, скорей бы довести её к этому её дяде Гэндальфу Ламу или Лэму, пока я не передумал на счет Оксфорда".
Жаклин благодарно улыбнулась, всё так же молча утвердительно кивнула головой, стараясь сделать это как можно более по-детски, умилительно, а Алекс двинулся к прилавкам, усиленно вспоминая по памяти все считалочки, которые он знал в детстве.
*
– Ну, так и где же ты побывала вместе с мистером Фортескью? Сейчас спешить некуда – пока доедем, успеешь рассказать, – вернулся к разговору Алекс.
Они опять сидели в машине.
Он помог своей пассажирке расположиться с тортом – она отказалась выпускать свою покупку из рук – и, захлопнув за ней дверцу, обошел автомобиль слева направо и сел за руль.
– Америка: Панама, Перу, Мексика, Штаты. Африка: Марокко, Тунис, Египет, Ливия. Азия: Пакистан, Индия, Китай, Бутан, Непал, Бирма, Монголия. Европа: Греция, Италия, Франция. И это, конечно же, не всё. Но не везде дядюшка работал на раскопках, иногда приезжал просто посмотреть на находки, потрогать, проконсультироваться, обозреть местность. – Жаклин говорила почти равнодушно, она в этих всех местах не туристкой ездила и жила не в пяти звёздах, так что особого восхищения воспоминания не вызывали.
А вот на Александр этот список произвёл примерно такое же впечатление, как на дядюшку – посылка из Музея естествознания в Лондоне:
– Впечатляет. Подробностями побалуешь? – их поездка приближалась к концу, скоро уже должен был показаться дом мистера Фртескью, и парень, почувствовав приближение конца их сегодняшней встречи, на радостях решил дать девушке надежду на новую.
– Обязательно. При случае, – проворковала, промурлыкала Жак, потому что про себя добавила:
"Я бы тебя побаловала всем, что бы ты только пожелал. И всем – в подробностях", – глядя в лобовое стекло и ухмыляясь одними кончиками губ. Потом, увидев, что они уже подъезжают, заволновалась:
"Неужели он не попросит у меня мой номер? Неужели не попросит? Мне самой просить никак нельзя – у меня нет повода. А вот у него повод есть".
Но сказала уже традиционно другое:
– Если ты выбрал торт, то, может быть, все-таки, захочешь его попробовать? Мы сегодня вечером будем все вместе пить чай, наверное, придёт Марго. Не хотите вместе с Алисой и Дженни к нам присоединиться?
– Большое спасибо за приглашение, и извини, но нет. У меня сегодня вечером встреча с друзьями. У Дженни занятия в изостудии с художником. Может быть, мать сама и подъедет, но мы с сестрой точно не сможем. Еще раз извини.
– Ничего страшного. – Внутри у Жаклин всё рухнуло. – Как-нибудь в следующий раз, когда у нас будет хороший кусок хамона и швейцарского сыра.
Александр просто молча, с лёгкой улыбкой, кивнул, сбрасывая скорость, и, притормозив, завернул в открытые ворота дядюшкиного двора.
– Наверное, Эшли куда-то уехала ненадолго и не стала закрывать за собой ворота, – рассуждала вслух пассажирка.
Водитель остановился и заглушил машину.
Жаклин, выдержав небольшую паузу, слегка развернулась к нему вполоборота и, протянув руку, начала водить указательным пальчиком по рукоятке рычага коробки передач, на которой красовались четыре переплетённых кольца.
– Хорошая машина.
– Подарок Кирка. Новая. У него у самого такая же, только черная. – В голосе "властелина колец" чувствовалось несочетаемое сочетание из гордости и нетерпения.