– Оу, так она твоя? Хороший подарок. Повезло тебе с дядей.
– Да. Я его очень люблю и уважаю, и очень ему благодарен.
"Мы сейчас расстанемся. И встретимся неизвестно когда. Скорей всего, очень нескоро. Ну так почему же ты так со мной холоден и так отстранён, родной ты мой? Неужели я не справилась с ситуацией и нисколько ничем тебя не зацепила? Вообще ничем? Нисколечко?" – Девушка была в отчаянии. Она была готова уже не заплакать, а просто разреветься, не чувствуя от Алекса никакой заинтересованности, никакой протянутой ниточки, ни тоненькой, ни единой – ничего.
Но всё-таки ей повезло хотя бы в том, что она нужна ему в Оксфорде.
– Могу я попросить номер твоего телефона? Так… на всякий случай, сама понимаешь. – Красавец накрыл рукой её ладошку на рукоятке коробки передач.
– Ммм… да-да, понимаю… телефон, номер телефона, да-да, сейчас, – лепетала вмиг повеселевшая влюблённая, нащупывая свой мобильный в кармане сарафана, делая вид, что не всё так просто, и она раздумывает и тянет время. Девушка вынуждена высвободить свою ладошку из-под руки юноши, проклиная себя, что не выучила свой новый номер наизусть и теперь ей понадобились обе руки, чтобы удержать и торт, и мобильник. – У меня недавно изменился номер, я его не помню еще по памяти.
Александр ждал с нечитаемым выражением лица. Молча.
– Вот. – Жаклин достала мобильник, долистала до своего номера и начала диктовать, а Александр нажимал цифры на своём айфоне, не изменяя своему покер-фейсу. – Только, знаешь, тебе, наверное, лучше прямо сейчас сделать мне дозвон, потому что я не всегда отвечаю на неизвестные номера. Ну, или пришлёшь потом СМС-ку, если я не отвечу, скажешь, что это ты, – девушка из последних сил изображала незаинтересованность.
Парню же, видимо, молчать просто понравилось. Он с прищуром посмотрел на свою спутницу и нажал на "Вызов", не глядя на телефон. Заиграл рингтон Eminem&Sia Beautiful pain.
Юноша приятно удивился, но покер, мать его, фейс, держал твёрдо и с ним же сбросил вызов.
– Спасибо, – спрятал он айфон под "торпеду". – Я помогу тебе с тортом.
– Да-да… не стоит… пожалуйста, – ответила Жак уже его спине.
Алекс открыл её дверцу, взял у неё торт и держал его, пока девушка доставала с заднего сиденья сумки с покупками.
– Ну, вот и всё. Спасибо, что подвёз. – Жаклин вытянулась в струнку перед парнем и, наклеив улыбку, посмотрела ему в глаза. Она сама не поняла, как и почему это сделала, но, вдруг, ни с того ни с сего, взяв торт из рук Алекса, довольно привычным движением, как будто всю жизнь только этим и занималась, присела в красивом, элегантном книксене и даже немного склонила голову так, что её богатые красивые волосы упали ей на лицо.
"Господь всемогущий, что это со мной? Что я творю! Остановите меня! – она тут же покраснела как помидор. – Что я наделала! Теперь остаётся только бежать. Беги, Жак, беги".
– Звони, если тебе в Оксфорде понадобится помощь. Пока, – протараторила девушка, глядя куда-то в район его груди, и быстро направилась ко входу в дом, ибо, как только она, отвернувшись, моргнула, по её щекам градом покатились слёзы.
Александр это заметил. Ведь у него была младшая сестра.
– Пока, – сказал он вслед Жак. А потом, проследив, как она зашла в дом и за ней закрылась дверь, добавил: – Фак. – И аккуратно стукнул кулаком по капоту новой красивой машины, будто ставя там какую-то печать, наверное, тоже очень красивую.
Глава 6 Разлука
Глава 6. Разлука.
"Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает.
Я за тобою следую тенью,
Я привыкаю к несовпаденью."
М. И. Танич
"Почему в книгах всегда так скучно и неинтересно описывают природу?" – думала Жаклин, сидя у окна скорого поезда "Лондон – Оксфорд".
В детстве она очень любила читать. Как же давно это было.
Когда её дядя просиживал неделями в библиотеках, роясь в первоисточниках и документах, племянница тоже, вольно или невольно, "вошла" в литературу.
Началось всё, как ни странно, с того, что ей нравился в библиотеках запах. Девушка с удовольствием вдыхала этот дух старой, лежалой бумаги и типографской краски, покрытой закоксовавшимся налётом от прикосновений человеческих рук. Он запомнился таким… сладковатым и навязчивым, но вместе с тем еще и очень натуральным и естественным, природным.
Под этот запах она буквально "глотала" Верна и Диккенса, Скотта и Дойля, Твена и Дюма, Остин и Кристи, Купера и Майн Рида. Чуть позже их сменили Золя и Флобер, Лагерквист и Брэдбери, Стейнбек и Хэмингуэй, Толстой и Набоков. Дядюшка не спешил покупать племяннице всякие новые гаджеты – в тех местах, где они проводили по нескольку месяцев кряду, не везде имелась связь, и уж тем более интернет. Зато книги, включая электронные, он с собой таскал целыми библиотеками: и всевозможные сборники, энциклопедии и справочники для себя, и для племянницы – учебники и "книжки почитать".
Когда девочка выросла и поступила в Университет, современная жизнь взяла своё, и она стала читать гораздо меньше – её подруги интересной книге предпочитали интернет, и Жак тоже поддалась влиянию этого столь популярного и незаменимого изобретения человека. И тем не менее, проходя мимо книжного магазина, не могла не заглянуть. Даже если и не встречалось ничего интересного, любила побродить между стеллажами – была для неё в этом какая-то необходимость, какая-то магия.
"Редко, когда можно встретить даже у очень хорошего, интересного автора описание природы, от которого невозможно оторваться, – продолжала грустить мечтательная пассажирка у окна. – В основном написана какая-то романтическая, нудная чушь про ветки, листики, птичек, свежий воздух, и как им легко дышится. А природа ведь, она вон какая… – девушка прикоснулась лбом к стеклу вагона, – просторная, спокойная и разная: в Шотландии – зелёная, сочная и оптимистичная – в Англии, тёплая и страстная – в Африке, и заигрывающая и таинственная – в Америке. На неё можно бесконечно смотреть. А свежий воздух! Он ведь поднимает тебя над землёй. А солёный морской воздух с просторов океана, это же, наверное, почти как Космос, только тут, на Земле, и лететь никуда не надо".
"Англия прекрасна, – как бы согласилась сама с собой англичанка, глядя на свежесть и какую-то особую умильность или даже благодатность, исходящую от аккуратных зелёных лугов за окном, на которых паслись кругленькие, пушистые, маркированные красителем овечки и лошадки, укрытые попонками, и на низкое, тяжелое, строгое, набухшее дождём небо Великобритании, по которому наперегонки с поездом неслись сизые облака, словно вакуоли, наполненные водой. – Смотрела бы и смотрела, и смотрела. И думала бы и думала, и думала. Обо всём на свете… Александр… – Жаклин обреченно вздохнула. – И вот теперь так всегда. Всё последнее время – о чем бы я ни размышляла, какие бы проблемы ни занимали мою бедную голову, всё заканчивается одним и тем же – ним".
Тогда, в ту саму счастливо-несчастную среду, сбежав от Алекса, девушка, воспользовавшись безлюдностью холла, поставила торт на журнальный столик и мышкой прошмыгнула в свою законную комнату для гостей, где спряталась в ванной и разрыдалась под включенным на всякий случай душем. Мысли отчаяния взрывались в мозгу маленькими бомбочками и оседали брызгами слёз на её щеках. Боль из-за несбывшихся надежд рвала изнутри в клочья.
"За что-о-о-о? Почему-у-у-у? Почему так? Почему так плохо? Почему он так со мной? За что? Неужели это всё? Боже мой, как жалко! Как же я хочу к нему! Хочу быть с ним. Не хочу, чтобы он был таким каменным со мной. Я знаю его – он может быть совсем другим, он другой, я это вижу, я это чувствую. Какой же он классный, какой же он весь такой желанный и недоступный, каждая черточка на лице, каждый ноготок на пальце, лицо, губы, глаза – это просто невыносимо. Какой же он… мой".
Люди придумали поговорку о надежде, которая, как известно, умирает последней, но они мало чего вразумительно написали о том, в какую агонию она ввергает человека в свои последние минуты.
Вволю наплакавшись и выплеснув накопившееся, чуть успокоившись и придя в себя, девушка включила мозги.
"А почему ты вообще решила, что он ответит тебе? – думала она, просушивая волосы феном после душа. – А почему ты решила, что он должен тебе отвечать? А почему тебе вообще кто-то должен отвечать или кто-то должен тебя любить? Не вой – он абсолютно нормально себя с тобой вёл, даже иногда с большим участием, чем следовало бы. Скажи спасибо. Спасибо. Вот так. И не забывай, что ты на добрых восемь лет его старше. Максимальный статус, в котором он может тебя воспринимать – это старшая сестра. К тому же тут есть такой пустячок, как твоё замужество – если ты замужем, значит, предположительно, любишь своего мужа, так ведь? Так. Ну так и при чем здесь Алекс? Вообще непонятно, на что ты там рассчитывала и о чем ты там думала. Всё правильно он сделал, отталкивая тебя и не давая тебе надежду – ничего хорошего из этого всё равно не выйдет. Молодец он. Ты влюбилась в классного парня, Жак, поздравляю. Внимание, вопрос – что теперь делать? С чего начинать учиться быть к нему равнодушной? Как забывать? Как?"
А в это время.
*
А в это время, на другом конце Глазго, в пабе, сидел Александр и ничего не понимал. И в этом было его спасение. Пока. Чуть позже он поймёт и разозлится не на шутку. А сейчас…
Парень сидел в окружении своих парней и удивлялся: почему ему всё это абсолютно индифферентно. Вроде бы, всё как всегда. Ну и что, что не пришел Квёльц – его "приземлила" у себя дома родня, но зато здесь были и Март, и Кэм, и Луск, которого он давно не видел. Но наш герой сидел, смотрел на всё это и с ужасом осознавал, что мог бы сюда сегодня и вовсе не приходить, и ничего не потерял бы.
А ведь еще днём он так сюда рвался. И что же изменилось?
Алекс принялся вспоминать и остался вполне собой доволен – после того, как ушла "эта англичаночка", ему её стало немного жаль, но, выезжая с подъездной дорожки на улицу, он уже начисто о ней забыл. У него впереди был вечер, классный вечер, и что ему там какая-то профессорша, пусть с ней её муж разбирается, раз она заглядывается на других мужчин.
Потом он поехал в мастерскую, забрал кофемашину из починки и завёз матери в кафе, как и обещал. Затем приехал домой, и залез в интернет, поскольку в теле фоне увидел на почте письмо от профессора Ли, его куратора, который обещал ему скинуть задания – к новому учебному году в Оксфорде бывшим ученикам Глазго требовалось подготовить кое-какие работы. Юноша слегка просмотрел материал и, закрыв всё это дело, начал собираться сюда, в паб. Они встретились с парнями, перекинулись последними новостями и сплетнями, обсудили подруг, новых и старых, своих и чужих и… всё. И вот они сейчас все уже весёлые и на взводе сидят и обсуждают самое главное – футбол и гаджеты, а ему не интересно даже это.
У Александра что-то свербело внутри. У него как будто внутри невесть откуда взялся какойто пазл, и парню предстояло найти следующий фрагмент, подходящий к нему. Он точно знал, что если этот фрагмент найти и приложить, то картинка сложится сама.
"Может быть, мне нужны тёлки? Не, не то. Пока не нужны. Это точно. Может, я уже скучаю по Кирку? Не, тоже не то. Может, мне нужна хотя бы хорошая дрочка? Опять? Да ну нах. Ну а что тогда? Может, нужно рвануть в горы? Неплохо бы, но точно не оно". – Он менял в голове варианты, как вор меняет отмычки к замку, но картинка не складывалась никак – "отмычки" не подходили и "замок" не открывался.
Парень тёр пальцами подбородок, опёршись локтём о колено. Он выпил еще виски. Потом еще. Потом попробовал забить на это "грёбаное настроение" и продолжить "тереть" с парнями обо всём на свете как ни в чем ни бывало, но очень быстро устал себя насиловать и опять приступил к рефлексии.
И тут, видимо, уже сработал переход количества в качество, ибо ни с того ни с сего, вдруг, в полной неожиданности для себя самого, Александр представил, что сейчас, здесь, в этом пабе, рядом с ним сидит Жаклин. И у него срослось! Именно Жаклин ему сейчас была нужна. Именно её ему недоставало. С ней он хотел быть, а не со своими старыми друзьями.
Эффект догадки оказался настолько неожиданным, а суть настолько нелепой, что красавец дёрнулся вперёд на диване, на котором сидел, и уставился злым, шокированным взглядом в крышку низкого столика, вокруг которого собралась их компашка.
– Э, парень, с тобой всё нормально? – спросил сидевший рядом Арчи, его бывший однокурсник по университету.
– Да. Нормально. Просто я кое-что вспомнил, – паренёк вымученно улыбнулся, – ладно, потом, – он отмахнулся рукой.
Арчи похлопал его по плечу и ничего не сказал.
"Т-т-т-т-тв-а-а-ай-й-й-йу-у-ума-а-а-ать! – между тем вопил про себя Алекс, с трудом сдерживаясь, чтобы не запустить свой стаком в противоположный угол паба, а вместо этого пятернёй вцепляясь себе в волосы. – С-с-сучка!! Гадина!! Фак! Фак! Фак! Всё-таки пробралась! Эта английская похотливая дура всё-таки пробралась в меня! В мои "настройки". И "сбила" их! Убить её мало, с-с-с-с-суку! И как смогла только, а? В ней же нихрена ничего интересного! Ну, во всяком случае, такого, чего нет у других!! Таких сотни! Тысячи! Да мне только бровью повести – любая у меня отсасывать будет! Т-т-т-т-тва-а-ай-й-йу-у-ума-а-а-ать! Этого просто не может быть. Ф-ф-фа-а-ак. – Высказав самому себе всё это, он перенаправил настроение: – Так, ну это мы еще посмотрим. Мне срочно нужно выпить".
И он выпил.
Потом еще.
Потом еще.
И понял он, что "виски против Жак" – это самая плохая идея за всю историю плохих идей только тогда, когда уже в пограничном состоянии между забытьём и реальностью ему вдруг нестерпимо захотелось позвонить ей. Или набрать СМС. Просто так. Ни о чем. Написать там: "Привет. Как дела?" Или: "Не режь торт без меня – я еду". И держался он только тем, что всё плыло перед глазами и валилось из рук.
"Фак. У меня никакого опыта против таких вот цепких сучек. Эта первая такая. Не надо было мне надираться. – Но, подумав, добавил про себя: – А может, и хорошо, что надрался: я сейчас не в состоянии ни её номер найти, ни СМС набрать. Всё правильно. Тогда я, пожалуй, еще выпью".
Но было уже поздно. Все стали собираться по домам. Попрощавшись с парнями уже на улице, стараясь не шататься сильно, "пьяница" двинулся ловить такси.
А наутро было похмелье, потом душ, потом Дженни с её компьютерной программой по заполнению пространства, и потом опять мать с её кафе. На следующий день – игра в футбол и сильный ушиб локтя и коленки, а потом к ним в гости приехал его двоюродный кузен Хэмиш, четырнадцатилетний, младший сын дяди Рональда, и заботу о нём поручили, конечно же, "крайним" Алексу и Дженни, и так далее.
И когда парень в следующую пятницу сидел почти всё с теми же парнями в этом же пабе, он, вспомнив о Жаклин и о том, как в прошлый раз тут неуютно себя чувствовал без неё, самодовольно смеялся про себя: "Вот болван, а! Идиот! И какого так было паниковать? Паникёр хренов. Всё прошло как пена с волн! Фух… хорошо-то как". – И он дальше погрузился в разговор о сноубордах, кроссах и e-bay.
А еще на следующих посиделках, дней через десять, только уже в другом пабе, Алекс уже вообще ни разу не вспомнил о "профессорше".
Которая в это время "писала" свой вариант этой истории.
Приняв душ и помыв голову, Жаклин немного успокоилась. Перед чаем, когда они с Эшли накрывали на стол небольшой ужин, позвонил Чарльз. Это был звонок вежливости, ничего такого особенного он не хотел, просто поинтересовался, как проходит её визит к дядюшке и намерена ли она вернуться послезавтра, как и планировала, потому, что звонила из Хелстона его мама и спрашивала, когда же можно ждать их в гости – лето заканчивается, а они так и не собрались её навестить.
Жаклин успокоила мужа, заверив, что всё нормально, всё в порядке, скоро они всей компанией садятся пить чай и завтра она посвятит весь день дядюшке – будет измерять ему давление через каждые два часа и изучать его медицинский журнал. А послезавтра, как и планировала, двинется в обратную дорогу, поэтому, возможно, на следующей неделе, они смогут выбраться в Хелстон к миссис Рочестер. Супруга, судя по всему, удовлетворили её объяснения, и он свернул разговор, напоследок предложив встретить жену в Бирмингеме. Она согласилась.
Вечером они всей своей компанией очень хорошо и уютно посидели за чаем. За столом присутствовали: дядюшка, Эшли, Марго, Итан, который всё-таки смог вырваться с работы, и Алиса, которая тоже к ним присоединилась и как бы случайно за столом оказалась рядом с Жаклин.
Разговор, начав крутиться вокруг особенностей менталитета и национальной кухни американцев, англичан и шотландцев, по ходу вечера вобрал в себя темы о здоровье, спорте, ценах на велосипеды, преимуществе низкопрофильной резины и "шел на всех парах" к качеству продуктов на рынках и в розничных сетях.
Гостья сидела притихшая и спокойная, в беседе участвовала с неохотой, но зато слушала с большим интересом.
В один из моментов, когда все увлеклись спором о том, чьи же огурцы лучше – шотландские на парных грядках или английские грунтовые, Алиса, воспользовавшись всеобщим зашкаливающим уровнем эмоциональной вовлечённости в эту животрепещущую тему, повернулась к девушке.
– Жаклин, большое тебе спасибо, что ты приехала и своим присутствием украсила нашу старую, устоявшуюся компанию, мы очень тебе рады.
– Ой, ну что ты, Алиса, это мне было приятно, – мило улыбнулась гостья.
– Мне хотелось тебя еще раз попросить не отказывать моему сыну Александру в общении и компании там, в Оксфорде. Не бросай его там, пожалуйста. – Женщина говорила медленно, спотыкаясь на каждом слове. Она накрыла ладонь Жак, лежащую на столе, своей уже немолодой рукой. – Мне было бы несказанно спокойнее знать, что хоть некоторые выходные, хоть изредка, он будет проводить вместе с тобой и твоим мужем. Поверь, я об этом прошу не из-за излишней материнской опеки, вернее, не только из-за неё, – она помолчала, как бы раздумывая, а потом продолжила, – просто понимаешь… Александр… и все эти девушки…
"Понимаю", – подумала Жаклин.
– …они его постоянно преследуют…
"Угу".
– …и я переживаю…
"Я тоже".
– Когда у тебя будет сын, ты меня поймёшь. – Женщина мягко похлопала девушку по руке.
"Зачем же ждать так долго, – самоиронично подумала её собеседница, – я уже отлично тебя понимаю. А еще я тебе ужасно, просто, бешено завидую – сегодня вечером ты увидишь его. И завтра. И послезавтра. И можешь запросто с ним общаться. А вот я…"
– Не переживай, Алиса, Алекс очень умный, здравомыслящий парень, целеустремлённый. С ним всё будет хорошо, вот увидишь. – "Что там еще говорят в таких случаях? Ах, да…" – Я готова ему помочь, мы с Чарльзом всегда будем рады видеть его у нас дома.
– Спасибо, девочка. Я очень на тебя рассчитываю, – засияла женщина, очень довольная, что "девочка" так хорошо отозвалась о её сыне. – И еще… – она немного замялась, – мне не очень удобно говорить тебе то, что я сейчас скажу, но, пожалуйста, если тебе что-то не понравится в его поведении, если ты заметишь или узнаешь о нём что-то неладное или дурное, дай мне знать, пожалуйста, очень тебя прошу, – закончила она и как будто выдохнула. – Поверь мне на слово, у меня есть причины переживать за него.
"Ни секунды не сомневаюсь", – согласилась Жаклин про себя.