Следующий час уйдет на общение с доктором, и к двенадцати я, наверное, освобожусь. Если так, зачем откровенничать с Любашей? Я поймала себя на мысли, что ни с кем не хочу делиться известием о предстоящей свадьбе. Ну с Иркой еще куда ни шло. А с остальными… без особой нужды… Какой смысл? Да и когда она теперь будет, эта свадьба? Конечно, не раньше полного и окончательного маминого выздоровления.
Остановив машину у парадного, я не решалась из нее выйти. Сидела, окруженная густыми сумерками, а по крыше и в окна барабанили крупные капли. Потом дождь превратился в град.
Пока буду устраивать маму в клинике, Влад съездит на рынок. Купит фруктов или ягод. Мама обожает клубнику со сливками… А вечером можно будет еще раз приехать, если, конечно, разрешит доктор.
Многое теперь в нашей жизни зависит от доктора. А еще больше - от воли слепого случая. Попробуйте переговорить с любым психиатром, он непременно завершит беседу словами: можно лишь прогнозировать, точно ничего обещать нельзя, все непредсказуемо. Или еще чем-нибудь в этом роде…
Погода понемногу успокаивалась, и я наконец-то выбралась из своего укрытия на свободу.
Надо было что-нибудь приготовить к приходу Влада, но холодильник оказался пуст. Пачка масла, литровая банка икры и прокисшая клубника. Клубнику придется выбросить, а с икрой можно сделать бутерброды к чаю.
Намазывая бутерброды икрой, я вспомнила о Глебе. Интересно, до чего он договорился с Лешкой? Но может, Лешка вообще не звонил ему? Глеб существует в ожидании Лешкиного звонка, а завтра, чтобы попасть на работу, ему придется преодолеть расстояние в восемьдесят километров. И потом столько же, чтобы вернуться домой. Он тоже жертва Лешкиного произвола… Усталые карие глаза, мальчишеская челка… Если братец ничего не решит за неделю, я просто отдам Глебу ключи. Для Лешки это будет хорошим уроком. Не все же ему над людьми издеваться… А для Глеба это будет подарком…
Бутерброды на этот раз показались мне не такими вкусными. То ли я наелась икры надолго, то ли даже самые распрекрасные деликатесы скучно поглощать в одиночестве. А с Глебом было так весело! Несмотря на то что у нас обоих случилась ужасная неприятность (тогда я еще, как последняя идиотка, рассматривала Лешкины неприятности как свои собственные), за ужином мы от души хохотали! И за завтраком. Над моим знакомым, над его подружкой, над хромоногой теткой, так ловко одурачившей нас всех…
Хотя, скорее всего, это была эмоциональная разрядка. Отходняк, как выразился однажды музыкотерапевт. Посмеялись - разошлись. Осталось воспоминание. Немного странное, но хорошее.
Глава 5
- Ты что, до сих пор в Москве? - В мамином облике читалось дикое, нечеловеческое напряжение. Она держалась неестественно прямо, говорила негромко, четко, механически. - Немедленно поезжай в Ганновер.
- Я как раз собираюсь, но…
- Здесь исключены любые но! - не глядя на меня, произнесла мама. Я чувствовала, что ее угнетают какие-то кошмары, но с присущим ей мужеством она старалась не поддаваться им. - Билет ты, по крайней мере, купила?
- Прежде чем покупать билет, я должна удостовериться, что с тобой все порядке.
- Обо мне не беспокойся. Сейчас я должна защитить своего сына.
- Каким образом?
- Единственно в данном случае возможным.
- Ты не могла бы объяснить?
- Недаром я просила тебя принести журналы с гороскопами. Все астрологи сходились в одном: Скорпиону со дня на день грозит опасность. Алеша ведь Скорпион.
- Скорпион, Скорпион. - Я поспешно закивала.
- Теперь выход один - умолить звезды.
- Ты разве знаешь, как это сделать?
- Нет, я не знаю. К счастью, в Юлином журнале был опубликован телефон. Хорошо, что я додумалась его записать…
- Чей телефон?!
У меня не хватало сил вести беседу в этом неживом, размеренном ритме, выдерживать паузы, которые, по мнению мамы, должны придавать ее словам особую значимость.
- Леонарды. Она может решить любые астральные проблемы, - продолжала мама все так же безэмоционально.
- И ты уже позвонила ей?!
- Я бы ей давно позвонила. Но эти люди из отделения отобрали у меня телефон.
- Из отделения? Из милиции?! - Я уже чуть не кричала. Невозможно выслушивать шизоидный бред и соглашаться с ним, как я решила это делать сначала. - Господи, мама, что ты говоришь?..
- При чем здесь милиция? - холодно отозвалась она. - Телефон у меня забрали эти садисты в белых халатах. Разреши воспользоваться твоим.
Пора брать дело в свои руки. Ведение переговоров с колдуньей-авантюристкой сейчас для меня недоступная роскошь. Музыкотерапевт назначил время - одиннадцать. Меньше чем через час я должна уже быть на работе! Однако если начать спор с мамой, она может упереться и вообще откажется переселяться в другую клинику.
- Я телефон в машине забыла…
- Тебе придется спуститься за ним.
- Хорошо.
Я выбежала в коридор, судорожно соображая, что делать… Лешка! Вот кто смог бы ее уговорить. Причем на логику уповать не надо… Преодолевая неприязнь, я набрала телефон брата.
- Натали! - обрадовался он. - Ты необыкновенно кстати. Ну что, посылочку мою получила?
- Какую посылочку?
- Я тебе все в лучшем виде отослал - деньги, доверенность…
- Что за доверенность?!
- Генеральную… Можешь начинать процесс против этого… Как его?.. Поджарова? Зажарова?
- Мажарова, - тихо подсказала я и, помолчав, добавила: - Леш, я не буду этим заниматься.
- Ты что?! Обалдела? Может, хватит играть в дурацкие принципы?
- Играть в принципы?! А ты знаешь, откуда я звоню?.. Из коридора психиатрической больницы!
- Психиатрической?! Подожди… Почему психиатрической?
- Потому что у мамы рецидив, и она лежит в психиатрическом отделении!
- Наталь… Честно слово, ведь не хотел… - Впервые я услышала в голосе брата нотки раскаяния. - Я не думал, что она так к этому отнесется.
- Ладно, Леш. Хотел не хотел - не имеет значения. Но ты теперь сам понимаешь, некогда мне заниматься твоими делами.
- Да чего ими заниматься?! Только адвоката найми… как мое доверенное лицо.
- Только нанять адвоката?..
- Я тебе и адвокатскую контору посоветую, которая на недвижимости специализируется.
- Ладно, попробую. Но учти, ничего не обещаю. Если от меня потребуют еще чего…
- Да не грузись ты досрочно, ничего не потребуют.
- Слушай, Леш, ты можешь поговорить с матерью?
- Когда?
- Да прямо сейчас! Скажи ей, что для успешного решения проблемы с квартирой она должна временно пожить на Любимовке.
- Чего-чего?
- Ну, понимаешь, она страшно переживает за тебя, собирается звонить каким-то колдуньям… Ничего не сделаешь, это болезнь. А мне надо, чтобы вместо звонков колдуньям она поехала со мной в клинику нервных болезней… помнишь, в ту, где она лежала в прошлый раз? Я уже с врачом договорилась, но боюсь, она меня не послушает. А ты теперь для нее авторитет.
- Еще раз: чего говорить?
- Что-нибудь в том смысле, что переезд в другую больницу поспособствует решению квартирного вопроса. Намекни, что там есть нужные люди.
- Где там?
- В клинике!
- Натали. - Мне показалось, Лешка даже развеселился. - Ты смеешься над матерью?
- Просто так легче ее уговорить. Законы мышления больного человека не подчиняются обычной логике. Я еще в прошлый раз заметила.
- Ну валяй, - согласился брат. - Попробую. Вернувшись в палату, я протянула маме трубку:
- Это тебя. Лешка. Говорит, что-то важное узнал.
Не давая Лешке слова вставить, мама принялась рассказывать о Леонарде как о последней инстанции в решении квартирного вопроса. Мол, только она может влиять на звезды. Братец, должно быть, опешил, и я испугалась, что их беседа закончится ничем. Но тут мерный мамин монолог оборвался.
- Куда переехать? - удивленно переспросила она. - Зачем? Там легче будет выйти на Леонарду? Кто знает ее домашний телефон?.. Так… и я могу у него сразу спросить! Пока спрашивать не надо? Алеша, почему ты не хочешь, чтобы я говорила по рабочему, для этого они и рекламу дают! - Мамина речь постепенно оживлялась. - Не доверяешь секретарям? Понятно. Пока не спрашивать про телефон? Ты сам спросишь? Хорошо. Когда мне тебя там ждать?
- Ну что? - Я с трудом дождалась окончания их странной беседы.
- Поехали! - Мама, еще несколько минут назад бледная и словно одеревеневшая, теперь буквально пылала энергией. - Едем скорее! Теперь я точно знаю, как ему помочь… - бормотала она безостановочно.
Наблюдая за тем, как мама переодевается, я отметила дрожь в руках и болезненную неточность движений. Пуговицы на блузке она застегивала со второго раза, с прической справиться не сумела - еще недавно казавшиеся платиновыми, а теперь седые пряди неопрятно повисли вдоль лица.
- И как ты ему поможешь? - угрюмо спросила я.
Уже не рада своей неумной затее с Лешкой.
- Поедем. - Мама взглянула на меня с досадой. - Когда у тебя самолет?
- Вечером.
- Значит, завтра Алеша будет в Москве.
Я не стала ни спорить, ни разубеждать, понадеялась на музыкального доктора…
Брат перезвонил после обеда, когда я уже приехала на работу:
- Тебе передали?
- Да, - подтвердила я, - передали…
…Не успела я войти в наш офис, как на меня налетели со всех сторон:
- Ну Наташка! Тихоня-тихоня, мама у нее, видите ли, и брат! А сама мужиков меняет, как перчатки.
Громче всех, естественно, кричала начальница - Любовь Петровна.
- Каких мужиков? - мысленно я еще беседовала с маминым доктором.
- Не прикидывайся, - засмеялась Катя Ястребова, Любашина заместительница, прозванная в коллективе Подпевала Номер Раз. - Кто это ждал тебя на синем "опеле" в последний предпраздничный день?
- Так это Влад…
- Какой такой Влад? - возмутилась самая сдержанная наша коллега Таня Платонова. - Ты нам о нем ничего не рассказывала!
- Как же не рассказывала? - Я вздохнула. - Он иногда звонит мне по рабочему, и я говорила…
- Ты говорила, что Влад - пустое место.
Действительно, говорила зачем-то… хотя за язык никто не тянул.
- Мне так казалось раньше…
- А теперь перестало казаться? - фамильярно расхохотался девятнадцатилетний Женька - офис-менеджер, секретарь, курьер и еще бог весть кто по совместительству. Даже он, не стесняясь, принимал участие в обсуждении моих личных проблем.
- Перестало, Жень. Тебе, может, странным покажется, но иногда так бывает… во взрослой жизни.
Женя смутился и замолчал. Инициатива нападения перешла к Любаше.
- Ну и что? Перестало казаться - и что?!
- Посмотрим… - Посчитав беседу законченной, я подошла к своему столу и включила компьютер.
- А если ты потеплела к этому Владу, - Катя бросилась выручать патронессу, - разреши узнать, кто сегодня с утра пораньше разыскивал тебя!
- Кто разыскивал? Я не знаю.
- Не знает она!
- Темные волосы с проседью и такая, - правой рукой я сделала в воздухе беспомощный жест, - стрижка?..
- Темный с проседью пока не появлялся, - серьезным тоном произнесла Катя, изо всех сил стараясь сделать позабавней наше ток-шоу. - С утра приходил шатен.
- Русый… среднерусый, - уточнила Любаша, избегавшая иностранных слов.
- Не знаю русого. Может, это клиент, вы просто не поняли.
- Он сказал, по личному делу, - объяснила дотошная Таня.
- Да ладно, этот еще придет. Ты нам про темного с проседью расскажи, - попросила молчавшая до сих пор Валерия Викторовна.
- Темный с проседью - это наша беда…
Родной коллектив не потерпит никаких тайн! Без особой охоты я стала пересказывать коллегам свои первомайские приключения, а сама все вспоминала слова доктора:
- В том, что у вашей мамы случился рецидив, нет, вероятнее всего, ничьей вины. Болезнь прогрессировала уже давно. Отсутствие постоянного врачебного наблюдения…
Это я во всем виновата! Надо было настоять, потребовать, умолить: "Мама, раз в три месяца будешь показываться доктору… или хотя бы раз в полгода!" Меня ведь предупреждали!
- …Вот и вся история про темного с проседью.
- Кошмар!
Любовь Петровна встала во весь свой могучий рост и заходила по комнате. Одета она была в серый брючный костюм из плотного льна: просторные брюки и глухой, без лацканов, жакет, деликатно покрывающий бедра. Поверх жакета на манер пионерского галстука Любаша повязала пестрый платочек.
- Костюм новый, в Праге купили, - довольно улыбнувшись, сказала начальница, почувствовав мой заинтересованный взгляд.
- Вам идет.
- Он дорогой! В пересчете на наши деньги четыреста баксов.
Женя хотел сострить по поводу того, что баксы - не наши деньги, но тут в комнату заглянул охранник и сказал, что к Наталье Павловне Векшиной пришел посетитель.
Посетителем оказался тот самый утренний шатен, спровоцировавший приступ любопытства у специалисток по ценным бумагам. Впрочем, их тут же постигло разочарование: шатен передал мне Лешкину доверенность, ксерокопии некоторых документов, попросил пересчитать деньги. Как только я убедилась, что все правильно, он поспешил удалиться.
- Мне все передали, - объяснила я Лешке.
- Когда к адвокатам пойдешь? - Надо отдать должное, любое начатое дело брат стремится довести до конца.
- Попробую завтра.
- Чего робеть?! Попробую… Сразу подписывай договор и дальше занимайся своими делами.
- Да какими там своими!
- А что? Будешь возле матери сидеть? - В голосе Лешки послышалось негодование.
- Леш, я боюсь, тебе придется приехать, - начала я торопливо и сбивчиво. - Понимаешь, она верит, что ты должен появиться. Она ждет. Твой приезд поможет ей выздороветь…
- Ты не мытьем, так катаньем решила заставить меня приехать! Видела, сколько там денег? Половину можешь себе взять… Ну понимаешь, что я не могу! Не мо-гу! Как тебе еще объяснять? Я не мо-гу при-е-хать сей-час! Ты хочешь, чтоб я озвучил детали?
- Нет-нет, что ты! Просто для мамы…
- Я тебе когда говорил, что лечить эти болезни - гиблое дело? Бесполезняк. Что толку? Ты ее пять лет опекала, как маленькую, - и все равно…
- Я не опекала ее!
- Лучше бы нашла себе нормального мужика!
- Думай, что говоришь!
- А что? Теперь замуж собралась! За кого? За этого недоумка Влада?
- Много ты понимаешь. Главное, чтоб человек был надежный.
- Это тебя мать научила? - кипятился брат.
- Это меня жизнь научила.
- Ой, не надо, пожалуйста…
- Ладно. - Я чувствовала, что пора заканчивать этот бессмысленный, к тому же оскорбительный для меня разговор. - По мобильному говорим, это, между прочим, дорого стоит. Я к адвокатам завтра схожу, а ты подумай все-таки…
- Я же тебе объяснил…
Не слушая отчаянные Лешкины вопли, я отжала связь.
Общая беда человечества заключается в том, что у каждого своя правда. Своя представляется всем без исключения истиной в последней инстанции, а чужую даже не хватает сил выслушать до конца… Лешке нужно во что бы то ни стало остаться в Германии, маме жизненно важно, чтобы он приехал в Москву. Любовь Петровна мечтает, чтобы все знали: у нее много денег, Катя - чтобы свекровь оставила им с мужем квартиру, а сама переехала к дочери. Зато спросите, что об этом думает дочь. Она вам много чего интересного расскажет и по этому поводу, и заодно о самой Кате.
Ближе к вечеру мне позвонил Влад. В клинике мы едва успели перекинуться несколькими словами - я ожидала приема доктора, Влад спешил на рынок за фруктами для мамы.
- Меня даже не пустили к ней! - возмутился он. - Сказали, что пакеты передадут.
- Не удивляйся, это такое место… Теперь нам только передачи останется посылать: мама не особо хочет меня видеть, и доктор сказал, чтоб я к ней пока не заглядывала.
Как и Лешке, Владу трудно постичь ход маминых рассуждений. Однако в отличие от моего братца Влад изо всех сил старается сделать это. А все потому, что мое расположение для него важнее всего.
- Я сегодня приду попозже. За праздники много работы скопилось.
- У меня тоже работы много.
- Тебе надо отдохнуть! Сегодня в клинике ты показалась мне такой бледной, усталой…
- Просто я нервничала! Но главное, мама теперь под наблюдением хорошего врача. Он-то знает, как ее вылечить.
Попрощавшись с Владом, я вернулась в офис и честно попыталась углубиться в рабочие документы. Но мысли снова и снова переносили меня в клинику нервных болезней.
…Узнав, что мы пообещали маме скорый Лешкин приезд, музыкальный доктор начал рвать и метать. Высказавшись по полной, он потребовал от меня не бывать пока в его владениях или, по крайней мере, не попадаться на глаза маме. Пусть она считает, что я в Ганновере. А вот о том, что Лешка собирался в Москву, ей лучше забыть. Ожидание невозможного - отрицательный фактор, усложняющий процесс лечения. Придется прибегнуть к помощи транквилизаторов, которые плохо совместимы с музыкальной методикой доктора.
Что касается Лешки, то ему конечно же лучше приехать. Если не приедет… доктор не может гарантировать результат.
Я разволновалась еще больше и потому забыла упомянуть про гороскопы и про колдунью Анджелику, или как там ее… В конце концов, Лешка ведь нужен маме лишь для того, чтобы выведать у кого-то телефон ведьмы… а, вспомнила, - Леонарды. Я могу и сама позвонить этой ведьме и пригласить ее к маме. А скажу - Лешка из Германии договорился. Или он сам ей по телефону скажет. Или просто кого-нибудь из знакомых ведьмой нарядим. Татьяну, например. Она в юности в театральный институт поступать собиралась…
Я попробовала взглянуть на Таню с этих позиций: маленькая, худенькая, с короткой стрижкой, в больших очках… Ведьмы, наверное, тоже разные бывают. Конечно, Любовь Петровна лучше бы подошла на эту роль. И главное, любит врать! Но делиться с ней своими несчастьями мне совсем не хотелось…
Вообще идея с ведьмами довольно-таки дурацкая. Я снова взялась за документы и прилежно читала их до тех пор, пока Любаша, как обычно, не крикнула:
- Девочки, компьютеры закрываем. Время - восьмой час.
- Ты на колесах? - спросила Таня. - Подвезешь меня до Октябрьской?
- Поехали.
На меня всегда хорошо действовало Татьянино общество. Она скромная и молчаливая, но, познакомившись поближе, я с удивлением обнаружила тонкого, многогранного человека. Однажды у нас в офисе зашел разговор о классической литературе, и Татьяна, не принимающая обычно в таких беседах участия, вдруг сообщила, что у Некрасова ей нравится только одно стихотворение - "Внимая ужасам войны…".
Дома я из любопытства открыла томик Некрасова и прочитала:
Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя…
Увы! утешится жена,
И друга лучший друг забудет;
Но где-то есть душа одна -
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слезы -
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей…