- Это ненадолго, а с деньгами и вовсе проблем нет. Одной моей пенсии более чем достаточно, к тому же, когда мне было двадцать, я сделал вложения с наследства, которое тогда получил. Но я не могу сидеть без дела. Как только поправлюсь, я займусь чем-нибудь новым.
Она обмакнула креветку в соус.
- И что это будет? Политика? Законотворчество? Финансы?
- Ну-ну. - Он покачал головой. - Мне нужно что-нибудь более практическое, более связанное с жизнью, чем те предприятия, в которые постоянно ввязывается моя семья.
Ее брови взметнулись вверх от удивления.
- Ты хочешь нарушить традиции? Боже, тебя ждет та же участь, что и меня!
- Мне все равно. - Он удивился, что его мысли потекли так плавно, а смутные идеи, зревшие в каких-то тайных уголка его мозга в течение нескольких дней, вдруг приобрели четкие очертания и направление. - Я хочу строить, а не разрушать. Создавать прибыльные рабочие места для людей, готовых честно трудиться и неплохо зарабатывать. Хочу, чтобы меня запомнили как человека, который кое-что сделал для простых людей, а не как одного из богатеев, живущих на высоком холме, и не имеющих ни малейшего понятия о жизни других. - Он усмехнулся с иронией. - Смейся, не стесняйся.
- Мне не смешно, - ответила она. - Твои слова задели меня за живое. Меня точно так же мучают угрызения совести. Я всегда все воспринимала как должное. Никогда не задавалась вопросом, откуда возьмется следующая тарелка с едой, а ночью, над головой, всегда была крыша. На Карибах я работала среди людей, не имевших тех возможностей, к которым я привыкла с детства, и от этого получала еще большее удовольствие.
- А преподавание в Академии тебе не приносит такого удовлетворения?
Она скорчила гримасу.
- А, до тебя еще слухи не дошли. Меня освободили от обязанностей. Вчера Том заезжал и лично сообщил мне об этом. Совет правления не устраивает, что я приношу школе дурную славу.
- Извини, Салли. Это я во всем виноват. Если бы я не потащил тебя в закусочную Гарлана…
Она отмахнулась от его извинений.
- Я бы нашла другой способ устроить им неприятности. Я все равно не вписываюсь в их стереотипы.
- Возможно, но нельзя же из-за этого бежать из города. Здесь есть другие школы, где тоже требуются учителя.
- Не надо мне никакой другой школы, мне и Академия не, была, нужна. Преподавание - не мое призвание. Мне пришлось этим заниматься на Санта-Лючии, потому что это было единственное, что я могла там предложить. Но я не настолько этим увлечена, чтобы продолжать это дело и здесь.
- Значит, работа учителя тебя не воодушевляет. Что же тогда?
Она выбрала шпажку с кусочками цыпленка и в задумчивости рассматривала ее.
- Я хочу помогать неудачливым людям, - наконец произнесла она. - Защищать право быть другими тех, кто не укладывается в общепринятые шаблоны или не может постоять за себя.
- Очень благородные помыслы, Салли.
- Не более, чем твои.
- Да, мы с тобой всегда существовали на одной волне.
Повисла напряженная осязаемая тишина, как будто неведомая сила проникла в комнату и парализовала все вокруг.
- Нет, ты ошибаешься, - сказала она, нарушая молчание. - Так было не всегда.
- Если ты имеешь в виду то лето, когда ты уехала в Париж… мы никогда не говорили об этом, и я часто…
- Нет смысла ворошить такое далекое прошлое.
Близкая, сердечная женщина, с которой он только что делился своими замыслами, в мгновение ока, превратилась в незнакомку. Все началось снова.
- Тогда, может быть, мы проясним кое-какие вопросы из недавнего прошлого, в частности события одной ночи? - холодно предложил он.
Ее глаза стали непроницаемыми, как лесная чаща.
- Лично мне непонятно только то, как ты мог бросить меня одну в том свинарнике, который почему-то назывался закусочной.
- Сам не знаю, - ответил он, - и все время проклинаю себя за это.
- Ближе к делу, Джейк. Где ты был? Куда пропал?
- Возле уборной я нашел восемнадцатилетнего мальчика, пьяного вдрызг, и отвез его домой. Я думал, что вернусь очень быстро. Дело в том, что в машине он отключился, и его мать подумала, что это я напоил его. Пока мы разобрались, и я помог отвести его наверх и уложить в постель, прошло пятнадцать минут вместо пяти. Если бы я знал, что с тобой…
- Откуда ты мог знать, - мягко перебила она его. - Ты правильно сделал, что помог этому мальчику. Конечно, я тебя прощаю.
- Только сам я не могу себя простить, и не знаю, смогу ли когда-нибудь. Я готов был убить этого мерзавца, когда увидел, что он с тобой делает. Если бы полиция не подоспела вовремя, так бы и случилось. - Он поставил тарелку обратно на столик. Отвратительное настроение, не покидавшее его последние дни, снова вернулось к нему и убило аппетит. - Все мои рассуждения о том, как я презираю насилие, ничего не значат, когда наступает решительный момент. Я становлюсь сущим дикарем, если речь идет о защите женщины, которую я…
Что? Которую я люблю? Он действительно чуть не произнес это? Совсем с ума сошел! Он много лет не влюблялся ни в одну из женщин.
В изумлении он поднял на Салли глаза, ожидая увидеть на ее лице насмешку, а вместо нее обнаружил такую незащищенность и уязвимость, что пришлось напрячься, чтобы не припасть к ней и не сжать ее в своих объятьях.
Она поняла, что выдала свои чувства, и залилась густой краской. Но что-либо исправлять было поздно. Время не в силах изменить некоторые вещи, и такое глубокое, инстинктивное знание друг друга, было одной из них.
Не было необходимости заканчивать предложение, она и так все поняла. В результате неопределенной, ситуация оставалась только для него, он искрение не понимал, почему она восприняла его полупризнание так болезненно.
- О чем я говорил? - начал он, спотыкаясь о слова.
А она, придя в себя быстрее, отрезала.
- Что в тот момент в тебе возобладал инстинкт сильного пола защищать тех, кто слабее.
- Да, что-то вроде того, - сказал он и решил, что пора менять тему. - Вчера я опять ездил в ту закусочную. Она сейчас закрыта за нарушения закона о продаже алкогольных напитков, но я нашел хозяина и показал ему фотографию Пенелопы. Пришлось немного потратиться, и, в конце концов, он сознался, что Пенелопа часто бывала в том месте в течение многих месяцев - до того, как ты приехала в город.
Салли уставилась в свою миску с рисом, как будто боялась, что она может прыгнуть на нее и укусить.
- Не может быть!
- Да уж. - Он пристально посмотрел на нее, но теперь она уже не пыталась скрывать то, что думает, и он решил идти до конца. - Он рассказал такие подробности… даже назвал ее маленькой сексапильной сучкой. Должен признать, термин не из моего словарного запаса, но, согласись, картину рисует впечатляющую.
- Да, - согласилась она таким же тусклым и безжизненным голосом, как унылый зимний пейзаж за окном. - Похоже, что так.
- Ты удивляешь меня, Салли, - мягко сказал он. - Я думал, ты начнешь опровергать все, доказывать, что это голословные утверждения. Напрашивается вопрос: почему? Что еще, кроме этого, тебе известно?
Это дало результаты, которых он добивался.
В нервном возбуждении она почти кинула миску с рисом на столик, вскочила с кресла, быстро прошла между мебелью к окну и осталась стоять там.
- Что еще может быть мне известно? - сказала она. - Пенелопа не откровенничала со мной.
- Вы были неразлучными подругами. Ты знала ее лучше, чем кто-либо другой.
- Это было раньше.
- А что между вами произошло?
Она плотно сжала губы, словно жалея, что вела себя слишком опрометчиво, и медленно подбирала слова.
- Просто я уехала. Мы больше не поддерживали контакта, поэтому я не могла знать, какие места она посещает. Мы только один раз собрались вместе обменяться новостями, и ты сам знаешь, чем это закончилось. Из-за моей глупости ты потерял жену.
- Что? - Он встал и подошел к ней. - Ты действительно считаешь себя виноватой в смерти моей жены?
Она отшатнулась от него, как пугливый ягненок.
- А кто еще виноват? Я сидела за рулем.
- Ты сидела за рулем ее машины, а это меняет дело. Может, объяснишь, почему так получилось?
- Нет, - упрямо сказала она.
- Тогда я объясню. Она напилась, и за руль села ты. Ей это не понравилось. Тебе, наверное, пришлось силой отнять у нее ключи. Салли, так дело было?
Она ничего не ответила, все было ясно без слов. Кровь отхлынула от ее лица, и синяки стали еще темнее.
- Ты с трудом усадила ее на переднее сиденье, - продолжал он, - и либо ты не заметила, что она не пристегнулась, либо она наотрез отказалась застегнуть ремень. Поэтому, когда вы врезались в столб, ты сама осталась цела, а она вылетела из машины и разбилась насмерть.
Наконец, ключ был подобран, и ее прорвало, она говорила и говорила без остановки.
- Она не хотела уходить из бара, - начала Салли дрожащим голосом, как маленький ребенок, старающийся отогнать ночной кошмар. - Это было ужасно… отвратительно! Что она там творила! Ползала на четвереньках и орала дурным голосом такие вещи! Она превратилась в животное. Я не узнавала ее. Мне было так стыдно. Когда я все-таки умудрилась вытащить ее оттуда, она выронила сумочку, и я достала из нее ключи. Мы чуть не подрались, когда я усаживала ее в машину. Она потеряла всякий контроль, пыталась выдернуть ключи из зажигания, отнимала у меня руль. Машину занесло, завизжали тормоза… и я не сумела… не сумела…
- Я понимаю, - сказал он, ненавидя себя за то, что заставил ее снова переживать это. Он никак не мог успокоиться, и оставить все как было. - Знаешь, сколько раз я проходил то же самое? Со счета сбился.
- Да, но с тобой она всегда оставалась жива.
- Салли, это был несчастный случай, она сама его спровоцировала. Если бы ты позволила ей самой вести машину, погибли бы вы обе. Этого я бы не пережил.
- Надо было сразу ее остановить, не давать ей так напиваться. Ты должен ненавидеть меня за это.
Не задумываясь о последствиях, он подошел ближе и протянул руку к ее волосам. Этот невинный жест, которым он хотел лишь успокоить Салли, смягчить ее боль, вызвал стихийную вспышку. Пряди ее волос, словно мягкий шелк, заскользили между его пальцами, и, в следующий момент, его руки принялись ласкать ее лицо.
Всё ограничения, натянутость, осторожность, существовавшие между ними, рассыпались пеплом от одного толчка озарения, настолько острого, что по телу Салли пробежала судорога. Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого прижалась к его груди, закрыв глаза.
Они оба уже были не властны над собой. Их губы слились в едином порыве, как будто прошлое никогда не стояло между ними. Дамба рухнула, и запретное желание хлынуло мощной струей. Одно мгновение, они задержались на расстоянии руки друг от друга, а в следующее, она уже была сжата в объятьях, и он неистово осыпал ее короткими поцелуями. С его губ тихим шепотом, сами собой, срывались слова:
- Разве я могу ненавидеть тебя? Ты была моей первой любовью… ты самое лучшее, что у меня есть.
- Перестань, - взмолилась она. - Тебе нельзя это говорить! Ты только что похоронил жену.
- Я знаю… знаю.
И он, не останавливаясь, целовал ее, скользил по ее губам, шее. И у нее не было сил сопротивляться. Она плакала, не переставая. До чего прекрасна она была в этот момент! Так прекрасна, что у него перехватывало дыхание.
- Завтра ты будешь ненавидеть нас обоих, - шептала она, из-под опущенных ресниц катились слезы. - Тебя будет мучить совесть…
- Гораздо больше меня мучает то, что произошло с тобой в понедельник.
- Ты не виноват.
- Я очень виноват. - Большим пальцем он вытер слезы на ее лице и поцеловал их соленые следы на ее щеках. - Мне так хотелось начать с тобой все снова. Лечь рядом, держать тебя в своих объятьях всю ночь. Оберегать тебя и не позволить тебе уйти.
- Это оттого, что ты оскорблен Пенелопой, рыдала она. - Тебе трудно признать, что она предала тебя, поэтому ты все это говоришь. Тебе сейчас нужен хоть кто-нибудь, а я оказалась под рукой.
Если бы это было на самом деле так, все было бы проще. Ему надоело притворяться убитым горем. Он устал изображать счастливый брак, который давным-давно изжил себя.
- Не кто-нибудь, Салли, - сказал он, сжимая ее своими руками. - Мне нужна только ты. Когда ты рядом, я начинаю верить в завтрашний день. Ты возвращаешь мне интерес к жизни.
Чувствуя, что тает от его слов, она хотела возразить, но его поцелуй прервал ее.
Кто знает, что было бы дальше, если бы их внезапно не ослепила яркая вспышка света за окном, отчетливо высветившая их на месте преступления.
- Какого черта…
Он загородил ее собой, понимая, что, хотя и в состоянии защитить Салли от физического посягательства сейчас, он ничего не сможет сделать, чтобы спасти ее репутацию позже. Тот, кто подкрался к дому и застал их врасплох, вряд ли сохранит увиденное в тайне.
Разглядеть незваного гостя было невозможно. Фонарик погас, и темная фигура быстро засеменила через покрытую снегом лужайку к воротам. Секундой позже, ночную тишину разорвал звук отъезжающей машины.
- Вот дьявольщина!
Чертыхаясь, Джейк рывком задернул шторы на окне.
- Спасибо, - пробормотала она, едва дыша.
- За что? За то, что все время то слишком рано, то слишком поздно? - Он обернулся и увидел, что она вся сжалась и закрыла рот рукой. - Прости, Салли. У тебя и так полно неприятностей, а тут снова появился я и сделал еще хуже.
Глава шестая
Ошеломленная, Салли спросила:
- Что ты такое говоришь?
- Подумай сама, - сказал он и, прихрамывая, прошел в коридор и стал надевать куртку и ботинки. - Кому может понадобиться шпионить, светить в окно фонариком, а потом бежать без оглядки? Он или она явно не занимаются сбором пожертвований для общества защиты животных, уверяю тебя! У них какие-то свои скрытые мотивы.
Она вышла вслед за ним.
- Ты думаешь, хотели разбить окно и залезть в дом?
Он пожал плечами.
- Вполне возможно.
- Да нет, вряд ли! Это же домик для гостей. Что здесь можно украсть? Кому такое придет в голову, тем более что в округе есть более заманчивые возможности?
- Полагаю, что для них интерес представляет именно твой коттедж.
У нее по спине пробежали мурашки.
- Знаешь, Джейк, меня это совсем не успокаивает.
- Извини. Забудь все, что я сказал. Я не больше тебя понимаю, что происходит. - Он вышел на крыльцо. - Но все-таки, на всякий случай, закрой дверь на замок и не выходи из дома, а я обойду вокруг и посмотрю, не болтается ли здесь кто-нибудь. И еще остальные окна и двери проверю. Я вернусь быстро.
Раньше ей никогда не было страшно жить одной, для нее этот коттедж всегда был самым безопасным местом. В их районе не случалось даже малозначительных преступлений.
Правда, по возвращении в город, Салли, как магнит, притягивала к себе неприятности. Они шли за ней по пятам, куда бы она ни направлялась, и теперь у нее начинали сдавать нервы. Переходя из комнаты в комнату, она шарахалась от теней и со страхом прислушивалась к каждому звуку. Неожиданно французское окно в столовой показалось ей слишком хлипким, подоконник в спальне слишком низким, перешагнуть его ничего не стоило.
В переднюю дверь громко постучали, и душа у нее ушла в пятки.
- Салли, это я, - раздался голос Джейка, и она, вздохнув с облегчением, побежала открывать дверь.
- Что-нибудь обнаружил?
- Только следы на снегу. Есть плохая новость, незваный гость потоптал кусты перед домом, и хорошая, у него маленький размер ноги, поэтому он вряд ли сможет причинить серьезный ущерб.
- И это все? - Она наклонилась и приподняла крышку почтового ящика, висящего на стене рядом с дверью. - Даже анонимного письма с угрозами не оставили? Кирпичей, чтобы в окно кинуть, тоже нет?
- Ничего. Я думаю, подростки развлекаются. Знаешь, так, на спор. - Он вынул из кармана ключи и поднял воротник куртки. - Все в порядке. Правда.
Напуганная сильнее, чем хотела признать, Салли сказала:
- И это все? Ты вот так просто уйдешь?
- Ну конечно. Я совершенно уверен, что тебя больше никто не побеспокоит, но все-таки, когда будешь ложиться спать, включи сигнализацию, это не помешает.
- Я не об этом. - Она подняла ладони вверх. - Джейк, пока нас не прервали так грубо, мы с тобой…
- …играли с огнем, - отрезал он. - Ты должна сказать "Спасибо", что так получилось. Я совершил большую ошибку, что пришел.
Да, он научился решать проблемы легко и быстро! Никаких тонких намеков, никакого постепенного снижения интереса, хотя бы из сострадания к ней. Категоричный отказ прямо в лоб!
- Да, разумеется, - произнесла она с достоинством, - Я сама тебе это говорила, ты не хотел слушать меня.
- Теперь я слушаю. И спасибо за напоминание.
Он посмотрел ей прямо в лицо, и на какое-то мгновение ей показалось, что она увидела в его глазах боль. Наверное, рана на ноге беспокоит или совесть.
- Не забудь свою палку, - сухо сказала она. - Не оставляй повода вернуться сюда. И кто знает, может, она тебе пригодится, когда ты еще какую-нибудь женщину силой затащишь в самый паршивый притон Соединенных Штатов.
К концу тирады, она начала задыхаться. Похоже, что на него эти слова не произвели ровным счетом, никакого впечатления!
- Извини, что расстроил тебя, - спокойно сказал он. - Тебе и без меня досталось в последнее время.
- Не льсти себе, ты ни капли не осложнил мне жизнь. - С раздражением она осознала, что жизнь так ничему и не научила ее, и практически вытолкнула его за дверь. - В любом случае спасибо, что напомнил, из-за чего нам пришлось расстаться. Ты всегда рьяно берешься за дело, но никогда не доводишь начатое до конца.
- Черт возьми, ты о чем?
- Сам подумай.
Не дожидаясь ответа, она захлопнула дверь и выключила наружное освещение.
Джейк был прав, ей действительно повезло, что им помешали, и намного больше, чем он представлял себе! Когда он был рядом, рассудок покидал ее. Она едва не рассказала о том, что хранила в тайне много лет.
Он использовал все средства, чтобы проникнуть сквозь ее защиту, сумел воскресить прошлое настолько живо, словно все происходило только вчера. Но хуже всего то, что при нем все плохие воспоминания стирались, уступая место лишь прекрасным моментам. Короче говоря, он заставил ее потерять бдительность.
Закипая от этих мыслей, Салли отвернулась от двери и направилась в гостиную с намерением выкинуть все, что они не доели, и все остальное, что могло напомнить ей о нем. Но, сделав несколько шагов, она поймала свое отражение в зеркале.
В изумлении она уставилась на существо с запавшими глазами напротив себя, опухшие от поцелуев губы, покрасневшая от щетины кожа на подбородке и шее, волосы в диком беспорядке, молния на халате расстегнута и обнажено одно плечо.
Ее внешний вид точно соответствовал тому, кем она была на самом деле, слабая, никчемная, глупая и настолько увязшая в своих переживаниях, что не оставалось никакой надежды убежать от, преследующих ее болезненных, воспоминаний…