- Бывший, насколько я понял, - беззлобно расплылся во все щеки обличитель. - Да вы и сами, наверняка, знаете эту языческую "подвальную" историю? Про древнюю покровительницу бенанданти?
- Богиню охоты, Диану, - обреченно вздохнул капитан. - Ну да, многие ритуалы бенанданти неизбежно с ее и сравнивали.
- А символом той богини всегда была…
- Луна? - заинтересованно уточнила я.
- Совершенно верно! Так скажите мне, дети мои, зачем преданным католикам языческий символ? Да еще из-за пропажи которого устроен такой… бедлам? Кстати, верхушка клана оный категорически отрицает.
- Ну, это - уже политика, - хмыкнул в сторону мой опекун.
- Согласен… Зоя, я вам дам свою исследовательскую работу трехлетней давности, - пристально глянул на меня магистр. - Я ее отпечатал и студентам в наказанье дарю… Вы надолго в столице?
- А-а…
- Пока не знаем.
- Ага. Ну, так пока почитайте. Там есть много про интересующий вас предмет. И даже часть расшифровок символов баголи. А как закончите, приезжайте ко мне в гости, в имение. Оба, конечно. Будем выводы делать. И… вот еще что: обратите внимание на храмные постулаты баголи. Особенно, на последний - десятый. Это очень для вас важно… Обоих, - со значением уточнил магистр.
Мы с капитаном уставились друг на друга весьма настороженно…
Глава 9
Из всего гимназического курса философии, преподаваемой нам отставным театральным суфлером, я усвоила лишь одно: "В мире все относительно". Это значит, что где-то обязательно существует то, что лучше твоего хорошего и хуже твоего плохого. Ну, примерно так… На улочке, примыкающей к академическому облезлому фасаду, ярко светило солнце. А свежесть прохлады приятно бодрила и тело под льняным платьем, и душу. И очень хотелось задышать громко и глубоко-глубоко. Избавиться поскорее от осадка каминного дыма вместе с…
- Зоя, погода с утра явно не наладилась. Небо в тучах и, судя по ветру, скоро опять хлынет дождь. И… - капитан, оторвав прищуренный взгляд от небес, спустил его на меня. - есть предложение. Деловое, разумеется.
- Ра-зумеется, - воспользовавшись моментом, выдохнула я.
Мужчина тоже вздохнул:
- Пообедать. Здесь ресторанчик есть недалеко. Тихий и зеленый… Вам понравится, - добавил просто.
Наверное, поэтому мне добавлять от себя: "Это к делу не относится" что-то не захотелось:
- Ладно. Только…
- Зоя, это - не "Летунья" и сидеть за разными столами не получится. Тем более, у меня к вам разговор.
- Деловой, разумеется? - передернула я плечами.
- Разумеется… Нам - направо…
А потом еще раз направо и еще одна улочка с сереющей в конце статуей, вокруг которой с гулким визгом носились дети. Но, мы до нее не дошли. Свернули и оказались снова в глухом полумраке. Видно, на них мне сегодня везет. Но, как ни странно, маленький зал, от ореховых панелей и до самого потолка увешенный гербариями вперемешку с сушеными бабочками в рамках, был пуст. Лишь за крайним столиком у двери над своей газетой дремал под наброшенной шалью старик.
Мой опекун, капитанским взором обозрев пространство, тут же качнулся в дальний угол, к разожженному камину. Видно, мне и на дым тоже сегодня… повезло. Хотя, на самом деле мне подфартило с обедом - он был очень вкусный. И я, даже, принципиально не морщась, смолотила две порции Джелато, заказанные одна за другой. Потом выдула в сторону огня холодный ароматный пар и…
- Так о чем вы хотели… поговорить? И-ик. Ой.
Мужчина постарался сохранить присущую деловым переговорам серьезность:
- Зоя, у вас подбородок в мороженом.
- Угу… И-и?
- И-и… я, знаете, что подумал? После этого сеанса животного магнетизма?
- Понятия не имею.
- У нас ведь с вами - "обоюдно честные" отношения? А раз я теперь… многое знаю о вас, то вы вправе узнать и подробности моей жизни.
- Это, с чего, вдруг?
Виторио, отвернувшись к огню, дернул плечом:
- Не знаю. И говорю это честно. Просто, после всего услышанного, многое стало мне понятным: ваша жизнь с братом и этой "нравоучительницей" Люсой. И Сест ди Федел тоже. Очень многое.
- Да неужели? - вот умеет же человек еду испортить! - И вы, прямо таки, "не знаете"?
Капитан развернул ко мне удивленное лицо:
- Зоя, я вас что, опять чем-то… обидел? - и хоть портрет с него пиши: "Оскорбленная добродетель".
- Обида?.. Да какая тут обида? Одно сплошное удовольствие. Вот только я теперь сама не знаю, какое из двух меня больше "греет": ваше ко мне неуважение или, вдруг, нахлынувшая жалость. Так если очень жалко сиротку, облагодетельствуйте ее не ответными откровениями, а тем, чего она больше всего в этой жизни сама хочет. Или нет?.. Ах, да - собственная честь. Через нее вряд ли перепрыгнуть. Даже с возвышенной жалостью.
- Вы все сказали?.. - голос этот глухой и тихий заставил меня вмиг захлопнуть рот. - Честь, значит? Так оно и есть: не обойти, не перепрыгнуть. И за нее мне самому отвечать и расплачиваться. От вас же мне нужна лишь посильная помощь. И единственное, чего я сейчас хотел - добиться нормального между нами общения. Потому что без него и дальнейшее мне кажется невозможным. А…
- А сейчас вы обязательно скажете, что я сама продляю свой "тюремный" срок.
- "Тюремный"? - сузил глаза капитан.
- Так я могу уйти? - вскинула я брови.
- Нет. Вы можете у меня… спросить.
- Хорошо, - и "влупила" в застывшего мужчину первым, что пришло в голову. - В той карточной партии, между вами и сэром Сестом, что против меня на кону было?
Капитан откинулся на своем стуле и прямо посмотрел мне в глаза:
- "Летунья".
- Что? - даже голос у меня перехватило. - "Летунья"?.. Значит, правду о вас говорят, что вы - "круизер". Ведь, для настоящего моряка потерять свой корабль, значит, потерять душу.
- Да неужели? - зло оскалился мужчина. - Я - "круизер". Пусть так. А вы, уважаемая монна, видимо, знаток человеческих душ? Только, у меня вот большие сомнения: знает ли она сама, чего на самом деле желает ее собственная душа? Нового мира? Нового дома? Нового мужчину? Куда бы вы понеслись, сломя голову, отпусти я вас сегодня?
- Неужто, до сих пор не поняли? После всего-то услышанного?
- Так в том-то всё и дело! - качнулся он в мою сторону. - Я, Зоя, не первый год живу на этой планете и умею хорошо слушать. И "делать выводы", как говорит уважаемый магистр. Посмотрите вокруг себя.
- Что?!
- В этом ресторане все стены завешены гербариями и насекомыми из далекой Ладмении. А все потому, что его хозяин когда-то там жил. И для него эти сушеные картинки - принадлежность к прошлому миру.
- И что с того? Я не…
- Не перебивайте меня!.. Ваш Зача…
- А вот это вас…
- Сядьте на место! Ваш "любимый". Вы о нем говорили, как об этих картинках: "Он - огромная часть моего любимого мира". Разве не так? И разве так кого-то любят? Ни за то, что он - просто часть, важный атрибут, ценная бабочка в рамке. А живого? Со всеми недостатками и достоинствами мужчину? Так я вам скажу - это огромная ложь. Самообман. И вы бы это сами поняли, но, безнадежно поздно.
- Да как вообще язык повернулся?! Лезете своими грязными лапами мне в душу!
- Мессир Виторио, извините. Я, кажется… не вовремя, - лысый мужчина в сиреневом жилете смущенно замер у стола.
- Да, мессир Вагриус, - выдохнул мой опекун и уперся взглядом в один из гербариев. - Мы с монной… уже закончили. Что вы хотели?
- Мне показалось, вы меня звали. Но, раз, нет и раз вы с монной "уже закончили", то рад вам сообщить: ваши комнаты наверху готовы и все вещи уже там. Еще с утра.
- Да? - рассеянно уточнил капитан. - Хорошо… Зоя, я забыл вам сказать: "Летунья" с сегодняшнего дня - на ремонте. Марсель-мачта еще после шторма… В общем, жить пока будем здесь… Вы ничего не хотите сообщить по данному поводу?.. Тогда, мессир Вагриус, покажите нам наши комнаты, - и, встав, громко отодвинул свой стул…
Несколько лет назад я со своим драгоценным учителем столкнулась в нешуточном споре о гармонии. Ха! Как я тогда была убедительна! А он просто подвел меня к двум из многих своих полотен в мастерской:
- Скажи, где она?
- Тут, - без промедленья ткнула я пальцем в морскую гладь под лучистым солнцем и облачками-барашками.
Маэстро скривился:
- Да как бы не так! Это - рай для убогих! Тишина на воде - тишина в душе. Вот она - настоящая гармония!
- Шторм?! Волна опрокидывает лодку и молнии Божьи с небес?
- Это - стихия. В ней - жизнь.
- Так, потопнут же? - изумленно хлопнула я глазами.
- Или станут сильнее и, поставив в храме свечки, с новой силой будут любить своих женщин и детей! Зоя, ты - трусиха…
Зато теперь я полноценно живу! Так полноценно, что хочется одновременно крушить, метать молнии и кричать на весь город портовые маты. И кого-то прибить. Нет! Сначала унизить, обличить и прибить! Чтоб последними словами его были: "Простите!" А я: "Пошел ты к дьяволу! К Святому Эразму с его лебедкой и бушприт тебе чугунным якорем сверху!" О-о-о!
- О-о-о. Как же я зла, - взгляд, метнувшись от широкого окна, вновь вернулся к комоду. Приставленный к нему этюдник со вскинутой третьей ножкой, под моими "молниями", поджал ее еще выше. - Это я-то "не люблю"? Это я-то "не знаю, чего хочу"?.. Зача… Любимый… - и метнулась к рабочему инструменту…
Процесс, почему то, шел туго: я рисовала Люсу в пол оборота, Арса с перевязью на руке, маэстро в шляпе до ушей и Зачу. Последний никак не получался. То, нос, то рот, то глаза, вдруг начинали "теряться". Я же начинала тихо выть. И точила карандаши. Потом мочила растрескавшиеся краски. Арс, еще подростком, с синяком и на подоконнике. Люса среди ее кастрюль. И Зача… Мой любимый выходил понурым и курносым… Да чтоб мне!.. Кончилось тем, что я пролила на себя стакан с водой из-под кистей. И, уже перед рассветом устроила стирку. Заодно вымыла волосы, себя и пол в комнате. Потом ее основательно проветрила. И, закутавшись в узорное покрывало, уселась на кровать. Среди Арсов, Люс и псевдо-Зач. Птицы за окном, выходящим в пахучий после дождя садик, оповестили, что новый день наступил…
- … и на стук в дверь не отвечали. Я пришел… Зоя… Что здесь… произошло?
- Ничего. Я рисовала. Всю ночь.
- Ага… Теперь вижу… Вы завтракать спускаться собираетесь?
- Нет.
- Почему?
- Я платье выстирала.
- Святой Эразм с лебедкой…
Виторио Форче, стоящий посреди моей "мастерской", шумно вздохнул. Потом отвернулся к распахнутому настежь окну. Я, высунув из глубин покрывала руку, почесала нос:
- Я их люблю.
- Что?
- Я их всех люблю.
- А-а. Вы - про вчерашнее. Послушайте меня…
- Я их всех люблю. Но… - вскинула я потерянный взгляд. - Он у меня не выходит. Я не знаю, почему. Это какой-то… абсурд. Будто волнами размывает. Или… Я не знаю, почему…
- Зоя…
- Я его люблю. Люблю. Люб-лю.
- Зоя, конечно, вы его любите.
- Люб-лю… А теперь мне и вас… размы-ы-ы-ло.
- Да что же это такое?!
А "что же это такое"? Женские слезы. Во всей красноносой красоте. И ничего тут уже не поделаешь. Потому что соленый поток неотвратимо хлынул из глубин и понесся в сопровождении рева с элементами воя и хлюпанья. Я все это тут же "исполнила" на глазах изумленного опекуна. Или что там в его глазах было? Но, точно расширенных…
- И нечего так убиваться из-за…
- А почему я его не помню? - а почему я вообще это спрашиваю?..
- Зоя, вы еще совсем дитя. Наивное и…
- О-о-о, мама моя… Руки.
- Что? - капитан отпрянул, оказавшись как раз напротив моих мутных глаз.
- Руки ваши, - суматошно высвободила я собственную из-под покрывала и растерла по щекам слезы. - Это вы что сейчас себе позволяете? Руки свои от меня уберите.
- Вижу, вам полегчало, - мужчина, мазнув по мне сумрачным взглядом, поднялся с колен.
- И чтоб больше…
- Я понял… Я скоро вернусь. И чтоб больше мне не перечить. Иначе… - дверь, визгливо скрипнув, захлопнулась. Подхватив вслед за собой легкие оконные занавеси…
- Уф-ф-ф… Вот же дура. Дура какая. И ничего, кроме жалости не вызываю, - шлёп… Курносый Зача, оказавшийся в аккурат под моей щекой, взирал со всей строгостью будущего супруга. Я прихлопнула его сверху ладошкой. И еще раз вздохнув, закрыла глаза. - Спокойное тихое море… тихо и пусто… И как же это хо-ро… хр-р…
"Авер румма"… "Блюдрут криспум"… "Примула ган… гарден".
- Там что, какое-то тайное послание?
- А-а?.. Нет, - и снова уткнулась в тарелку с остывающими обеденными макаронами.
Виторио Форче развернулся к весящему за его спиной гербарию:
- Понятно… Латынь читаете?
- Немножко.
- Как вам платье?
Да, "как платье"? Так в пору и как раз, то, что нужно (и с карманами и с голубой любимой расцветкой), что невольно вопрос возникает: как часто он подобные подарки преподносит? И я бы даже его задала. Однако…
- Спасибо, в пору.
Капитан удивленно вскинул брови:
- И это всё? - да что ему вообще от меня нужно?
- Соскучились по скандалам? Нет настроения. И, знаете, что?
- Что? - отложил он вилку.
- Я сегодня читать буду. Основательно.
- Работу магистра?
- Угу. Вдруг, есть способ мои видения… простимулировать.
- И задать им нужный курс. Это очень хорошо. Но, надо читать вместе.
- Вслух?.. Как скажете. Я готова.
- Зоя, доешьте свои макароны. И, может, по Джелато?
- Не-ет.
Вот, все-таки, был у этого "дарового" платья один минус - уж слишком оно "в пору" - много в таком не смолотишь…
Зато, читалось после обеда легко - без обычной грузной сонливости сиесты. Да и тенистый садик с тыльной стороны дома, вполне к этому располагал. Из-за воробьев, чье гулкое чириканье приходилось перекрикивать. Вкупе со стоном разбухших после дождей деревянных качелей.
- …Более плодородные земли и берега стратегических рек по праву принадлежали племенам накейо. Это обстоятельство также способствовало ухудшению между ними отношений… Это, война, что ли? Здесь, про войну?
- Нет, - скривился прислонившийся к качельной опоре капитан. - Войны между бенанданти и накейо, в полном смысле этого слова, никогда не было. Поначалу вообще силы были очень неравными.
- В чью сторону?
- В сторону клана, конечно. Ведь, принадлежность к нему по наследству не передавалась. Было лишь право по рождению… Родовые "рубашки".
- Я помню… Лишь поначалу?
Мужчина, нахмурясь, кивнул:
- Да. Через пятьдесят лет после появления в этом мире, вопрос о пополнении рядов "оборотней Христовых" встал ребром. И клан выслал делегацию в Тайриль, к алантам. За "мудрым советом", - хмыкнул капитан. - Но, аланты их развернули, выразив тем самым невмешательство в склоку с накейо. Тогда клану пришлось искать решение проблемы в другом месте.
- Это где же?
- Отсюда далековато… Вы слышали, Зоя, о землях, южнее Чидалии? Точнее, о скоплении островов в Езоме, почти на экваторе?
- Еще дальше девяти наших Божьих скал?
- Да. Самый ближний к нам из той кучи и самый большой - остров Зили. Земля вечно кипящих вулканов и жутко склочных племен.
- А вы там были?
- Я? - мужчина даже замер. - Не-ет. Но, слуга моего отца там раньше бывал. А он умел очень хорошо рассказывать.
- А вы очень хорошо умеете слушать.
- Ну да, - хмыкнул капитан. - Еще с детства… Так вот, юго-западнее Зили, есть маленький остров, на который посланцы бенанданти и подались. Там живет древнее племя. Пожалуй, еще старше, чем накейо. Оно уже в те времена считалось вымирающим. А что там сейчас… Но, не в этом дело. А дело в том, что шаманы того племени владели магией крови. И уж не знаю, за какие богатства, ее секретом с бенанданти поделились.
- Потрясающе! Сначала языческая богиня Диана со своей Луной, а теперь еще и это?
- Вопрос стоял совсем ребром… Видимо.
- И зачем бенанданти эта древняя магия?
- Для обряда.
- Обряда посвящения?
- Ну да. Это одновременно и клятва преданности, и родственная привязка.
- И что, все бенанданти теперь между собой родственники? - представила я, длинное-длинное застолье. Однако мужчина мою "фантазию" обрубил:
- Это теперь мало имеет значения. Уж, скорее, чисто символическое.
- А вы этот обряд проходили?
- Я?.. Да. Еще в одиннадцать лет. Именно с этого возраста "оборотни Христовы" обязаны участвовать в битвах против нечисти.
- О-о-о.
- Я в них не участвовал.
- А-а-а. Видно, накейо на вас лично не хватило. А как этот обряд проходит?
Мужчина, оторвавшись от столба, встал напротив меня:
- Довольно болезненно… для ребенка. Зоя…
- И что с вами делали?
- Ну, хорошо, - глянул он на меня из подо лба. Потом добавил. - Раз у нас с вами - "обоюдно-честные отношения", - и потянулся к верхней пуговице рубашки.
- Это вы о чем сейчас? - уткнулась я носком туфли в песок, притормозив свое качание.
- Сами увидите, - и через несколько секунд распахнул полу на левой половине груди. - Ну?
- Что, "ну"? - подалась я с сиденья, оказавшись глазами почти напротив выцветшей татуировки. Издали и не разглядишь. Крест и откинувший голову назад волк. - Ух, ты. Две недостающие части цельного образа бенанданти, - выдохнула прямо в мужскую грудь. - Это, действительно, больно… А вот это - что? - перевела взгляд выше, на левую выпирающую ключицу с маленькой бледно-коричневой "кляксой" на ней.
Капитан, отступив, начал быстро застегиваться:
- Мое личное клеймо, - буркнул под нос.
- Так вас еще и клеймили?
- Зоя! Это - просто родимое пятно! У всех мужчин в нашем роду такое. К магии крови и бенанданти не имеет никакого отношения.
- А-а. А чего вы так кипятитесь? Как же наша "обоюдная честность"?
- Может, к баголи вернемся?
- Да пожалуйста!
И "возвращались" мы к ним еще много раз: и до ужина и даже во время него, закончив "выразительное чтение" лишь, когда оно стало больше смахивать за заунывные зевки. Сначала мои. Потом, взявшего на себя инициативу (забравшего у меня брошюру) опекуна. И на следующее утро мы с новым запалом вновь продолжили:
- Так что там с их "одухотворенным трансом"?
- Не знаю. Я все пункты просмотрела. Есть лишь перечень трав для окуривания и календарь благотворных дат, обрывающийся сто тридцать два года назад. Да сами еще раз гляньте.
Мужчина, проигнорировав протянутые к нему листы, наморщил лоб:
- Я тоже… смотрел… Ладно. Вернемся к храмовым постулатам. До какого мы вчера дошли?
- Ваш храп прервал восьмой, - уточнила я, листая на качелях страницы.
- Хм-м… Его я помню. Там про… воздержание жриц.
- Целомудрие жриц.
- Да, какая разница?