Да мне бы и самой… помолчать. Тем более, в нынешнем "положении". Однако не получилось. И ведь, что обидно, только с "положением" этим смирилась. "Расставила приоритеты", как говорил мой учитель. Ох, как же он сейчас далеко. Так далеко, что и полетом мысли долететь очень сложно. Даже если вскинуть глаза к закатному, розово-синими полосами, небу.
- Монна Зоя, я за вами… пришла, - лицо растерянное и голос с придыханьем.
- Куда это, Марит? На ночь глядя?
- К хозяйке.
- Так, ты говорила, она завтра…
- Так, кто его знал? - с душой выдохнула та. - Еще коней даже не выпрягли, - неужто, на таком расстоянии "почуяла"? Да не-ет. - Монна Зоя, - Марит заполошно подскочила к окну и ухватила угол передника. - Мой вам совет, чтоб, ну, не распознала: ведите себя, как обычно.
- Угу, - скосилась я на ее перебирающие пальчики. - Это сложно - она ж не в курсе, как я себя "обычно веду". Мы с ней, можно сказать, и не виделись… полноценно. Только…
- Так это для вас - шанс!
- Что?
- Шанс не распознать в вас различья. Монна Зоя, вставайте, пошли. Она, когда долго ждет, очень злится.
- Да мать же твою.
- Вот. И без этого тоже, пожалуйста.
- Да, спасибо, - и, подскочив с подоконника, одернула на груди платье. - Уф-ф. Пошли.
Из длинного, очень длинного коридора, казалось, в этот час уже отошедшего в сон, мы, через распахнутые створки, вышли в светлый холл соседней, "гостевой" половины. Впервые с моего здесь появления. А потом, по новой, левой ветке, в полном молчании уперлись в высокую закрытую дверь. У меня, на тот момент иссяк и запас хладнокровья и фантазии в тщетных потугах угадать цель такой срочности. Так что, самое время - узнать о ней лично… Робкий стук в темное дерево: "Монна Фелиса, можно?" И меня, как пенделем, этой же дверью сзади и наподдало… Вот оно, значит, как…
- Вот ты, какая, Зоя, - начало уже впечатлило. Однако ясности… - Проходи ближе, садись. У меня после дороги ноги затекли. Я их, с твоего позволения… - и чем-то там "б-бульк" под огромным письменным столом. - Чего встала то?! - еще один "пендель".
Я и - отмерла. От немыслимо красных в золотых узорах стен (это, после тошнотного то розового), невыносимо терпких благовоний (после навязчивой приторности) и странно-красивой женщины. Это я, как художница сейчас попыталась (сработал рефлекс). Ведь, если лицо здешней хозяйки "разбирать по частям": нос картошкой, губы капризно тонкие, глаза - слишком близко. Хотя, при полном "комплекте"… В общем, "подмалёвок весьма удачно доработан". И даже, гладко зачесанные назад темные волосы (напомнившие мне Сусанну), которые оголили, высокие по-мужски залысины, общей картины не портили. Наоборот, предавали ей какое-то "осмысленное величие", в разы увеличив лоб. Что же касается возраста, то и здесь… от тридцати пяти и до… хоб его…
- Куда мне можно… присесть? - замерла уже сбоку от могучего стола.
Монна Фелиса грациозно ткнула пальцем в низкую банкетку рядом:
- Сюда, - и новый изучающий взгляд… Да чтоб их, эти местные платья - и "формы" свои спрятать некуда. - Отчего так волнуешься?
- Я?.. За свою судьбу переживаю. Это ведь здесь - нормально?
- Ну-у, - откинулась дама в кресле и, выдержав паузу, сцепила перед собой, водруженные на боковины руки. - Нормально… И какой ты видишь свою здесь судьбу?
- Пока, в розовых тонах. Может быть, вы мне ее "дорисуете"?
- Дорисую? - усмехнулась монна Фелиса. - А почему бы и нет? Только, для начала, расскажи мне о себе.
- Для начала, о чем? - уточнила и я, в свою очередь.
- Да, откуда ты? - б-бульк.
Я тут же скосилась вниз - на погруженные во внушительную фарфоровую вазу дамские ступни… Ну, надо же, какой "стиль"? А груши с яблоками у нее в чем тогда лежат? В ажурном золоте?
- Я… с северного побережья, - и вновь вперилась ей в глаза. Та, напротив, собственные отвела:
- С северного?.. М-м. Берега, омываемые лазурным Морем радуг. А там сейчас, наверное, не такая нестерпимая жара, - произнесла, даже со вздохом. - Как я жару не люблю… Скажи, Зоя: правду говорят, будто у вас кипарисы выше?
Ну, ничего себе - поворот в беседе:
- Не знаю, монна Фелиса. Я здешние оценить по высоте не успела.
- Да что ты?.. А розы? Я слышала, в одном из прибрежных заповедников с вашей стороны вывели новый сорт - "Ночная красавица". Синие, как камень палатум. Интересно: правда или нет?
- Не знаю. Мне розы не нравятся.
- Неужели? - и вполне искреннее изумление. - А какие цветы тебе нравятся?
- Луговые. В них больше жизни.
- Больше жизни?
- Ну да. Их ведь не поливают каждый день и от сорняков не полют. А они все равно растут. Особенно, маки и тюльпаны. А еще…
- О-ох… Мои ноги, - вдруг, скривилась дама. - Зоя, ты умеешь ступни массировать? - и опять: б-бульк, бульк.
- Не-ет, - вконец ошарашено выдала я.
- Очень жаль… Эта нестерпимая жара и эта ужасная… дорога, - будто задумалась она. - Тогда, знаешь что?.. Иди.
- Куда?
- Назад, к себе.
- А как же…
- Твоя дальнейшая здесь судьба?.. Я ее обязательно решу. Только, дай мне время подумать… Иди, Зоя! - и потянулась рукой к колокольчику на столе…
Ну, я и пошла… Впереди. Пыхтящая от любопытства Марит - сзади. И как она до двери нашей не лопнула?
- Монна Зоя, ну что?
Я же в ответ, лишь скривилась:
- Не знаю.
- Не знаете?.. Так, о чем вы с ней говорили?
- О чем? О кипарисах, цветах, жаре и…
- И-и?
- И… Марит, погоди… - и шлепнулась на кровать…
Нелепость какая-то… Несуразность. Полное отсутствие смысла… Но, ведь, он обязательно должен быть… Моя натренированная зрительная память со странной навязчивостью, возвращалась к этой несчастной вазе. Используемой с явным презреньем… Широкая, как супница, белая ваза, с волнами загнутыми краями… Очень тонкий глянцевый фарфор. А на нем… Что там, сбоку на нем?.. Клеймо мастерской. Ба-бах!!!.. Ну ты, Зоя, и дура! Хотя, теперь я уверена - именно "дурость" меня и спасла…
Когда мне стукнуло тринадцать девических лет, многие мои сверстницы уже вовсю вертели романы. Мужская ж гимназия - только улицу перейди. Находились кавалеры и мне. Да только, ненадолго: часть сразу "выбраковывал" Арс, остальных - я сама, совсем не теми страстями живущая. Но, однажды вышел один инцидент - рядом, в магнолиевой аллейке. Там много тенистых мест, в которых можно просто после занятий болтать. Ну, мы с одноклассницей и болтали. Пока к нам на скамейку не подсели два смельчака в "соседских" гимназических кителях. Скоро завязалась беседа. Да хотя, какие там разговоры, если ухаживающей стороне - ровно по столько, по сколько и нам? Но, в тот день просто "погодной темой" не обошлось:
- А скажи-ка нам, Зоя, что такое: "менархе"? - и шеи навытяжку оба. Видно, вопрос и в правду, важен.
Я в ответ так же важно напыжилась (не хотелось в грязь лицом ударять, раз такой поворот с "погоды"), но воссоздать из "дырявого" гимназического курса данное слово так и не смогла. А вот моя одноклассница, отчего то, вмиг заалелась.
- Я не знаю. Пира, а ты? - и на нее - полный надежды взгляд.
- Нет… Понятия не имею.
- А-а, ну, ладно. Мы тогда… до свиданья, - и в полном разочаровании отчалили…
Что такое "менархе" я, все-таки, после, узнала. Правда, от озадаченной Люсы. А вот "любознаты", еще чуть позже узнали, что такое "двойной подсвет". Правда, от злющего Арса. И вообще, к чему это всё?.. К моему полнейшему невниманью и незнанью многих житейских вещей. Значит, дурость, она, иногда… выручает.
Как и теперь. Когда я с большим опозданьем, наконец, сопоставила два овальных клейма: на белой недавней вазе и том блюде, с которого мы с Виторио уплетали бананы… "А какое у вас "дело"?.. Фарфоровое, Зоя. У Вито своя большая мастерская в Диганте. Там делают очень тонкий красивый фарфор…" Мама моя… Она ж меня, едва ли ни носом в это их "дело" совала. Но, вот, зачем?..
- Монна Зоя, вы меня не пугайте.
- Что… Марит?
- У вас сейчас сделалось такое лицо.
- Угу… А скажи мне: твоя хозяйка, монна Фелиса, она - очень умная?
- Моя хозяйка? - непонимающе хлопнула та глазами. - Да, очень. Иначе б не смогла с такой, как ее… репутацией заведенья так долго им управлять. И с властями дружить.
- И долги не прощать.
- Какие "долги"? Это вы - про свой сюда?
- Не знаю, Марит. Только… - хмуро уставилась я в темень за окном. - У меня, вдруг, такое чувство возникло, будто к местным каменным заборам еще и потолок прирос. Из этих хобьих розовых роз…
Под равнодушной к земным красотам луной розы воняли не так вдохновенно. Видно копили силы к рассветной росе. Но, мне сейчас было, не сказать, чтоб без разницы. Просто, совсем не до них. Я сегодняшней ночью вышла на дерзкую первую разведку… И куда там разведчики на разведке идут? Наверное, по ранее намеченному курсу - к забору. Нет, к воротам в заборе. И махнула с подоконника в траву. Оказалось - довольно высоко. Но, разведчики - люди смелые. Так что, пригнувшись, потрусила дальше. Вдоль белёной стены, выпрямив спину лишь за ее углом. И сразу стало весьма интересно… Хорошо видные отсюда, обе части Розе Бэй напомнили сейчас Вананду: одна - погружена в лунную ночь, другая - щедро расцвечена фонарями. И чтоб лучше ее рассмотреть, я даже на каменный вазон взобралась. Со всеми мерами предосторожности…
- Ай-й… Да чтоб вам навек своими шипами… втянуться. Ай-й.
- Мартын!
- Ась?!
- Глянь, чё за шебуршанье на порубежной!
- Мама моя…
Всё, что я успела оценить, когда бежала обратно - охрана у разделяющей изгороди надежная. И от собственного окна двинула теперь в противоположную сторону, по уже знакомой тропинке. Она ведь тоже - к забору. Хотя…
Влажно хрустящий под ногами гравий, очень скоро ручейком нырнул влево - к загону с павлинами. Я - опять свернула в траву. И, обогнув очередные колючие клумбы, оказалась в аккурат перед бывшей конюшней. Она казалась теперь черным пятном, очерченным по краям серыми каменными уступами. Я еще раньше их разглядела (выбрав для "графической" Марит задним планом), эти неровные "ступени", ведущие прямиком вверх. К заднику из забора. И сейчас вознамерилась… Вознамерилась… Не так-то это и просто. Видно, здешняя хозяйка, ко всем своим талантам, еще и сверх бережлива - камни, не скрепленные должным раствором, разъезжались под ногами, норовя так и бухнуться вниз… Может, это место само развалилось? Какой-нибудь пони свой блохастый бок о стену потер… Но, все ж, взобралась. И, замерев на широком углу, обозрела открывшуюся перспективу… Лететь долго. Потому как сразу за кладкой начинался обрыв с далекими огоньками домов внизу среди длинных рядов винограда. Хотя, если взять длинную-длинную веревку и закрепить ее за что-нибудь… И тут я прищурилась вниз… Да так и замерла, выгнув шею: в конюшенные развалины сбоку от меня юркнули двое. Очень живенько так… Мама моя. Вот же вляпалась.
- О-о, погоди.
- Бу-бу-бу, бу-бу-бу, - едва различимым басом. Потом опять:
- Да погоди же. Хи-хи…
И дальше по отработанной, видимо, схеме, потому как единственно понятой мною мужской фразой стала:
- Тихо, Элда. Эта трехногая рухлядь скрипит… - ага, вы б еще на клавесине… а вот голос-то мне знаком. Впрочем, как и приснопамятное женское имя.
Однако судьбу мою данное знанье не изменило. Пришлось у себя наверху залечь и замереть. Постепенно и глаза к темноте привыкли. Вот только б ветром не сдуло, и здешняя шаткая кладка не подвела. А то, присоединюсь в самый…
- А!.. - что, уже всё?!.. Ну, так я себя поздравляю. Не тебя, Элда. И, дождавшись такого же шустрого бегства, задним ходом попятилась вниз.
Да… Разведчица из тебя, Зоя… Ну, ничего - это, лишь первый мой опыт…
- И чтоб до такого додуматься?!.. Да как вы, монна Зоя на… на…
- Это - разведка была, - хмуро уточнила я, уперев подбородок в колени. Потом почесала нос. Марит еще раз тряхнула моим платьем:
- Так ведь теперь его - только в стирку. Рукава - в побелке. Подол - в паутине. А туфли… Монна Зоя?..
- По-видимому, это - земля.
- Ага. Из-под вашего окна. Где вы палку, к стене приткнутую оставили, - да-а… разведчица из меня… - Монна Зоя, мессир Леон очень ругался. Он обещал меры принять.
- Какие… меры? - махом вскинулась я. - Марит, так он что, в курсе…
- А как же? - раздула та гневно ноздри. - Весь ваш разведческий путь проследил вместе с ночными охранниками. Вы ж и траву истоптали и розы в вазоне за углом помяли и…
- А вот павлинов я точно не трогала.
- Каких павлинов? - выкатила Марит глаза.
- Да так. Видно тех, что тоже - в курсе… А что за меры то?
- Не знаю, - вздохнув, хлопнулась девушка ко мне на кровать. - Да только теперь все ваши "пути" будут строго под надзором… Монна Зоя…
- А-а?
- Чего вы теперь делать-то будете?
- Что делать? - скосилась я на нее. - Есть одна мысль.
- Письмо написать? - тихо произнесла Марит. - А что? В этом я вам помочь смогу через надежного человека. Только, надо быстро писать, потому как его хозяйка уже послала.
- Уволила, что ли? - безучастно буркнула я.
- С чего, вдруг? Он на задание после обеда отбывает. Разыскивать какого-то капитана, чтоб от нее письмо передать. Ругался так, - засмеялась и сморщила носик… Капитана?..
- А что за "капитан"?
- Не знаю… Тито говорит: "Где ж я его найду, когда у него корабль "Летуньей" называется? Вчера в столице был, а сегодня, может, где угод…"
- Мама моя…
- Монна Зоя, вы чего? Вам что, поплохело? Тошнит?
- Ага… Нет… - и уставилась на девушку "страшным" взглядом. - Марит, мне очень-очень нужна длинная-длинная веревка.
- Зачем? - испуганно выдохнула та. - Монна Зоя, то - грех.
- Ты о чем?.. Я по ней вниз, в долину спущусь. Мне надо быстро. Или много-много простыней. Где у вас тут прачечная? Я все это спрячу в старой конюшне. Хотя, там - ненадежно. Туда по ночам приходят…
- Призраки?
- Что?!
- Приходят призраки?
- Марит, ты… уф-ф… - кажется, отпустило. - Любовники туда приходят, - уже вполне адекватно уставилась я на побледневшую деву. - Элда твоя, сильно стройная, и Никип. Я их сегодня ночью там…
- Не может этого быть! Нет!
- Марит, с тобой что?
- Нет, монна Зоя! Вам примерещилось!
- Да ты чего так раскричалась то? Я живых людей от призраков в силах пока…
- Нет!.. Нет. Нет, - и, подскочив с кровати, стрелой унеслась вон…
- Да хобья ж сила… Что же это в жизни моей такое… происходит?.. И что мне теперь самой с ней делать? Вазы опознавательные. Взгляды внимательные… И где же ты, любимый, с ней мог пересечься? - а потом, как громкий хлопок, вдруг, пришло понимание. - Он меня ищет… И теперь сам угодит в западню… Марит!.. Марит!!! - да где ж ее теперь искать?..
Глава 17
Марит вскоре нашлась и вернулась сама. Я поняла это по тихому скрипу двери и дрогнувшим ей в ответ шторам:
- Монна Зоя? - шмыгнула носом уже за моим плечом. - Вы чего, даже стоя уснули? А еще говорили… - и громко вздохнула. - Монна…
- Да, Марит?
- Я вам новое платье принесла. А то прежнее я еще и в слезах с соплями… В общем, просыпайтесь, снимайте свою мужскую рубаху.
- Да я не сплю, - оторвала я голову от оконного косяка.
- А что ж тогда?
- Ду-умаю.
- О чем?
- О нашей бабьей доле.
- О-о. Значит, о мужиках, - хмуро изрекла Марит, приткнувшись рядом. Я взглянула на нее: глаза и нос припухли, а черные кудряшки на лбу - мокрые после умыванья… подружка по "бабьей доле":
- Он ее не любит. Если тебе от этого станет легче.
- Я знаю. Только, от этого - не легче, а наоборот. Ведь, если б, по любви, я бы поняла, а так - чистое скотство.
- Угу. Тем более, в конюшне, - качнувшись к девушке, заправила я самый длинный ее выбившийся завиток, и обхватила за плечи руками, - Марит, ты не плачь по нему больше.
- Не бу-уду, - шмыгнула она носом мне в плечо.
- Угу… Иногда случается, что любовь - только лишь иллюзия. И ты эту иллюзию обязательно распознаешь, но, может быть уже слишком поздно. Так что, считай - тебе повезло.
- Ага. Мне повезло… А вот ему… - и, вдруг, выразительно туда же фыркнула. - Хобячий жеребец.
- Ну, во-первых, не "хобячий", а "хобий", - в ответ несдержанно хихикнула я. - А во-вторых, не такой уж он и "жеребец" - лишь на элитного петуха тянет. Так что, и здесь тебе тоже…
- Монна Зоя?!
- А что? Я не виновата - они меня врасплох застали. Пришлось все действо на стене торчать. Благо, минуты три всего.
- Три минуты?! - отстранившись, выкатила Марит глаза. - И он меня из-за этих хо-бьих трех минут полгода к "полноценной страсти" склонял?!
- Видимо… да, - скривившись, кивнула я. - Страсть… полноценная, - и через мгновенье, вместе с Марит, прыснула со смеху.
- О-ох, монна Зоя, - по новой вытерев глаза, обняла она меня уже сама. - Какие же мы бываем ду-уры… Это, ничего, что я вас…
- Нет. И вообще, забудь про свою здесь должность. Ты теперь - моя первая в жизни подружка. Представляешь? - и сама себе удивилась. Однако Марит отнеслась к новой своей "должности" нежданно всерьез:
- Так, подружки должны друг другу всегда…
- Сочувствовать?
- Ну, это - само собой. А я…
- Что?
- А я, знаете, что придумала?.. Я вам сбежать отсюда помогу.
- Прачечную покажешь?
- Неа. Лучше - сама все устрою.
- Марит, тебе же нельзя? Тебя потом…
- А я с вами махну. И… - и подхватив меня за руку, потянула к кровати. - Дело серьезное и требует тайны.
- А-э…
- Меня сейчас послушайте, - замерла, усевшись, будто решаясь. - Я ведь в последнее время, лишь из-за него здесь была, из-за Никипа. Чтобы с ним каждый день встречаться. А так, здешняя жизнь - совсем не по мне. Глядеть с утра до вечера на этих Роз. Одни - хохочут беспрестанно. Другие - капризничают, а свободными ночами плачут. И те и другие. Или пьют. Так что, теперь все решилось в моей судьбе. Меня Тито давно отсюда зовет в город рядом. Там и работа есть и жизнь куда благонравнее.
- Это тот, "надежный"? - дернулась я на знакомое имя.
- Ага. Хороший парень. Он тут… ну, тоже, будто из-за любви.
- Но, к тебе?
- Говорит, что, да. Однако я теперь буду гораздо прозорливее и в обиду себя не дам, - поджала Марит губки. - Ой, монна Зоя, о чем я?
- Даже представить пока не решусь, - заерзала я на кровати.
- А-а, о вашем побеге. Я все устрою. У нас и жалованье, как раз, только вчера было, - скосившись в сторону, уточнила она. - Так что… Монна Зоя, а с письмом то как? Писать его будете?
- Буду, Марит. И… только ты не сильно громко удивляйся… Адресатом в нем - тот же самый, нужный твоей хозяйке, капитан.
- Святая Мадонна!
- Марит, я же просила?
- Монна Зоя, а как же так?
- А вот так, - вздохнув, сцепила я на коленях руки. - Но, это - еще не все. Помнишь, ты мне рассказывала про побег Соттолы?.. Ее помощником он как раз и был. И Монна Фелиса теперь…
- Святые небеса! Матерь…
- Марит. Что же ты так орешь то?