д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить".
До начала войны оставалось всего несколько часов. И можно констатировать, что РККА повторила в увеличенном масштабе те же ошибки, которые стали отправной точкой разгрома Польши в сентябре 1939 г. На огромной территории от границы и до внутренних округов стояла армия, во-первых, неотмобилизованная, а во-вторых, разорванная на три не связанных между собой оперативно эшелона. Каждый из этих эшелонов был слабее выстроившихся вдоль границы немецких войск. Все это создавало предпосылки для разгрома РККА по частям.
Обсуждение.
Решение напасть на СССР было принято Гитлером исходя из анализа общей стратегической обстановки летом 1940 г., и какие - либо манипуляции войсками Красной Армии никак не влияли на это решение. Избежать подобного развития событий советские руководители могли, только присоединившись к Оси осенью 1940 г., что было неприемлемым по разным причинам, начиная от сомнительности подобного сотрудничества и заканчивая перспективой получить в качестве противников могущественных "владычиц морей" - Англию и Америку.
Основной проблемой, вызвавшей катастрофическое вступление СССР во Вторую мировую войну, был упущенный момент, в который нужно было принимать радикальные ответные меры. Развернуть и мобилизовать армию вовремя можно было, начав выдвижение войск внутренних округов к границе в начале мая. Почему этого не произошло? В современной авиации есть такой термин point of no return - "точка невозврата". До этой точки экипаж авиалайнера может принять решение, взлетать или нет. После прохождения этой не видимой пассажирам линии на взлетной полосе выбора уже нет, скорость велика, а полоса не дает места для торможения, нужно только взлетать. Принятие политическим руководством решения о начале мобилизации и развертывания подобно началу разбега перед взлетом. И у этого разбега есть своя "точка невозврата". Скрывать мобилизацию "большими учебными сборами" и передвижения войск "улучшением квартирных условий" до бесконечности невозможно. Так или иначе подготовительные мероприятия будут вскрыты противником, и он начнет ответные действия. Сталин это прекрасно понимал и в неопределенной обстановке последних предвоенных месяцев не решился начать роковой разбег и пройти "точку невозврата", не будучи уверенным, что конфликт неизбежен. В начале мая не было ни концентрации немецких войск на границах СССР, ни выдвижения каких-либо политических требований.
Руководители двух стран, Германии и СССР, имели разный взгляд на военные возможности СССР и соответственно по-разному строили логические цепочки для выводов о возможности ведения войны. Сталин не мог предполагать, что Гитлер считает СССР "колоссом на глиняных ногах и без головы" и решится на нападение во имя решения в общем-то второстепенной задачи - давления на Англию и устранения потенциального сухопутного противника. Гитлер в конечном итоге жестоко поплатился за столь низкую оценку возможностей СССР, но политическая обстановка в последние предвоенные месяцы заставляла и того и другого лидера делать неверные умозаключения. Сталин не верил в возможность нападения Германии до того момента, когда у всех уже не оставалось сомнений в намерениях Германии. Но вместе с тем не оставалось и времени на адекватную реакцию.
Такие глобальные мероприятия, как проведение мобилизации и развертывания, не проводятся высшим руководством армии по собственной инициативе. Это вопросы, которые решаются политическим руководством государства. Кроме того, специфической проблемой СССР были большие расстояния, на которые нужно было перевозить войска в процессе сосредоточения и развертывания. Это само по себе было фактором, снижающим скорость реакции армии на решения политиков. Если же руководство страны колебалось с принятием таких решений, то перевозки соединений к границе безнадежно запаздывали. Как это и произошло в 1941 г. После того как в ответ на сообщение ТАСС последовало гробовое молчание, к границам начали выдвигать "глубинные" стрелковые корпуса, а на рубеж Западной Двины и Днепра начали перевозить армии внутренних округов. Но эти мероприятия уже безнадежно запоздали, быстро продвинуть дивизии с Волги, Урала и Северного Кавказа ближе к границам было уже невозможно. К границе не успевали выйти даже "глубинные" корпуса, уже находившиеся в особых округах. Более того, выдвижение само по себе не решало проблему мобилизации. Выдвигающиеся корпуса и армии были неотмобилизованы, и оставался еще вопрос с перевозками запасников, а также лошадей и автотранспорта для них. Призыв на "большие учебные сборы" лишь частично облегчал мобилизацию. В рамках БУС были призваны 805 тыс. человек, для комплектования армии по МП–41 требовалось еще 3 млн человек.
Не изменили бы общей обстановки и мероприятия по приведению приграничных дивизий в состояние повышенной боевой готовности, занятие ими обороны в УРах. Растянутые по фронту дивизии армий прикрытия не могли сдержать удара плотно построенных на направлениях главного нападения немецких армейских корпусов. Впоследствии, в 1941 и 1942 гг., немцы взламывали и куда более плотные построения советских войск на Лужском рубеже, под Волоколамском или Харьковом.
Красная Армия в целом и Юго-Западное направление в частности встретили войну в сложнейших условиях, в которых одни неблагоприятные факторы накладывались на другие. Неотмобилизованные соединения были растянуты по фронту и разорваны на несколько эшелонов. Усугублялось это промахами в реорганизации и подготовке кадров, недостатком многих систем вооружения. Но вместе с тем РККА была куда более прочным механизмом, чем представляли себе немцы. Красной Армии и вермахту предстояла жестокая борьба, в которой советские войска стремились отыграть неблагоприятные условия вступления в войну, а немецкие, напротив, стремились закрепить достигнутые первым ударом преимущества.
Глава 2
Битва стальных лавин
Приграничное сражение Юго-Западного фронта. 22 июня - 1 июля
Самый длинный день. Осознание советским руководством вечером 21 июня неизбежности начала войны с Германией в ближайшие дни или даже часы не означало немедленной реакции на этот факт в войсках у границы. Страшные слова "возможно внезапное нападение немцев" еще должны были электрическими импульсами с кропотливым процессом шифровки и расшифровки в промежутках пройти сотни километров из кремлевского кабинета в штабы приграничных армий.
Директива НКО о приведении в боевую готовность войск и занятии ими огневых точек на границе была получена в армиях уже ночью. Например, в 5–й армии директива была доложена командарму только в 2.30 ночи 22 июня. Подобное запаздывание было связано с неизбежными потерями времени на расшифровку. Дело в том, что вместо условного сигнала на ввод в действие планов прикрытия передавался полный текст Директивы № 1. Передача только условного сигнала могла привести к началу мобилизации на территории округа и действиям войск, которые потом было бы трудно объяснить на дипломатическом уровне. Надежда на политическое урегулирование конфликта не покидала советское руководство вплоть до встречи с послом Ф. фон Шулленбургом, когда война была объявлена официально, и поэтому в директиве НКО были заложены ограничения в действиях войск.
Тем временем уже ночью 22 июня в тылу советских войск действовали немецкие диверсанты, разрушавшие линии связи. Эти скользящие в темноте июньской ночи тени были первыми, кто с оружием в руках перешел линию границы. Линию, преодоление которой разделило солдат двух стран на живых и мертвых. Для рядовых и офицеров обеих армий война стала совсем не такой, какой они себе ее представляли. Вместо нескольких недель охватов и окружений немцев ждали тяжелые бои, ожесточенные бомбежки, бескрайние поля, раскисшие дороги, горящие города, недружелюбные взгляды жителей в бесконечной череде деревень с труднопроизносимыми названиями. Бойцов и командиров Красной Армии вместо воспетого в песнях о завтрашней войне и книге H. H. Шпанова "Первый удар" блестящего отражения нападения врага ждали оглушительные поражения первого года войны, изматывающие марши и отступления, брошенная техника, унижения плена, шок от столкновения с сильным и безжалостным противником. Но иллюзиям еще только предстояло развеяться. В первый бой люди шли со смешанным чувством страха и любопытства, еще уверенные в своих силах.
В 3.30 вдоль всей линии границы от Балтики до Черного моря загрохотала артиллерия и небо наполнилось гулом двигателей самолетов. Началась артиллерийская и авиационная подготовка немецкого наступления. Под ее аккомпанемент немецкие спецназовцы захватывали мосты через Буг. Всем группам армий были приданы отдельные роты 800 полка "Бранденбург", предназначенного для проведения спецопераций. Многие акции осуществлялись солдатами и офицерами, переодетыми в советскую униформу и вооруженными советским оружием. Появление на сцене столь необычных персонажей было отмечено уже в первом донесении управления политпропаганды КОВО, они были названы "диверсионными группами, переодетыми в нашу форму". "Бранденбургом" были захвачены автодорожный мост в Устилуге и железнодорожный мост у Выгоданки (13 км юго-западнее Устилуга). Чего - либо экстраординарного в самом факте захвата мостов "Бранденбургом" нет. Подобные спецоперации проводились и в 1941 г., и в 1942 г. Например, в 1942 г. немецким спецназом была захвачена плотина на Дону, стратегически важный мост на подступах к Пятигорску. Захват приграничных мостов был первым, но, к сожалению, далеко не последним успехом "учебного полка 800" на Восточном фронте. В первый день войны успеху "брандербургеров" способствовала обстановка переходного между миром и войной периода.
Но мосты не были единственным переправочным средством. Река форсировалась на широком фронте огромной массой войск. В этих условиях большинство соединений вермахта было вынуждено переправляться с помощью понтонных парков. Переправившись через реку, немецкие пехотные дивизии вступили в сражение за укрепления Владимир - Волынского и Струмиловского УРов. Собственно на границе в момент нападения немцев находились только пограничники, дежурные батальоны стрелковых дивизий, артиллерийские полки на позициях и гарнизоны УРов. Они и завязали бой с частями немецких пехотных дивизий.
С началом боевых действий командование округа инициировало выполнение армиями планов прикрытия. Усложняло нормальную работу штаба то, что многие офицеры на момент начала боевых действий находились в пути и смогли приступить к работе только через несколько часов после германского нападения.
До этого начальник штаба округа М. А. Пуркаев связался с командующими армиями и приказал ввести в действие план прикрытия. Начальник штаба 12–й армии Б. Арушнян вспоминает:
"Примерно через час генерал М. А. Пуркаев вызвал меня к аппарату "Бодо" (буквопечатающий телеграфный аппарат, в котором текст принимаемой телеграммы печатался на бумажной ленте. - А. И.) и передал условный сигнал для ввода в действие плана прикрытия государственной границы - КОВО–1941. Я сразу же доложил командарму, в кабинете которого находился и член Военного совета. Мы немедленно оповестили соединения и части".
Первый день войны. На направлении главного удара. Главный удар немецких войск пришелся по полосе обороны 5–й армии М. И. Потапова. Предназначенные для обороны госграницы по планам прикрытия стрелковые соединения 5–й армии находились на момент начала боевых действий в 10–40 км от форсируемого немцами Буга. Для занятия назначенных для обороны позиций им нужно было пройти более десятка километров. Стрелковые полки 87–й стрелковой дивизии находились в районе Когильно (15 км восточнее Владимира - Волынского и в 30–40 км от государственной границы), артиллерийские полки - в военном городке во Владимире-Волынском. Ближе к границе находились части 124–й стрелковой дивизии. 622–й стрелковый полк майора Ш. Д. Кирцхая начал движение к границе из Порицка (14 км от границы). 781–й стрелковый полк полковника К. Ф. Савельева следовал из Тартакова (8 км от границы). Дальше всего был 406–й стрелковый полк полковника Т. Я. Новикова, он выдвигался из Горохова (30 км от границы). Около 6.00–7.00 соединения были подняты по тревоге и начали выдвижение к границе. Марш постоянно замедлялся ударами немецкой авиации.
В 7.00 по итогам официального объявления войны Шулленбургом и первых донесений из округов последовала Директива № 2. Задачи войск по этой директиве звучали уже куда решительнее:
"1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.
2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.
Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить группировки его наземных войск. Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100–150 км".
Этот текст уже больше походит на предвоенные планы, когда с первого дня войны предполагалось вести активную воздушную войну с целью завоевания господства в воздухе и срыва сосредоточения противника. Директива была получена в штабе Юго-Западного фронта в 8.45. Но оперативно известить подчиненных руководство штаба фронта уже не успевало. Поэтому, например, разрешение использовать артиллерию 99–я стрелковая дивизия 26–й армии получила только в 10.00 22 июня.
В 11.00–13.00, не доходя до границы 10–15 км, обе оказавшиеся на направлении главного удара немцев стрелковые дивизии, 87–я и 124–я, столкнулись с передовыми частями 6 армии Рейхенау. С оперативной точки зрения бои у границы в первый день войны проходили при отсутствии сплошного фронта. Вследствие того что занятия обороны до начала боев не было, дивизии приграничных армий вступили в бой в плотных походных построениях и могли оказать серьезное сопротивление и даже атаковать немецкие части и соединения, переправившиеся через Буг. Но между походными колоннами были большие промежутки. Фактически это означало, что советские стрелковые дивизии вступили в бой с открытыми флангами. В ближайшей перспективе это означало угрозу окружения. Реальностью эта угроза стала уже к вечеру первого дня войны.
Передовой отряд 87–й стрелковой дивизии подошел к южной окраине Владимира - Волынского уже в 9 утра. Он завязал бой с частями 298 пехотной дивизии немцев. Вскоре к городу подтянулись основные силы дивизии. Видя, что немцы стремятся захватить Владимир - Волынский, командир 87–й стрелковой дивизии генерал Алябушев принял решение контрударом ликвидировать образовавшийся плацдарм у Устилуга. 96–й стрелковый полк при поддержке 212–го гаубичного артполка повел наступление с юго-западной окраины Владимира - Волынского с целью выйти к Бугу южнее Устилуга. 16–й стрелковый полк полковника П. И. Филимонова при поддержке 178–го артполка начал наступление с северо-западной окраины Владимира - Волынского с целью захвата Устилуга и выхода на Западный Буг севернее города. Атаку поддерживали два батальона танков, выделенные по распоряжению командующего 5–й армией из состава 41–й танковой дивизии. 283–й стрелковый полк оставался в резерве командира дивизии. В течение дня 87–я стрелковая дивизия смогла потеснить немцев на 6–10 км к западу от Владимира - Волынского, деблокировав окруженные ДОТы 19–го пулеметного батальона.
Но пока дивизия вела наступление на плацдарм у Устилуга, обстановка в ее полосе обороны неуклонно ухудшалась. Во-первых, в 13.00 в сражение вступила переправившаяся на советскую сторону 14 танковая дивизия III моторизованного армейского корпуса, резко изменив баланс сил в пользу немцев. Во-вторых, в остальной полосе 87–й стрелковой дивизии до Литовижа, то есть до стыка ее с 124–й стрелковой дивизией, образовался разрыв шириной свыше 20 км. На этом пространстве, кроме пяти пограничных застав и трех опорных пунктов УРов (до 40 редко расположенных ДОТов с немногочисленными гарнизонами), советских войск не было. В этот разрыв в течение дня 22 июня, преодолевая упорное сопротивление гарнизонов ДОТов, поддержанных пограничниками, продвигались части 44 и 299 пехотных дивизий, обходя открытый фланг дивизии Алябушева. Пулеметно - артиллерийские батальоны, опиравшиеся на ДОТы "линии Молотова", оказали им ожесточенное сопротивление, вечером эти бои были охарактеризованы в журнале боевых действий ГА "Юг" как "локальные неудачи на участке 44 дивизии". 44 пехотная дивизия формировалась в Австрии (131 и 134 полки дивизии переформировали из 3 и 4 полков 2 венской австрийской дивизии, 132 полк из 6 полка 3 австрийской дивизии), и ее боеспособность была ниже немецких дивизий. Поэтому даже УР без пехотного заполнения стал для 44 пехотной дивизии серьезным препятствием. Австрийское происхождение имела также 45 пехотная дивизия (бывшая 4 австрийская дивизия), понесшая большие потери у стен Брестской крепости. Но так или иначе к вечеру 22 июня передовые части 299 пехотной дивизии смогли выйти к железной дороге, идущей с севера на юг из Владимира - Волынского к Сокалю.
Не менее драматичными были первые часы войны для соседней 124–й стрелковой дивизии Ф. Г. Сущего. 622–й стрелковый полк около 9 часов у развилки железных дорог (6 км западнее Порицка) вступил в бой с частями 111 пехотной дивизии. 781–й стрелковый полк при подходе к рубежу колхоз Тартаков - Горбков столкнулся с 57 пехотной дивизией. 406–й стрелковый полк при подходе к Грушуву (6 км южнее Порицка) завязал бой с передовыми частями 75 пехотной дивизии противника, которые к 11–12 часам отступили на рубеж Бараньи Перетоки - Стенажев. На этом рубеже 406–й стрелковый полк был остановлен и в течение дня отражал сильные атаки главных сил 75 пехотной дивизии. Серьезным средством поддержки для 124–й стрелковой дивизии стал 21–й корпусной артиллерийский полк 27–го корпуса, вооруженный двадцатью 122–мм пушками А–19 и сорока восемью 152–мм гаубицами - пушками МЛ–20. Но соотношение сил было не в пользу советских войск, и главной проблемой 124–й дивизии стал охват открытых флангов и мощный нажим с фронта силами трех немецких пехотных дивизий - 111, 75 и 57.
В течение дня обстановка неуклонно ухудшалась. Как и на плацдарме у Устилуга, во второй половине дня 22 июня немцы ввели в бой на сокальском направлении механизированные соединения. В 13–15 часов в направлении Сокаль - Тартаков - Стоянов была введена в бой 11 танковая дивизия. Проложив частям 57 и 297 пехотных дивизий путь через Сокальский узел обороны Струмиловского УР, танковая дивизия начала свое движение в глубину построения советских войск, одновременно обходя фланг 124–й стрелковой дивизии. В 23.00 отряды 11 танковой дивизии расположились лагерем к западу от Стоянова, в 25 км от границы. С севера позиции дивизии Ф. Г. Сущего были обойдены 299 пехотной дивизией. Фактически 124–я стрелковая дивизия уже к вечеру первого дня войны оказалась в полуокружении. Ночная стоянка 11 танковой дивизии находилась на линии позади ее обороны.