Королева тщетно старалась соединить интересы Англии с интересами Испании. Она вышла замуж, чтобы укрепить в стране католицизм, и ради этой мечты пожертвовала тем немногим личным счастьем, на которое могла надеяться. Как жена короля Испании, вопреки интересам королевства и против советов ближайшего окружения, в том числе кардинала Поула, она позволила втянуть себя в войну с Францией, в результате чего город Кале, последнее английское владение на континенте, пал без сопротивления. Утрата Кале, символа величия и мощи средневековой Англии, стала национальным позором. Королева, как и ее подданные, остро переживала горечь поражения. Надежда Марии обеспечить переход трона к католическому наследнику осталась нереализованной. Политические неудачи и личное горе Марии не могли быть скрашены сколько-нибудь значительными успехами. Тем не менее одно достижение, пусть и скромное, обойденное вниманием хронистов и историков и не удостоившееся их похвал, все же есть на ее счету. В краткий период ее правления министры взялись за решение большой и трудной задачи по регулированию и сокращению расходов; ко времени ее смерти они уже немало сделали для очищения правительства от коррупции и ликвидации излишеств режима Нортумберленда.
Разочарованный неудачами всех своих политических замыслов, в августе 1555 г. Филипп отплыл в Нидерланды, а затем возвратился в Испанию. Лишенная счастья, видя вокруг только неверность и недовольство, Мария заболела. Семнадцатого ноября 1558 г. она умерла, а ее ближайший советник кардинал Поул пережил ее всего на несколько часов. Так завершилось ее короткое трагическое правление. Смерть Марии окончательно определила обращение английского народа в протестантскую веру.
Реформационное движение в Европе первоначально представляло собой выступление против пороков католической церкви, охватившее ряд немецких земель. Но когда через несколько лет католики упорядочили дисциплину в церкви и ее организацию, исчезло большинство поводов для недовольства ею. Реформация превратилась в восстание народов Северной Европы против аппарата консервативной римской церкви, противодействовавшей дальнейшему развитию человеческой мысли. После крушения Римской империи западноевропейское общество развивалось в узких рамках, определяемых и регулируемых церковью. Теперь доктрины и практика церкви изменились, реформированные религиозные сообщества уже не были скованы средневековыми шаблонами вероучения и богослужения, что оказалось более соответствующим веяниям нового времени. До Реформации в основе конфликтов между королями и церковью, между правящими классами и народом, между различными группировками знати лежало представление о том, что все несчастья и все пороки общества - неотъемлемые условия жизни в мире горя и скорби, раз они существовали всегда. Никто не мог найти решение этих проблем или хотя бы предложить какое-нибудь утешение в них. Реформация глубоко изменила понимание жизни, как общественной, так и личной, всеми сословиями, подтолкнула людей к активным действиям и обратила их взор на новые идеалы, ради которых и знатные, и простые люди одинаково были готовы не только страдать, но и даже идти на смерть. Католическая церковь, которая, несмотря на свои многочисленные изъяны, на протяжении многих веков являлась основой общества, оказалась расколотой настолько сильно, что все другие социальные конфликты отошли на второй план. С этого времени и впредь все страны Европы, в том числе и Англия, должны были делать выбор за или против Реформации.
Силу этого потрясения вряд ли можно понять нам, живущим в XX в., но все же, несмотря на множество коллизий, в Англии Реформация прошла менее разрушительно, чем в Германии или во Франции. Случилось это потому, что реформа церкви началась там достаточно рано, в годы абсолютного правления Генриха VIII. Тем не менее углубление Реформации, предпринятое Кранмером при Эдуарде VI, а затем контрреформация Гардинера и Поула при Марии, на целое десятилетие ввергли страну в смуту. Сначала вся нация получила от имени короля Эдуарда VI приказ двигаться к спасению одной дорогой, а при Марии всем было указано идти в противоположном направлении. Те, кто не сдвинулся с места в первый раз или не повернул во второй, должны были доказывать свои убеждения на виселице или на костре. Так католическая церковь попыталась переломить ход событий одним страшным ударом; но протестантизм в Англии оказался сильнее. Их борьба привела к появлению англиканства - компромисса между старым и новым, который, хотя и не положил конец войне между ними, сумел ее ограничить и таким образом сохранить единство английского общества.
Глава VIII. "ДОБРАЯ КОРОЛЕВА БЕСС"
Елизавете было двадцать пять лет, когда она, не имевшая опыта в государственных делах, сменила в ноябре 1558 г. свою сводную сестру на английском престоле. Англии повезло, что новая королева благодаря наследственности и воспитанию была наделена замечательнейшими качествами. Ни у кого не возникало сомнений в том, кто ее отец. Елизавета была похожа на него не только внешне: властная манера держаться, выразительная речь и врожденное достоинство - все указывало на то, что перед вами дочь Генриха VIII. Вскоре обнаружилось еще более значительное сходство с отцом: большое личное мужество в кризисные моменты, властная решительность, почти неистощимый запас физической энергии. Ей нравились те же, что и ее отцу, забавы и развлечения - преследование зверя, стрельба из лука, соколиная охота, танцы и музыка. Она могла говорить на шести языках и была начитана в греческом и латыни. Как отец и дед, она не любила сидеть на месте, постоянно находилась в движении, и часто никто не мог сказать, когда же она спала.
На долю Елизаветы выпало тяжелое детство и полная опасностей юность. При жизни Генриха VIII ее объявили незаконнорожденной и не допускали ко двору. Во время правления Марии, когда вся ее жизнь зависела порой от одного неверного шага, она познала ценность осторожности и скрытности. Еще в юности Елизавета научилась хранить молчание, когда это нужно, и выжидать. Многие историки обвиняют ее в непостоянстве и скупости. Действительно, эти черты ее характера не раз приводили в отчаяние советников. Однако королевская казна никогда не была достаточно богата, чтобы финансировать все авантюристические проекты, навязываемые ей. Нельзя также не заметить, что в тот бурный век иногда было разумно откладывать окончательное решение некоторых проблем. Времена требовали, чтобы во главе государства стоял политик расчетливый и изобретательный, и Елизавета обладала этими качествами. Кроме того, она отличалась даром отбирать людей для государственной работы. Для нее было совершенно естественно принимать на себя честь за их успехи и возлагать на них вину за неудачи.
Мало кто из современников мог сравниться с королевой в быстроте мышления, и многие посланники при ее дворе не без основания признавали живое остроумие Елизаветы. Из-за своего темперамента она часто становилась жертвой приступов меланхолии, чередующихся с безудержным весельем или неодолимым гневом. Будучи женщиной тонкого интеллекта, она в то же время часто вела себя вызывающе и выражалась грубо. В приступе злости Елизавета могла дать пощечину своему казначею и швырнуть туфельку в лицо секретарю. В отношениях с противоположным полом она демонстрировала большую свободу, и, как писал один известный советник, "в один день она была выше мужчины, а в другой ниже женщины". Тем не менее Елизавета обладала способностью вызывать привязанность, чего были лишены как ее предшественники, так и наследники на английском троне. Возможно, современному читателю покажется несколько гротескной та лесть, которую источал перед ней двор, но она никогда не поступала дурно по отношению к своему народу.
Елизавета инстинктивно чувствовала, как завоевать всеобщее признание. В некотором смысле ее отношения с подданными являлись бесконечным флиртом. Она отдала своей стране любовь, которую никогда не дарила ни одному мужчине, и народ отвечал ей преданностью, чуть ли не поклонением. Не зря она вошла в историю как "Добрая королева Бесс".
Елизавете, как немногим из монархов, досталось весьма опасное наследство. Союз Англии с Испанией обернулся потерей Кале и обострением отношений с Францией. Политика Тюдоров в Шотландии потерпела крах. Над страной снова, как в Средние века, нависла военная угроза со стороны франко-шотландского альянса. В глазах католической Европы Мария Стюарт, королева Шотландии и супруга французского дофина, ставшего в 1559 г. королем Франциском II, имела больше Елизаветы прав на английский престол, а имея за собой поддержку Франции, она вполне могла добиться его. Мария де Гиз, регентша Шотландии, проводила профранцузскую и прокатолическую политику. В Париже и Эдинбурге власть принадлежала де Гизам. Еще до смерти Генриха VIII финансы Англии пришли в почти критическое состояние. Доверие к Англии в Антверпене, центре европейского финансового рынка, было таким незначительным, что за займы правительству приходилось выплачивать четырнадцать процентов. Денежное обращение - при Эдуарде VI ценность монет еще более понизилась - было расстроено. Единственная официальная союзница Англии Испания относилась к Елизавете с подозрением по религиозным причинам. Вот как характеризовал ситуацию в стране на момент восшествия на трон Елизаветы один бывший секретарь Совета: "Королева бедна, королевство истощено, знать бедна и слаба. Не хватает хороших командиров и солдат. Народ не повинуется. Правосудие не отправляется. Все дорого. Избыток мяса, напитков и украшений. В стране внутренний раскол. Угроза войны с Францией и Испанией. Французский король стоит одной ногой в Кале, другой в Шотландии. Стойкая враждебность за рубежом, но нет стойкой дружбы".
Елизавета, воспитанная протестанткой, являла собой образец человека новой эпохи. Ее окружали способнейшие протестантские умы: Мэтью Паркер, ставший впоследствии архиепископом Кентерберийским; Николас Бэкон, назначенный ею лордом-хранителем Большой государственной печати; Роджер Эскам, выдающийся ученый своего времени, и Уильям Сесил, самый знаменитый среди всех советников королевы, уже при Сомерсете и Нортумберленде занимавший высокий пост и умевший служить Марии так же хорошо, как Эдуарду, а Елизавете так же хорошо, как Марии. Несомненно, Сесил является величайшим государственным деятелем Англии XVI в. Он проявлял необычайную предприимчивость в служебных делах и стремился обладать полной информацией о состоянии дел в королевстве. Все его поступки отмечены взвешенностью и трезвым расчетом. Елизавета, с ее безошибочным инстинктом, призвала Сесила к себе на службу: "Я рассчитываю, что вы будете неподкупны, верны государству и всегда, независимо от чьей-либо воли, будете советовать мне то, что сами считаете лучшим". Тяжкое бремя взвалила молодая королева на плечи своего первого министра, которому в ту пору было тридцать восемь лет. Их тесное сотрудничество продолжалось, несмотря на конфликты и противоположные мнения по некоторым вопросам, до самой смерти Сесила, последовавшей через сорок лет.
Первое, в чем нуждалось королевство, было религиозное умиротворение внутри страны и устранение внешней угрозы со стороны Шотландии. Англия вновь стала юридически протестантским государством, католическое законодательство Марии было отменено, и монарх снова был провозглашен Верховным главой английской церкви. Но на этом трудности для Елизаветы не закончились. В обществе циркулировали новые идеи, не только те, которые касались религиозных доктрин и церковного управления, но и имевшие отношение к самой природе и основам политической власти. Еще со времен Уиклифа (начиная с последней четверти XIV в.) в недрах английского общества существовало движение сопротивления церковной власти. В эпоху Реформации впервые со времени обращения Римской империи в христианство в сознании людей укоренилась вера в то, что неподчинение установленному порядку по причине личных убеждений является правом и даже долгом человека. Но церковь и государство были столь тесно связаны, что неподчинение одному становилось вызовом другому. Идея о том, что человек сам должен выбирать для себя веру, была почти столь же чужда человеку того века, как и идея о том, что он сам должен выбирать, каким законам следует подчиняться и какие власти уважать. Самое большее, что он мог себе позволить, - это подчиняться внешне и думать все что угодно про себя. Но Европа была охвачена таким брожением умов, что молчать было невозможно. Люди с увлечением и интересом обсуждали происходящее тайком друг с другом, открыто - в своих произведениях, которые печатались теперь в тысячах экземпляров и зажигали в людях любопытство везде, где бы они ни появлялись. Даже при том, что государственные дела могли на законных основаниях обсуждать только те, кого для этого призвали, простые люди обращались к Священному Писанию, проверяя доктрины церкви и ее обряды словами евангелистов и апостолов.
Именно в этот момент в английской истории впервые появилась партия пуритан , которой было суждено сыграть столь значительную роль в последующее столетие. Выдвигавшие демократичные идеи и стремившиеся к простоте в церковной организации, но на деле нетерпимые ко всем, кто имел отличные от их взгляды, пуритане бросили вызов власти королевы в церкви и государстве, и хотя Елизавета сама стремилась к свободе совести и могла искренне утверждать, что "не заглядывала в души людей", она все же не осмелилась позволить им проникнуть в церковные и политические органы. Эта небольшая деятельная партия могла нарушить то хрупкое согласие, которое королева столь терпеливо строила. Нужно было спасти протестантизм от его друзей. Елизавета практически следовала принципу, который ее преемник Яков I изложил в теории "Нет епископа - нет и короля", и понимала, что если правительство не будет контролировать церковь, то окажется слишком слабым, чтобы одолеть Контрреформацию, уже набиравшую силу в Европе. Так что Елизавете предстояло в скором времени противостоять не только католической опасности из-за рубежа, но и наступлению пуритан внутри страны, где его возглавляли ярые протестанты, - эмигрировавшие при Марии и теперь устремившиеся на родину из Женевы и германских городов.
В одном аспекте Реформация в Англии отличалась от аналогичных процессов в Европе.
Насущные вопросы церковной жизни, волновавшие Европу - отношение национальной церкви к Риму, с одной стороны, и к светскому суверену, с другой; ее будущая организация и вероучение; распоряжение ее собственностью и собственностью монастырей, - в Англии могли найти свое решение только в парламенте, где пуритане через некоторое время сформировали активную, постоянно растущую оппозицию. Джентри в парламенте разделились. Пожалуй, существовало только два пункта, в которых они полностью сходились взглядами: захватив свою долю монастырских земель, они не намеревались расставаться с нею; и полагали, что может случиться все что угодно, но нельзя допустить повторения войны Роз. Во всем остальном они расходились: одни полагали, что Реформация и так уже зашла слишком далеко, другие считали, что нужно сделать еще один шаг вперед. Это было предвестием будущего разделения на роялистов и пуритан, англикан и диссентеров , тори и вигов. Но до поры до времени все разногласия между ними отходили на второй план перед угрозой спорного, наследования и гражданской войны; все признавали, что только корона имеет право законодательной инициативы в парламенте и может, таким образом, определять внутреннюю и внешнюю политику государства.
* * *.
Непосредственную угрозу для Англии представлял северный сосед, Шотландия. Французские войска поддерживали королеву-мать Марию де Гиз. Влиятельная партия пуритан в среде шотландской знати, на которую большое воздействие оказывали протестантские проповедники, преследуемые католиками-французами, выступала против них. Джон Нокс из женевской ссылки резко протестовал против чужеземного засилья и клеймил "чудовищное правление женщин" в Шотландии. Ему, как и многим другим в то время, видеть женщину на троне было странно и противоестественно. За всем происходящим на севере с интересом и беспокойством наблюдала Елизавета. Она понимала, что, если французская партия возьмет в свои руки контроль над Шотландией, ее следующим шагом станет борьба с Англией.
Нехватка денег не позволяла королеве провести сколь-либо значительную военную операцию, но она послала флот, чтобы блокировать шотландские порты и предотвратить поступление подкреплений из Франции. Для протестантской партии в Шотландии через границу втайне перебрасывались оружие, боеприпасы и деньги. Елизавета позволила Ноксу, возвращавшемуся на родину, проехать через Англию, и его проповеди производили на шотландцев сильнейшее впечатление. Небольшая английская армия вторглась в Шотландию и выступила на стороне местных протестантов. Как раз в этот момент Мария де Гиз умерла. Скромные усилия Елизаветы достигли цели: по Лейтскому договору 1560 г. в Шотландии окончательно утвердился протестантизм. Франция, сама погрузившаяся в религиозную смуту и вынужденная в то же время концентрировать свои силы против Габсбургской империи, не смогла этому противостоять. Елизавета получила некоторую передышку и теперь могла уверенно смотреть в будущее.