* * *
Женя проснулась за полчаса до подъезда к городу. Зевала, терла глаза. Потом с ворчанием оттирала размазанную тушь. Потом задумчиво молчала. Да самого своего подъезда.
Он еще и вышел дверцу машины открыть. Как будто она сама не в состоянии. Хотелось закатить глаза от его раздражающей предупредительности. И вместе с тем - до чего же приятно. А если тебе еще и руку подают… Ведь и в самом деле - выбираться на шпильках из "Лексуса" совсем не то же самое, что выскакивать в кроссовках из ее "Логана".
Они стоят рядом с машиной.
- Зайдешь?
- Спасибо, но не сегодня, Жень. Устал. Я не привык так долго за рулем.
- Жаль…
- Если настаиваешь…
- Я просто поблагодарить тебя хотела… За все, что ты сделал. Я понимаю, ты хотел как лучше.
- Поблагодарить?
- Ну да…
- Худяков уже сказал мне "Спасибо". Этого вполне достаточно.
- Я имела в виду не это…
- А что?
- Олег! - дурацкая ситуация. Дурацкий разговор. Он притворяется или действительно не понимает? - Не тупи!
Он изгибает бровь.
- Жень, я, правда, не понимаю.
- Я презервативы купила! - не выдержав, рявкает она. - ТАК тебе понятно?
На улице темно, и поэтому не видно, как он резко бледнеет.
- Так вот, значит, о какой благодарности идет речь?
Женьке не нравится его тихий, почти свистящий голос.
- Что, не надо?
- Засунь свою благодарность, знаешь, куда?!
Он… да не может быть… почти орет?
- Гордый, что ли?
- Да!!!
"Точно, орет" - со смесью ужаса и восхищения понимает Женя.
- Ну и дурак! - орет ему в ответ.
- Истеричка!
По двору цокают каблуки, оглушительно грохочет подъездная дверь. Он в ответ со всей силой захлопывает пассажирскую дверцу "Лексуса". А потом еще и водительскую. И по рулю от всей души кулаком. Легче не становится ни ему, ни ей.
Глава 14.Явление феи-крестной. Золушка превращается в принцессу. А вот "Логан" так и остается тыквой
Он поставил все на "зеро" и проиграл. Во рту - отчетливый, горький, металлический вкус поражения. Единственный раз в жизни он пошел на поводу у своих чувств. Он рискнул. И потерял все.
Он хотел быть для нее всем. Помочь. Защитить. Сделать счастливее. И что же мы имеем в сухом остатке? Влез без спроса в чужую жизнь. Начал в ней что-то менять на свое усмотрение, не спросив разрешения. Принес Жене кучу неприятностей - разговор с Поземиным, с отцом вообще непонятно что, поездка эта тоже ей тяжело далась. А в финале… Он получил благодарность!!! Он до сих пор едва сдерживал стон бессильной ярости, когда вспоминал их последний разговор. Она хотела от него отделаться. Таким вот незамысловатым образом. Сначала - поблагодарив в постели, затем - попрощавшись. "Спасибо, Олег, за возвращенный диплом и отличный секс. Надо будет такси - звони!"
Это было поражение. Окончательное, бесповоротное. Он проиграл дело. В суде последней инстанции. И никакая апелляция не поможет. Даже в Верховный Суд.
* * *
Очередной заказ. Очередной клиент сейчас должен выйти из роскошного офисного здания.
Как ей все это осточертело! Вдруг, сразу, внезапно. Работа, которая еще недавно была для нее всем, стала вызывать лишь глухое раздражение. Она презирала себя. И все чаще думала о том, что сказали бы ее коллеги, да тот же Виталька, если бы узнали, что их Такса - кандидат биологических наук? Теперь уже - настоящий. Что это меняло? Не должно было менять ничего, но для нее - что-то неуловимо изменилось. Она чувствовала себя отгороженной ото всех пыльным стеклом. Банальное сравнение, но точное.
Даже Виталий понял, что с ней что-то не так. Но выудить правду из Женьки так и не смог. Хотя она едва сдержалась, чтобы на его вопрос: "Жень, ты чего такая хмурая?" не ответить, что пытается понять, по каким принципам в одних структурных генах доминируют точечные мутации, а в других - делеции, дупликации и инсерции. Что бы тогда сказал ее верный напарник? Нифига не смешно это все.
Она как будто застряла. Завязла, как тот самый комар в янтаре. Жить как раньше - не получалось. Как дальше - непонятно. И лучше уж совсем не вспоминать, как она поступила с Олегом. От этого становилось так тошно, что хоть волком вой.
Открывается пассажирская дверь, а Женя как будто просыпается. Вот, опять. И даже на работе. Она все время думает только о нем. О том, что она, дура эдакая, наделала!
Гнать, гнать от себя эти мысли. Надо работать. Надо как-то жить дальше.
Женя поворачивается в сторону севшего в машину клиента. Ни фига себе! Твою же мать!
В салоне "Логана" сразу становится тесно. От его внимательного тяжелого взгляда. От огромной широкоплечей фигуры.
- Здравствуй, Женя.
- Привет.
- Мы можем поговорить?
Подавляет первое желание послать его подальше. Потому что вдруг понимает: чем черт не шутит… Вдруг? Он сможет помочь?
- Сейчас, только машину с дороги уберу.
Тихомиров со смесью удивления и восхищения наблюдает за тем, как она лихо, не делая ни одного лишнего движения, втискивает машину в дырку, с его точки зрения, для парковки автомобиля совершенно непригодную. Выглядывает в окно на находящийся в десяти сантиметрах соседний автомобиль.
- А как я выходить буду?
- Я потом выеду отсюда. И вообще, пока мы не поговорим, ты отсюда не выйдешь! - заканчивает она театральным злодейским шепотом.
- Да ну? - улыбается Тихомиров. И улыбка у него такая, что Женька вдруг некстати думает - встреть она его раньше… до Олега… как знать… Впрочем, что теперь гадать? Она встретила Олега. И пропала.
Женька серьезно смотрит на Дмитрия и вздыхает.
- Хотел говорить - говори.
- Ладно, - помолчал. И неожиданно: - Он тебе нужен?
- Что?
- Я не буду задавать тебе всяких идиотских вопросов типа: "Ты его любишь?", "Что ты к нему чувствуешь?" или "Какого х*ра между вами происходит?". Просто скажи мне - он тебе нужен?
- Я не…
- Простой вопрос, Женя. Он нужен тебе? Если тебе он не нужен, то мне - нужен. А я его теряю. Я его не узнаю. С ним никогда такого не было. Его как будто нет. Разговариваю с ним и… - он досадливо щелкает пальцами. - И ничего не меняется. Становится только хуже. Скажи мне, черт побери, что происходит с Олегом!
Он заканчивает громко, почти орет. А ей… все равно.
- Я его обидела.
- Кто бы сомневался! - фыркает Тихомиров. - В этом все дело? Он тебя простит, уверен в этом. Однако что-то мне подсказывает, что дело не только в этом.
- Какой проницательный! Ну, так слушай! Я не знаю, что делать дальше. Как жить дальше! Я вообще не понимаю теперь - кто я! Доволен?!
Это походило на какой-то сюрреалистический кошмар - что она обсуждает свои сокровенные мысли с этим … Он же ее "курицей безмозглой" при первой встрече обозвал!
- Жень, - голос Тихомирова серьезен, без тени иронии или насмешки, - ты же понимаешь, что так дальше жить нельзя. Это не для тебя.
- Почему?! Это работа. Нормальная. Мне же надо на что-то жить. Оплачивается она неплохо, между прочим. Ну, не так, конечно, как продажные юристы, - Женька огрызается из последних сил.
- Нормальная, не спорю. И ты с ней прекрасно справляешься, - Дима еще раз выглядывает в окно на расположенную невозможно близко соседнюю машину. - Я впечатлен. Я еще не видел женщины, которая управлялась бы с машиной лучше тебя. Но спроси себя - это то, чем ты хочешь заниматься до конца жизни?
- А что, мы уже обсуждаем конец моей жизни?
- Жень, - укоризненно морщится Дмитрий, - перестань. Я понимаю, это было… обосновано. Эта работа была для тебя чем-то вроде… раковины. Временного пристанища. Способом выжить, переждать. Но теперь…
- Ты, похоже, много обо мне знаешь?
- Много, - не отпирается Тихомиров. - Не вижу в этом криминала. Олег мой друг. Ему была нужна моя помощь, и поэтому он мне все рассказал. Ну, за исключением частных подробностей вашей интимной жизни.
- Да не было никаких подробностей!
- Однако, - цокает языком Дима, - Баженов теряет квалификацию. Ну да ладно, это дело наживное. Да и не о них сейчас речь.
- Чего ты от меня хочешь? Что я могу сделать? У меня есть только эта работа!
- Ты кандидат биологических наук, если я правильно проинформирован.
- И что? Кому я нужна? Я почти три года не работала по специальности. И вообще…
- Ты что, поглупела за эти три года?
- Нет. Но куда я пойду со своим дипломом? Как объясню, чем занималась эти три года?
- Я правильно понимаю? Ты в принципе согласна сменить… род занятий, но не знаешь, как это сделать?
- Ну, предположим, - осторожно отвечает Женя.
Тихомиров усмехается. Это оказалось гораздо проще, чем он думал. Достает телефон, выбирает абонента.
- Можешь договариваться, она согласна.
Нажимает отбой. У Женьки глаза на пол-лица.
- Эй, ты чего? На что это я согласна?!
- Должность доцента на кафедре генетики в нашем универе и преподавательская деятельность не покажется тебе достойной заменой вот этому? - он обводит рукой салон "Логана".
- Что?! - Женя не верит своим ушам. - Вот так… просто… Раз-два и все? И у меня есть новая работа?
Тихомиров самодовольно улыбается.
- Да, не вопрос. Как два пальца об асфальт. Для тебя - все, что угодно, - и, подумав, добавляет: - Там коллектив преимущественно дамский. Бальзаковских возрастов и около. Алефтина Петровна, заведующая кафедрой - милейшая женщина. Думаю, тебе там будет комф…
Закончить фразу он не успевает.
Эти слова добивают ее окончательно. А, кроме слов, - понимание того, что есть на свете еще один человек, которому не все равно, что с ней происходит. Напряжение, копившееся на протяжении последних недель, даже не недель - месяцев, прорывается наружу.
Она всхлипывает, утыкается лбом Димке в плечо, закидывает руки ему на шею и начинает в голос, с чувством рыдать.
Дмитрий предпринимает нерешительные попытки высвободиться, которые Женька яростно пресекает, вцепившись мертвой хваткой в его шею и не прекращая реветь. Потом пытается ее урезонить:
- Жень, перестань, а? Пожалуйста. Это мой любимый костюм. И он уже насквозь промок….И галстук тоже любимый. Не надо…
Все без толку. Совсем уж беспомощно произносит:
- Ну, Женяяяяя… Ну что ты… - вздыхает. - Баженов убьет меня, когда узнает, что ты из-за меня ревела.
- Не… из-за… тебя… - умудряется прохлюпать она.
- Да? Ну, тогда ладно, - обреченно притягивает ее ближе к себе, обнимает одной рукой за плечи, другой гладит по волосам. - Так ему и скажешь, если что! Реви, чего уж теперь… Только не долго, ладно? Минут пять, не больше.
* * *
Если бы он стоял, то колени бы подогнулись, точно. А так - просто откинулся в кресле, закрыл глаза. Вдохнул, пытаясь унять бешеное сердцебиение и…
- Да?
- Здравствуй, Олег.
Ты все-таки позвонила…
- Здравствуй, Женя, - удивительно, как это голос повинуется ему, когда такой комок в горле.
- Тебе сейчас удобно разговаривать?
Нет, не удобно! Сердце то колотится, то замирает. В груди тесно, и трудно дышать. Но ты только не бросай трубку! Пожалуйста…
- Да.
- У тебя… мммм… - наматывает на палец локон, прикусывает губу. Ну, давай же! Решайся! - есть планы завтра на вечер?
Его большие голубые глаза распахиваются. Да неужели?..
- Нет. Никаких планов.
- Тогда, может… Я хотела тебя пригласить… поужинать куда-нибудь. У меня… хм… повод есть.
- Повод? - его охватывает нехорошее предчувствие.
- Да. У меня новая работа. Хотела с тобой это… отметить.
- Новая работа?
- Да. Тебе разве Дима не говорил?
- Какой еще Дима? - он вскакивает.
- Твой. Тихомиров.
Так. Собраться. Не паниковать. Это все потом.
- Не говорил, но это не важно. Сама все расскажешь. Во сколько встречаемся?
* * *
Руслан и Дмитрий вздрогнули от грохота резко распахнувшейся двери Тихомировского кабинета. При виде взбешенного Олега разом забыли, о чем говорили до этого.
- Ой, к нам ворвался страшный серый волк…
- Какого х*ра?!?
- Что ж так громко-то…
- Зачем?
- Ты это в общефилософском смысле спрашиваешь?
- Димыч! Какого х*я ты лезешь туда, куда тебя не просят, а? Чего ты вмешиваешься в чужую жизнь!?
- А зачем ты сам полез в Женькины дела, а?
- Я люблю ее!
Тихомиров пожимает плечами.
- А я - тебя.
- Мальчики, я вам не мешаю? - ехидно интересуется Руся.
- Заткнись! - рявкают хором оба.
- Да платонически, не паникуй так, - продолжает Димон. - Как брата. Ты же знаешь.
- Ты…
- Так, Олег, кончай психовать и просто скажи мне: "Спасибо", - досадливо морщится Дмитрий. - И покончим с этим.
Олег открывает рот, чтобы что-то возразить. Нет, молчит, вздыхает. И, наконец, произносит:
- Ты прав. Спасибо, Дим.
- Ну, вот, хороший мальчик. Одумался. Иди сюда, поцелую.
Руся хрюкает, давится от смеха.
- Дебилы вы, - вздыхает еще раз Олег, - оба.
- Я так понимаю, - отсмеявшись, интересуется Тураев, - у нас свадьба намечается?
- Тебе-то что?
- А пожрать на халяву?
- Нет, ты действительно Годзилла! О чем-нибудь, кроме халявной жратвы, думать в состоянии?
- Поживите с мое - поймете, что в жизни главное.
Глава 15.Ужин в ресторане. И то, чем он обычно заканчивается. И не говорите мне, что вы не знаете - чем! Конечно, десертом
Он не мог насмотреться на нее - так соскучился. Впрочем, у него был какой-никакой повод беззастенчиво пялиться на нее. Выглядела Женя… необычно. Собственно, в костюме он ее уже видел. Но в той их поездке голова у него занята была много чем другим, и ее он внимательно не разглядывал. Зато теперь…
Узкая черная юбка-карандаш длиной до колен, подчеркивающая все идеальные изгибы. Коралловая рубашка, скорее, мужского покроя, с по-мужски, опять же, закатанными до локтя рукавами, выглядела благодаря паре расстегнутых пуговок очень… сексуально. И черные… возможно, даже чулки… и черные же умопомрачительные шпильки. Волосы рассыпаны по плечам, лишь от лица убраны парой кокетливо поблескивающих сквозь золото волос заколок.
Она была великолепна. И Олег испытывал колоссальные трудности с поддержанием беседы. Хотел просто смотреть на нее. Как она улыбается, как говорит.
- Значит, в коллектив ты влилась без проблем?
- Как сказать… - Женька задумчиво отпивает вина. - В принципе - да! Иван Михайлович пару раз приходил к нам на кафедру. Чаю попить с Алефтиной Петровной и интересы свои обозначить. Чтобы, значит, даже в голову никому не пришло меня… хм… обижать.
- Успешно?
Женька не выдерживает и прыскает.
- Смотря, с какой стороны на это взглянуть. Наши тетки все дружно решили, что я - его любовница!
- Чего? - Олег едва не поперхнулся.
- Я тут не при чем! Это ж бабье царство. На всю кафедру - два мужика. И пара побитых жизнью аспиранта. Им только повод дай для сплетен.
- Твою мать! Опять… Слушай, надо же что-то сделать…
- Не надо! Мне это только уважения добавило со стороны наших теток: любовник - декан, с ума сойти, как круто. Так что… Меня все устраивает.
- А меня - нет!
- Почему?
Сглупил. Потому что внятно ответить не в состоянии, почему ему неприятна мысль, что Женьку считают чьей-то любовницей. Ладно, он потом разберется. Раз пока саму Женю все устраивает.
- Расскажи про своих студентов.
- Бестолочи ленивые. Но интересные ребята. Болтать любят - только повод дай. А вообще… мне нравится.
- Я рад.
* * *
- Жень… - они стоят рядом с его машиной. - Мне тут… друг отца… из экспедиции настоящий гималайский чай привез, с кардамоном. Не хочешь попробовать?
- Настоящий гималайский чай? - Женя улыбается самым краешком губ. - С кардамоном? Как можно отказаться от такого предложения? Конечно, хочу. Поехали.
* * *
Он даже головой слегка стукнулся об стену. Когда закрыл дверь и повернулся к ней. А Женя решила, что больше ждать она просто не в состоянии. И сама, первая. И руки на его шею, в волосы. И шпильки, о, великая сила! - ему даже нагибаться не приходится. И целует его - жадно, жарко, стремительно. И вот тут он стукается затылком о стену.
И плевать. Время останавливается. Время есть, сказал Пруст? Нет, его нет. Ничего нет. Он чувствует себя частицей, несущейся в луче света. Если верить старику Альберту, для этой частицы времени нет. Кто прав: Пруст или Эйнштейн? Неважно. Но сейчас, вот сейчас - для него нет ничего. Ни времени, ни пространства. Только ее губы, нежные, сладкие, горячие. Отчаянно смелые. И руки. Он умирает от того, как она гладит его по затылку. Он потерян, его нет, он - частица в летящем луче света. И он просто стоит. Наслаждается. И позволяет себя целовать.
Женька наконец-то прекращает их поцелуй. А точнее - только ее поцелуй. Потому что Олег ей не отвечает. Почти. Что не так? Она устала от недосказанности в их отношениях.
- Если ты сейчас скажешь, что я веду себя нагло и распущенно, то я… - она хочет сказать: "Уйду", но понимает - она не сможет от него уйти, просто не сможет, - умру. Вот прямо здесь.
- Это я умру! Вот прямо здесь. Если ты перестанешь вести себя нагло и распущенно.
И, наконец-то. Руки его прижимают ее к себе крепко-крепко. И нереальное, невесть откуда, ощущение, что она наконец-то там, где должна быть. В его объятьях. Дома. И теперь уже он целует ее. И она целует его. И руки везде. И его невнятный шепот ей в шею: "Обожаю твои шпильки". И ее ответное: "А чулки?". И его руки проверяют. Действительно, чулки. Прерывистый выдох.
- Это для меня?
- Конечно.
- Планировала?
- Соблазнить тебя? Да!
- Еще вопрос, кто кого соблазняет…
* * *
- Я так мечтал стащить с тебя те синие джинсы…
- Еще успеешь. С юбкой сначала справься.
- Черт, узкая какая…
- Давай, я сама.
Юбка скользит на пол. А ее пальцы - под пиджак. Стягивает его с плеч.
- Наконец-то… Всегда хотела это сделать. Где там твои запонки?
- Кстати о запонках… - пока она занята запонками и пуговицами на его рубашке, он может хоть чуть-чуть передохнуть. - Я не терял запонку тогда.
- Да? А зачем?
- Повод был нужен.
- Повод? - она наконец-то справляется с рубашкой, и та летит в сторону, звякают об пол запонки. Пальцы ее пробегают по его груди, плечам, спине. - А как тебе такой повод?
- Как повод затащить тебя в спальню - просто отлично.
Подхватывает ее на руки.
- Женечка, можно, мы чулки оставим?
- Может, еще и туфли?
- Посмотрим…