0 жизни древней Ладоги мы знаем, в основном, по данным археологических раскопок. Летописные источники о Ладоге практически ничего не сообщают, кроме того, что ее, по сообщению Ипатьевского летописца, "срубил" Рюрик. Отсюда совершенно ясно, что она не имела никакого политического, впрочем, как и экономического, значения за все время своего существования и каким образом в ней была задумана какая-либо империя, остается полнейшей загадкой. Согласно тем же археологическим данным, скандинавы впервые появились в Ладоге в середине VIII в., с самого начала существования поселения, т. е. за добрую сотню лет до призвания варягов. Самое большее, что можно предполагать, это то, что Рюрик обнес периметр Ладоги городней, т. е. бревенчатым частоколом. Напомню, что городом в те времена назывались не только торгово-ремесленные центры, но и сами укрепления.
Еще одна проблема состоит в том, что Новгородская земля никоим образом не подходит на роль устроителя российской монархии, равно как и одноименной империи. Ее, эту землю, можно было бы назвать колыбелью российской демократии, однако в 1478 году данная демократия была удушена именно Российской монархией и именно в ее колыбели. Как известно, Новгородская демократическая вечевая республика просуществовала в Новгороде до 1478 года и была ликвидирована после Шелонской битвы (14.07.1471), на р. Шелонь, в ходе московско-новгородской войны при Великом князе Иване III.
Что мы знаем о политическом устройстве Новгородской республики? Коротко можно сказать следующее. Великим Новгородом управлял посадник, выбираемый вечем из знатных бояр, в заместителях у него ходил тысяцкий (также избираемый народом предводитель ополчения), политику определяли бояре.
Вот список первых новгородских посадников из Новгородской первой летописи: "А се посадницы Новгородъстии: Гостомыслъ (выделено мной. - К.П), Коснятин, Остромиръ, Завид, сынъ его Дмитръ, Петрята, Коснятинъ, Нинонегъ, Сава, Улебъ, Гюрята, сынъ его Мирославъ, Микула, сына его два: Петръ, Костянтинъ, Добрына, Костянтинъ Моисеевич, Борисъ, Завид Дмитриевич, Данило ис Киева, Иванко Павловичь, сынъ его Судило, Якунъ Мирославич, Нежата Твердятичь…" и т. д.
С 1136 года, после того как наместник киевского князя в Новгороде был заключен под стражу, и по 1478 год власть в городе и на подконтрольной ему территории перешла к народному собранию - вечу. Собственное вече существовало также и во Пскове. Что касается князей, то они приглашались народным собранием по особому договору, который значительно ограничивал их права. Князья только командовали войском и не имели никаких прав на новгородские земли. За службу они получали жалованье, часть военной добычи и имели право вести торговлю. Основой новгородского войска являлась княжеская дружина, насчитывавшая, как правило, 300–400 бойцов, остальная часть войска состоя-да из ополчения, которое выставляли бояре и купцы в военное время. Как правило, князь в Новгороде пользовался поддержкой той или иной части бояр; это также означало, что никакая боярская группировка не могла распоряжаться без поддержки князя.
Как невозможно назвать Новгородскую землю местом зарождения Российской монархии, так же сомнительна и роль Киева в ее становлении. По мнению известного историка прошлых лет, Н. И. Костомарова, украинский народ являлся очень древним и непохожим на великороссов. Он считал Юг республиканским, удельно-вечевым, а Великороссию монархической и полагал, что в основе русской истории лежала борьба этих двух начал.
Увы, как бы там ни было, но основанием российского самодержавия следует полагать Московию, точнее Владимиро-Суздальское княжество или же Суздальскую землю (она же Залесье), жителей которой новгородские летописцы называли низовцами.
Нельзя также утверждать, что великорусский монархизм ведет свое начало от шведских конунгов, если даже и предположить, что Рюрик был шведом. Конунги являлись выборными племенными вождями. Много позже Иван IV Васильевич Грозный отказывал в "братстве" шведскому королю Густаву I Вазе именно из-за того, что тот являлся избранным королем. Кроме того, он позорил избирательной властью польского короля Стефана Батория ("Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь Всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению"), а английскую королеву Елизавету I (называемую им "сестрой любителной, любной"), попрекал "…у тебя мимо тебя люди владеют, а не токмо люди, но и мужики торговые… А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая девица".
Следующий вопрос таков. Мог ли Рюрик утвердить в Русской земле основы поместной системы, как это утверждает Н. М. Карамзин?
Само слово поместье входит в оборот в России только при Иване III (1440–1505 гг.), и дело здесь заключается вот в чем. Основания для поместной системы стали складываться именно в то время, т. е. именно в то время в Великороссии получает широкое значение пахотное земледелие, которое предполагает наличие тяглового скота, сельскохозяйственного инвентаря и правового обеспечения земельной собственности.
До этих времен в Русских княжествах безраздельно господствовало подсечное земледелие, которое ничего подобного не требовало, а княжеская власть основывалась на системе погостов. Подавляющее большинство населения лесной полосы Восточной Европы во времена Рюрика проживало в деревнях одно-двухдворках большими патриархальными семьями в 50–60 человек и занималось, в основном, охотой и лесными промыслами. Пахотное земледелие тогда развивалось в районах ополий и едва ли затрагивало десятую часть населения. Ополья же являлись и центрами формирования государственности.
Поскольку поместное землевладение у восточных славян во времена Рюрика и несколькими веками позже отсутствовало как таковое, соответственно, отсутствовало и обеспечивающее его право земельной собственности. Как отмечает B. Л. Янин: "Древнейший вариант "Русской правды", относящийся ко временам Ярослава Мудрого, не знает частной собственности на землю. В южной Руси первые вотчины появляются в третьей четверти XI в., что зафиксировано так называемой "Правдой Ярославичей". В северной Руси сложение вотчинной системы начинается не ранее рубежа XI–XII вв… Не существовало в Новгородской земле до XII в. и домениальных княжеских владений".
Таким образом, Рюрик никак не мог утвердить поместную систему в восточнославянском обществе, а также и пресловутый феодализм, вне зависимости от того, какую национальность он представлял: скандинавскую, хазарскую, еврейскую, да хотя бы и грузинскую.
Удельная система, принятая в Русских княжествах имела мало общего с феодальной системой, принятой в Европе. Еще В. О. Ключевский в "Курсе русской истории" указывал на то, что для Руси феодальные порядки были не свойственны. Он отмечал, что бояре могли иметь вотчины в разных уделах и служили по договору там, где хотели и княжеские договоры гласили: "…а бояром и слугам межи нас вольным воля". Князь, соединял в своем лице государя и верховного собственника земли, он был похож на сеньора, но его бояре совсем не являлись вассалами. То есть, удельный строй вовсе не походил на феодальную систему Западной Европы, и совершенно непонятно, каким образом варяги могли принести славянам еще и "основание гражданского общества".
Шестое замечание будет вот каким. Поскольку преподобный Нестор составлял свою летопись в начале XII века, то по отношению к IX веку он выступает как историк, а вовсе не как очевидец. Естественно, что при описании событий двухсотпятидесятилетней давности он пользовался какими-то документами, несомненно, византийскими и, возможно, западнославянскими (вендскими) до нас, увы, не дошедшими. Не подвергая сомнению факт самого существования летописного Рюрика, следует задаться простым вопросом. Не может ли быть такого, что в изложение Нестора вкралась элементарная неточность, подобно тому, как он допустил анахронизм в отношении варягов? Посмотрим на сообщения некоторых западных источников относящихся к середине IX века.
Вертинские анналы извещают: "844. Людовик, король германцев, атаковав народы и земли славян, принудил тех самых к сдаче, перебил их, всех почти тех краев царьков или силой или влиянием подчинил".
Фульденские анналы о том же: "844. Людовик усмирил ободритов, замысливших отпасть [от франков], пойдя на них войной и убив их короля Гостомысла (выделено мной. - К.П.). Землей же их и народом, который Бог сделал ему подвластным, он распорядился через князей".
Ксантенские анналы о том же: "844. В том же году король Людовик выступил с войском против вендов. И там погиб один из их королей по имени Гостимусл (выделено мной. - К.П.).), остальные же [короли] пришли к нему и принесли клятву верности. Когда он ушел, они тотчас нарушили ее. После этого Лотарь, Людовик и Карл собрались в Диденхофене и, после совещания, расстались в мире".
В сообщениях западноевропейских источников от 844 года фигурирует не кто иной, как легендарный Гостомысл, но не умерший собственной смертью, как то записано у В. Н. Татищева (см. ниже), а убитый Людовиком Немецким. Далее, в следующем 845 году, на этих землях появляется… не кто иной, как Рорик.
Бертинские анналы: "845. Орик, король норманнов отправил шестьдесят кораблей по реке Альбе в Германию против Людовика; когда саксы повстречавшись с теми [пиратами], завязали сражение, они с Божьей помощью стали победителями: уйдя оттуда, они нападают на какой-то город славян и захватывают [его] (выделено мной. - К.П.)".
Ксантенские анналы о том же: "845. Король Людовик, собрав большое войско, отправился в поход против вендов. Когда язычники узнали об этом, они, со своей стороны, отправили в Саксонию послов, и преподнесли ему дары и передали ему заложников и просили о мире. И тот предоставил мир и вернулся в Саксонию. После же этого на разбойников нашла чудовищная смерть, при этом также и вожак нечестивцев, по имени Регинхери, который грабил христиан и святые места, умер, пораженный Господом. Тогда, посоветовавшись, они бросили жребии, которыми их боги должны были указать им средство к спасению, но жребии упали без пользы. Когда же некий пленный христианин посоветовал им бросить жребий перед христианским Богом, они это сделали и их жребий упал удачно. Тогда их король по имени Рорик вместе со всем народом язычников (выделено мной. - К.П.) в течение 40 дней воздерживался от мяса и медового напитка, и смерть отступила, и они отпустили в родные края всех пленных христиан, которых имели".
Что же следует из вышеприведенных сообщений? Ситуация оборачивается крайне любопытным образом. Согласно показаниям западноевропейских хроник, Рюрик (Рорик) утвердился на княжении у ободритов, последние же, как нам сейчас необходимо вспомнить, являлись одними из важнейших торговых партнеров ильменских словен. Здесь следует обратить внимание на т. н. Иоакимовскую летопись, не дошедшую до нас. Посмотрим на выписки В. Н. Татищева, сделанные из вышеуказанного источника.
"Буривой, имея тяжкую войну с варягами, неоднократно побеждал их и стал обладать всею Бярмиею до Кумени. Наконец при оной реке побежден был, всех своих воинов погубил, едва сам спасся, пошел во град Бярмы, что на острове стоял, крепко устроенный, где князи подвластные пребывали, и, там пребывая, умер. Варяги же, тотчас пришедшие, град Великий и прочие захватили и дань тяжелую возложили на славян, русь и чудь. Люди же, терпевшие тяготу великую от варяг, послали к Буривою, испросить у него сына Гостомысла, чтобы княжил в Великом граде. И когда Гостомысл принял власть, тотчас варягов что были, каких избили, каких изгнали, и дань варягам отказался платить, и, пойдя на них, победили, и град во имя старшего сына своего Выбора при море построил, заключил с варягами мир, и стала тишина по всей земле. Сей Гостомысл был муж великой храбрости, такой же мудрости, все соседи его боялись, а его люди любили, разбирательства дел ради и правосудия. Сего ради все близкие народы чтили его и дары и дани давали, покупая мир от него. Многие же князи от далеких стран приходили морем и землею послушать мудрости, и видеть суд его, и просить совета и учения его, так как тем прославился всюду. Гостомысл имел четыре сына и три дочери. Сыновья его или на войнах убиты, или в дому умерли, и не осталось ни единого его сына, а дочери выданы были соседним князьям в жены. И была Гостомыслу и людям о сем печаль тяжкая, пошел Гостомысл в Колмогард вопросить богов о наследии и, восшедши на высокое место, принес жертвы многие и вещунов одарил. Вещуны же отвечали ему, что боги обещают дать ему наследие от утробы женщины его. Но Гостомысл не поверил сему, ибо стар был и жены его не рождали, и потому послал в Зимеголы за вещунами вопросить, чтобы те решили, как следует наследовать ему от его потомков.
Он же, веры во все это не имея, пребывал в печали. Однако спящему ему пополудни привиделся сон, как из чрева средней дочери его Умилы произрастает дерево великое плодовитое и покрывает весь град Великий, от плодов же его насыщаются люди всей земли. Восстав же от сна, призвал вещунов, да изложил им сон сей. Они же решили: "От сынов ее следует наследовать ему, и земля обогатиться с княжением его". И все радовались тому, что не будет наследовать сын старшей дочери, ибо негож был. Гостомысл же, предчувствуя конец жизни своей, созвал всех старейшин земли от славян, руси, чуди, веси, меров, кривичей и дряговичей, поведал им сновидение и послал избранных в варяги просить князя. И пришел после смерти Гостомысла Рюрик с двумя братья и их сородичами. (Здесь об их разделении, кончине и пр. согласно с Нестором, только все без лет). Рюрик по смерти братьев обладал всею землею, не имея ни с кем войны. В четвертое лето княжения его переселился от старого в Новый град великий ко Ильменю, прилежа о разбирательстве о земле и управлении, как то делал и дед его. И чтобы всюду разбирательство справедливое и суд не оскудел, посадив по всем градам князей от варяг и славян, сам же проименовался князь великий, что по-гречески архикратор или василевс, а оные князи подручными. По смерти же отца своего правил и варягами, имея дань от них".
Итак. Во-первых, выписки В. Н. Татищева из Иоакимовской летописи вряд ли следует считать его выдумкой, как это утверждали некоторые противники Василия Николаевича. Очевидно, что и сам этот документ существовал реально, но в силу определенных обстоятельств, связанных с политикой того времени, он не дошел до нас. Во-вторых, что самое интересное, Иоакимовская летопись выглядит как документ связующий показания западноевропейских хроник и Повести временных лет. В-третьих, возможно, один из историков занимавшихся варяжской проблемой, Н. Т. Беляев, оказался прав в том, что под именем полулегендарного летописного Рюрика следует разуметь вполне историческую личность, а именно Рюрика Ютландского из рода Скьельдунгов. Проблема Н. Т. Беляева, однако, состояла в том, что он не смог доказать, что фризский маркграф Рюрик княжил еще и у ильменских словен.
Повторение ситуации "смерть Гостомысла - приход Рюрика" у западных славян (вендов) в 844–845 гг. с совпадением имен действующих лиц всего только через 18 лет на территории ильменских словен выглядит делом просто невероятным. Очевидно, что запись ПВЛ от 862 года вовсе не является легендой, как полагают некоторые историки, но повествует она не о событиях 862 года, произошедших среди ильменских словен, а о событиях 844–845 гг. на землях вендов.