Высокий кирпичный забор, когда-то отделявший белых владельцев от черных рабов. Обширный дощатый склад, в котором накапливался урожай хлопка. Глубокий колодец. Конюшню для сотни лошадей. Манеж для пони. Башню-арсенал с кремневыми ружьями, томагавками, мачете и кавалерийскими револьверами.
Но вот розарий с прямыми потомками эмигрантов из Франции, вывезенных в Новый Свет после Варфоломеевской ночи, сохранился во всей красоте.
Аспирантка, владеющая не только старинной усадьбой, но еще и плантацией, на которой добывалось бесценное розовое масло, задержалась у бабушкиного шедевра садовой эстетики "Ночной поцелуй". Великолепное цветочное буйство вполне отражало страстность, присущую истинным южанам Дюбуа.
Глория решила на обратном пути непременно навестить бабушку, которая наверняка опять посвятила весь день ухаживанию за могилой дедушки, так и не дождавшегося рождения правнучки.
Глория погрустнела.
Славные предки, разумеется, больше всего не хотели, чтобы их милая, добрая и послушная внучка повторила ошибку своей непутевой родительницы, которая так и не вышла замуж, - то ли из принципа, то ли из-за нехватки свободного времени. Подарив миру очередную Глорию Дюбуа, мать-одиночка полностью отдалась выведению нового сорта розы, чрезвычайно шипастой, с грубыми листьями и махровыми лепестками, - сорта, который она нарекла так скандально и эпатажно: "Анфан-террибль".
Впрочем, у особо тонких ценителей экстравагантных растений это своеобразное, цвета свежей крови создание до сих пор пользуется ажиотажной популярностью.
Маман часто вспоминала, как применяла новые селекционные методы, приобретая их всеми доступными способами.
Заливисто хохоча, прекрасная авантюристка рассказывала дочери, как соблазнила одного первооткрывателя, который был вынужден после недельной сексуальной оргии в мотеле взять ненасытную партнершу в соавторы.
Но о той давней роковой вечеринке и о своей незапланированной беременности, случившейся в результате спонтанной близости с плюгавым ученым, спровоцированной кальвадосом, мать-одиночка вспоминала редко…
Глория крепко зажмурилась, наслаждаясь терпким ароматом "Ночного поцелуя", ароматом, сулящим незабываемые мгновения настоящей любви, а не похмельную горечь нелепой связи.
Да, ее мамуле, этому "ужасному ребенку" так и не довелось примерить подвенечный наряд.
Глория почувствовала, как сквозь сжатые ресницы пробилась скорбная слезинка.
"Ночной поцелуй" всегда провоцировал ее на излишнюю сентиментальность и глупую плаксивость.
Глория осторожно промокнула глаза.
Так что она имела возможность общаться только с представителями по материнской линии. Особенно усердно внучка посещала бабушку и дедушку в их родовой усадьбе, в которой и выросла, оставленная матерью на попечение стареющих родителей. Там было много интересных, пусть и немых, свидетелей прошлого. Любознательная девчушка знала досконально всех почивших тетушек и дядюшек, всех ушедших в мир иной кузин и кузенов, и тем более прапра… бабушек. Глядя на старые фотографии и дагерротипы, часами рассматривая старинные гравюры и рисунки, она завидовала прежней основательности, правильности, устоям, мечтала исправить ошибку матери и стать настоящей женой настоящего мужа. Глория вернула платок в карман.
Да… Чтобы невеста была достойна жениха, а жених - невесты, чтобы чуть альковно шуршало подвенечное платье, чтобы раздавались искренние поздравления, чтобы шарики улетали в звездное небо и, конечно, чтобы новобрачный лично вручил счастливой избраннице уникальный свадебный букет из самых прекрасных роз…
Глория никак не могла оторваться от одуряющего аромата "Ночного поцелуя" и воспоминаний, от которых саднило душу.
Гранд-маман не раз пеняла бесшабашной дочке за вольное поведение и расхристанный характер. И послушная внучка, хотя и тосковала по редко появляющейся матери, вторила строгой воспитательнице, вторила до совершеннолетия и поступления в университет. Студенческие гулянки весьма часто портят девочкам не только репутацию.
Глория снова достала платок.
А ведь однажды историю с незапланированной беременностью едва не повторила и она сама…
Глава 4 ТРЕХОЧКОВЫЙ БРОСОК
На втором курсе университета в жизни Глории Дюбуа произошло знаменательное событие: первое свидание и первый поцелуй.
Нет - это не было даже влюбленностью, по крайней мере, с ее стороны. Просто голубоглазая студентка, постигающая основы естественных наук, подсознательно жаждала еще и внимания со стороны однокашников. При этом неопытная в любовных делах девушка идеализировала всех подряд. Впрочем, парни, даже самые разбитные, в упор не замечали черноволосую тихоню, заметно превосходившую их по успеваемости.
Но однажды неугомонная Тина Маквелл все-таки свела робкую и застенчивую подругу с одним из своих приятелей Сэмом. Об этом двухметровом баскетболисте из университетской команды ходили самые невероятные слухи - коронкой центрового были дальние трехочковые броски и соблазненные девочки.
Глория, конечно же, знала о сомнительной репутации Большого Сэма, но рассказы, нашпигованные скабрезными подробностями, одновременно отталкивали невинную студентку и будили любопытство, пугали и влекли к этому сильному, высокому парню с вечной улыбкой победителя на лице.
Одинокими вечерами, после очередного матча Глория часто вспоминала Большого Сэма - его стремительные, резкие, сильные движения и снайперские броски, приводящие болельщиков в неописуемый экстаз.
Но, хотя Глория Дюбуа не кичилась врожденной гордостью, все же строгое воспитание не позволяло ей сделать первый шаг навстречу Большому Сэму.
Тем временем Тина Маквелл, входившая в группу поддержки университетской команды, сумела привлечь к себе внимание двухметровой звезды.
Их скоротечный роман длился недолго - Тина потеряла девственность, но без побочных и нежелательных последствий, а Большой Сэм нацелился на очередную невинность.
Тина в отместку решила проучить баскетбольного плейбоя и познакомила короля трехочковых бросков с подругой.
Коварная Маквелл предвкушала тот яростный отпор, который должен был получить Большой Сэм от принципиальной недотроги.
Глория узнала о коварном плане лучшей подруги гораздо позже, но даже не рассердилась на глупышку Ти. Наоборот, поблагодарила дерзкую подругу за хороший и своевременный урок.
Первая же интимная встреча лишила скромную недотрогу всех иллюзий.
Произошло это на вечерней тренировке.
Команда разошлась, и лишь Большой Сэм задержался, словно бы для отработки фирменного броска. На самом же деле центровой ждал обещанного прихода новой поклонницы.
Глория, тихонечко проникнув в зал, не решилась спуститься на площадку, а уселась на самом верхнем ряду.
Впрочем, баскетболист наметанным глазом сразу заметил робкую зрительницу и с фирменной улыбкой предложил ей подавать ему мячи.
Глория незамедлительно согласилась.
И пока Большой Сэм изящно, невозмутимо и точно закидывал в корзину мяч за мячом, все шло великолепно.
Глория то взвизгивала от восторга, то хлопала в ладоши, то смешно подпрыгивала.
Но вот, закончив очередную снайперскую, безупречную серию, Большой Сэм без всякого предупреждения, как бы в благодарность за поданный мяч, поцеловал раскрасневшуюся помощницу в губы, поцеловал крепко и мощно, зафиксировав новую жертву в железном и не обещающем ничего хорошего объятии.
Глория Дюбуа мгновенно поняла, что если сейчас не врежет этому двухметровому наглецу по уху, то баскетболист непременно исполнит не тренировочное упражнение, а что-то совсем другое, исполнит расчетливо и точно, как свой коронный трехочковый бросок.
Что ощутила барабанная перепонка охваченного страстью центрового, интересовало непокорную студентку меньше всего - главное, липкие и противные губы прекратили долгий поцелуй, а тиски железных объятий разжались.
Большому Сэму хватило спортивной закалки, чтобы обернуть инцидент в шутку и позже не трепаться о неудачной попытке.
Глория Дюбуа, посчитав, что сама спровоцировала баскетболиста на сексуальный порыв, тоже постаралась как можно скорее забыть тренировочный инцидент, едва не перешедший в рядовое изнасилование.
А Тине Маквелл несостоявшийся роман оба участника преподнесли одинаково.
Большой Сэм заявил, что Глории Дюбуа явно не хватает роста.
А Глория Дюбуа констатировала факт: двухметровый баскетболист - не самый удобный партнер для общения, а тем более для романтичной любви. И, уж конечно, совсем не годится для брака.
Подруга Ти согласилась с умненькой Гло.
Она в этом нисколько не сомневалась. Центровой годился лишь для секса, но не для семейной жизни. В его коротко стриженной голове была такая же пустота, как и в мяче, которым он метко попадал в корзину.
Об этом спортивно-эротическом казусе так и не узнали ни взбалмошная маман, ни строгая гранд-маман, ни даже фамильные розы Национального парка…
Глава 5 НЕРУШИМАЯ КЛЯТВА
От досадных воспоминаний студенческой поры Глорию отвлекла немка, широкая в бедрах и плечах.
В своем желто-черном наряде туристка из Германии походила на огромную пчелу, жаждущую нектара. И низкий голос, и речь с баварским готическим акцентом напоминали грубоватое и назойливое жужжание.
- Зер гут! Зер гут. Зер гут.
Немецкая упитанная пчела вилась рядом с фамильной бабушкиной розой - "Ночной поцелуй".
- Аромат зер гут.
- Еще какой гут, - одобрительно улыбаясь, подтвердила Глория. - Еще какой!
Дородная пчела обогнула роскошный куст.
- Колер - зер гут.
Глория поддержала оценку:
- Что гут, то гут.
Пчела то приостанавливалась, тяжеловато и рискованно нагибаясь, то вновь продолжала осмотр.
- Веточный каркас - зер гут.
Глории было весьма приятно слышать грубоватые комплименты бабушкиному сорту.
В немецкой пчеле угадывалась начинающая любительница по цветочной части.
Глория хотела было дать несколько профессиональных советов заокеанской любительнице, но мысли аспирантки с черенков, окучивания, привоев и подкормки упорно срывались на реальность, которая была переполнена лишь нарастающим и нарастающим ощущением бездонной любви, бездонной, как синее-пресинее осеннее чистое небо.
Немецкая пчела, замерев, проштудировала табличку, на которой указывался штат, название розы и фамилия селекционера.
- Фройляйн, я обалдеваю: "Поцелуй ночи"!
- "Ночной поцелуй", - уточнила Глория.
Любознательная немецкая пчела не унималась.
- Фройляйн, только ответьте мне на один вопрос, если вас не затруднит.
- С большим удовольствием.
- Почему здесь, в саду, так много Дюбуа?
Глория, не выдержав, рассмеялась - заливисто и раскованно.
- А что я сказала такого смешного? - возмущенно загудела недоумевающая пчела.
Глория посерьезнела и собралась, как на семинаре перед аудиторией первокурсников.
- Да нет, все правильно, фрау.
- Правильно?
- Просто Дюбуа - это такая розовая династия.
- О, данке шен!
- Извините, фрау, а как будет по-немецки "взаимная любовь"?
- Любовь? - растерянно переспросила пчела. - Взаимная?
Глория терпеливо ждала ответа на вопрос не по теме.
- Я не понимаю! - возмутилась пчела. - А какое отношение любовь имеет к розам?
- Самое непосредственное! - В голубых до неестественности глазах Глории искрила нарождающаяся страстность. - Самое непосредственное!
Когда немецкая пчела, так и не ответив на неуместный вопрос, продолжила экскурсию в глубь сада, влюбленная аспирантка преклонила колени перед бабушкиной розой. Глория Дюбуа, молитвенно сложив ладони, поклялась, что если выпадет удобный момент, то она не только откроет русому незнакомцу свое чистое, высокое и сокровенное чувство, но еще и обязательно расскажет кареглазому симпатяге и про Варфоломеевскую ночь, и про индейцев, снимающих женские скальпы, и про скитания от Великих озер до Миссисипи.
Глория поднялась с колен и деловито отряхнула джинсы от увядшей листвы и прелых лепестков.
А получив искреннее подтверждение обоюдности чувств, она поведает избраннику о свой Безымянной красавице, о своем благородном первенце, о своей белой розе, которая невольно и оказалась главной причиной случившейся любви.
Хотя сегодняшнее утро почти ничем не отличалось от предыдущих, не считая улучшения погоды и неурочного пробуждения…
Глава 6 ПАРИЖ КАК БУДИЛЬНИК
Третья неделя сентября выдалась в Луизиане непривычно ненастной.
Ливень за ливнем.
А в понедельник четвертой недели наконец-то выглянуло солнце.
Тучи рассосались еще ночью, и как только забрезжил рассвет, стало ясно, что день обещает выдаться прекрасным.
Аспирантка местного университета Глория Дюбуа, наверное, была единственной из всего кампуса, кто бодрствовал в столь ранний час.
Исключая, конечно, лаборантов, обремененных непрерывными круглосуточными опытами.
Да влюбленных студентов, одуревших от поцелуев.
Глорию Дюбуа в неурочное время разбудил мобильник, принявший вызов из Франции.
Сумасшедшая мамочка - разумеется, тоже Глория и тоже Дюбуа - со свойственным ей эгоизмом меньше всего заботилась о разнице часовых поясов, вероятно предполагая, что на общение они не распространяются, и если в Париже вечер, то как может быть утро в Батон-Руже, раз он тоже имеет французское название?
- Короче, Гло, целую!
- Взаимно.
- Поздравляю!
- С чем?
- Да все шикарно, дорогуша!
- Что шикарно? - сонно пробормотала Глория, пытаясь одновременно выпутаться из самого сладкого предрассветного сна и включиться в мамочкин напористый энтузиазм.
- Они тебя взяли!
- Кто взял? Куда?
- Да ты что, оглохла, что ли?
- Мам… Я просто… Еще сплю…
- Ой, прости, бэби!
Парижская маман, наконец-то спохватившись, мгновенно перевела энергию в правильное русло. Она немного помолчала, дав дочурке окончательно проснуться. Не больше пары секунд.
- Ну ладно, потом выспишься, это неважно! - Голос энергичной мамочки вновь обрел торжественные обертоны: - Я долго ругалась, стучала кулаком, доказывала и добилась!
- Чего, мам? Я не понимаю!
- Бэби! Твоя роза прошла на выставку!
Полусонное и квелое состояние разбуженной девушки мгновенно преобразилось в эйфорическое и чуть недоуменное.
- Прошла?
- Ну конечно, бэби!
- Ты меня не разыгрываешь?
- Ага, мне больше заняться нечем…
Угадав легкую обиду в фальшивом сопрано у пробивной француженки маман, молодая американка смягчила обмен репликами.
- Мам, я дико счастлива.
- Я тоже.
- Как бы мне хотелось сейчас забраться на Эйфелеву башню…
- Это зачем еще на башню?
- Чтобы прокричать на всю Европу - нет, на весь мир, - что я тебя обожаю!
- Нет, бэби, тебе явно пора замуж.
- Мам, расскажи лучше, как все было.
- Да, комиссия согласилась… после долгих споров. Ну… ты знаешь, почему.
- В Европе не любят американцев.
- Проще, бэби, проще. Ты же применяешь самые новые методики?
- Разумеется.
- А французы, эти чертовы консерваторы, все хотят по старинке, особенно этот противный председатель, лысый Вайяр!
- Лысый?
- Абсолютно, бэби, абсолютно.
- Ужас какой… Мам, я вдруг подумала… А вдруг мне достанется такой же отполированный жизнью муж?
- Ради твоего счастья, бэби, я согласна на любого.
- А я - нет.
- Ну ведь одни розы, даже самые лучшие, не могут заменить любви.
- Мам, давай лучше про гадких экспертов.
- В общем, я им доказала, что если они хотят выводить по-своему, пусть дожидаются результатов через сто лет!
- Или через двести.
- Короче, ровно через неделю надо сообщить название сорта - ты, надеюсь, уже успела его придумать, как мы договаривались?
- Нет.
- Это почему?
- Ничего путевого не идет в голову.
- Учись у своих прабабушек.
- Ну да, с детства помню: "Нью-орлеанская девственница", "Крошка Амур", "Ночной поцелуй"…
Глория, поколебавшись, добавила к шикарному и знаменитому перечню и скандальный "Анфан-террибль".
Маман отреагировала довольным смешком:
- А что, бэби, неплохо звучит!
- Хорошо, а вот погодка нынче не очень… Пожалуй, я назову свою многострадальную розу "Хмурое утро"!
- Не смей.
- Тогда - "Мечты девушки"! Я вот как раз все мечтаю, мечтаю…
- Ладно, бэби, не пори горячку.
- Хорошо, мам.
- Запомни, у тебя есть неделя, ровно неделя.
- Запомнила.
- Бэби, пусть триумф твоего замечательного цветка будет отмщением за ужасы Варфоломеевской ночи!
- Мам, это же было так давно…
- Я французам этого никогда не прощу.
- И даже тому, кто пожалел нашу прародительницу?
- Думаю, теперь такие благородные рыцари здесь не водятся.
- Ты уверена? - Глория, не удержавшись, иронично хихикнула в телефон. - А может, все рыцари давным-давно перебрались в Штаты?
- Хорошая мысль.
- Еще бы!
- Вот и найди себе, как истинная Глория Дюбуа, истинного рыцаря.
- Мам, лучше расскажи про… про… - Глория никак не могла вспомнить фамилию председателя комиссии. - Ну про того типа, который ставил препоны моей безымянной красавице.
- Вот именно, бэби, вот именно! Не дай этому лысому Вайяру найти повод для невключения твоей розы в каталог выставки! Кстати, у него заместителем этакая мымра с замашками любительницы канкана и абсента… Терпеть не могу этих…
Но тут связь благоразумно оборвалась, не дав славной продолжательнице дела истинных гугенотов продолжить наслаждаться злословием.
- Вот, кажется, с заветной розой все и решилось, - сказала Глория сама себе. Она любила вслух радоваться своим достижениям.
Еще в студенческие годы за новый метод внедрения гена в хромосому Глория Дюбуа получила вторую премию. А за ускоренную селекцию благородных роз получила федеральный грант на целых пять лет.
Впрочем, для выведения нового сорта, еще, увы, безымянного и фигурирующего лишь под цифровым кодом, Глории хватило двух лет.
А прапрапрабабушкам требовались на каждый новый сорт десятилетия.
Видели бы все они, какой у прапраправнучки - тоже Глории и тоже Дюбуа - получился изумительный цветок!
Крупные и в меру плотные атласные лепестки.
Полное отсутствие шипов.
Стебель - гордый, прямой и благородный.
Гармоничное сочетание пропорций.