Тина Маквелл достала ежедневник и начала внимательно просматривать длинный список телефонных номеров.
Глория терпеливо ждала.
- Кажется, есть подходящая кандидатура. - Тина Маквелл захлопнула ежедневник. - Саксофонист!
- Кто-кто?
- Саксофонист из джазового квинтета.
- Он из тех ребят, что выдали двухчасовой сейшен на Рождество?
- Ага.
- Самое интересное - ударника я запомнила, и трубача, а вот саксофониста…
- Надеюсь, после ночного сеанса ты запомнишь Эндрю надолго.
- Ты в нем уверена?
- Гло, поверь мне, Эндрю обожает всего две вещи… Во-первых, игру на саксе…
- Во-вторых…
Тина Маквелл хитро улыбнулась.
- Сама узнаешь на практике.
- Это не слишком…
Глория не договорила.
Тина Маквелл снова улыбнулась - на этот раз с таким удовольствием, как будто вспомнила что-то невероятно вкусное или приятное.
- Гарантирую: Эндрю все исполнит в лучшем виде и, самое главное, в рамках твоих ограничений.
- Ладно, Ти, я согласна на саксофониста. Только…
Глория замолчала, подбирая нужное выражение.
- Только… Только ты сама предупреди его обо всем и сообщи мне, согласится ли он.
- Легко!
На прощание Тина Маквелл посоветовала лучшей подруге надеть мини-юбку и самые воздушные трусики.
Стеснительная Глория Дюбуа, избегавшая коротких подолов, не решилась уточнить, почему именно мини.
Но в скудном аспирантском гардеробе нашлись и шелковые однотонные трусики цвета морской волны, и кожаная юбка на молнии.
А ровно через сутки после выбора безопасного партнера Глория Дюбуа отправилась в комнату для репетиций, где среди нот, эквалайзеров и усилителей ее ожидал укротитель саксофона.
И тут музыкант удивил аспирантку, решившуюся на пробный, невинный и безопасный секс.
Для разряжения натянутой обстановки первых минут знакомства Эндрю исполнил отличный блюз.
Потом для разогрева выдал блестящий свинг.
А во время долгой импровизации на какую-то тягучую афроамериканскую тему с примесью индийской меланхолии вдохновенный джазист умудрился почти полностью оголиться, оставшись лишь в тесных плавках.
Глория Дюбуа, ошарашенная неожиданным концертом, так и не поняла, как Эндрю удался такой экстремальный и необъяснимый фокус.
Надо же произвести такой стриптиз, не отрываясь от игры на саксофоне!
Растерянная аспирантка, завороженная экстремальным соло, не знала, что ей делать: то ли дослушать импровизацию до конца, то ли сбежать - и как можно скорее.
Но вот саксофон замолк, и Эндрю, все еще находясь во власти вдохновения, медленно двинулся к замершей в нерешительности неопытной Глории.
Аспирантка, чтобы не грохнуться в обморок от мужского излишества раскованного музыканта, сосредоточила взгляд на раструбе саксофона, который золотисто бликовал в робких лучах нотных подсветок.
Эндрю, не выпуская молчавший инструмент из рук, грохнулся на колени перед аспиранткой в мини-юбке.
Короткий подол накрыл вдохновенные и бесстыдные вихры джазиста.
И вот холодноватый нос виртуоза саксофона ткнулся в аспирантский живот.
Глория оцепенела от блеска саксофона и нестандартности положения.
Губы, натренированные мундштуком, поцеловали ее пупок.
Глория напряглась, как перед отчаянным прыжком в ледяную воду.
А Эндрю крепко вцепился зубами в резинку и начал стягивать трусики цвета морской волны, которые тихо потрескивали от статического электричества.
Смущенная и растерявшаяся Глория вдруг четко осознала, что вот-вот перед ней разверзнется бездонная пропасть, в которую так легко свалиться, но невозможно выбраться.
Глория Дюбуа поняла, что надо срочно прекращать эту фальшивую мелодию, которая была явно не в ее вкусе.
Нет, аспирантка не отколотила зубастого джазиста по темечку, как когда-то Большого Сэма, мастера трехочковых бросков.
Просто, очнувшись от импровизационных чар и блеска саксофона, Глория Дюбуа ловко сработала ногами и, оставив шелковый трофей в клыках музыканта, бросилась вон из комнаты для репетиций…
Глава 6 ФАМИЛЬНАЯ РЕЛИКВИЯ
Глория вернула диск, навеявший досадные воспоминания, в бардачок.
Музыка больше не звучала в салоне аспирантского авто.
И радио тоже.
Глория до самого родового гнезда американских Дюбуа вела машину аккуратно и щадяще.
И вспоминала такое славное и беззаботное детство в старинном особняке.
Гранд-маман с малых лет приучала внучку ухаживать за розами.
О, как она боялась острых шипов!
О, как уставала от прополки сорняков и обрезания сухих побегов!
Но зато уже к семи годам заслужила от дедушки титул "Королева роз"!
Глория Дюбуа мельком глянула в панельное зеркальце и задала резонный вопрос:
- Ну что, Королева, оправдала титул?
И ответила сама себе без ложной скромности:
- Вполне.
Старый особняк был погружен во тьму, и лишь тускло светилось окно бабушкиной спальни на втором этаже.
Еще не доехав до ворот, Глория Дюбуа, как обычно, проклаксонила: три коротких и один длинный.
Гранд-маман отреагировала на приезд внучки, как всегда, самым неожиданным образом.
На этот раз в небо ударил заранее приготовленный фейерверк.
Разноцветные кометы, с треском и грохотом рассыпаясь на искрящиеся осколки, отражались в окнах, бассейне и старом фонтане.
Глория под великолепное огненное шоу припарковалась у крыльца, на котором уже стояла хозяйка в накинутом индийском пончо.
Захлопнув дверцу, внучка взбежала по ступеням и поцеловала бабушку в дряблую щеку.
- Ба, так, значит, ты в курсе?
- Про что, деточка?
- Про мою розу?
- Нет пока.
- А я думала, тебе маман сообщила.
- Ты же знаешь, деточка: Анфан-террибль подвергает меня обструкции.
- Так вот, Ба, мою Безымянную красавицу аккредитуют на Всемирную парижскую выставку.
- Поздравляю, милая!
Теперь бабушка поцеловала внучку.
- Я всегда верила, что ты обскочишь нас всех.
- И вообще, сегодня лучший день в моей жизни.
Глория широко раскинула тонкие руки, привыкшие к сложнейшим операциям под микроскопом.
- Самый лучший!
И об этом потрясающем факте тотчас же узнали:
Розы, которые располагались на территории усадьбы на правах главных обитателей почти повсюду.
Теннисный корт, давно соскучившийся по девичьим стонам на подачах.
Бассейн с подогревом, готовый принять в свои прозрачные воды хоть сто обнаженных девиц и столько же загорелых парней.
И даже флюгер на крыше, изображающий задорного галльского петушка.
Глаза гранд-маман, такие же голубые, как у внучки, только немного выцветшие и потерявшие былую остроту, выражали полное удовольствие:
- Значит, деточка, я не зря устроила фейерверк!
- Ба, а как ты догадалась?
- Поживи с мое…
- Постараюсь.
Счастливая внучка и не менее счастливая бабушка прошли в дом, обнявшись.
Как в детстве, Глория прижалась щекой к вышитому пончо, навсегда пропитанному ароматом розового масла.
- Ба, так, может, ты угадаешь и мою вторую новость?
- Это проще простого.
Гранд-маман подвела внучку поближе к лампе в старинном абажуре времен безысходного рабства и нарождающегося аболиционизма.
- У тебя влюбленность на лице написана.
Глория лишь смущенно кивнула, подтверждая догадку.
- Значит, правая роза все-таки нагадала тебе?
- Нет, Ба… - Глория уселась в любимое кресло покойного дедушки. - Тут все запутаннее и непонятнее.
- Ну-ну, рассказывай, деточка, рассказывай.
Глория качнулась, и старые половицы ответили вкрадчивым скрипом.
- Да, я влюбилась и, кажется, по самые уши.
- Пора, деточка, пора.
- Но вот розы утром распустились одновременно.
- Одновременно?
- Ну да. И левая, и правая.
Гранд-маман задумчиво отошла в тень.
Внучка осталась у лампы.
- Гло, не подумай, что я хочу тебя испугать…
- Ба, я не совсем понимаю, о чем это ты?
- Да про гадание все, про гадание…
- Значит, есть особый смысл в том, что обе розы утром распускаются одновременно?
- Насчет особого смысла я точно не знаю… - Бабушка сняла пончо и зачем-то расстегнула ворот своего глухого, почти монашеского платья - вечный траур по деду. - Но семейное предание гласит, что накануне Варфоломеевской ночи две розы у зеркала распустились одновременно.
- А я думаю, это, наоборот, был хороший знак - ведь Глория Дюбуа спаслась.
- Возможно, деточка, возможно.
Бабушка сняла с шеи золотой кулон в виде розы.
- Гло, но на всякий случай я тебе передаю нашу фамильную реликвию, наш главный оберег.
- Этот талисман спас Глорию Дюбуа в ту кошмарную ночь?
- Да, деточка.
- А можно задать не совсем корректный вопрос?
- Сколько угодно.
- Почему ты не передала в свое время талисман моей маме? - Внучка постаралась смягчить тон, и это почти удалось. - Ей, по-моему, нужнее такой оберег.
- Гло, ты не поверишь, но твоя непутевая мать-одиночка отказалась от него в твою пользу.
- Да… Маман не любит зависеть от кого-либо, тем более - от потусторонних сил.
- Так что прошу тебя: не снимай его нигде и никогда.
- Обещаю.
- Ужинать будешь?
- Нет, лучше мне поскорей добраться до кампуса.
- Я тебя провожу.
Розы простились с королевой придворным шелестом знатных лепестков, снобистским шуршанием высокородных листьев и сдержанным покачиванием шипов.
Корт и бассейн так и не дождались хотя бы короткого визита.
Глория Дюбуа с фамильным оберегом на шее покинула затихшее мрачноватое поместье.
По шоссе проносились редкие машины.
Но девушке не хотелось испытывать судьбу на крутых поворотах и мчаться бездумно и рисково.
Теперь осталось заехать на фитотрон, срезать два бутона Безымянной красавицы, непременно самых зрелых, для традиционного утреннего гадания.
Глава 7 ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ
Вернувшись домой после слишком бурно проведенного дня, Глория вдруг почувствовала полнейшую опустошенность.
В мозгах.
В душе.
И прочих уголках переутомленного чередой незапланированных событий организма.
Вплоть до пяток.
Побросав фирменные пакеты у самого порога, Глория занялась размещением бутонов по хрустальным вазам.
Сменила воду.
Обрезала секатором концы стеблей так, чтобы воздух не закупорил капилляры.
Поставила вазы перед центральным зеркалом трельяжа - одну справа, другую слева.
Да, видел бы милейший декан, чем занимается аспирантка ботанической кафедры.
Глория сбросила куртку, стянула брюки.
Маман тоже умерла бы от смеха, узнав про эти ежесуточные гадания на любовь.
Глория последним усилием воли распаковала дорогие покупки.
Но ни шикарное эротичное платье, ни не менее шикарный и эротичный гарнитур абсолютно не радовали, а тем более не вдохновляли на сексуальные подвиги.
Еще вчера она, распрощавшись с повседневным унисексом, непременно устроила бы дефиле перед зеркалами, проверяя обновки в разных выигрышных ракурсах.
Но сейчас Глории хватило сил только аккуратно разместить в шкафу на главной полке шаловливые трусики, почти ничего не скрывающие, и откровенный лифчик.
Убрав платье, аспирантка, на мгновение почувствовавшая себя настоящей женщиной, способной вскружить голову не одному воображале и мачо, обессиленная, рухнула на диван.
Вот и закончился самый-самый-самый длинный-предлинный день в ее жизни.
Глория попробовала глубокое диафрагмальное дыхание.
Чересчур многое успело произойти.
Маман, разбудившая на рассвете.
Безымянная красавица.
Гадание с неопределенным результатом.
Черная роса.
Библиотека с амурами.
Кареглазый и русоволосый незнакомец - мужчина, достойный женщины из рода Дюбуа.
Безумный шопинг. Грандиозный фейерверк. Подарок бабушки.
Но факты сегодняшнего дня, воспроизведенные в замедленном ритме глубокого дыхания, не сняли напряжение, а, наоборот, разбередили тревоги.
Глория, озабоченная завтрашними дерзкими планами, скрестила руки на затылке, но коварные вопросы не давали сосредоточиться для релаксации.
А вдруг завтра сказка кончится?
А вдруг опять наступят трудовые будни?
А вдруг опять вернется пустота в области сердца?
Чтобы больше не зацикливаться на энергичном прошедшем и смутном будущем, аспирантка включила телевизор.
На экране, словно в насмешку, возникли розы: какой-то бойкий малый, стоя на одном колене, подносил замлевшей диве роскошный букет.
Но Глория больше не хотела видеть ни одной чужой розы - ни на клумбе, ни в букете, а, тем более, по кабельному каналу.
Смазливый хлыщ, покоряющий сердце глупой дамы подношением цветов, смотрелся хуже самого отвратного монстра.
И розы в сериальном букете явно были некондиционные, с подвядшими лепестками и обмякшими листьями.
Глория Дюбуа, слишком уважающая тонкую эстетику профессиональной флористики, переключилась на другой канал.
Гроб высшей категории стоял на церковном постаменте, окруженный печальными людьми в черном.
Аспирантка, жаждущая всего лишь эфирной нирваны, хотя бы на полчаса, без малейшего сожаления рассталась с недвижимым покойником.
Но тут же на экране образовался оживший и бодренький мертвец.
Аспирантка уничтожила гада-зомби нажатием упругой кнопки.
Потом дистанционный пульт впал в длительный зеппинг.
Вампир с клыками, нацеленными на чужую аорту, тоже не подходил в качестве релаксационного средства.
Как и бравый шериф, стреляющий с обеих рук из короткоствольных револьверов.
Крутая эротика в исполнении пары дебелых лесбиянок не вдохновила.
Политическое ток-шоу с постными физиономиями престарелых сенаторов и вальяжной агрессивностью ведущего - тем более.
Были изгнаны с экрана пара мыльных комедий, сопровождаемых закулисным, всегда одинаковым хохотом, похожим на ржание табуна лошадей.
И снова мордобой, пальба и погони…
Глория Дюбуа, устав нажимать кнопки, остановила невольный выбор на жуткой сцене.
Полуобнаженный громила в кожаном фартуке занес тяжелый лом над головой визжащей от ужаса хорошенькой блондинки…
Глория, словно зачарованная ужасом, смотрела на сцены жестокой бойни.
А когда мерзкий тип в плаще цвета свежей крови пронзил убегающего мужчину средних лет шпагой и довольно перекрестился, Глория Дюбуа поняла, что на экране материализовались ее сны и догадки.
Телевизор во всей полноте явил жутко-красочные детали Варфоломеевской ночи.
Нервы аспирантки сдали окончательно. Резким движением выключив телевизор, она направилась на кухню, сочтя необходимым поужинать.
Глория заглянула в холодильник.
Нет, сил на ужин, даже импровизированный, не осталось совсем. Да и аппетита не было.
Глория залпом выпила прямо из пакета литр цитрусового сока из смеси апельсинов, мандаринов и лимонов.
Нет, пора заканчивать этот чересчур затянувшийся вечер.
Глория сунула в рот сразу три мятных жвачки.
Слишком много было пережито и передумано за этот бесконечно длинный день, слишком много.
А ведь имя-то розе так и не придумано.
Глория отправилась в душ.
Как и утром, аспирантка не жалела геля.
…Нет, Безымянная красавица должна достойно выдержать испытания Черной росой, если устояла против ложной мучнистости, ржавчины и септориоза.
Густые волосы Глории, нахватавшие дорожной пыли и гари, потребовали шампуня.
Она совершала привычные движения, а опасные вопросы сами по себе снова возникали в утомленном сознании.
Может, кареглазый давно женат?
Может, у русоволосого куча детей?
Может, он вообще не интересуется женщинами?
Она ведь совершенно ничего о нем не знает…
Глория сделала душ прохладным.
Пусть будет то, что будет.
Еще пара таких деньков - и можно сказать, что жизнь прожита не зря.
Аспирантка закуталась в пушистый халат.
Надо всего-навсего толком отдохнуть и набраться сил.
Глория, даже не намазавшись, как обычно, кремами растительного происхождения, самолично изготовленными по старинным рецептам любимой бабушки, торопливо скинула халат и голышом залезла под еще холодное одеяло.
Все равно завтра левая роза выдаст неутешительный прогноз.
Глория, дотянувшись до трельяжа, поправила обе вазы.
Набухшие от внутреннего напряжения бутоны готовились к утреннему оглашению приговора.
Глория Дюбуа, крепко подсевшая на гадание по розам, плотно закуталась в одеяло и добросовестно постаралась уснуть.
На удивление, это получилось довольно скоро.
Почему-то чаще всего в последний месяц аспирантке снилась прародительница, чудом уцелевшая в ту жуткую Варфоломеевскую ночь.
На этот раз юная гугенотка явилась с усатым воякой, спасшим ее от верной смерти.
Неразлучная пара долго, со всеми предосторожностями, добиралась до тайника.
Наконец, слившись на прощание в долгом и страстном поцелуе, странная пара вынуждена была расстаться.
Вояка отправился восвояси.
А Глория Дюбуа спряталась в самом надежном из мест: в королевском розарии, там, где, завернутые в увлажненную дерюгу, тихо и покойно дожидались своего часа отборные черенки.
Когда Глория Дюбуа, молитвенно сложив ладони, навсегда простилась с матерью, отцом и шестью младшими сестрами-погодками, аспирантке захотелось спросить у прародительницы что-то про любовь, но тут в тайник, увитый плющом, ворвался агрессивный тип в плаще цвета свежей крови, а за ним вломился громила с ломом наперевес.
Разглядев на ломе прилипшую прядь белокурых женских волос, обе Глории Дюбуа синхронно завопили.
Но аспирантка, мгновенно выпавшая из кошмарного сна и наяву взмокшая от ледяного пота, была уверена, что кричала гораздо сильней и отчаяннее, чем юная гугенотка.
Согревшись чаем с бергамотом, Глория никак не могла снова уснуть.
Проанализировав жуткий сон, она пришла к выводу, что тип в плаще цвета свежей крови и громила с беспощадным ломом вторглись в ее подсознание благодаря вечернему телевизионному просмотру.
Но во сне эта динамичная сцена из Варфоломеевской ночи выглядела гораздо страшней, чем на экране.
Глория вспомнила, что в детстве, просыпаясь от ночных кошмаров, брала в постель любимую куклу и, пошептавшись с голубоглазой скромницей, быстро засыпала.
Через две минуты вынутая из коробки барышня в кружевном платьице заняла почетное место рядом с подушкой.
Для полной гарантии от бессонницы Глория Дюбуа осторожно и нежно поцеловала правый бутон Безымянной красавицы.
Может, завтра судьба наконец смилостивится?
Но, будучи истинным экспериментатором, аспирантка, чтобы не испортить чистоту гадания, чмокнула и левый бутон…