– Пепе, я понимаю, как тебе больно это слышать, но Каре необходимо быть с кем-то, кто ее любит, и этот человек – Грейс. Ты же сам мне говорил, что вы с Карой были вместе только из-за ребенка.
У Пепе даже не хватило сил, чтобы двинуть ему по физиономии.
"Вы были вместе только из-за ребенка…"
Как это может быть правдой?
Мозг отказывался думать.
Ему было больно.
Больно везде.
– Послушай меня, – сказал Лука так ласково, как никогда не говорил с ним раньше. – В такое время женщина нуждается в любви и сочувствии. Ваши отношения были временными. Кара и Грейс ближе друг другу, чем сестры. Грейс будет за ней ухаживать. Обещаю тебе.
– Она должна оставаться в больнице еще несколько дней, – тупо произнес Пепе. – У нее была серьезная операция. Ей нельзя никуда ехать. – Акушерам пришлось делать кесарево сечение, чтобы извлечь ребенка – их ребенка!
Хоть бы эти страдания пали на него, а не на Кару.
– Нам надо организовать похороны. Она не захочет уезжать куда-либо, пока мы не попрощаемся.
Лука поморщился при упоминании о похоронах.
– В чем дело? – взвился Пепе. – Ты что, думаешь, что я не попрощаюсь должным образом со своей дочерью только потому, что она родилась мертвой? Ты думаешь, что мы захотим забыть, что она существовала?
– Нет…
Лука побледнел. Тут между ними встала Грейс.
– Пепе, пожалуйста, прости нас. Мы хотим всего лишь, чтобы и Каре, и тебе было легче. Ты прав – Кара не захочет уезжать до похорон. Когда ей станет лучше, она сможет поехать со мной в Рим.
– Для Кары так будет лучше, – вставил Лука.
Пепе знал, что брат прав. Знал, пусть это и разрывало его на части.
Кара, конечно, захочет быть с Грейс, а не с ним.
Он кивнул и глухо произнес:
– Хорошо. Но только в том случае, если Кара этого захочет. Если она захочет остаться со мной, то ни один из вас не должен ее переубеждать.
Не дождавшись ответа, он прошел в палату, где лежала Кара, и сел у ее постели.
Она была такая бледная, что почти сливалась с белыми простынями.
Хорошо, что она спит. По крайней мере, во сне она ничего не помнит и ничего не чувствует.
Он с радостью отдал бы любой орган своего тела, если бы только это облегчило ее боль.
Кара очнулась и увидела Пепе – он сидел на подоконнике отдельной больничной палаты и смотрел в окно.
– Привет, – прошептала она.
Он обернулся и в один миг был около нее.
Выглядел он ужасающе. Все в том же смокинге, что и в галерее, но теперь безукоризненный смокинг помят. И весь он был помят.
Он ничего не говорил, просто взял ее руки в свои и поцеловал.
– Мне так жаль… – хрипло произнесла она.
Он сдвинул брови, но ничего не сказал.
– Я все думаю… наверное, я должна была знать, что не все у меня в порядке.
Он пальцем зажал ей губы и покачал головой. Лицо у него исказилось.
– Нет! Ты ни в чем не виновата. Это был разрыв плаценты. Ничего нельзя было сделать, чтобы это предотвратить. Ничего.
Кара сглотнула и отвернулась. В горле пересохло. Ей было тяжело дышать, тяжело лежать, как будто на нее навалили груз, который может ее раздавить.
Прошло несколько минут, может, и часов – она не знала. Все чувства у нее исчезли.
– Грейс говорила с тобой о том, чтобы ты вернулась с ней в Рим? – тихо спросил Пепе.
Кара снова на него взглянула и беззвучно, одними губами, сказала "нет".
– Грейс хочет сама за тобой ухаживать. Она считает, что ты захочешь быть с ней.
Кара посмотрела в его покрасневшие глаза. Он выглядел таким несчастным. Оно и понятно. Пепе тоже потерял своего ребенка. И он тоже страдает.
– А ты? – наконец выговорила она. – Что считаешь ты?
Он пожал плечами – это был жест отчаяния.
– Дело не во мне. Дело в том, что лучше для тебя.
Где-то в густом тумане, окутавшем ее мозг, промелькнула мысль о том, что их связь изначально была временной.
"Ничто не длится вечно", – подумала Кара.
Она не сомневалась, что Пепе позволил бы ей вернуться в его парижский дом, попроси его она.
Но он не просит ее вернуться к нему домой. Он предоставляет ей право выбора.
И она знает почему.
Каждый раз, когда он посмотрит на нее, он будет вспоминать о потере еще одного ребенка.
И каждый раз, когда она посмотрит на него, ее потеря сделается тяжелой вдвойне.
Он любил их ребенка, но не ее.
А она любила их обоих.
– Мне надо поспать, – прошептала Кара, высвободила руку из его руки и осторожно повернулась на бок.
Она слышала его дыхание. Тяжелое. Прерывистое.
– Значит, ты поедешь к Грейс?
Она кивнула, не в состоянии говорить.
Только услыхав, как закрылась дверь, сухость внутри достигла предела и хлынули слезы, намочив подушку.
Кара не почувствовала, как в руку вонзилась игла, и она провалилась в забытье.
Глава 14
Шофер остановил машину около дома Пепе.
– Ты уверена, что хочешь это сделать? – спросила Грейс.
Кара рассеянно кивнула, глядя на то место, которое она называла домом. Место, где она провела счастливейшие месяцы в своей жизни. Место, где мужчина, которого она любит, спрятался от всех.
– Ты не должна этого делать.
Кара попыталась улыбнуться:
– Знаю. Но я хочу это сделать. – Как ничтожно звучит слово "хочу", когда сгораешь от желания быть с ним.
Но Грейс права – она не должна этого делать. Она может сесть в самолет и улететь в Рим. И мир не перестанет вертеться. Со временем она придет в себя.
Но не ее сердце. Она сомневалась, что без Пепе ее сердце когда-нибудь снова оживет.
– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошла с тобой?
Кара покачала головой:
– Нет. Мне нужно сделать это одной. Я хочу попрощаться с ним, как полагается. – На кладбище Пепе выглядел таким потерянным. С ней рядом была Грейс, обнимая и поддерживая ее. А он стоял отдельно от всех, избегая даже брата.
Она должна убедиться в том, что он держится, не пал окончательно духом.
А кто позаботится о нем? Этот вопрос Кара не переставала задавать себе. Его мать на Сицилии и присматривает за Лили. Брат после похорон уже возвращается туда. Пепе отверг попытки Луки остаться с ним, заверив брата, что с ним абсолютно все в порядке и что он погрузился в работу.
Но с ним не может быть все в порядке. Это невозможно. Те несколько раз, когда они обсуждали похороны, трудно вспоминать без боли – он был совершенно опустошен, раздавлен.
Она выдержала двадцать четыре часа, прежде чем уступила своему побуждению увидеть его. Голова раскалывалась от мучительных мыслей о нем. Она позвонила ему домой, и Моника заверила ее, что Пепе работает дома. Кара позвонила вовремя – Монику Пепе отправил в оплачиваемый отпуск. Экономка оказалась в доме под мнимым предлогом завезти вещи из чистки. Она тоже переживала за него.
– Постарайся не волноваться, – ласково сказала Грейс.
Прошло две недели с тех пор, как Кара лишилась своего ребенка. Еще четыре недели ей не разрешено поднимать что-либо тяжелее чашки с чаем.
– Обещаю. Я позвоню тебе, когда освобожусь.
Кара открыла своим ключом переднюю дверь. Ее встретила полная тишина – сигнализация была отключена, раз Пепе в доме. Тяжелая, гнетущая тишина.
Она медленно прошла по нижнему этажу. Все выглядело точно так же, как в последний раз, когда она здесь была, когда будущее сулило надежду, когда она поверила, что чудеса случаются.
Но чудес нет.
Внешне ничего не изменилось, но от дома осталась одна оболочка.
Как может Пепе жить в клетке только собственных мучительных мыслей?
У нее хотя бы есть Грейс. И всегда будет. Но все, чего хотела Кара, – это Пепе. Чтобы он обнимал ее, чтобы она чувствовала его руки, крепко обхватившие ее. Чтобы он просто держал ее и чтобы они разделили их общее горе.
– Пепе?
Молчание.
– Пепе? Это я, Кара.
Где он? О господи, только бы с ним ничего не случилось.
Кара пошла в гараж.
Все вещи были там, где она их оставила. Упакованы в коробки. Кроватка. Пеленальный столик. Коляска. Детская ванночка. Все.
Кара закрыла глаза и прислонилась к стене. Ее ребенок никогда не будет спать в этой кроватке или кататься в этой коляске.
Рыдания подступали к горлу. Сколько слез она пролила… А мужчина, к которому она отчаянно хотела прижаться, едва ли взглянет на нее.
Послышались тяжелые шаги.
– Прости, у меня была телеконференция, – бесцветным голосом произнес Пепе.
Она открыла рот – из горла готов был вырваться истерический вопль.
– Ты поправляешься?
Она хотела сказать "да", но перед глазами эти коробки с вещами…
– Я не знаю, что с этим делать. Просто не знаю, что делать.
Он не сразу ответил:
– Я подержу их здесь, пока ты не решишь.
Она кивнула и заставила себя взглянуть на него.
– Спасибо.
Он дернул плечом.
– Никаких проблем.
Выглядел он даже хуже, чем на кладбище.
Надо взять его за руку. Но… она боялась. Боялась, что он ее поддержки не хочет. Боялась, что от горя он оттолкнет ее.
Он, кажется, не брился со дня несчастья. Мужчина, который так тщательно ухаживал за своей эспаньолкой, теперь зарос черной бородой. Глаза налиты кровью, взгляд безумный, одежда в беспорядке, словно он не глядя натянул на себя вещи. Ноги босые.
Она безумно хотела приблизиться к нему, но не решилась.
Как ей поступить? Как перейти этот мост?
Господи, о чем она думает? Пепе ведь не хочет ее присутствия.
Ему никто не нужен.
Кара расправила плечи, сделала глубокий вдох и, прикрыв глаза, произнесла:
– Мне нужно идти.
Он не отвечал, и она поняла, что он не станет ее задерживать.
Уже у двери она повернулась к нему со словами:
– Пепе, не мучай себя.
Слезы слепили глаза. Она шла через гостиную, судорожно ища в сумке телефон, чтобы позвонить Грейс.
– Кара?
Поспешно смахнув тыльной стороной ладони слезы и прижав к щеке телефон, Кара остановилась и медленно обернулась.
Пепе, едва передвигая ногами, шел к ней.
– Не уходи.
Неужели она ослышалась? Ноги ее не держали, и Кара опустилась в кресло позади себя.
Пепе приблизился к ней, опустился на колени и обнял за шею.
– Я этого не вынесу, – глухо произнес он. – Я думал, что справлюсь… переживу потерю нашего ребенка, но потерять еще и тебя…
Звук, похожий на вой, разнесся по комнате. Кара не сразу поняла, что этот звук исходит от нее.
Лицо Пепе исказилось.
– Я знаю, что это эгоистично… то, о чем я попрошу тебя, но, пожалуйста, сucciola mia, пожалуйста, не уходи. Я буду о тебе заботиться. Я помогу тебе поправиться. Пожалуйста, дай мне возможность показать тебе, как много ты для меня значишь, и доказать, как сильно я тебя люблю.
Пепе чувствовал, что если он не скажет этого сию минуту, то будет поздно.
– Когда Луиза сделала аборт… Ее ложь и обман были вторичны. Я был влюблен в мечту, которая не существовала. Кара, потеря нашего ребенка разбила мне сердце. Наш ребенок был больше чем мечта. Ты была больше чем мечта. А теперь ты уезжаешь… и это меня убивает. Я не знаю, как жить дальше. Без тебя я потерян. Я… – Он даже не понимал, что плачет, пока Кара не обвила его руками и не прижала его голову к своей груди.
Она покрывала поцелуями его лицо, шептала ласковые слова и баюкала его в своих руках с такой любовью и состраданием, что в первый раз за четырнадцать дней струйка тепла пробила лед у него в груди.
– Бедный мой, любимый, – шептала Кара, а слезы стекали у нее по щекам и падали прямо ему на волосы. – Я так сильно хотела быть с тобой. Но боялась, что я тебе здесь больше не нужна. Если бы я знала… знала, что ты чувствуешь, я ни за что бы не решила уехать с Грейс.
Он поднял голову и увидел ее лицо, залитое слезами.
– Я подумал, что ты хочешь быть с ней.
Кара покачала головой:
– Я хочу быть с тобой. Только с тобой. Я люблю тебя, Пепе.
– Любишь?
Она улыбнулась ему сквозь слезы:
– Как я могла не полюбить тебя? Я всегда думала, что любовь между мужчиной и женщиной – это секс, сила и унижение. Я понятия не имела, что это – секс, дружба и поддержка. Ты для меня все это.
– Мне очень жаль, что я так обошелся с тобой. Я вел себя ужасно.
– Дело прошлое. И если тебе от этого легче, то знай, что я тебя прощаю. Я давным-давно тебя простила.
Кара простила его, Кара рядом… Ему не придется окостенеть здесь в одиночестве. Вместе они смогут вернуть тепло в их жизнь.
– Дело в том, что я не мог тебя забыть… после Дублина. Твоя беременность стала для меня почти облегчением – это означало, что у меня появилась законная причина удержать тебя, и при этом не признать, что мои чувства к тебе намного глубже, чем мне того хотелось.
У Кары задрожала губа. Он прижал пальцем эту словно укушенную пчелой, пухлую нежную губу и поцеловал.
– Я называл тебя моей наложницей или гейшей. А это мне следовало быть твоим наложником, потому что твои нужды значили для меня все, а весь остальной мир мог катиться ко всем чертям. Чего бы мне ни стоило, чтобы мы с тобой прошли через это страшное испытание, я сделаю все. Клянусь.
– Пока ты рядом со мной, я знаю, что одолею это, – сказала Кара. – А ты позволь и мне помочь тебе. Мы поддержим друг друга.
– Ты на самом деле так думаешь?
– Да. Я всегда думала, что желание быть с мужчиной означает слабость и что если влюбишься, то потеряешь какую-то часть себя. Но это оказалось не так. Жизнь моей мамы – это не моя жизнь… и это показал мне ты. Я знаю, что смогу выжить самостоятельно без тебя, но я не хочу этого. Я хочу быть с тобой. Я хочу поддерживать тебя, как ты поддерживал меня. Я люблю тебя.
У Кары вновь навернулись слезы, и она спрятала лицо у него на плече. Но это были уже совсем другие слезы – не слезы отчаяния и одиночества. Любовь Пепе подарила ей возможность увидеть луч света в темноте.
Они всегда будут неразрывно вместе, что бы ни ждало их в будущем – это Кара знала точно. Как единое целое.
Как любовь.
Эпилог
Пепе тихонько прошептал Каре на ухо:
– Я говорил вам, синьора Мастранджело, что вы сегодня восхитительно выглядите?
Она подавила смех и улыбнулась мужу, глядя на его костюм грифельного цвета и оранжевый галстук.
– Ты сам выглядишь первоклассно. Радует, что ты приложил усилия и оделся соответственно.
Священник кашлянул, и Кара сосредоточила внимание на обряде крещения. Пепе поднес маленького Бенджамина к купели, а Кара встала рядом с ним.
Конечно, сегодня он приложил усилия и оделся прилично для крещения их младшего ребенка. Так же как и при крещении близнецов. Краем глаза он видел, как парочка шустрых малышей припустилась бегом по проходу, а за ними едва поспевала элегантная дама, его мать.
– Грейси и Рокко, – прозвучал ее театральный шепот, – вы сегодня очень плохо себя ведете.
Среди присутствующих в церкви послышался едва сдерживаемый смех. Лука и Грейс, склонив головы, стояли у купели рядом с Пепе и Карой, а их пятилетняя дочь с важным видом восседала в первом ряду на скамье. Младшая, двухлетняя Джорджина, отсутствовала, но наверняка не теряла времени даром, выискивая сладости, которые художники, друзья Пепе, обещали принести для детей.
Пепе до сих пор чувствовал себя виноватым, стоило ему вспомнить, как он был одет на крещении Лили. Какой же он был эгоист! Крещение ребенка – это один из самых знаменательных дней для каждой семьи.
А он умышленно избегал подобных событий, доказывая себе, что они для него ничего не значат. На самом деле семья – это все. Благодарение Богу за Кару.
Как он гордился, когда наблюдал ее с посетителями галереи – их общей с Лукой и Грейс. У него вызывали восхищение не только ее эрудиция, а также каждодневная борьба, которую она вела, чтобы победить свою застенчивость.
Церемония в церкви закончилась, и все гости отправились на прием в их парижский дом.
Но Пепе, Кара и дети задержались.
Они подошли к боковому приделу. Пепе держал спящего Бенджамина на руках. Кара дала трехлетним близнецам Грейси и Рокко монетки, чтобы положить в ящик для пожертвований, и помогла детям зажечь поминальные свечки.
– Это для Шарлотты, мама? – спросила Грейси.
Глаза у Кары заблестели от слез. Она кивнула и улыбнулась дочери.
Потом Пепе и Кара, стоя рядом, зажгли свои свечи и прошептали слова любви к ребенку, который навсегда жив в их сердцах.
Когда все пять свечей были зажжены – Пепе зажег одну за Бенджамина, – он повернулся к жене и поцеловал ее, слегка коснувшись губами, чтобы смягчить грусть этой минуты.
Пепе и Кара вышли из церкви, стараясь держаться поближе друг к другу, насколько это было возможно, учитывая непосед близнецов и новорожденного малыша на руках.
Пепе был уверен, что они с Карой всегда будут неразлучны.
Примечания
1
Каналетто (Джованни Антонио) – итальянский живописец (1697–1768).
2
Стокгольмский синдром – бессознательная травматическая связь, возникающая между жертвой и агрессором.
3
Невероятный Халк – персонаж из одноименного американского фантастического боевика, где ученый Брюс Бэннер превращается в монстра Халка.
4
Миссис Пепперпот – героиня серии детских книг норвежского писателя А. Пройзена, пожилая женщина, которая обладает способностью уменьшаться до размеров обычной перечницы.
5
Ешьте (фр.).
6
Гестия – греческая богиня домашнего очага и жертвенного огня.
7
Жрицы-весталки служили культу Весты – римской богини домашнего очага.
8
Эрос – греческий бог любви.
9
Ренуар Огюст (1841–1919); Утрилло Морис (1883–1955) – французские художники.
10
Нет (фр.).
11
Мне очень жаль (фр.).
12
Вам помочь? (фр.)
13
Телефон, пожалуйста (фр.).
14
Да. Я бы хотела такси. Пожалуйста (фр.).
15
Одну минуту (фр.).
16
Сейчас же! (фр.)
17
Ты прекрасна (ит.).
18
Инь и Ян – в китайской философии энергетическое выражение борьбы двух противоположных начал.
19
Согласна, ладно (фр.).
20
Дорогой Бог (ит.).