Дань ржовская с города Ржова, соседнего Иван-городу, и принадлежавшего сначала Пскову, потом Новгороду, литовскому королю, и наконец Москве, во время новгородского владения определялась так: "А люди на них варят дванадцать варов пива, а дванадцать ночей ночовати им у волости, и в осень дванадцать, и зиме дванадцать, - а Зенко Еховичь с своим племенем владыце дают чотыри пуды меду пресного, а великому князю московскому с тых двух третей ничого не давали, а владыце новгородскому и бояром новгородским большей того не хоживало ничого, как в списку стоит, как поведают старые люди". Так всё велось до тех пор, когда царь взял Новгород, и "вечо им сказил", и началось то, чего прежде не бывало… "А того здавна не бывало, - продолжает записка о ржовской дани, - што владычним бояром ездити по тым жеребем, много нижли только одно посельник ездит по тым варом пивным, поки объедет пива, а объехавши пива прочь едет и прикажет ржовитину заведать от себе как вышей писано". - "То как вжо князь великiй Новгород зневолил и вечо им сказил, - заключает записка, - то бояре новгородские живут на волости, судят и рядят и люди грабят, и берут што хотят, и мучат люди, а с москвовичы с Костентиновыми слугами посполу съезджаются - одна их вся дума". Но было время, когда этих вещей не делалось даже во владениях самого московского царя. Поместья раздавались ещё "с тамгою и бортью", как потом стали раздавать их "с тамгою и кабаком". Оброчными варями княжескими заведовали волостели и даньщики: "А коли ны будеть слати своих даньщиков в город и на вари, и тобе слати с нашими данщики своего данщика, опричь Ростовця и Перемышля и Козлова броду, а что сберуть, а тому идти в мою казну".
Первые известия о хмеле встречаются на западе, в северной Франции и Нидерландах с VIII века. На Руси о хмеле упоминается в Начальной летописи; древний Новгород вместе с воском и мёдом отправлял за море и хмель, собираемый в земле Тверской и Суздальской. В договорной грамоте 1263 года Новгорода с князем Ярославом тверским пошлина с хмеля определялась так: "А от новгородца и от новоторжца у мыта имати от воза на две векши, и от хмельна кароба". В договоре 1309 года с князем Михаилом тверским: "А что, княже, мыт по суждальской земли и в твоей волости, от воза имати по две векши, а от лодьи и от хмельна короба". Наконец, в договоре 1571 года с князем Иваном Василичем: "А что мыт по суздальской земли в вашей волости, от воза имать по две векши, и от лодьи и от хмельна короба".
В купчих XIV и XV веков упоминаются "хмельники" при сёлах: "На низу куплены три села - и ловищи тих сел и хмельники тих сел и подскотины". В летописях записано несколько случаев дороговизны хмелю. В 1466 году "хмель дорог бяше, по 100 и 20 денег (4 рубля 80 копеек) зобница". В 1467 году: "Бысть хмель дорог во Пскове, зобницу купиша по полтине и по 10 денег" (2 рубля 40 копеек). - "Толко бысть хмель силно, по 60 денег ползобие (2 рубля 40 копеек), толку того было не велико время, а опять в немнозе понакладали, а он ссел, и по 15 денег (60 копеек серебром) зобница хмелю доброго. Такожь и в Новегороде было". В том же в 1467 году в Твери "бысть хмелю оковь по рублю" (около 3 рублей серебром). В Муроме в 1692 году кипа хмелю весом 22 пуда стоила с провозом 7 рублей 21 алтын 4 деньги. В XVII веке хмель разводили в Шуе и выписывали из Литвы через Псков. При Михаиле Фёдоровиче послана была во Псков грамота с запрещением покупать у литовцев хмель, потому что посланные за рубеж лазутчики объявили, что есть на Литве баба-ведунья, и наговаривает на хмель с целью навести на Русь моровое поветрие…
Пóдать с солода известна по памятникам с XI века. В Русской Правде, в статье о вирах, установлено: "А се поклоны вирные были при великом князе Ярославе: вирнику взяти 7 ведер солоду на неделю". Мастеру того времени, укреплявшему город, кроме платы, кроме денег на корм и на питьё (волога) и кормов, давали ещё солоду, чтоб сварить пива: "А солоду единое ему дадут 10 лукон". Говоря об этих данях, писцовые книги всегда прибавляли - "а се по старине", и, руководствуясь этим старинным правом, в начале XVI века, за пятьдесят лет до появления кабаков, жила вся русская земля. В писцовой книге Вотской пятины 1499–1500 годов при описании дохода в пользу землевладельца или кормов, следующих наместнику, упоминались следующие дани: "Борть со пчелами, что была богоявленская, а в медолаж ездить подлащык из Новагорода, - великого князя борть дана на оброк Петрову Васкову сыну, а ходити ему борть себе, а великаго князя оброка давати за пуд меду полторы гривны новгородские, - да в том же ухожае борти ему себе и иные делати и кузовы ставити в тот же оброк, - из хмелю половье, - десять бочек хмелю, - из хлеба и из хмелю четверть, - ведро пива, - два ведра пива, - насадка пива, - ключнику насадка пива, - три насадки пива, - за три бочки пива три гривны, - бочка пива, - две бочки пива, - ведро меду красного, - солод". В писцовой книге Деревской пятины 1495 года исчислялись пошлины: "Двадцать саков хмелю, - полкоробьи хмелю, - три короба хмелю, - семь коробей хмелю, - четвертка хмелю; за перевару солоду 19 коробей без четки, а хмелю 9 коробей и полторы четки; да зо всее волости на Якима варим две перевары двадцать коробей солоду, а хмель шел их же; а коли Яким к ним в волость не прiедет, они ему давали за те перевары и за поклонное по полтора рубля ноугородских, - три коробьи солоду ячного, - три коробьи солоду овсянаго, - с полъобжы из меду из улейнаго и из бортей половье, - три четверти солоду, - бочька перевары 20 ведер, - бочька перевары 15 ведер".
Переваром назывался крепкий напиток, приготовленный из пива и мёда, и похожий на взварец. В точно таких же отношениях находилась Новгородская область и к королю литовскому. В договорах Новгорода с Казимиром были установлены следующие дани: "А Петровщины рубль, а мед и пиво с перевары, а мед сытити по силе" . Или: "А мед сытити по силе с перевары, а тивуну по переваром у пятнадцати человеков". Переваром здесь называлось место, где на князя варили оброчные меды. Об этих данях не упоминалось только в договоре с Литвой 1470 года, составленном накануне падения новгородской свободы…
Рассматривая все эти пошлины, мы находим, что народ XIV и XV веков жил достаточно, разводил хмель, варил пива и меды, словом, жил так, как рассказывает указанная выше былина о Микуле Селяниновиче.
Следы древних пошлин с продуктов, из которых приготовлялись питья, и питья натурой, оставались кое-где и во второй половине XVI века. В уставной грамоте Ивана Васильевича двинским тиунам говорилось: "А у кого будет на погосте в волости пир или братчина, и он несет тiуну насадку питья ведро, какое питье у него лучится; а не люба будет насадка питья, и они дадут за питье деньгу". В таможенной грамоте на Белоозеро 1551 года померное велено брать и с хмелю; установлена дворовая пошлина с мёду: с кади солоду от 7 до 10 пудов - по деньге; будет кадь меньше 7 пудов - и они берут по расчёту; с круга воска - по четыре деньги. В 1564 году он же Иван Васильевич пожаловал мордвина Кельдяева имениями в Арзамасском уезде: бортный загон, платежа с него полтора фунта мёду; он же Кельдяев обязан был платить в казну по четыре рубля, а мёдом по пяти пуд. Подати мёдом и воском удержались кое-где даже в XVII веке, хотя тут же рядом с ними существовали и кабацкие откупы. В приходо-расходной книге Нижегородского уезда 1612 года значатся между прочим следующие сборы: "За кабацкiе суды, за кубы и за трубы, - и с пива и с медов провозных денег, - с кабака откупу по расчету и за балахонской за кабацкой воск, - и с бортных сел". В уставной грамоте городу Тотьме 1622 года: "А кто поедет к Тотьме, то с солода и со всякого хлеба имати с продавца померу с четверти по деньге, а с хмелю померу не имати, а имати с хмелю весчая рублевая пошлина".
Так до половины XVI века жила вся русская земля, свободно варя питья и платя за это пошлину с солода, с хмеля и мёда, что и называлось "брашной пошлиной". Подать с солода (и с хмеля) известна была англосаксам и древним германцам, и до сих пор ещё у англичан налог на солод занимает главное место в питейных сборах (речь Гладстона о налоге на солод).
Глава IV
Питейные дома на Западе.
Корчма - древнеславянский общественный питейный дом
Заплатив пошлину за солод и хмель, народ спокойно варил себе питья и спокойно распивал их дома среди семьи, или на братчинах, или на братских попойках в корчмах. Один из главных признаков сложившейся народной жизни - это следы социального её устройства, проявляющиеся в организации пировных общин, из которых потом вырастают могущественные городские общины (братчина - гильда, артель - цех), и в заведении общественных питейных домов. Человеку, вышедшему из дикого состояния, немыслимо, чтоб он дома у себя или в питейном доме один упивался пьяным питьём и чтоб, напиваясь поодиночке, упивались все… На основании простого физиологического закона, что посредством весёлого возбуждения облегчается пищеварение, что среди людей легче естся и пьётся, люди собирались пить вместе, и в дружеской беседе около вина, в братском столкновении человека с человеком, завязывалась между людьми социальная жизнь.
Древние Афины наполнены были питейными домами, называемыми καπηλεια (капелеи) - от κα´πηλος, лат. саиро (родственное с церковнославянским куп-и-ти, коп-а ) - первоначально лавка , потом питейный дом . Здесь народ проводил время, распивая вино и слушая флейтщиц. В числе лиц, посещавших капелеи, мы встречаем Сократа. Римские питейные заведения известны под несколькими именами: caupa, caupona, popina (питейный дом) - от pino (пить), и taberna (мелочная лавка; питейный дом) - от tabula (стол). В этих домах, где кроме вина продавались и кушанья, мы встречаем в числе всего римского народа известных римских граждан: Овидия, Горация, Проперция, Тибула и Цицерона. К концу Римской империи в римском народе стали возникать социальные общины (collegia), составлявшиеся преимущественно из людей бедных, и местом их собраний (schola collegii) служили портики и таверны. Поэтому в одно время от Клавдия вышел приказ запереть все питейные дома.