Тем временем войска союзников продолжали победоносное шествие по территории Ирана, что и привело к падению правительства Али Мансура. 28 августа новое правительство во главе с видным иранским ученым, профессором Тегеранского университета Али Форуги отдало войскам приказ прекратить сопротивление. Это решение было вынесено на обсуждение парламента в качестве голосования по вотуму доверия новому правительству и получило среди депутатов единогласную поддержку.
В этот же день иранцы направили послание новому послу СССР в Тегеране А. А. Смирнову, в котором говорилось: "…иранское правительство с целью доказать свою добрую волю и сохранить добрососедские отношения не прибегло к войне. Несмотря на это, советские вооруженные силы стали развивать военные действия и бомбардировать города, причем иранские гарнизоны были, естественно, вынуждены в порядке самообороны оказывать сопротивление. Сейчас доводится до Вашего сведения, что иранское правительство, желая доказать свои миролюбивые намерения, дало указания правительственным войскам прекратить сопротивление и воздержаться от каких бы то ни было ответных действий". Аналогичное послание было направлено посланнику Великобритании Р. Булларду.
29 августа министр иностранных дел А. Сохейли направил в советское посольство еще одну ноту, в которой указал: "К сожалению, согласно поступающим сведениям, советская авиация до сих пор не прекратила бомбардировки городов по всему северу страны, включая даже такие города, как Казвин, Зенджан и Мешхед, а сухопутные войска продолжают двигаться вперед. Между тем, английская армия на юге, как только получила извещение о прекращении сопротивления со стороны иранской армии, приостановила свое движение, и жизнь в тех районах вновь вошла в свою обычную колею".
Главным организатором военного сопротивления советским и английским войскам отечественные историки считали Реза-шаха. По их мнению, получив сообщение о вступлении союзных войск в Иран, он приступил к организации активной обороны: к Тегерану была стянута вся иранская авиация, на подступах к городу расставлены пулеметы, а на крышах зданий – орудия зенитной артиллерии. Приводились сведения, что по приказу шаха были подвергнуты репрессиям генералы, прекратившие сопротивление: военного министра А. Нахичевана за отдание приказа о прекращении огня уволили в отставку, а командующего ВВС, также отдавшего подобный приказ, убили.
И все же эти меры представляются демонстративными, имеющими для Реза-шаха одну цель – сохранить в глазах простых иранцев репутацию защитника иранского суверенитета. Поэтому не вызывает удивления то, что среди иранских офицеров циркулировал слух, как Реза-шах, отправившись 1 сентября на самолете в район боевых действий, лично застрелил в Ширазе одного полковника, посмевшего заявить шаху о необходимости сопротивления.
Постепенно придя в себя, Реза-шах взял курс на организацию так называемого "пассивного сопротивления", следуя которому монарх отказался взрывать мосты и автострады, остановил начавшуюся мобилизацию частного автотранспорта. Навстречу наступавшим союзникам он не перебросил верные ему резервные войска и не решился обратиться к вождям племен с призывом джихада. Реза-шах так и не выполнил угрозу развязать уличные бои в Тегеране. Солдатам и офицерам столичного гарнизона был отдан приказ разойтись по домам. Что касается факта большого скопления авиатехники в районе Тегерана, то это объясняется тем, что Реза-шах решил сохранить военную авиацию для будущего Ирана, так как если бы самолеты остались на аэродромах своего обычного базирования, то их наверняка уничтожили бы советские бомбардировщики. В случае же начала воздушных боев с авиацией союзников ВВС Ирана также ждала неминуемая гибель.
Политика "пассивного сопротивления" заключалась в том, чтобы имитировать боевые действия с Красной Армией и британскими войсками. Нежелание кровопролития и осознание того, что в случае начала широкомасштабных боевых действий будут потеряны результаты реформ, проводимых им все предыдущие годы, вынудило иранского правителя склонить голову перед Англией и СССР.
Однако полностью отказаться от враждебных актов в отношении союзников шах не мог. В августе 1941 г., когда страны Оси имели заметный военный перевес над антигитлеровской коалицией, Реза-шах считал, что ему рано или поздно придется объясняться с Гитлером, так как окончательная победа нацистской Германии в той ситуации казалась ему наиболее вероятной. И в этом случае он мог сослаться на то, что в условиях полного превосходства противника иранская армия пыталась оказать какое-то сопротивление союзникам, причем делала это в условиях борьбы на два фронта.
Версию о том, что иранский шах сознательно проводил политику "пассивного сопротивления" подтверждает в своих воспоминаниях генерал Хасан Арфа, бывший в то время начальником штаба вооруженных сил Тегеранского округа: "С самого начала было ясно, что шах не намеревался организовать реальную оборону и хотел только показать немцам, что Иран был принужден силой, для того, чтобы в случае победы Германии Иран не нес бы ответственности и с ним не обращались как с вражеской страной". В подтверждение этой версии генерал приводил конкретные факты: "Я предложил взорвать мосты и ночью выдвинуть части значительного тегеранского гарнизона в сторону горного района от Арака и организовать там оборону, но шах отклонил этот план.
Следуя концепции "третьей силы", Реза-шах в урегулировании ситуации активно использовал дипломатические средства. В первую очередь он рассчитывал воздействовать на Советской Союз и Великобританию через США. Иранский посланник в США М. Шайесте прилагал энергичные усилия в надежде склонить американцев поддержать Иран. 22 августа он обратился к госсекретарю К. Хэллу с просьбой повлиять на британцев.
Однако Вашингтон предпочел занять позицию невмешательства. Ответ Ф. Д. Рузвельта на просьбу Реза-шаха о посредничестве между Ираном и союзными державами был весьма неопределенным и выражался лишь в нескольких благочестивых фразах. В обычной своей манере президент США выразил дружественное отношение к Ирану, но уклонился от обсуждения вопроса об участии американцев в разрешении конфликта. В своем послании Реза-шаху Ф. Д. Рузвельт говорил о захватнических планах Гитлера в отношении Европы, Азии, Африки и даже Америки, т. е. его ответ более походил на политическую лекцию, в которой заключалась масса общих слов и не давалось никаких конкретных обещаний.
Ища поддержку со стороны соседней Турции, иранское правительство опубликовало в прессе серию статей, в которых не только восхвалялись заслуги Кемаля Ататюрка и Исмета Иненю, но и проводилась мысль об общности интересов Турции и Ирана. Тем самым Реза-шах надеялся не только получить дипломатическую поддержку со стороны турок, но и пытался показать союзникам, что Иран не одинок, что военная акция союзников вызвала волну возмущения в Турции и может толкнуть ее в объятия стран Оси. Однако все попытки иранского лидера изменить ситуацию через турецкое правительство также оказались безуспешными. Турецкий министр иностранных дел без обиняков заявил иранскому послу в Анкаре, что видит в этом деле мало шансов на успех, ибо, по его мнению, "вступление союзных войск в Иран имеет чисто стратегический аспект".
Все эти факты позволяют не согласиться с однозначной оценкой Реза-шаха как пособника германских фашистов (именно так на протяжении десятилетий изображали его советские историки). Это опровергается даже нацистской пропагандой, которая в самый критический для Реза-шаха момент стала упрекать его в трусости, непоследовательности, продажности и неумении организовать оборону Ирана. Вещавший на персидском языке диктор берлинского радио язвительно сообщил иранцам, что их лидер бежал в Исфахан и тем самым бросил управление страной. Как уже говорилось, спецслужбы Третьего рейха готовили переворот в Иране, планировали физическую ликвидацию Реза-шаха, что также не позволяет говорить о нем как о гитлеровской марионетке. Интересно, что накануне вступления Красной Армии в Иран ответственный руководитель ТАСС Я. Хавинсон предлагал В. Молотову придать огласке информацию о подготавливаемом немцами антишахском перевороте, но последний не поддержал инициативу. Без сомнения, это было сделано из тех соображений, что союзникам было выгоднее представить Реза-шаха как союзника Гитлера, а не как жертву германских интриг.
Не приходится сомневаться в том, что Реза-шах действительно желал блага для своей родины и пытался только воспользоваться помощью Германии, которую та благосклонно предлагала его стране. Ему казалось, что он действует в интересах промышленного развития Ирана. Не лишним будет сказать, что не только иранский шах не смог вовремя рассмотреть в лице Гитлера угрозу человечеству. Стремление во всем опираться на собственные силы, подозрительность, гордость за себя как за лидера древнейшего восточного государства были, пожалуй, главными чертами его характера. В отличие от многих европейских политиков и общественных деятелей, он никогда не заискивал перед вождем германского фашизма. Ни разу Реза-шах публично не высказал восхищения силой немецкого оружия, как это делали правители той же Турции. Иранский шах стал жертвой обстоятельств, являвшихся результатом войны, так как Иран из-за своего стратегического положения не мог не стать яблоком раздора между воевавшими блоками. Союз Англии и СССР объективно требовал участия Ирана во Второй мировой войне в качестве перевалочной базы для военных поставок. Поэтому Резашаху, как и любому другому политику на его месте, вряд ли бы удалось оставить Иран в стороне от тех великих событий.
Тем временем союзники твердо шли к намеченной цели. 29 августа передовые части советских и английских войск вошли в соприкосновение в районе Сенендеджа. А на следующий день, 30 августа, представители СССР и Англии вручили иранскому премьер-министру ноты своих правительств. В советской ноте ввод войск объяснялся "подрывной работой немцев, захвативших командные посты по всему Ирану. В ноте также говорилось о том, что СССР и Великобритания согласны прекратить военные действия, но при этом иранское правительство должно выполнить следующие условия:
"а) отвести свои войска на юг от линии, проходящей через: Ушну, Хайдарабад, Миандоаб, Зенджан, Казвин, Хорремабад, Баболь, Зираб, Семнан, Шахруд, Алиабад. Районы, расположенные севернее этой линии, должны быть временно заняты советскими войсками.
Дать приказ своим войскам отойти на север и на восток от линии, проходящей через Ханакин, Керманшах, Курамабад, Машид-и-Сулейман, Хафт-Кель, Гахсерам, Рам-Хормоз, Бендер-Дилам. Районы, расположенные южнее и западнее этой линии, должны быть временно заняты британскими войсками;
б) выслать из Ирана в течение одной недели всю германскую колонию, за исключением состава дипломатической миссии и нескольких специалистов-техников, работа которых не связана со средствами сообщения или с предприятиями военного значения. Список остающихся немцев, в том числе членов и сотрудников миссии, должен быть согласован с советским правительством и британской миссией в Тегеране;
в) взять на себя обязательство не допускать в дальнейшем немцев на территорию Ирана;
г) взять на себя обязательство не создавать никаких препятствий для провоза через иранскую территорию товаров, включая военные материалы, предназначенные для Советского Союза и Великобритании, а также облегчать доставку таких товаров или материалов по шоссейным и железным дорогам, или по воздуху;
д) оказывать содействие органам СССР для развития нефтяного дела в Кевир-Хурионе …;
е) взять на себя обязательство придерживаться нейтралитета и не предпринимать ничего такого, что могло бы каким-либо путем нанести вред советским и британским интересам в конфликте, вызванном германской агрессией".
В свою очередь советское и английское правительства соглашались помочь Ирану в удовлетворении его экономических нужд и, как только позволит военное положение, вывести войска с иранской территории
30 августа была подвергнута бомбардировке столица Ирана. По мнению советских историков, эту провокационную акцию по приказу Реза-шаха предприняли иранские самолеты. С этим мнением нельзя не согласиться. Тем более, что согласно архивным материалам 30 августа ВВС Закавказского фронта боевых действий не производили. Только 31 августа советские самолеты поднялись в небо, да и то с целью разброса листовок.
Эту версию подтверждает опубликованная 31 августа в иранских газетах заметка, в которой сообщалось, что "вчера утром два иранских самолета поднялись в воздух и летали над столицей, не получив разрешения от командования, ввиду чего зенитная артиллерия открыла огонь, чтобы вынудить их приземлиться.
По-видимому, это был отчаянный поступок иранских офицеров-германофилов, выразивших таким образом протест против присутствия в стране войск союзников. Косвенным доказательством этого служат и данные советской разведки, согласно которым 30 и 31 августа с иранских самолетов над Тегераном были сброшены листовки, в которых говорилось, что "наши земли захватили войска Советского Союза и Англии.
Факт бомбардировки столицы Ирана иранскими летчиками подтверждает корреспондент газеты "Бакинский рабочий", сообщавший в те дни из Тегерана: "…начальник иранской авиации отдал распоряжение завести самолеты в ангары, а летные части сосредоточить в казармах. Однако несколько летчиков заявили, что они не подчинятся приказу и будут действовать против английских и советских частей, и что они будут бомбардировать Тегеран … Есть основания утверждать, что указанные иранские летчики действовали по прямому подстрекательству германских фашистов.
Мнимой бомбардировкой столицы воспользовалась германская пропаганда. 1 сентября 1941 г. диктор берлинской радиостанции передал на персидском языке сообщение о бомбардировке северо-западной части Тегерана, в результате которой погибли сотни людей, в том числе женщины и дети. На следующий день, 2 сентября 1941 г., иранские газеты опубликовали на видном месте опровержение этой радиопередачи, в котором, в частности, говорилось: "… диктор берлинской радиостанции говорил о победе над врагами и давал какие-то обещания. Мы в связи с этим считаем необходимым заявить, что иранский народ не питает никакой ненависти и вражды к какому бы то ни было народу. Мы все время имели с Германией нормальные политические и экономические отношения, но мы с ней никогда не заключали специальных договоров, и мы не будем терпеть подобного рода измышления". Для многих это был неожиданный ход иранской дипломатии. В Иране впервые прозвучала острая критика гитлеровской политики.