– Мечтаешь о чем-то, дорогая моя Эмма? – спросил Блэки.
Она встрепенулась, села поудобнее и приветливо улыбнулась.
– Нет, я просто терпеливо жду, когда займемся тем вопросом, по которому вам нужен мой совет.
Разговор начал Шейн.
– Уже несколько лет мы подумывали о том, чтобы построить или приобрести гостиницу в Нью-Йорке. Мы с отцом потратили немало времени на изучение обстановки и выяснение возможностей. Недавно мы нашли то, что нужно. Это гостиница – с более или менее постоянными жильцами – в районе восточных шестидесятых улиц. Конечно, гостиница уже старая, внутри потребуется значительная перепланировка – по сути дела, перестройка. Как раз это мы и собираемся сделать – по всей вероятности, у нас будет такая возможность. Мы сделали ее нынешним владельцам предложение, оно было принято, и мы покупаем эту гостиницу. Сейчас составляются все необходимые документы.
– Поздравляю, Шейн! И тебя тоже, Блэки! – Эмма перевела взгляд с одного на другого; ее лицо выражало неподдельный восторг. – Но чем в этом деле могу вам помочь я? Почему вы хотели поговорить со мной? Я ведь абсолютно ничего не знаю о гостиницах, кроме того, удобно ли в них и хорошее ли обслуживание.
– Но ты знаешь Нью-Йорк, Эмма, – возразил Блэки, наклоняясь вперед и внимательно глядя на нее. – Именно поэтому ты нам нужна.
– Не уверена, что я понимаю…
– Нам нужно, чтобы вы подсказали нам, где искать наиболее подходящих людей, может быть, свели нас с ними, – снова вмешался Шейн, которому хотелось побыстрее добраться до сути дела. Он не отрываясь буравил ее своими блестящими черными глазами. – Мне кажется, тетя Эмма, вы так обжили этот город, что он стал для вас своим во многих отношениях, вы не можете не знать те скрытые пружины, которые определяют ход его жизни. Точнее сказать, его деловой и коммерческой жизни. – Он лукаво улыбнулся. – Одним словом, мы хотим использовать ваши знания и ваши связи, – заключил он, не отводя от нее взгляда, все с тем же озорным и лукавым выражением на лице.
В глазах Эммы промелькнуло одобрение. Ей всегда нравилась манера Шейна, его прямота, его мальчишеский напор и задор.
– Понятно. Продолжай.
– Хорошо, – ответил Шейн, снова совершенно серьезно. – Мы для них – иностранная компания, а ведь туда нельзя соваться без чьей-то поддержки… Уверен, они будут настроены против нас. Нам нужны консультанты – хорошие консультанты из местных специалистов – и кое-какие связи с нужными людьми. Во-первых, с политиками. Нам нужна будет помощь в делах с профсоюзами, да и во многих других. Я уверен, тетя Эмма, что вы лучше, чем кто-либо другой, понимаете, о чем я говорю. Итак, куда нам обратиться? К кому?
Мозг Эммы уже работал с присущими ему быстротой и четкостью. Она поняла, насколько разумно то, что говорит Шейн. Он очень точно проанализировал ситуацию, о чем она ему сразу и сказала. Затем уверенно продолжила:
– Действительно, было бы очень неразумно с вашей стороны начинать свою деятельность в Нью-Йорке без серьезной поддержки со стороны влиятельных сил. Вам нужно, чтобы деловые круги вас приняли и поддержали, и единственный способ добиться этого – через друзей. Хороших друзей, имеющих там вес. Думаю, я смогу вам помочь.
– Я знал, что если кто-нибудь может нам помочь, – это вы. Спасибо, тетя Эмма, – поблагодарил Шейн, и она увидела, что напряжение, которое чувствовалось в нем, заметно спало.
– Да, мы очень благодарны тебе, дорогая моя, – добавил Блэки, рывком вставая со своего кресла. Он подошел со своим стаканом к пристенному столику за диваном, бросил в него еще несколько кусочков льда и добавил содовой в свой виски. Потом, обращаясь к Шейну, сказал: – Ну, что же ты, Шейн? Продолжай, как просила Эмма. – Он легким движением нежно прикоснулся к плечу Эммы. Та повернулась, вопросительно глядя ему в лицо. Блэки довольно улыбнулся: – Да, он еще не все сказал. – И вернулся к своему креслу у камина.
Шейн снова заговорил:
– У нас есть солидная надежная юридическая фирма. Она представляет нас в сделке при покупке гостиницы. Они специализируются на недвижимости. Однако, думаю, нам понадобятся и другие юристы, чтобы представлять наши интересы в других деловых вопросах. Есть у вас кто-нибудь на примете?
Эмма на мгновение задумалась, потом сказала:
– Да, конечно. Я могла бы направить вас к своим адвокатам и ко многим другим людям, которые будут полезны вам. Но я подумала, пока ты говорил, и решила, что есть один человек, который сможет вам помочь больше, чем я, мои адвокаты и все мои друзья, вместе взятые. Его зовут Росс Нельсон. Он банкир – точнее, глава частного банка. У него самые лучшие связи в Нью-Йорке – да, пожалуй, и во всех Соединенных Штатах. Я уверена, он сумеет порекомендовать юридическую фирму, которая будет идеально отвечать вашим потребностям и вообще всячески вам поможет.
– А он захочет сделать это? – спросил Шейн с сомнением в голосе.
– Да, если я попрошу его об этом, – сказала Эмма, ободряюще улыбнувшись Шейну. – Я могу позвонить ему в понедельник и все объяснить. Надеюсь, я сразу же смогу договориться, чтобы он помог вам. Ну, как? Звонить?
– Я думаю, да. Мы думаем, да. – Он повернулся к Блэки. – Правильно, дед?
– Здесь твое слово – закон. Это твоя идея. – Блэки стряхнул пепел с сигары и взглянул на Эмму. – Имя Нельсон мне как будто знакомо. Я не мог встречаться с ним?
– Ну, конечно же. Мне кажется, вы однажды встречались, Блэки. Несколько лет назад Нельсон приезжал в Англию вместе с братом своего деда – Дэниелом П. Нельсоном. Дэн был близким другом и партнером Пола, если помнишь. Это он уговаривал меня прислать Дэзи в Штаты во время войны, чтобы она пожила с ним и его женой Алисией. Но ты помнишь, я не хотела отправлять Дэзи. У Нельсонов был единственный сын Ричард. Он погиб на Тихом океане. Дэн после этого так полностью и не оправился. Он сделал своим наследником Росса – кроме жены, конечно. Когда Дэн умер, Росс получил в наследство контрольный пакет акций в одном из банков на Уолл стрит и много всего другого. Думаю, не миллионы, а гораздо больше. Дэниел П. Нельсон был одним из самых богатых людей Америки и самых могущественных.
На Шейна это произвело сильное впечатление, и это было видно по его лицу. Он спросил с интересом:
– А сколько лет Россу Нельсону?
– Ему около сорока.
– А вы уверены, что он захочет помочь нам? Мне не хотелось бы, чтобы он воспринял вашу просьбу как злоупотребление дружеским расположением. В такой ситуации могут возникнуть разные сложности, – заметил Шейн. Его очень заинтриговал Нельсон, ему хотелось больше узнать о нем. Он протянул руку за своим стаканом и сделал глоток, все время краешком глаза наблюдая за Эммой.
Эмма негромко рассмеялась:
– Он мне кое-чем обязан. Он не подумает, что я злоупотребляю его дружеским расположением, уверяю тебя. – Она сощурила свои зеленые глаза и проницательно посмотрела на Шейна. – Я прекрасно знаю Росса, он будет рассчитывать получить что-то взамен. Несомненно, какие-то деловые предложения в той или иной форме. Например, ты мог бы подумать о том, чтобы осуществлять свои банковские операции, связанные с капиталовложениями, через него, и поручить его банку ведение твоих дел по ту сторону Атлантики. Не так уж это много, – закончила она немного цинично. – Ты должен запомнить, Шейн, – рука руку моет, и ничто в этом мире не достается даром, особенно в деловом мире.
– Я понимаю, – сказал он мягко. – Я уже давно понял: то, что достается даром, обычно не стоит того, чтобы иметь. Что касается Росса Нельсона, я найду, как выразить ему свою признательность. Вы можете не беспокоиться об этом.
Блэки, который с интересом следил за этим разговором, ударил себя по колену и громогласно рассмеялся.
– Смотри-ка, Эмма, какой сообразительный у меня парень! – Он покачал головой, и его счастливая улыбка выражала любовь и гордость. – Я рад, что у тебя хорошая голова на плечах. Мне будет здорово тебя не хватать. – Тень грусти появилась на его лице, вытеснив остатки веселья. – Я знаю, что это важно, даже необходимо, но мне очень не нравится, что ты снова уезжаешь – ведь ты только что вернулся. Мне очень больно отпускать тебя. Очень.
Эмма поставила свой стакан и посмотрела на Шейна.
– Когда ты уезжаешь, Шейн?
– Я лечу в Нью-Йорк в понедельник утром. И пробуду там минимум полгода, а может, и дольше. Я буду наблюдать за перестройкой гостиницы в Манхэттене и каждые месяц-полтора совершать вояжи на Карибское побережье, чтобы посмотреть, как идут дела в наших гостиницах на островах.
– Шесть месяцев! – повторила она в изумлении. – Это очень долгий срок. Мы будем скучать по тебе. – А мысленно она добавила, думая о своей внучке Саре Лаудер: "А может быть, оно и к лучшему, что его некоторое время не будет здесь. С глаз долой – из сердца вон". По крайней мере, ей хотелось надеяться, что это будет так.
– Я тоже буду скучать без вас, тетя Эмма, и без тебя, дед – без всех вас. Но вы и оглянуться не успеете, как я вернусь. – Он наклонился к Эмме и сжал ее руку. – И пожалуйста, приглядывайте, приглядывайте за этим славным старым пройдохой. Он мне очень дорог.
– Мне тоже, Шейн. Конечно, я буду заботиться о нем.
– Да-да, мы теперь будем заботиться друг о друге, – торжественно провозгласил Блэки, и в его голосе почему-то звучало чрезвычайное довольство самим собой, он думал при этом о своем Плане. – Но мы ведь делаем это уже лет пятьдесят или даже больше, а от таких привычек отказаться нелегко, уж поверь мне.
– Могу себе представить, – рассмеялся Шейн, любуясь этими двумя стариками. Они – уникальная пара. Любви и дружбе, которые они испытывают друг к другу, можно только позавидовать. Неслышно вздохнув, он взял свой стакан с виски и задумался, глядя на янтарную жидкость, сделав глоток повернулся к Эмме.
– Возвращаясь к Россу Нельсону… что он за человек?
– Довольно обычный во многих отношениях, – сказала Эмма, задумчиво глядя в пространство, как будто пытаясь мысленно представить себе Росса Нельсона. – В нем есть некоторое обаяние, и он кажется очень расположенным к вам. На поверхности. Я всегда считала, что в нем есть какая-то врожденная холодность, какая-то своеобразная расчетливость, как будто он со стороны наблюдает за собой и смотрит, какое впечатление производит на людей. У него огромное самомнение, особенно в отношениях с женщинами. Он немного ловелас и только что развелся со своей второй женой. Все это, конечно, не так уж важно. Но, с другой стороны, мне часто приходило в голову, что возможно, он не очень щепетилен… в своей личной жизни.
Она замолчала на мгновение, встретилась взглядом с Шейном и добавила:
– Впрочем, ни к тебе, ни ко мне это не имеет ни малейшего отношения. Там, где речь идет о делах, я считаю Росса совершенно надежным партнером. В этом отношении тебе не о чем беспокоиться: его ум – острый, как бритва, и у него просто физическая потребность стоять на своем – его "я", разросшееся до невероятных размеров, постоянно требует самоутверждения.
– Ну и портрет вы нарисовали, тетя Эмма. Вижу, что мне придется все время быть начеку.
– Это никогда не помешает, Шейн, с кем бы ты не имел дело. – Она слегка улыбнулась. – С другой стороны, ты же собираешься обратиться к Россу за советом, а не становиться его конкурентом в делах. Ты наверняка сумеешь найти подход к нему. Больше того, я думаю, вы с ним прекрасно поладите. Не забудь он мне кое-чем обязан, поэтому будет из кожи вон лезть, чтобы помочь тебе.
Блэки мельком взглянул на внука и снова повернулся к Эмме:
– Судя по твоему описанию, я не уверен, что этот парень, Росс Нельсон, мне нравится, – начал он.
Рассмеявшись, Эмма прервала его тираду:
– Я бы сделала ставку на Шейна. Он – взрослый парень и отлично знает, как постоять за себя. Отлично знает, Блэки. Я даже пойду дальше и скажу, что, возможно, в Шейне Росс Нельсон найдет достойного соперника. – Эта мысль, казалось, позабавила ее, и она снова рассмеялась.
Шейн усмехнулся, но ничего не сказал.
Он все с большим нетерпением ждал встречи с мистером Нельсоном. Этот банкир может придать остроту его нью-йоркскому предприятию.
Глава 9
Они сидели в библиотеке перед пылающим в камине огнем.
Блэки держал в руках маленькую рюмку с выдержанным коньяком "Наполеон", а Эмма пила маленькими глотками чай с лимоном. Он налил ей маленькую рюмку ее любимого ликера "Красавец принц Чарли", но он так и остался нетронутым.
Они молчали, погруженный каждый в свои мысли, отдыхая после превосходного обеда миссис Пэджет. Шейн уже уехал, и хотя они оба любили его, им было приятно побыть теперь только вдвоем.
Отсветы огня, вспыхивая то тут, то там, словно танцевали на стенах, отделанных панелями из мореной сосны, которые светились мягким янтарным светом благодаря теплому красноватому ореолу вокруг очага. За дверью, ведущей в сад, огромный старый дуб скрипел, стонал и гнулся под сильными порывами ветра. Дрожали окна и двери, дождь монотонно барабанил по стеклу и непрекращающимся потоком струился по нему. Ничего не было видно сквозь завесу дождя. Но в уютной старой комнате было тепло, светло и удобно. Дрова в камине потрескивали и шипели, ярко вспыхивая время от времени; старые дедовские напольные часы в футляре звонко отсчитывали минуты.
Он уже давно не отрываясь смотрел на нее.
Когда Эмма отдыхала, как сейчас, ее лицо становилось нежным и мягким: тяжеловесная челюсть, решительный подбородок и суровая линия рта смягчались в мягком свете, помогающем скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства. Ее волосы отливали чистейшим серебром, и ему казалось, что перед ним сидит прелестная изящная куколка – такая же спокойная, безукоризненно одетая и ухоженная, как всегда, и в каждой линии ее стройной фигуры видны стиль и утонченность.
Она не очень изменилась.
Конечно же, он прекрасно осознавал, что когда пламя разгорается поярче, становятся видны морщины и нависшие веки, и коричневые пятна на руках – приметы возраста.
Но для него она всегда останется своевольной девушкой с вересковых равнин, тем маленьким и худеньким созданием, что повстречалось ему однажды ранним утром 1904 года, когда она отважно шагала одна-одинешенька в Фарли-Холл, чтобы чистить и мыть, и тем самым заработать несколько несчастных медных монет и помочь своей бедствующей семье. Он направлялся туда же – сквайр Адам Фарли нанял его каменщиком, а он так глупо заблудился в тумане на этих пустых и мрачных, забытых Богом холмах… Это было так давно… но только не для него. Он запомнил этот день навсегда.
Взгляд Блэки задержался на Эмме.
Он полюбил эту женщину с той самой минуты, когда впервые встретил ее, и не было ни дня в его жизни, когда он не любил бы ее. В тот день, на пустынной равнине, ему было восемнадцать, а ей было четырнадцать, и она была похожа на бездомную сиротку: худышка – кожа да кости – и огромные зеленые глаза, словно изумруды. Она так тронула его сердце, как никто другой ни до, ни после, и привязала его к себе навечно, сама, впрочем, ничего не предпринимая для этого.
Однажды он просил ее выйти за него замуж.
Считая, что он делает это по доброте душевной, из жалости и дружбы к ней, она отказала ему. Она искренне благодарила его, лицо ее было мокро от слез, но она объяснила, что и сама она, и ребенок, которого она носит от другого человека, только обременят его. Она не взвалит такой ужасный груз на своего дорогого друга Блэки – так она сказала.
В конце концов он женился на Лауре и любил ее верно и преданно. И все же он никогда не переставал любить свою своенравную красавицу, хотя иногда ему было трудно объяснить эту удивительную любовь даже самому себе или рассказать об этой любви ей или кому бы то ни было другому.
Было время, когда он был почти уверен, что Эмма выйдет замуж за Дэвида Каллински, но она отказала и этому замечательному и достойному молодому человеку. Позднее она объяснила ему причину. Она не захотела поссорить Дэвида с его семьей. Эмма понимала, что Джанесса Каллински, ортодоксальная еврейка, никогда бы не приняла невестку, принадлежащую к другой вере.
Потом, в один прекрасный день, на горизонте появился Джо Лаудер, и к величайшему удивлению и огорчению Блэки, Эмма, недолго думая, связала себя и Джо брачными узами. Он так до конца и не смог понять, что их объединило. Но Джо был добрый и трудолюбивый парень, хотя и не отличался блестящим умом и живостью воображения. Они с Блэки неплохо ладили и даже отправились вместе на войну. Блэки видел, как Джо Лаудер погиб в раскисших от дождей окопах на Сомме, где шли ожесточенные бои, и искренне плакал о нем – Джо был слишком молод, чтобы умирать. Он так и смог рассказать об его ужасной смерти – на его глазах Джо разнесло на мелкие кусочки. И только много лет спустя Эмма сказала ему, что она вышла замуж за Джо, который боготворил ее, чтобы защитить себя и свою маленькую дочурку Эдвину от семьи Фарли, после того, как Джеральд Фарли однажды вечером попытался изнасиловать ее в маленьком магазинчике, который она открыла в Армли. "Это не было чистым расчетом, как можно заключить из моих слов, – рассказывала она. – Джо нравился мне, и я была привязана к нему. Он был хороший человек, и я считала, что должна быть ему хорошей женой, чтобы отплатить за его доброту". И она была предана Джо – он-то это знал.
Когда он во второй раз задумал жениться на Эмме, он искренне верил, что теперь-то время выбрано идеально и все складывается к лучшему. Он буквально летал на крыльях надежды и радостного ожидания. Это было вскоре после первой мировой войны, когда они оба овдовели. Но он не был уверен в ее чувствах к нему; его собственные успехи не шли ни в какое сравнение с ее ошеломляющими достижениями, и в конце концов ему не хватило духу, и предложение ей он так и не сделал. А жаль. Вскоре она неожиданно вышла замуж за Артура Эйнсли – человека, который был недостоин целовать землю, по которой она ступала, и Эйнсли причинил ей много боли и унижений. Потом, в двадцатые годы, когда он снова находился в ожидании подходящего момента, в Англию вернулся Пол Макгилл и, наконец, заявил о своих правах на нее.
Так он снова упустил свой шанс.
Теперь им уже слишком поздно жениться. И все же, в каком-то смысле между ними возникло нечто, похожее на родство душ в долгом браке, и, как ему казалось, ничуть не хуже настоящей семейной жизни. Их связывали дружба, близость и удивительное взаимопонимание. Да, все это очень важно и поистине бесценно. На закате дней в их отношениях возникла столь совершенная гармония, что все остальное просто не могло уже иметь ни малейшего значения.
И он все еще хранит то кольцо…
Блэки удивлялся сам себе, но до сих пор хранил обручальное кольцо, которое купил для Эммы столько лет назад. В его жизни никогда не было другой женщины, которой он мог бы его подарить, – по крайней мере такой, которая была бы ему достаточно дорога. И почему-то – он и сам никогда не понимал почему – ему никогда не приходило в голову продать его.
Сегодня вечером, когда они сидели в гостиной, кольцо буквально прожигало ему карман, точно так же, как его План жег ему голову. Поставив на столик рюмку с коньяком, он наклонился к камину, взял кочергу и поворошил дрова в очаге, раздумывая, не наступило ли, наконец, подходящее время для того, чтобы подарить ей это кольцо. Почему бы и нет?
Он услышал мягкое шуршание шелка и едва слышный вздох.
– Я не испугал тебя, Эмма?
– Нет, Блэки.
– У меня есть кое-что для тебя.
– Да? И что же это?
Он опустил руку в карман, достал коробочку и на мгновение задержал ее в своих руках.