Гамильтон настороженно уставился на него:
– И что же ее тревожит?
– Твой выбор развлечений.
– Но это же полная чепуха! Она все еще думает, что я буду ходить у нее на помочах. Я уже взрослый мужчина. Мама должна понять, я имею право развлекаться с друзьями. То, что я провожу столько времени в клубе, вполне естественно.
– Кстати, о твоем новом клубе, – обронил Бакстер. – Как он называется?
– А тебе какое дело?
– Просто любопытно.
Гамильтон помедлил в нерешительности, потом раздраженно передернул плечами.
– Он называется "Зеленый стол". Если ты хочешь в него вступить, я бы посоветовал тебе хорошенько подумать. – Гамильтон злорадно ухмыльнулся. – Вряд ли он подойдет для человека твоих лет и твоего темперамента.
– Вот как. Что ж, тебе не стоит беспокоиться по этому поводу. Я и в своем клубе не часто бываю. И у меня нет ни малейшего желания вступать в новый.
– Рад слышать. Не представляю, как бы мы посещали один и тот же клуб. Более неловкую ситуацию трудно себе вообразить.
– Без сомнения.
– И у нас нет общих интересов.
– Верно.
Гамильтон подозрительно покосился на него.
– И ты не интересуешься природой событий на метафизическом уровне.
– Ты совершенно прав.
– И я не думаю, что ты хотел бы обсуждать последние творения поэтов-романтиков.
– Да, этот предмет никогда не стоял первым номером в списке моих тем для беседы за обеденным столом, – откровенно признался Бакстер.
– И тебе вряд ли захочется принимать участие в экспериментах, призванных установить истинную природу философии сверхъестественного.
– Эта тема стоит даже ниже поэтов-романтиков в моем списке, – весело согласился Бакстер. – И подобными разговорами вы забавляетесь в "Зеленом столе"?
– Большей частью да.
– Я так понял, что это игорный притон, а не литературный салон.
– Мы с приятелями организовали что-то вроде клуба в клубе. Председатель "Зеленого стола" любезно предоставил нам возможность отделиться.
– Понятно. В таком случае мой клуб – это моя собственная лаборатория.
– Да, так будет лучше для нас обоих. Тебе не понравится в "Зеленом столе". – Гамильтон бросил взгляд на аккуратные ряды стеклянных трубок на соседней полке. – Отец часто бывал в твоей лаборатории.
– Он увлекался наукой. Мои опыты вызывали у него живой интерес.
– Он считал тебя очень талантливым. – Гамильтон насмешливо скривил губы. – Говорил, что ты прямо герой – выполнил опасное задание во время войны.
Бакстера удивила такая осведомленность.
– Он преувеличивал.
– Не сомневаюсь. В тебе нет ничего героического.
– Верно. Героизм требует возвышенных страстей и кипучей энергии – всего того, чего я лишен в силу своего темперамента.
Гамильтон помолчал, потом добавил:
– Когда мне было четырнадцать, отец заставил меня прочесть книгу, которую ты написал под псевдонимом, – "Беседы о химии".
– И конечно, ты нашел ее чертовски нудной.
– В самом деле. Но я тщательно изучил один рецепт приготовления кислоты и залил этой гадостью всю книжку. – Гамильтон усмехнулся с довольным видом. – Все страницы были перепорчены.
– Забавно. Гамильтон, я прекрасно осознаю, что у нас с тобой нет почти ничего общего, но нас обоих заботит твое наследство.
Гамильтона не на шутку встревожило это замечание.
– Послушай, Бакстер, если ты решил прикарманить мое состояние…
– Не волнуйся, я не собираюсь воспользоваться твоими деньгами. – Бакстер подошел к окну и взглянул на горшочки, стоявшие на подоконнике. Ни в одном из них горошины еще не проклюнулись. – Но я подумал, поскольку деньги, которые сейчас находятся под моей опекой, когда-нибудь станут твоими, тебе, наверное, интересно будет узнать, как их можно инвестировать.
– Объяснись, будь любезен.
Бакстер встретился с ним взглядом.
– Я мог бы показать тебе, как следует вести дела с банкирами и другими деловыми людьми. Я бы с радостью научил тебя, как вкладывать деньги, как нанимать людей для управления твоими землями. И тому подобное.
– Мне от тебя ничего не нужно, кроме денег, которые по праву принадлежат мне. Я не ребенок, которому требуется учитель. Ты ничему не можешь меня научить. Ничему, понятно?
– Понятно.
Гамильтон повернулся к двери, кипя от раздражения.
– Довольно, я попусту теряю время. У меня есть занятия получше.
Едва он взялся за ручку, как дверь распахнулась и на пороге вырос Ламберт. Он взглянул в сторону Бакстера с самым невозмутимым видом.
– К вам один настойчивый посетитель, сэр.
– Бакстер! – Шарлотта влетела в лабораторию, не дожидаясь, пока Ламберт объявит о ее визите. – Я сейчас расскажу тебе, что случилось. У меня было любопытное… О-о-о! – смущенно выдохнула она, едва не столкнувшись с Гамильтоном. – Прошу прощения, сэр, я не знала, что вы здесь.
– По-моему, ты так и не успела познакомиться вчера с моим сводным братом, – сказал Бакстер. – Мы рано покинули бал, если помнишь.
Шарлотта вскинула на него глаза. Щеки ее слегка порозовели, но Бакстер не мог понять: то ли оттого, что она была чем-то взволнована, то ли при воспоминании о ее вчерашнем страстном порыве.
– Да, мы рано покинули бал, – вежливо пробормотала она.
– Позволь представить тебе графа Эшертона, – промолвил Бакстер. – Гамильтон, это моя невеста, мисс Шарлотта Аркендейл.
Шарлотта тепло улыбнулась Гамильтону:
– Ваша светлость.
Бакстер видел, как она присела в изящном реверансе.
– Мисс Аркендейл. – Гамильтон поцеловал ее руку. Хмурое выражение вмиг слетело с его лица. Глаза его радостно сверкнули. – Леди Тренглосс вчера познакомила меня с вашей очаровательной сестрой. Я имел честь танцевать с ней вальс. Прелестная юная леди.
– В этом наши мнения сходятся, милорд, – сказала Шарлотта.
Бакстер значительно кашлянул.
– Ты забыл поздравить меня с помолвкой, Гамильтон.
Граф упрямо стиснул зубы, но требования этикета одержали верх.
– Приношу свои извинения. Мои поздравления вам обоим. С вашего позволения, я должен идти.
– Ну конечно, – сказала Шарлотта.
Гамильтон коротко поклонился и вышел.
Когда они остались одни, Шарлотта наградила Бакстера одобрительной улыбкой.
– Итак, ты решил заняться своим братом. – Она сняла соломенную шляпку. – Леди Эшертон будет рада, я уверена.
– Вот это вряд ли. Гамильтон не хочет слушать никаких советов. – Бакстер хмуро взглянул на часы. – Где, черт возьми, ты была, Шарлотта? Я послал тебе записку полтора часа назад, но твоя сестра сообщила мне, что тебя нет дома.
– Это долгая история. – Она с интересом осмотрелась вокруг. – Значит, здесь ты проводишь свои химические опыты?
– Да. – Он смотрел, как она подходит к окну.
– Что у тебя в этих горшочках?
– Семена сладкого гороха. Я ставлю опыт – проверяю, как влияет добавление определенных минералов в почву, которая была сильно истощена.
Шарлотта потрогала кончиком пальца землю в одном из горшочков.
– Семена еще не проросли.
– Пока нет, – подтвердил он. – Они могут никогда и не прорасти. Таковы результаты большинства опытов. А о чем ты хотела мне рассказать?
– О, это потрясающе! – Она обернулась к нему, светясь от возбуждения. – Начну по порядку. Сегодня утром мне нанесла визит женщина, которая утверждала, будто ждет от тебя ребенка.
– Что?!
– Возьми себя в руки, Бакстер. Дальше будет еще интереснее.
Глава 10
– И ты отправилась вслед за этой женщиной? – Бакстер не мог скрыть изумление. – Столкнулась с ней в ее собственном доме? Не могу поверить. Это же безрассудство!
– Совсем напротив. В данных обстоятельствах самое разумное решение, – примирительно заметила Шарлотта. – Должна же я была узнать, что замышляет мисс Пост. Уверена, ты меня понимаешь.
– Черт побери. – Несмотря на то что он был страшно зол на Шарлотту за ее выходку, Бакстер почувствовал, как внутри все сжалось от страха за нее. Тщетно он пытался справиться с собой – знал, что ведет себя, как глупец, но ничего не мог с этим поделать. – Как ты могла подвергнуть себя такому риску? Ты что, с ума сошла?
Его внезапная вспышка сбила ее с толку.
– Ничем я не рисковала. Всего лишь поговорила с ней.
– Ты должна была поговорить со мной, прежде чем пуститься в это опасное предприятие. Я все-таки твой деловой партнер как-никак. И твой телохранитель, будь я проклят.
"И твой любовник", – хотелось ему добавить громко.
– Но у меня не было времени известить вас, сэр. Я должна была действовать быстро, иначе упустила бы из виду экипаж мисс Пост.
– Невероятно. Ты отправилась вслед за ней в цветочной повозке какого-то незнакомца, который вполне мог оказаться разбойником.
– Больше чем уверена, это всего лишь деревенский мальчишка. Вряд ли разбойники и грабители разъезжают по Лондону в тележках цветочника.
– Ты проникла в дом женщины, которая только что пыталась убедить тебя в самой неправдоподобной лжи. У тебя есть голова на плечах? – Бакстер нахмурился, проходя мимо весов, установленных в конце длинного стола.
Господи! Он опять раздраженно меряет шагами лабораторию – это на него так не похоже.
От этой мысли он еще больше разозлился. К несчастью, ему ничего не оставалось, как продолжать нервно шагать в проходе между лабораторными столами. Он чувствовал, что если остановится хоть на секунду, то неминуемо поддастся искушению схватить со стола стеклянную реторту и запустить ею в стену.
Шарлотта подвергала себя такому риску! Она его с ума сведет своими отчаянными выходками, прежде чем все это закончится. Ее независимый, непредсказуемый нрав – угроза его спокойствию и таким трудом достигнутому благодушию. Он же химик, а не поэт и никогда не сталкивался с чувствами и страстями такой силы.
Прошлой ночью он почти убедил себя, что нашел способ контролировать беспокойное желание, которое возбуждала в нем Шарлотта. Он отметил, к своему удовлетворению, что вполне способен держать себя в руках и, следовательно, может завести интрижку с Шарлоттой.
Он решил, что эта связь позволит ему укротить непривычное для него пламя страстей. Подобный принцип был ему известен из химии и заключался в использовании тщательно отрегулированного пламени для нагрева колбы со взрывоопасной смесью. Если соблюдать определенную осторожность, взрыва не будет.
А потом, когда все догорит, от содержимого колбы останется лишь пепел.
Слишком многое ему пришлось вытерпеть за последние сутки, подумал Бакстер. Из ее пламенного порыва он заключил, что Шарлотта согласится на его предложение вступить с ним во внебрачные отношения. Но вместо того чтобы прямо ответить на вопрос, она сказала ему, что должна все обдумать.
Обдумать! Это невыносимо. Пока она колебалась в нерешительности, он не знал куда себя девать.
Потом этот случай с ночным взломщиком.
А теперь ее утренняя выходка.
И в довершение ко всему он потерял свое обычное самообладание. А ведь раньше его ничто не могло вывести из равновесия. Раздражение, как и расхаживание по комнате, свидетельствует о его внутреннем волнении – знак того, что чувства, а не разум направляют его поступки.
Для человека серьезного, методичного, последовательного это из ряда вон выходящее событие. Если бы он не был приверженцем современной науки, то вынужден был бы поверить, что злая сверхъестественная сила ворвалась в его жизнь с целью превратить ее в хаос.
При мысли о том, что Шарлотта обладает над ним такой властью, волосы зашевелились у него на голове, и по спине побежали мурашки.
– Я возмущена тем, что вы подозреваете меня в безрассудстве, мистер Сент-Ивс. – В голосе Шарлотты больше не чувствовалось недавнего оживления. Примирительные нотки тоже исчезли. Осталось раздражение. – Я взрослая женщина, позвольте заметить. У меня собственное дело, с которым я успешно справляюсь вот уже несколько лет. И я не такая дурочка, как вам кажется.
– Я и не сказал, что вы дурочка. – Проклятие! Один промах за другим, угрюмо заметил про себя Бакстер. Еще немного, и эксперимент оборвется, не успев как следует начаться, и ему придется винить в этом только себя самого.
– Рада слышать, – ядовито отпарировала Шарлотта. – Но мне бы хотелось добавить: события сегодняшнего утра произошли только благодаря тому, что до мисс Пост дошли слухи о нашей мнимой помолвке.
Он остановился рядом со столом, на котором была установлена огромная линза.
– Ну и при чем тут это?
Она пристально посмотрела ему в лицо.
– А при том, что это ваша идея – объявить о помолвке, и именно наша помолвка привела в мой дом мисс Пост с ее выдуманной историей. Следовательно, вы не имеете права обвинять меня в случившемся. Если уж совсем откровенно, все произошло только по вашей вине.
Бакстер почувствовал себя загнанным в угол. Он ухватился за то, что по какой-то непонятной причине раздражало его больше всего.
– Наша помолвка вовсе не обман.
– Неужели? И как же вы ее в таком случае определите?
Он помолчал, подыскивая подходящее слово.
– Это стратегия.
– Не вижу большой разницы между обманом и стратегией.
– Ну, я-то могу сказать, в чем различие, – возразил он. – Или вы забыли, что наша помолвка позволила нам вращаться в обществе с целью обнаружить убийцу?
Она рассеянно вертела в руках соломенную шляпку, вид у нее был задумчивый.
– Эта хитрая уловка нам очень помогла. Только подумай: благодаря твоей стратегии, как ты ее называешь, у нас теперь есть ключ к разгадке.
– Ключ к разгадке?
– Ну да, разве ты не видишь? – Глаза ее снова вспыхнули. – Когда я стала расспрашивать мисс Пост, она почти прямо призналась мне: ее кто-то нанял, чтобы она разыграла передо мной твою беременную любовницу. Но не сказала, кто именно подговорил ее. Очевидно, целью этого спектакля было уничтожить мое к тебе доверие.
– Очевидно. – У Бакстера засосало под ложечкой. Любая благовоспитанная леди поверила бы в нелепую ложь мисс Пост.
– Кто-то изо всех сил старается расторгнуть нашу так называемую помолвку, – продолжала Шарлотта. – Нам остается только узнать, кому это выгодно.
Бакстер провел рукой по волосам.
– Черт побери!
– Совершенно ясно, что кто-то любыми средствами пытается разорвать наш союз.
– Успокойся, Шарлотта. Вряд ли эпизод с мисс Пост имеет какое-либо отношение к нашим расследованиям.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он тяжело вздохнул.
– У меня такое подозрение, что ты оказалась всего лишь жертвой злобной мистификации.
Шарлотта непонимающе уставилась на него.
– Кто же мог придумать такую шутку?
– Первый, кто приходит на ум, – мой сводный братец.
– Гамильтон? Никогда не поверю.
– Несколько лет назад я бы тоже с тобой согласился. Мы с Гамильтоном не питаем друг к другу особенно теплых чувств, но до сегодняшнего утра я и не подозревал, что он… – Бакстер замялся, все еще сомневаясь в своих предположениях. – Он завидует мне.
– Завидует?
Бакстер вспомнил затаенную горечь в глазах Гамильтона, когда тот с видимым злорадством рассказывал о том, как уничтожил свой экземпляр "Бесед о химии".
– Знаю, этому нет никаких оснований, но у меня сложилось сегодня такое впечатление.
– Почему?
– Правда, я не совсем уверен, – признался Бакстер. – Его мать наверняка сделала все, чтобы настроить сына против меня. Мериэнн всегда терпеть меня не могла по понятным причинам. Но мне кажется, в его враждебности ко мне кроется нечто большее – я имею в виду не только обиду и боль за мать.
– И что же это?
– Его недоброжелательность по отношению ко мне скорее всего вызвана еще и тем, что отец проводил со мной очень много времени, мы вместе ставили химические опыты в моей лаборатории. – Бакстер поморщился. – Видно, отец еще рассказал Гамильтону об одном рискованном предприятии, в которое я ввязался во время войны. А однажды он заставил Гамильтона прочитать книгу, которую я написал. Все это его страшно бесило.
– Вот оно что. – Шарлотта понимающе взглянула на него. – Значит, младший брат ревнует старшего, поскольку тот пользовался большим вниманием и заботой отца.
Бакстера вдруг охватило знакомое леденящее чувство. Странно, но оно оказало на него успокаивающее действие – видимо, потому, что уже привык к нему. В отличие от того беспокойного раздражения, которое он недавно испытал, это ощущение он хорошо знал и умел с ним бороться.
– Гамильтону принадлежат и титул, и состояние. Чего же он еще хочет? Я не виноват, что он не разделял увлечения отца науками.
– Согласна, это не твоя вина, но для юноши достаточный повод для ревности. – Шарлотта нахмурилась. – И все же не представляю, как лорд Эшертон мог опуститься до того, чтобы нанять женщину расторгнуть твою помолвку.
– Ты же ведь почти не знаешь Гамильтона.
– Но у меня есть интуиция. И Ариэл он понравился, а она, несмотря на свой юный возраст, очень хорошо разбирается в людях.
– Интуиция, – повторил Бакстер с нескрываемым сарказмом. – Позвольте мне заметить, мисс Аркендейл, интуиция – плохой советчик. Она основана на эмоциях, а не на здравом смысле. Ей нельзя доверять.
– Приходится, когда ничего другого не остается, – мягко заметила она.
– Довольно об этом. С проблемами, касающимися Гамильтона, я разберусь позднее.
– Ты не можешь знать наверняка, что за визитом мисс Пост стоит Гамильтон.
– Это наиболее разумное предположение, – сказал Бакстер. – Но суть в том, что ты не должна была встречаться с этой женщиной. Ты сильно рисковала, оказавшись в ее доме.
– Мистер Сент-Ивс, прошу вас…
– Нет, это я прошу вас. – Он обернулся и двинулся к ней, шагая между лабораторными столами. – Больше никаких безрассудных выходок, пока мы не закончим расследование. Ясно?
– Смею вам напомнить, я не подчиняюсь ничьим приказаниям, от кого бы они ни исходили.
Он остановился в нескольких шагах от нее.
– Что ж, это представляет для нас некоторые трудности, не так ли?
Она осторожно положила шляпку на стол.
– Трудностей можно легко избежать, если будете играть в этом деле отведенную вам роль.
– Вы хотите сказать, пока я помню свое место?
– Я бы не стала выражаться столь резко.
– Да, черт возьми, вам бы лучше этого не делать. Я не слуга, мисс Аркендейл.
– А я и не говорила, что вы мой слуга. Тем не менее это я наняла вас, если вы помните. И чтобы окончательно прояснить ситуацию, скажу вам: я намерена платить вам жалованье за ваши услуги.
– И вы говорите мне о деньгах? После того, что произошло между нами прошлой ночью?
Она вспыхнула и опасливо покосилась на запертую дверь.
– Нет нужды так кричать, сэр. Я прекрасно вас слышу.
– А я никогда не повышаю голоса, поскольку это говорит о неумении контролировать свои эмоции.
Она внимательно посмотрела на него:
– Да, наверное.