- Ты когда-нибудь встречалась с твоим родным отцом?
- Один раз. - Она говорила тихо и немного хрипло. - Мне было тогда лет семь.
- Это было через много лет после того, как о нем что-то слышали в последний раз, - заметил он.
Джон на минуту повернулся к ней спиной и сделал вид, что изучает полку с книгами. Может быть, так ей будет легче говорить.
- Я не знаю, куда именно мы ездили. Мне показалось, что мы ехали очень долго, но в этом возрасте дорога всегда кажется длинной.
Он вспомнил, как путешествовал со своей семьей, родителями и тремя братьями, по самым разным местам - от Диснейленда до египетских пирамид. Их путешествия, вероятно, были совсем не такими, как поездка женщины и девочки к человеку, который едва знал свою дочь. И на Джона нахлынула волна сочувствия.
- А ты помнишь, на чем вы ехали?
- Да, конечно.
- Но не уточняешь. - Он невольно улыбнулся ее сдержанности.
- Знаешь, я не поддерживаю отношений с отцом. - Элоиза двигалась за его спиной туда-сюда, перекладывала что-то на столе, наводя порядок. - Но это не значит, что меня не волнует, в безопасности ли он и мои братья.
- Да, верно. У Медины есть три сына. - Джон мысленно перебирал все, что успел узнать о свергнутом короле Сан-Ринальдо, проведя собственное расследование. - Ты их тоже видела?
- Двоих.
- Это должно было выглядеть по меньшей мере странно.
- У меня есть сводная сестра. Я имею представление о том, что значит быть членом семьи только отчасти. - Ее голос становился громче с каждым словом. Немалая обида звучала в нем. - Я не избалована.
Джон повернулся к ней. Стол был так аккуратно прибран, так чист, что на нем можно было проводить операции на открытом сердце. Бактерии не решились бы приблизиться.
Джон, однако, не привык отступать.
- Но ведь твоя мама уже была замужем, когда тебе было семь лет.
- А Одри была совсем маленькая. - Элоиза подняла руки, словно защищаясь.
Джон не сразу осознал то, что она сказала, и… дьявол!
- Твоя мама поехала к своему прежнему любовнику, уже будучи замужем за другим человеком? Твой отчим, вероятно, был не в восторге.
- Он ничего не узнал ни о той поездке, ни о семье Медина.
Элоиза стояла перед ним, прямая, высокая. Она - властительница. Живет ли она во дворце или сидит в маленькой комнатенке без окон - не важно. Она завораживает его.
И в то же время пробуждает в нем инстинкт рыцаря-защитника. Какой же была ее жизнь, если она научилась так держать оборону?
- Твой отчим ничего об этом не знал? - Джон приближался к ней очень осторожно, боясь спугнуть ее в тот момент, когда она, наконец, стала говорить откровенно. - А что она сказала ему о твоем отце?
Элоиза пожала плечами:
- То же, что и всем. Что он был студентом, не имел семьи и погиб в автомобильной катастрофе еще до моего рождения. Вообще-то Гарри не очень интересовал мой отец. Мы просто не касались этой темы.
Джон провел пальцами по морщинам у нее на лбу:
- Давай не будем говорить о твоем отчиме. Расскажи о той вашей поездке с мамой.
Морщины разгладились, на лице Элоизы мелькнуло подобие улыбки.
- Это было замечательно, но, возможно, так казалось восторженной маленькой девочке. Мы гуляли по берегу и собирали ракушки. Он, - она замолчала и откашлялась, - то есть мой отец рассказал мне сказку о маленькой белке, которая могла попадать куда хотела, бегая по телефонным проводам. Он даже носил меня на плечах, когда я уставала от долгой прогулки, и пел мне песни по-испански.
- Это приятные воспоминания.
Джон не сомневался, что Элоиза достойна самых лучших воспоминаний, но оставил свое мнение при себе. Лучше подождать и дать ей выговориться, чем рисковать и сделать что-то, от чего она опять замкнется.
- Я знаю, это глупо, но я до сих пор храню одну из этих ракушек. - Элоиза поправила стопку и так сложенных в идеальном порядке бумаг. - Я часто прикладывала к ней ухо и представляла себе, что слышу его голос, смешанный с шумом океана.
- А где теперь эта ракушка?
- В одном из книжных шкафов у меня дома.
Дом, который она декорировала наподобие морского берега. Это не может быть случайностью. Джон слегка погладил ее по плечу:
- Почему ты не навестишь его снова? У тебя есть право на это.
- Я не знаю, где он живет.
- Но у тебя наверняка есть возможность с ним связаться. - Легкое движение ее руки подтолкнуло его к дальнейшим расспросам. - А как насчет твоего адвоката?
Элоиза опустила голову:
- Давай поговорим о чем-нибудь другом.
- Значит, адвокат - твой связной. Сам старик даже не думает с тобой общаться.
- Прекрати это, слышишь?
Она окинула его быстрым суровым взглядом. Ее глаза потемнели, стали сердитыми, и в них отразилась такая боль, что Джон был готов буквально на что угодно, лишь бы эта боль ушла.
- Элоиза…
- Мой родной отец просил меня навестить его, - Элоиза говорила, словно не замечая его, - и не один раз. Это я отказываюсь. Все слишком сложно. Он сломал жизнь моей матери, разбил ей сердце. - Она вцепилась в рубашку Джона. - Я не могу забыть об этом и беззаботно садиться с ним за обеденный стол раз в пять лет, когда его начинает мучить совесть.
Джон слушал Элоизу и старался понять, что же она хочет сказать.
- Мне не хватает моего отца, - бросил он.
Отец Джона погиб в автомобильной катастрофе, когда он едва достиг подросткового возраста.
- Говорю тебе, я не хочу его видеть.
Джон обхватил ладонями ее лицо, погладил большим пальцем щеку:
- Элоиза, я представляю, как ты скучаешь по своей матери. Родителей тяжело терять в любом возрасте.
Его искреннее сочувствие смягчило ее взгляд. Она спросила:
- Когда твой отец ушел из жизни?
- Я был тогда еще мальчиком. Автомобильная катастрофа. Я очень завидовал братьям, потому что они дольше общались с ним.
Джон отличался от своих братьев, он был более склонен к бунтарству. А они ничего не знали о том, как ему бывало больно, когда окружающие говорили, что он был бы гораздо целеустремленнее, если бы его отец был жив. Однако Джон не позволил этому встать между ним и его семьей. Семья была для него всем.
- Мы едва не потеряли маму несколько лет назад, когда она отправилась в благотворительное турне по Европе. - Возможность потерять ее безумно напугала Джона. После этого он образумился. У него внутри все холодело, как только он вспоминал, что едва не случилось с матерью. - Какой-то сумасшедший устроил стрельбу на одном из ее мероприятий.
- Боже правый, ведь я это помню. - Элоиза выпустила его рубашку и разгладила смявшуюся ткань. - Для тебя это, наверное, было ужасно. Кажется, в газетах писали, что кто-то из ее родных присутствовал при этом. Ты все видел?
- Я не ищу сочувствия. - Джон взял Элоизу за запястья и отстранился. Возможно, она думала, что ее прикосновение его успокаивает, но на самом деле оно быстро становилось источником напряжения. - Я просто хочу сказать, что мне понятны твои чувства. Но, Элоиза, если ты однажды попала под луч прожектора, то уже не сможешь от него скрыться.
- Я догадываюсь, что ты имеешь в виду, - ответила она страстно. - Поэтому стараюсь жить скромно.
- Ты родилась с этим, - настаивал он. - Тебе не удастся прожить скромно. Ты всего лишь откладываешь неизбежное. Лучше принять его на своих условиях.
- Не тебе об этом говорить, - заявила она резко и высвободила свои руки.
Боже! Заставлять эту упрямую женщину подумать о чем-то, кроме парадигмы, которую она усвоила давным-давно, - все равно что биться головой о стену.
- Ты уверена, что знаешь, почему твой отец отгородился от мира? - поинтересовался он.
Глаза Элоизы гневно заблестели.
- Чего ты надеешься добиться?
Джон надеялся побольше узнать о ней, чтобы привлечь ее к себе, а вместо этого оттолкнул. Но он не собирался отступать.
- Ты больше не должна играть в их игру, Элоиза. Реши сама, чего ты хочешь. Не позволяй им тащить тебя за собой.
Она сжала кулаки:
- Почему ситуация должна усложниться и какое отношение это имеет к тебе?
Джон рассердился:
- Я все еще женат на тебе именно потому, что все усложнилось. Дьявол, Элоиза, неужели ты не понимаешь? Я должен что-то сделать, как-то решить проблему.
- Может быть, ничего не надо решать. А если бы и надо было, знаешь ли ты, чего я хочу на самом деле?
- Ну, хорошо, признаю себя виновным. - Он ткнул себя пальцем в грудь. - Тут ты меня поймала. Я и представить не могу, чего ты хочешь.
- Ну так приготовься.
И Элоиза, взглянув на Джона, обхватила ладонями его лицо и прильнула к его губам. Он удивленно моргнул, а через три секунды уже целовал ее.
Глава 7
Элоиза не могла понять, приняла она самое верное или самое ужасное решение в жизни. Ясно было одно: это решение было неизбежным. Она должна была поцеловать Джона. Они шли к этому с той минуты, как он прошлым вечером вышел из лимузина.
Она сильнее прижалась к нему и впервые за целый год зазывно раскрыла губы. Вчерашний поцелуй на глазах у гостей был слишком короток. Она и забыла, как хорошо они подходят друг другу, как тепло ей в его объятиях, как он склоняет голову. Джон был вышеее, но как раз настолько, чтобы ей было удобно класть руки ему на плечи, перебирать пальцами его волосы.
Какие у него волосы!
Элоиза гладила и ласкала голову Джона, и шелковистые волны скользили между пальцами, словно прося ее остаться. После года разлуки молодая женщина пылала от страсти.
Элоиза потянулась к Джону от отчаяния. Она видела, что желание крушит ее оборону, и сердилась на себя за слабость. Но теперь, когда он ласкал ее, прижимал к себе, она прогнала злость и отбросила все сомнения.
И вдруг где-то в глубине сознания родилось опасение, что Джон разжег в ней нечто более глубокое.
Что бы там ни было, сейчас Элоиза отказывалась рассуждать трезво. Она жаждала секса, о котором помнила целый год, и не хотела больше бороться со своим желанием.
- Ты вкусная, как яблоко, - пробормотал Джон.
- Это моя губная помада, - прошептала она.
- Ах да. - Он улыбнулся. - Ты сегодня подкрасила губы.
Джон провел языком по ее губам. Его поцелуй стал смелее, полнее. Он прислонил Элоизу к столу, и она была рада этому, потому что не знала, как долго ноги смогут держать ее. Джон гладил ее спину, бока, бедра. Его ласки были не слишком сексуальны, но все равно возбуждали. Мужское дыхание опалило ее шею за миг до того, как губы Джона заскользили по нежной коже. Ее самая чувствительная точка. Он помнит! Джон не забыл, что ей нравилось больше всего, и это подействовало на нее так же сильно, как его прикосновения.
Элоиза тихонько застонала и уронила голову ему на плечо:
- Нам надо притормозить. Я на работе.
Джон прижал палец к ее губам, продолжая ласкать шею:
- Тсс! Мы в библиотеке. Тебе не приходилось целоваться в библиотеке?
- Никогда, - ответила Элоиза. Больше она не могла произнести ни слова.
- И никого не заставала за этим занятием? - продолжал допытываться Джон.
- Случалось.
Джон обвил ее ноги своими. Давление его колен распространило жар наслаждения по всему ее телу. Было совершенно ясно, что не только она ощущает эффект их соприкосновения. Он тоже хочет ее. Здесь. Сейчас.
И - Боже, помоги! - Элоиза тоже хотела его и не желала думать о раскаянии, которое придет потом. Разве не мечтала она только сегодня утром, как чудесно было бы насладиться Джоном без всяких брачных уз? Да и женаты они только на бумаге. Их жизненные пути разойдутся уже через пару недель.
- Давай продолжим у меня дома. - Элоиза с трудом отстранилась от него. - Или даже у тебя.
- Поверь, я не допущу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности, - заявил Джон и опять быстро поцеловал ее.
Когда ему прежде случалось натыкаться на целующиеся в библиотеке пары, те, конечно, очень смущались, но потом все вместе весело хохотали.
- Хорошо, я тебе верю. - Она погрозила ему пальчиком, давая понять, что верит только в данный момент и только по данному поводу.
- Именно это я и хотел услышать, - улыбнулся Джон.
Элоиза снова провела рукой по его волосам, густым, роскошным, непослушным и сексуальным. Как и сам их владелец.
Джон придвинулся ближе. Его ладони легли на талию Элоизы, он ласково прижал ее к себе. Его нога сильнее надавила на ее бедро. Наслаждение возросло. Она выгнулась ему навстречу, но взяла себя в руки, смущенная тем, что теряет контроль над собой.
Воспоминания о таком же объятии там, в Испании, нахлынули на молодую женщину. Джон так же прижимал ее к кухонному столу во время обеденного перерыва. Обнаженную. Оба они устали и проголодались после любовных игр. Образы прошлого смешивались с реальностью, и она почти ощущала запах колбасы и фруктовых соков, которыми они угощали друг друга.
Это было давно. Очень давно. Целый год Элоиза не занималась с ним любовью, не ощущала постепенно нарастающий восторг, который только Джон мог ей подарить. А что, если он - единственный мужчина, способный пробудить в ней такую страсть?
Теплая сладость его губ, их знакомый вкус возбуждали ее все сильнее, все жарче. Элоиза льнула к Джону. Он крепче прижимал ногу к ее ноге, ритмично покачивался, пока она не поняла…
И охнула.
Он заглушил ее вскрик губами. Элоиза изогнула спину, целиком отдаваясь наслаждению. Каждый мускул ее тела напрягся - словно для того, чтобы как можно дольше сохранить это ощущение.
Сладкий огонь в теле начал понемногу остывать. Элоиза вздрогнула, и Джон прижал ее к груди. Слава богу, он ничего не сказал. Она бы смутилась.
Джон провел губами по ее волосам:
- Посвяти остаток своего обеденного перерыва сэндвичу. Я заеду за тобой к ужину.
И он ушел. Дверь ее кабинета тихо закрылась за ним, а Элоиза без сил опустилась в кресло. Дрожащей рукой она провела по волосам, по губам, по груди - у бешено бьющегося сердца.
Она не раскаивалась в своем решении, но вынуждена была признать, что испытала самое сильное наслаждение в жизни.
А ведь он всего лишь поцеловал ее.
Он только поцеловал ее.
Через пять часов Джон заглушил мотор взятого напрокат автомобиля у дома Элоизы. Он всегда арендовал внедорожник, потому что на нем было удобно ездить там, где он обычно работал.
Джон провел вторую половину дня, осваиваясь в Пенсаколе. Оформил аренду машины, заехал к себе, поработал с бумагами и сделал несколько звонков, затем поручил служащим разобраться с неожиданно возникшими на ранней стадии нового проекта трудностями.
Но в основном он занимался тем, что обдумывал, как лучше согласовать свой график с проблемой по имени Элоиза. Как бы смеялись над ним братья, если бы могли сейчас его видеть! Но он не хотел упустить свой шанс.
Джон поклялся, что не отступит. Элоиза должна принадлежать ему.
Джон оперся о руль и стал смотреть на ее дверь. Их свидание в библиотеке прошло так, как он задумал. И все-таки не так, как он себе представлял…
Ему в голову не могло прийти, что он возбудится, когда Элоиза прильнет к нему. Все произошло слишком быстро. Но если он не будет осторожен, она опять замкнется.
Хорошо, что он заказал столик в ресторане. Джон не был уверен, что выдержит еще один вечер наедине с Элоизой.
Он протянул руку к дверце, но неожиданно зазвонил его мобильный телефон. На дисплее высветился номер телефона, установленного в самолете его матери.
Джона по-прежнему удивляло, что политики и дипломаты всего мира опасаются железной воли его матери. Джинджер Лэндис, несомненно, была сурова, но к тому же справедлива, и у нее было доброе сердце.
Джон нажал кнопку:
- Привет, мама! Как дела?
Он включил кондиционер, чтобы машина не перегревалась.
- Я просматриваю расписание. - В трубке послышалось щелканье клавиатуры компьютера. Джинджер наверняка разговаривала и работала, прижимая телефон плечом к уху. Его мама подняла умение выступать во многих ипостасях одновременно на новый уровень: посол, жена, мать четырех родных и трех усыновленных детей. Мир признавал в ней суперженщину. - Я прилечу в Южную Америку раньше, чем ты окажешься в Перу. Надеюсь, я побуду рядом с моим младшим сыном хотя бы немного.
- Я тоже надеюсь на это. - Всем Лэндисам приходилось очень много разъезжать, поэтому встречи с родными были им особенно дороги. - Мама, нет ли у тебя конфиденциальной информации о том, где живет свергнутый король Сан-Ринальдо?
Мать минуту подумала, прежде чем ответить:
- Почему ты спрашиваешь?
- Говорят, он поселился в Аргентине.
А Джинджер Лэндис - посол США в небольшой соседней стране.
- Да, так говорят.
Джон знал, что мама никогда не нарушит правила безопасности, но если бы она намекнула…
- Официально или неофициально? - попытался уточнить он.
- Честно говоря, я просто не знаю, - сдержанно ответила Джинджер. - Джон, мне известно, что в Аргентине есть имение, очень похожее на крепость. Внутри ведется бурная деятельность, но мало что выходит наружу. Или он действительно живет там, или очень ловко морочит всем голову.
- У Медины есть на это деньги.
Она рассмеялась:
- Вот это я могу подтвердить с абсолютной уверенностью. Старый король обладает огромным состоянием. И это состояние продолжает расти. У него есть три сына: Карлос, Дуарте и Антонио.
И дочь, о которой никто не знает. Элоиза. Ее невозможно забыть, она заслуживает гораздо больше, чем то, что получает от тех, кто находится рядом с ней.
А как он сам с ней обращался? Черт, Элоиза имеет право на мужа, который посвятит ей все свое время.
- Спасибо, мама. Буду тебе признателен, если ты расспросишь - аккуратно, конечно, - об этом Медине.
- Конечно, я постараюсь что-нибудь выяснить. - В голосе матери послышалось любопытство. - А ты не хочешь объяснить, зачем тебе это?
Джон не мог выдать тайну Элоизы. Но наступит время, когда его семья узнает, что он женился на ней.
Они и так будут переживать, что он скрывал этот факт целый год.
- Ты поможешь мне только на этом условии? - поинтересовался он.
- Конечно нет, - мягко отступила мать. - Я дам тебе знать, если быстро что-нибудь обнаружу. А так увидимся через две недели.
- Буду ждать с нетерпением. И, мама, я люблю тебя.