– Дженан, ты одна из самых предприимчивых и умных людей, которых я знаю. – Она удивленно посмотрела на него. Ее порадовало, что их представление друг о друге было одинаковым. – Для женщины, родившейся в нашем государстве, чтобы достичь того, чего достигла ты, нужно обладать намного большей силой и властью, чем любой мужчина, который добивается таких же успехов. Ты всегда принимала наиболее разумные решения, и я считал, что ты очень проницательна и как никто другой разбираешься в людях. Только на этот раз мне кажется, что ты ошиблась.
– Ты думаешь, я не знаю, что делаю, не так ли? – пожала плечами Дженан. – Это твое право. А мое право делать то, чего хочу я, а я определенно хочу быть с Нумаром. Я просто хотела попросить тебя не распространяться об этом.
– Если ты не хочешь, чтобы другие узнали правду, возможно, ты чувствуешь, что поступаешь неправильно.
– Да ладно тебе, Наджиб. Ты ведь прекрасно знаешь, что у нас на родине лучше скрывать то, что тебе по-настоящему небезразлично. Люди не понимают, что такое личные границы, и влезают в чужую жизнь, полагая, что у них есть право судить других своим ограниченным умишком. Тебе прекрасно известно, что лично я никогда не заботилась, что обо мне подумают другие, но на этот раз…
– Не нужно меня убеждать, – прервал ее Наджиб, – или просить хранить в секрете то, что ты мне рассказала. Я бы и так никому ничего не сказал, даже если бы сам узнал об этом.
Дженан улыбнулась:
– Как ты думаешь, почему я рассказала тебе то, что не посмела сказать своим сестрам?
– Даже не думай говорить им об этом, – встревожился Наджиб. – Они и их друзья, наверное, уже строят какие-то догадки. Не надо подливать масла в огонь.
– Именно поэтому я выбрала тебя, – засмеялась Дженан.
– Бог мой, Дженан… Я только надеюсь, что тебе не придется пожалеть позже. Боюсь, цена слишком высока.
Дженан почувствовала еще одну волну враждебности, исходящую от Нумара. Но когда он заговорил, его голос звучал на удивление спокойно.
– Вижу, теперь вы сменили стратегию. Вам не удалось пристыдить ее или заставить сомневаться в принятом ею решении, так вы решили поселить в ее сердце страх по отношению ко мне.
– Если она не боится, значит, она вас совсем не знает, – холодно ответил Наджиб. – Вы, мистер аль-Асвад, человек, которого следует страшиться и избегать любой ценой.
– Вы абсолютно правы, принц аль-Ганем. Я именно такой. Для всех, кроме Дженан.
Наджиб спокойно посмотрел на него, всем своим видом показывая, что его не запугать.
– Вы хотите сказать, что меняетесь ради нее? Или рядом с ней просто ведете себя по-другому? – Наджиб повернулся к Дженан, в его взгляде читалась укоризна. – Как ты могла купиться на это?
– Я, кажется, просил, чтобы вы разговаривали со мной. И я не собираюсь повторять дважды, – с угрозой бросил Нумар.
– Как насчет того, чтобы бросать свои угрозы тем, кого это волнует, мистер аль-Асвад? – невозмутимо отрезал Наджиб.
– В противном случае, принц аль-Ганем, вы просто не знаете, с кем имеете дело, и очень заблуждаетесь на свой собственный счет.
– А вы, в свою очередь, плохо знаете меня, раз думаете, что вам сойдут с рук ваши угрозы.
– Ладно, парни, – вмешалась Дженан. Она поднялась с дивана и встала, подбоченившись, перед ними. – У меня уже шея болит наблюдать за вашим обменом любезностями. Джентльмены, могу я напомнить вам, что вы оба находитесь по одну сторону баррикад?
Они удивленно посмотрели на нее.
– Мне не хочется напоминать вам об этом, но это правда. Вы оба хотите разрушить замысел Хасана и освободить Зафрану. И вы оба хотите самого лучшего для меня. Разве это не так?
– Ты знаешь, что я…
– Ты знаешь, что я…
Они хором произнесли эти слова и замолчали, взглядом испепеляя друг друга.
– Видите? – не унималась Дженан. – Вы даже говорите в один голос. Я лишь прошу, чтобы вы не заставляли меня волноваться при мысли, что стоит мне отвернуться, и вы начнете выяснять отношения. Вы можете мне пообещать, что этого не будет?
Наджиб снова удивил ее, кивнув первым, хотя она ожидала, что это будет Нумар, который бросится исполнять ее просьбу. Казалось, его неприязнь к Наджибу привела в полный беспорядок все его приоритеты. Странно. Но, в конце концов, он все-таки кивнул в знак согласия.
– Ради тебя, – буркнул Нумар.
Такой ответ насторожил Дженан, но его было достаточно, чтобы добиться того, что она задумала. Она хотела, чтобы эти двое осознали, что им следует быть союзниками.
– Знаю, каждый из вас хотел по-своему разобраться с ситуацией, в которой я оказалась. Может, мы обсудим детали ваших планов? Возможно, сообща вам удастся добиться много большего.
– Я прекрасно могу справиться сам, – ответил Наджиб. – Я заставлю своего отца отказаться от этой идеи.
– Какое совпадение, – с иронией заметил Нумар. – Это в точности мой план.
– Ну что я говорила? – захохотала Дженан. – Вы так похожи, как близнецы. – Их лица потемнели от злости, и Дженан поспешила успокоить их: – Сейчас вы этого не замечаете, но однажды поймете, что я была права. Но сейчас у нас есть дела поважнее. Я очень рада, что вы признали, что у вас одна цель на двоих. В таком случае, может, нам все-таки стоит обсудить, как вы собирались заставить Хасана отказаться от своей идеи?
Они не стали ничего обсуждать и делиться своими планами, но их враждебность по отношению друг к другу немного уменьшилась.
По крайней мере, со стороны Наджиба. Что до Нумара, он окружил себя какой-то непроницаемой стеной, отрезав от Дженан свои мысли и чувства, а она не стала приставать к нему с расспросами.
Дженан настояла, чтобы Наджиб остался на ужин. Он принял ее приглашение, и постепенно его настроение заметно улучшилось. Подавив свою неприязнь к Нумару, он поговорил с ним о его работе и даже спросил, не сможет ли Нумар, используя свой уникальный опыт и влияние, помочь ему в его работе с гуманитарной миссией. Казалось, Нумар не хотел говорить ни да ни нет. Не потому, что не хотел помочь, а потому, что эта работа предполагала сотрудничество с Наджибом. Но последний оказался талантливым дипломатом и каким-то образом сумел добиться от Нумара положительного ответа.
Потом Нумару позвонили, и он удалился на какое-то время, так что у Наджиба была возможность вынести свой вердикт. Он сказал, что сильно заблуждался насчет этого человека. Наджиб распознавал в людях корыстные мотивы, но в отношении Нумара к Дженан он видел только уважение и предупредительность. Он также почувствовал, что Дженан любима и в надежных руках.
Прежде чем сесть в ожидавший его вертолет, Наджиб со смехом заметил, что, похоже, дикий зверь из "Черного замка" нашел ту, которая сумеет приручить его. Он заявил, что, по слухам, из самых опасных хищников получаются самые миролюбивые домашние котята.
– Я думал, он никогда не уйдет.
Дженан взвизгнула от восторга, когда Нумар, появившись из ниоткуда, подхватил ее на руки и крепко сжал в своих объятиях.
Она прильнула к нему и уткнулась лицом в его шею. Нумар направился в дальний конец виллы, и они оказались в необыкновенно красивой спальне. И хотя они остались в этом месте абсолютно одни, он все равно, как обычно, захлопнул за собой двери.
В центре комнаты стояла огромная кровать. Дженан обратила внимание на изящество произведений древнего искусства и мебели ручной работы, очень напоминавших зафранийские. С потолка на тяжелых цепях свисали медные фонари с живописными витражами, их дополняли такие же светильники на стенах. На полках и столах, а также у тяжелых дверей цвета красного дерева, ведущих в смежную ванную и гардеробные, стояли бедуинские вазы и кувшины различных размеров. У подножия кровати стоял плетеный сундук, а в зоне для отдыха, выходящей на балкон, стояли диванчики и столики из камня и бронзы. Повсюду на полу лежали вручную сотканные ковры глубоких красных, медовых и коричневых оттенков. Дженан внезапно сделала открытие.
Все вокруг было сделано в ее любимой цветовой гамме.
Поначалу она думала, что Нумар купил эту виллу вместе с мебелью. Но ее дизайн не мог быть чистым совпадением. Должно быть, Нумар продумал его до мелочей, как ответ на ее спальню в Нью-Йорке. Дженан не представляла, когда и каким образом он успел заказать отделку поместья, и к тому же проследить, чтобы все в точности соответствовало его пожеланиям. Это было еще одним доказательством могущества Нумара.
Но ее возлюбленный не стал ограничиваться цветовым сочетанием. Дженан также заметила бинокль на столе, чтобы наблюдать за животными по утрам, и телескоп у двери, ведущей на балкон, чтобы смотреть на звезды по ночам. Но больше всего ее растрогало наличие мольберта, рядом с которым аккуратными стопочками высились различные виды холстов, бумаги и предметов для рисования.
Она рисовала, и он, скорее всего, заметил, что большинство картин, висящих в ее квартире, находившейся в районе Трибека, где жили в основном художники, представляли собой пустынные пейзажи. Предвкушая, что нахождение в этом месте может вдохновить ее снова взяться за кисти, Нумар приготовил для Дженан все необходимое, чтобы она могла творить в любое время, когда на нее снизойдет вдохновение.
Не успела она поблагодарить его за такую невероятную заботу и предупредительность, как он, миновав кровать, открыл дверь, ведущую на балкон, и шагнул на деревянный помост, возвышающийся над еще одним бассейном. Днем бассейн плавно сливался с величавой бескрайностью пустыни, а сейчас, освещенный молодым месяцем и мерцающими звездами, переливался нежным бирюзовым цветом. Нумар хотел заняться любовью с Дженан под балдахином из ночного неба и звезд.
В центре обширного помоста лежал огромных размеров матрас, устланный покрывалами такого же насыщенного цвета красного дерева, как и ее волосы. Нумар опустился на колени, сорвал покрывала и уложил Дженан на пахнущие свежестью бежевые простыни.
Она громко вскрикнула от переполнявших ее чувств, обвила его руками и ногами и почувствовала, как ее тело дрожит в его объятиях. Прошло двенадцать часов с тех пор, как они последний раз занимались любовью. Но ей казалось, что прошло целых двенадцать дней.
Руки Нумара сами по себе обладали способностью освободить ее от оков. Несколько учащенных сердцебиений – и она раскрылась для его ласк. Нумар касался ее тела губами, языком и зубами, и Дженан почувствовала, что она, как всегда, для него желанна, что он боготворит ее и наслаждается ею.
Нумар поднялся, чтобы показать себя во всей красе и вызвать в ней еще большее желание. Дженан лежала и изнывала от вожделения, любуясь видом его совершенного тела, мерцающего при свете луны.
Он опустился перед ней на колени, и Дженан потянулась к нему и начала ласкать его мужское естество. Тяжелое и набухшее, оно казалось как будто выдолбленным из мрамора умелыми руками бога мужской силы и одаренным бесконечной выносливостью и энергией. Дженан снова задрожала от предвкушения сказочного удовольствия, осознавая, что ее жажда настолько сильна, что делает ее способной вместить этого великана.
От ее ласк пальцы Нумара задрожали у нее в волосах, и все его тело начало сотрясаться от наслаждения. Ее сердце возликовало. Для Дженан не имело бы значения, если бы кто-то другой потерял над собой контроль в подобной ситуации. Но вызвать подобную реакцию у Нумара, с его абсолютным самообладанием, – такое признание собственной зависимости и желания было просто невероятным.
– Нумар, наполни меня!.. – воскликнула она.
Он наклонился над ней, положил ее ноги себе на бедра и, придерживая ее одной рукой, встал на колени. Затем он вошел в нее.
Крик Дженан от его резкого вторжения больше не тревожил Нумара. Он знал, что она желает полного пленения своего тела.
– Нумар… – взмолилась Дженан.
Он уложил ее обратно и простерся над ней, его движения становились все быстрее и быстрее, пока она не взлетела выше облаков.
Оргазм обрушился на нее, снова и снова сотрясая ее тело. После страстных занятий любовью на его частном самолете Нумар сказал, что готов умереть в ее объятиях от передозировки наслаждением. Сейчас они оба были недалеки от этого. Дженан обессиленно затихла под ним, а он, замерев на мгновение, снова начал двигаться в бешеном ритме их страстного танца любви. Достигнув пика наслаждения, Дженан почувствовала, как Нумар заполняет ее лоно своим горячим семенем. Интимность этого момента и надежда на волшебное зарождение новой жизни, о которой они мечтали, привела Дженан в еще большее исступление. Она уступила всепоглощающему удовольствию, и все вокруг, как обычно, перестало существовать, кроме Нумара и его объятий…
Когда Дженан пошевелилась, приходя в себя после блаженного забытья, она увидела, что лежит на Нумаре, укрытая плотными покрывалами, а на ее волосах играют звездные блики опьяняющей пустынной ночи.
Дженан прижалась губами к его сердцу.
– Спасибо.
– Твое спасибо взаимно, – тихо засмеялся Нумар.
– Я благодарю тебя не за то, что ты сводишь меня с ума от удовольствия. Простой благодарности недостаточно, чтобы оценить то, что ты делаешь для меня.
– Тогда за что ты говоришь мне "спасибо"?
– Ты не должен спрашивать за что. – Нумар непонимающе посмотрел на нее. – Тебе нужно научиться принимать благодарность и брать то, что тебе причитается.
– Если ты думаешь, что я делал…
Дженан закрыла его рот поцелуем, не дав договорить.
– То, что ты делаешь, не является спорным вопросом, но фактом, таким же убедительным, неопровержимым и великолепным, как и ты сам, – заверила она его, нежно проведя рукой вниз по его телу.
– Все, что я делаю для тебя, является для меня абсолютной привилегией и величайшим удовольствием.
– Чудесно, – улыбнулась Дженан. – А я считаю привилегией и удовольствием говорить тебе "спасибо", так что привыкай.
– Мне кажется, сегодня тебе не за что благодарить меня, – задумчиво произнес Нумар. – Я видел, что Наджиб – твой друг, которого ты ценишь и уважаешь, но я набросился на него и не оказал ему должного гостеприимства. Я оказался плохим хозяином дома.
– Нумар, я ведь понимаю, что ты далеко не светский человек.
– Ты хочешь сказать, не такой, как Наджиб? Настоящий джентльмен? Олицетворение рыцаря в блестящих доспехах?
– Так вот в чем дело, – вдруг поняла Дженан. – Ты просто ревновал?
– Безумно, – сверкнул глазами Нумар. – Может быть, даже смертельно.
– Но мы же как брат и сестра! – изумленно воскликнула она. – Поэтому мы и не захотели пожениться, заварив всю эту кашу.
– Я понимал это умом, но ничего не мог поделать с собой. У вас столько общего, что я вдруг почувствовал себя посторонним.
Неужели он может быть уязвимым и беззащитным? Разве такое возможно?
– Эти несколько дней рядом с тобой, – прильнула к нему Дженан, – значат для меня намного больше, чем вся моя жизнь. Ты для меня ближе всех моих родных и друзей. И я никогда не мечтала о джентльмене или рыцаре в блестящих доспехах. Я хочу тебя, безжалостного хищника в черных, как ночь, доспехах. И я поняла это с первого взгляда на тебя.
– Значит, ты не огорчена, что я вел себя с твоим другом как последний негодяй? – с надеждой спросил Нумар.
– Несмотря ни на что, ты пошел мне навстречу. Ты пригласил его в свой дом…
– Это наш дом, не мой. Точнее даже, твой, поскольку я купил его для тебя.
– О чем ты говоришь? – потрясенно спросила Дженан.
– Я записал его на твое имя.
– Что? – все еще не могла поверить своим ушам Дженан.
– Одна копия купли-продажи находится здесь, а вторую я отправил твоему адвокату. Это место полностью твое. Я лишь прошу оказать мне честь делить его рядом с тобой.
– Но… но… – Дженан не знала, что и сказать.
Нумар привлек ее к себе и одарил обжигающим поцелуем.
– Завтра я отправлюсь к твоему отцу, чтобы вытащить его и ваше королевство из долговой ямы. А теперь давай уснем под этими звездами, в этом раю, где только ты и я, ya habibati.
Она покорно прижалась к нему. Нумар обнял ее, поправил покрывала и закрыл глаза. Через несколько минут он уснул.
Дженан счастливо улыбалась. Ее сердце начинало учащенно биться, когда она раз за разом прокручивала в голове его последние слова.
Он назвал ее "любовь моя", и сделал это не в порыве страсти.
Глава 8
– Тебе следовало предупредить меня, что мы встретимся в одной из сказок "Тысячи и одной ночи". Я бы нацепил костюм.
Стоя на вертолетной площадке, Нумар не сводил глаз с приближающегося к нему мужчины. Меньше всего он рассчитывал на помощь этого человека.
Ричард Грейвс.
Англичанин подождал, пока заглохнет мотор вертолета, чтобы его насмешка наверняка достигла ушей Нумара, который успел понять, что допустил ошибку, пригласив этого человека сюда и вообще связавшись с ним.
Ричард был старше всего на два года. На протяжении шестнадцати лет тюрьмы, принадлежавшей Организации, Нумар знал его под кличкой Кобра.
Только он был не из его братьев. Ричард был одним из тюремных надзирателей и долгое время оставался его заклятым врагом. А теперь они партнеры по бизнесу. Жизнь – очень сложная штука.
Ричард окинул взглядом бескрайнюю пустыню, окружавшую дом Нумара.
Да, за последние шесть недель это место стало первым в его жизни домом. Любое место, где Дженан находилась рядом с ним, пусть и не круглыми сутками, как сейчас, потому что ей приходилось возвращаться на ночь в королевский дворец для соблюдения внешних приличий, Нумар считал своим домом.
Она сама была его домом.
– Значит, ты, наконец, решил пустить корни? Ну и как, счастлив? – приблизился к нему вплотную Ричард. Он единственный мог посоревноваться с Нумаром в силе, мощи, риске и жестокости. Нумар разглядывал человека, к которому питал отвращение на протяжении последних двадцати пяти лет. Ричард Грейвс когда-то был его лучшим другом.
Они никогда не вспоминали тот короткий период, когда были самыми важными людьми друг для друга. Они не говорили об этом ни наедине, ни при других. Все его братья по "Черному замку" знали, что Ричард – заклятый враг Нумара. И последние два десятка лет они не раз задавались вопросом, почему так сложилось. Но ни он, ни Ричард никогда не вдавались в объяснения. То, что произошло с ними, случилось до того, как Нумар собрал свою команду. Поступок Ричарда был непростительным, и ему следовало поблагодарить Нумара, что он не убил его при первом удобном случае.
И он сделал бы это, если бы не Рафаэль Салазар, его младший собрат. Ричард был тренером Рафаэля, который привязался к нему, считал его своим наставником и даже старшим братом. Когда Ричард покинул Организацию и, выследив Рафаэля, вышел на них, Нумар и его команда решили избавиться от него. Они признали его своим врагом и смертельной угрозой для их новой жизни. Они не избежали бы крупных проблем, если бы всплыло наружу то, что они были агентами, сбежавшими с Организации. Им пришлось бы сбросить свои маски, которые они с таким трудом создавали.
Уравнение оказалось простым. Или они, или Ричард.
Но Рафаэль бросился на защиту своего друга, настаивая, что ему можно доверять, и, если они решат избавиться от этого человека, им придется избавиться и от него самого.