Теперь, когда в ее браке или жизни возникали какие-либо трудности, Марша взяла за правило обращаться к своему "духовному наставнику" доктору Уорту. В его кабинете у нее повышалась самооценка, она получала оправдания и необходимые советы.
- Неужели ты не понимаешь, Мередит? - продолжала Марша. - Ты никогда не будешь действительно счастлива, пока…
- Не думаю, что соприкосновение с моим "внутренним ребенком" сможет что-либо серьезно изменить, - прерывая ее на полуслове, бесцветным голосом изрекла Мередит.
- Сможет. Вот увидишь. Я гарантирую. Мне чрезвычайно помогло.
- Разве? - Мередит невесело усмехнулась. - Если это так помогает, что же ты все ходишь и ходишь каждый месяц?
- Доктор Уорт помогает по-новому взглянуть на вещи.
- Дорогая, я могу засыпать тебя новыми идеями и при этом не брать с тебя 250 долларов в час.
Марша откинулась на стуле с невозмутимым спокойствием и медленно вздохнула, что являлось признаком внутренней работы над собой и призывом к терпению.
- Почему бы нам не заказать ленч?
- Ай-ай-ай. Уверена, любой уважающий себя психиатр, каким является доктор Уорт, скажет, что если человек в трудной жизненной ситуации начинает много есть - это говорит о том, что он старается подавить свои чувства. Негативные эмоции уходят в область подсознательного, а это вредит душевному здоровью.
- Я голодна, - блаженно улыбаясь, заверила Марша.
- Нет, дорогая. Ты не голодна. Ты сумасшедшая.
- Вовсе нет.
Несмотря на то, что Марша сидела в своей обычной элегантно непринужденной позе, Сьерра чувствовала исходившее от нее напряжение. Она и раньше замечала, что это происходило с Маршей всякий раз, как только той приходилось сталкиваться со сложной проблемой.
Мередит вызывающе усмехнулась:
- Ты начинаешь злиться.
- Думаю, тебе нравится выводить меня из себя, - с холодком в голосе ответила Марша, - но это не конструктивно.
- Не конструктивно? - Мередит рассмеялась. На ее миловидном лице с безупречным макияжем не отразилось ничего, что могло иметь отношение к поднимающемуся внутри нее смятению. - Мне всегда хотелось узнать глубину твоей безмятежности, Марша. Подозреваю, что ее не существует вовсе.
Марша изогнула бровь:
- О чем ты?
- Ты только с виду невозмутима. Я восхищаюсь твоим умением контролировать себя. Честно. Ты всегда такая уравновешенная и спокойная. Твой муж не гуляет на стороне. Твои дети чудесно воспитаны, истинные леди и джентльмен. На реке твоей жизни нет ни одной стремнины, ни одного порога, не так ли, дорогая? По крайней мере, никто этого не видит. - Мередит грациозно повертела в воздухе своей красивой, усыпанной кольцами ручкой утонченной аристократки и добавила язвительно: - И все потому, что ты объяла свет, слилась с космосом и живешь на более высокой ступени сознания, чем все мы, простые смертные. - Рука Мередит мягко легла на стол рядом с бокалом мартини, в глазах заиграло лукавство. - Скажи мне, дорогая, валиум помогает?
На лице Марши проступили пятна.
- Я смело смотрю в лицо трудностям, Мередит.
- О, да, конечно. Борешься с ними, валишь их на землю и душишь простым усилием воли. Знаю, - заверила Мередит. - Я видела затравленный взгляд Тома. Представляю, если бедняга вдруг раскрепостится настолько, что наденет рубашку с открытым воротом, не исключено, что мы увидим следы укусов на его шее.
Марша сильно покраснела. На какое-то мгновение она застыла, затем медленно и с шумом выпустила воздух из легких - дыхательная техника йоги, тотчас догадалась Сьерра.
- Я предпочитаю общаться с трезвой Мередит, - с ледяным спокойствием отрезала она.
- И, конечно, с менее честной Мередит, да? - в голубых глазах Мередит мелькнуло презрение. - Реши свои проблемы, голубушка, прежде чем пытаться устраивать мои дела.
Марша поднялась с поистине царским достоинством и одарила сидящих за столом натянутой улыбкой.
- Почему бы нам всем не пообедать, дамы?
Эди - ненавистница всяческих конфликтов - мгновенно вскочила.
- Думаю, это великолепная идея.
- Мы будем рады, если ты присоединишься к нам, Мерри, - проронила Марша, забирая свою белую тенниску и парусиновую сумку с ракеткой.
- Лгунья, - небрежно бросила Мередит и глумливо подняла свой бокал. - Пью за тебя.
Сьерра последовала за Маршей в обеденный зал. Нэнси и Эди присоединились к ним. Лоррейн, предпочитая колкое остроумие богатой наследницы, осталась и заказала еще один бурбон.
- Клянусь, Мерри спивается, - заключила Нэнси, занимая свое место за столиком.
- Что, как вы думаете, будет делать Лоррейн? - вставила Эди, принимая меню от официанта.
- Будет долго мучиться и много плакать, - бросив сочувственный взгляд в сторону бара, произнесла Нэнси. - Развод - это всегда плохо, если к тому идет. Ну а если случилось так, что ты замужем за ведущим специалистом по бракоразводным процессам, то будь готова к тому, что можешь потерять все, включая детей.
- Если они нужны ему, - мягко заметила Марша. - Вы же слышали, Лорри довольно часто говорила, что со дня рождения детей Фрэнк не выказывал к ним никакого интереса.
Сьерра подумала о том, как мало внимания Алекс стал уделять детям. Когда он в последний раз играл в бейсбол с Клэнтоном или общался с Каролиной? Со времени их переезда в Лос-Анджелес она несла на своих плечах все бремя родительских забот. И если случались какие-то неприятности, например, если в табеле Клэнтона появлялись две тройки и двойка, Алекс теперь обвинял в этом только ее.
- А что вы скажете про Эшли? - спросила Эди. - Джерри потребовал совместной опеки, только чтобы досадить ей.
- Не думаю, что это правда, - высказалась Марша, закрыла меню и отложила его в сторону. - Джерри на самом деле беспокоится о детях, и правильно. Ведь Эшли откровенно одержима своей идеей похудания, а бедная маленькая Вероника как раз находится в "пухленьком" возрасте. Можете себе представить, каково десятилетней малышке, которую каждый день после школы тащат на занятия по аэробике? Вот, собственно, что происходило, пока Джерри не вмешался.
- Ну, час упражнений в день не может нанести ущерб здоровью, согласна? - спросила Эди, посматривая на Маршу в ожидании ответа. Ее собственные дети ходили на всевозможные спортивные занятия и упорно пытались от них отвертеться.
- Вред наносят не упражнения, Эди, - втолковывала Марша, словно объясняла принцип основного уравнения отстающей ученице, - а приобретение опыта насильственного выполнения того, чего она делать не хочет. Это может негативно отразиться на ее психике.
Сьерра представила повзрослевшую Веронику, которая дважды в неделю проводит по часу в кабинете доктора Уорта, исследуя мир своего "внутреннего ребенка". И все-таки, будет ли девочка вообще что-либо делать, если ее не заставлять? Разве сама Марша не требует от своих детей совершенствоваться, учиться на "отлично"? Где же разница?
- Ты вообще видела Веронику? - спросила Нэнси, грустно покачивая головой. - Единственное ее занятие - это сидение перед телевизором и неуемное поглощение кексов и всевозможных булочек вперемежку с чипсами. Она даже не умеет разговаривать как нормальные дети, просто ноет.
Сьерре стало неуютно, оттого что дружеская беседа приняла неприятный оборот, и уставилась в меню. Хотелось бы знать, обсуждают ли эти дамы и ее семейную жизнь в ее отсутствие?
Она заказала омара "термидор" и позволила течению беседы бурлить вокруг себя, не затягивая в свои глубины.
- Сегодня ты слишком молчалива, - заметила наконец Марша.
Последние полчаса Сьерра присутствовала при детальнейшем "исследовании" жизни Мередит, Лоррейн и Эшли. Собеседницы увлеченно обсуждали все мельчайшие ошибки, прошлые грехи и душевные терзания своих подружек и откровенно наслаждались процессом анализа больше, чем изысканной кухней клуба.
Сьерра взглянула в глаза невозмутимой Марши.
- Моя жизнь и так полна проблем, поэтому я думаю, что не вправе обсуждать чужие.
За столом наступило неловкое молчание, и Сьерра ощутила на себе пристальный взгляд трех женщин, обуреваемых смешанными чувствами.
Марша заморгала, глаза ее расширились от удивления.
- Думаешь, мы сплетничаем? - протянула она с осуждением в голосе.
Сьерра поочередно окинула взором всех сидящих за столом. Глаза Марши и Нэнси пылали праведным негодованием. Эди же, напротив, выглядела смущенной.
Сьерра почувствовала себя загнанной в угол. Да, иногда ее подружки вели себя как свора гончих. Конечно, все они были утонченными светскими дамами, но уже не раз обнажали свою первобытную, прорывающуюся изнутри, дикость. Они не пользуются зубами, чтобы разодрать человека на части. Им это не нужно. Эти элегантные женщины с нежными голосами ловко и с завидной регулярностью кромсают друг друга в клочья острыми словами. Неужели они не понимают, что творят?
- Думаю, вы проявляете слишком большое беспокойство, - вскользь заметила Сьерра, прикидывая, не скрывают ли они под маской внимания некие менее альтруистичные мотивы.
- Наше беспокойство совершенно естественно, - заверила Марша, - ведь мы любим Мередит.
- И Эшли, - добавила Нэнси.
- И Лоррейн, - поддакнула Эди. - Ты знаешь, что это так.
- Да, я знаю, - уступила Сьерра, в душе очень надеясь, что ее саму минует сия "чаша любви". - Просто подобными разговорами вряд ли можно чем-то помочь.
- Тогда чем можно? - поинтересовалась Нэнси.
- И мне бы хотелось знать.
Сьерра обвела их взглядом, не зная, что еще сказать. Она увидела их холодные глаза и воинственные позы и неожиданно осознала, что ей очень хочется быть похожей на свою мать. У мамы всегда имелись в запасе мудрые, ободряющие слова.
Общество этих женщин с самого начала знакомства оказывало на нее стимулирующее воздействие и требовало напряжения сил.
С ними она снова смеялась. Снова думала. Они открыли ей глаза на этот мир. Сьерра была уже не той наивной девочкой из маленького провинциального городка, которую год назад привез в Лос-Анджелес Алекс. За это она была им благодарна. Но иногда она ощущала, что за изысканностью, широкими познаниями и житейской мудростью, которыми они бравировали, в действительности ничего не стояло. Ничего существенного. Они ничего не знали. Ничего, что могло хоть что-то изменить. А если б знали, разве не отразилось бы это на их жизни?
"Начало мудрости, Сьерра, страх Господень".
Она нахмурилась, вспомнив эти слова: частенько мама повторяла их. И снова посмотрела на сидящих за столом женщин. Нехорошо получилось, что по ее вине оборвался разговор. Нет, не стоит даже и пытаться говорить о Боге! Возможно, мама справилась бы, но Сьерра не была так уверена, что у Него можно найти ответы на все вопросы. А если и так, то, определенно, Он не очень-то стремился поделиться ими.
Не с ней, во всяком случае.
Она снова заерзала на стуле, не понимая, почему чувствует себя такой подавленной. Может, потому, что дискуссия разгорелась вокруг летящих под откос жизней трех женщин, которые очень нравились Сьерре, которыми она восхищалась. Может, потому, что так много людей вокруг нее умели больно ранить.
Может, потому, что ее собственная жизнь, казалось, вышла из-под контроля и зияла пугающей пустотой.
- Что тебя беспокоит? - тонко подметив ее настроение, спросила Марша. Нэнси и Эди тоже внимательно смотрели на нее.
Насколько искренней можно быть с этими женщинами? Она ли одна боролась с чувством безнадежности?
- Не знаю. Думаю, много чего. Не уверена даже, что сумею объяснить.
Ее собеседницы сидели в ожидании.
Сьерра решила рискнуть и высказать свои тайные тревоги.
- Я весь день так занята. И все же к концу дня я чувствую себя… опустошенной, будто не сделала ничего путного и важного, а время прошло.
- Чего ты от себя ждешь? - выпалила Нэнси. - Хочешь найти лекарство от рака?
- Нет, но что-нибудь…
- Самое лучшее, что мы можем сделать, - это быть счастливыми, - решительно внесла свою лепту Эди.
- Между нами, - с легким укором в голосе сказала Марша, - если мы не в состоянии управлять нашей собственной жизнью, можем ли мы полагать, что способны управлять нашими семьями?
Управлять. Слово какое-то неблагозвучное, слух режет. Сьерра представила себя президентом компании, отдающим приказы своим работникам. Слова Мередит снова всплыли в памяти. Жесткие и неприятные, но точные. Сьерра знала изнутри семью Марши. Наблюдать за тем, как Марша обращалась с Томом и детьми, все равно, что смотреть, как кукольник дергает за ниточки своих марионеток. Марша всегда в точности знала, что нужно сказать или сделать, чтобы заставить членов своей семьи делать именно то, чего она от них ожидает. Оба ее ребенка учились на "отлично", активно занимались спортом, не имели проблем в общении со сверстниками. Муж ее работал не покладая рук, зарабатывал солидные деньги, и каждый вечер приходил домой не позже половины шестого. Жизнь Марши, казалось, текла ровно и гладко.
Может, это и есть ключик к счастливой семье? Женщина, которая может всем управлять?
Если в этом дело, то она, Сьерра, просто обречена на неудачу.
Управлять Алексом? Смех, да и только! Они теперь не могут даже спокойно поговорить друг с другом. А если и говорят, то все беседы заканчиваются ссорой. У Алекса железная воля. За последний год этой самой волей он проехался по ней, как многотонный каток по мостовой.
Эди поменяла тему разговора. Она упомянула о просмотренном недавно спектакле, и Нэнси тут же подхватила, согласившись, что представление оказалось очень занимательным. Марша заговорила о своем намерении сопровождать Тома на деловую конференцию в Детройт. В ответ на вопрос Нэнси она признала, что большинство мужчин его компании поедут на совещание без своих супруг. Улыбаясь, она проронила, что Тому понравилась идея ускользнуть вдвоем и чудесно провести время.
- Вдвоем? - удивилась Нэнси. - С Томом, который большую часть дня будет просиживать на встречах? Что же ты собираешься делать?
- Буду отдыхать, читать, обедать с Томом. А еще, думаю, в промежутках между совещаниями обязательно отыщется свободное время, и я свожу его в парочку музеев.
- В Детройте есть музеи? - поинтересовалась Нэнси.
- Да, музей Генри Форда с его чудо-конвейером, - ответила Марша, весело рассмеявшись. Но Сьерра почему-то подумала, что истинная причина поездки ее подруги с мужем все-таки кроется в желании держать его под своим неусыпным наблюдением.
"Ладно, а если и так? - с вызовом задала себе вопрос Сьерра. - Такая ли это плохая идея во времена повсеместно разваливающихся браков?"
Рассеянно сражаясь со своим омаром "термидор", Сьерра вспомнила, как в прошлом году Алекс просил ее поехать с ним в Лас-Вегас на выставку бытовой электроники.
- А как же моя мать?
- Какое отношение выставка имеет к твоей матери?
- Она приезжает навестить нас. И ты знал об этом! Я говорила тебе несколько недель назад.
- Ты тоже знала о выставке! - Он выругался по-испански. - Я записал в твоем блокноте, в каких именно числах открывается выставка.
- Нет, ничего ты не записывал!
- Позвони матери и попроси отложить ее приезд на неделю.
- Значит, ей придется выкручиваться и менять весь свой график только для того, чтобы доставить тебе удовольствие?
- Она на пенсии. О каком графике может идти речь?
В итоге Сьерра не поехала в Лас-Вегас, хотя ей все же пришлось звонить матери и менять договоренность с ней. Она отправилась с детьми к родителям и провела в Хилдсбурге восемь дней. Мама выглядела уставшей и очень похудевшей, но крепкой духом и в хорошем настроении. Они подолгу сидели на пляже и с удовольствием предавались долгим беседам, наблюдая за плескавшимися в реке Рашн детьми. Сьерра вернулась в Северный Голливуд полная раскаяния и чуть ли не в страхе от предстоящей встречи с Алексом. Их телефонные разговоры, пока она находилась в Хилдсбурге, отличались холодностью и натянутостью. Она извинилась, и на какое-то время отношения между ними наладились.
Наладились, но не стали прежними.
Буквально на днях, во время званого обеда у Мэтта и Лоры, Одра упомянула о выставке. Стив подхватил тему, сказав, что в этом году с ними поедут еще несколько новых сотрудников. Алекс в это время преспокойно потягивал вино и даже не взглянул на жену, когда говорил о своей готовности ехать в Вегас.
Накалывая кусочек омара на вилку, Сьерра решила на этот раз в интересах брака поехать с Алексом.
- Тебе будет неинтересно, - проронил Алекс в ответ на начатый Сьеррой вечером того же дня разговор.
- Почему ты так уверен?
- Весь этот блеск, встречи, огромное количество незнакомых тебе людей. Ну а тех, с которыми мы знакомы, ты на дух не переносишь.
- Полагаю, ты намекаешь на то, что и Одра будет там.
- Да, Одра поедет. Она всецело поддерживает Стива.
Сьерра услышала то, чего он не произнес вслух: она, Сьерра, никогда его не поддерживала. Ярость, в последнее время всегда готовая вырваться наружу, разлилась по всему телу. Но по чьей вине? Алекс постоянно наседал на нее. Она его не поддерживает. Она плохая мать, иначе оценки у детей были бы выше. Она вообще ничего не делает, только тратит его деньги в клубе. А чья это была идея?
- В этом году мне бы хотелось поехать с тобой, - настойчиво повторила она.
Он как-то странно посмотрел на нее.
- Ты говорила, что ненавидишь Лас-Вегас.
Что действительно бесило ее, так это способность Алекса запоминать каждое оброненное в пылу ссоры слово и затем бросать ей в лицо. Сьерра задержала дыхание, чтобы не потерять самообладание.
- Я никогда не бывала в Лас-Вегасе, Алекс. Хотелось бы посмотреть, что это за город.
Он не стал спорить. Лишь посмотрел на нее. Интересно, почему ему так трудно принять решение, задавалась вопросом Сьерра. Разве не он предложил ей сопровождать его в прошлом году? Неужели он не хотел, чтобы она составила ему компанию на этот раз?
- Прекрасно, - бросил он, отводя взгляд в сторону, - но без детей. Выставка для меня - это работа, не игра. Тебе бы тоже не мешало понять это. У меня не будет возможности развлекать тебя.
Великодушный донельзя.
- Я попрошу Маршу оказать мне любезность и принять детей на выходные.
- Времени на экскурсии по городу у тебя не будет, - добавил он. - Нам придется посетить множество деловых обедов и организованных нашей фирмой приемов.
- Нужно ли мне обновить свой гардероб по случаю?
- Спроси у Одры.